Сэнгоку моногатари

- Они по нам били, как всегда, бьякураем, мы по ним, как обычно, отстреливались… - лицо у Дзинсити было бледней бледного, в синих звездочках полопавшихся кровеносных сосудов. А глаза красные. Кровоизлияние в обоих глазах. – И тут вдруг появляется тот офицер в оранжевом доспехе. И как давай по нам… я даже не знаю, чем, что это за кидо. Никогда такого не видел! Вроде пресс, но не пресс. Сперва придавил реяцу, потом вроде как приотпустил, потом снова… и вот так, волнами, по куполу! А от купола на нас отдача. Да какая – всё равно, что сам напрямую бьет. Даже еще, наверно, сильнее, когда он раскачался, купол, он же пружинит… бьет по нам – все равно что сваи вколачивает, никто подняться не мог, шевельнуться не мог. А Такамура – поднялся! Как-то между двумя волнами исхитрился – и встал. И: «Хадо номер шестьдесят три - Райкохо!» Митихара с восхищением покачал головой. Шестьдесят третье – мощное заклинание, одиннадцатому офицеру оно на пределе сил, а уж когда после ранения и всего… - Того, в оранжевом, отшвырнуло, он даже не сразу встал. А Такамура тоже упал. Нам бы сразу к нему, а мы еле-еле головы можем поднять. Пока доползли… даже доползти не успели. Оранжевый поднялся, открыл за собой дыру, и туда ушел. Мы уж думали - всё, а тут вдруг Такамура… Такамура-сан, - вдруг спохватился и поправился пехотинец. Митихаре подумалось, что ведь Дзинсити с Таро пришли в гарнизон вместе, еще когда Такамура не имел чина, и между собою дружили. – Он тоже туда вошел. Или переместился, не знаю даже, как описать. Больше всего похоже, как если мгновенным шагом, но он не сам туда шагнул – вот это я точно разглядел, чем угодно готов поклясться. И дыра захлопнулась. А через некоторое время открылась, и его оттуда выкинуло. Мы к нему – а он мертвый… - Третий офицер, - тихо сказал Митихара. – Это был третий офицер. - Это третий офицер, - повторил Митихара и позже, на военном совете. После того, как дослушал рассказ Дзинсити. Рассказа того оставалось немного. Как сказал, отдавая должное подвигу и памяти Такамуры Таро, что это был доблестный воин, хороший товарищ и истинный самурай. И что смерть его была не напрасной, и сейчас – не время, чтоб предаваться скорби; все мы когда-нибудь встретимся в Чистой Земле, и чем лучше сейчас каждый из нас будет исполнять свой долг – тем скорее. После того, как прочитал над покойным сутры, и тело Такамуры Таро, третьего офицера гарнизона замка Онигава, одиннадцатого офицера Пятого Отряда Готея-13, было опущено в воду. А Митихаре подумалось с запозданием, что он ведь так и не узнал, какого течения Такамура придерживался. - Это может быть только третий офицер. Всех старших офицеров, кроме третьего, мы знаем. Младшим он быть не может. Уровень силы у него лейтенантский самое меньшее… Онацу-сан, Андо-фукутайчо ведь сказал, что этот боец сильнее него? - Сказал, что против этого бойца ему не выстоять, - педантично уточнила Онацу. - А у их капитана занпакто водный. Значит, не он. Остается только третий. Впрочем, это нам мало что дает. Мы по-прежнему не знаем ни его имени, ни свойств его меча. Рука перестала болеть, но теперь, под свежей повязкой, стала чесаться. В зале пахло плесенью. Дверь больше не закрывалась, она разбухла от влаги, бумага раскисла и слезла клочьями, а деревянная рама сдвигалась так плохо, что проще оказалось выломать раз и навсегда. - Да насчет меча в целом ясно… - Вада повозился на своем месте. Чайник свернулся клубочком у него на коленях, и у Митихары не хватило духу сказать, что животным не место на военном совете. – Он как-то работает с пространством. Возможно, открывает ход на изнанку пространства… - Но разве существование изнанки пространства не само под вопросом? – оживилась тетушка Нацу. – Сто лет назад об этом еще спорили. Я, конечно, в столице давно не была и от жизни отстала… так что, уже доказали, что есть? - Я тоже давно не был, но по последнему, что читал из ученых трудов – всё еще нет, - пояснил Вада. Митихаре оставалось только слушать. Он о таких вещах понятия не имел. Сам термин краем уха слышал, но и только. – Как, впрочем, всё еще не доказано и обратного. Но в нашем случае это не принципиально. Даже если не изнанка пространства – гарганта точно существует. Возможно, это ход через гарганту. Или даже он создает собственное новое пространство, которое открывается и закрывается, куда нужно. - И вот таким образом он и перемещается, - дошло до Митихары. - Быстрей, чем мгновенным шагом, если не считать времени на открывание-закрывание. Но, возможно, дыра в пространстве - это напоказ, для устрашения противника, а так открывать-закрывать он может намного быстрее. – Митихаре вспомнилось, как безмолвный воин в оранжевом доспехе перемещался рядом с раненым Сугаварой. Определенно, именно так: исчез в одном месте и появился в другом. И ещё… - ему вспомнилось и собственное тогда ощущение, и сегодняшние слова Дзинсити. – Он затягивает к себе противника. В собственное пространство, или изнанку, или гарганту. Как бы то ни было, попадание туда если и не убивает, то по крайней мере хозяин пространства имеет в нем преимущество. - А такое вообще возможно? – с сомнением спросила Онацу. - Заклинания, формирующие пространство, точно существуют, - сказал Вада. – Я таких сам не знаю, это же сотый уровень, но знаю, что они есть. - Про занпакто трудно сказать, - присоединился и Митихара. Наконец-то речь пошла о том, в чем он хорошо разбирался. – Существуют легенды о мечах, что создавали собственное замкнутое пространство, внутри которого хозяин меча был почти всесилен. Но непонятно, насколько эти легенды правдивы, надежными свидетельствами ни одна не подкреплена. Но, с другой стороны, мы все помним Первую аксиому зандзюцу. - Она же Первая аксиома кидо, - подхватил Вада. – Нет такой техники занпакто, которую невозможно было бы воспроизвести с помощью кидо. Нет такого заклинания кидо, которое не могло бы стать техникой для занпакто. - Значит, будем исходить из того, что открывает пространство и затягивает. Не принципиально, как именно, - подвела итог научной дискуссии тетушка Нацу. – Значит, надо беречься и ни в коем случае не позволять себя затянуть. Противиться этому можно. Я-то была в полной силе, а вот Кэнсин-сан тогда на ногах не стоял – а тоже удержался. Значит, точно можно. - Да, - подтвердил Митихара. – Правда, справедливости ради, я не знаю, в полную ли силу он в тот раз потянул. Вада-сан выглядел бледно. Нацу-сан – тоже. Последние несколько дней, так получилось, Митихара близко с ней не пересекался, и вот теперь впервые как следует разглядел. Даже несгибаемая тетушка Нацу начала сдавать. Лицо осунулось, на нем проявились морщины, раньше почти незаметные, и темные мешки под глазами. Митихаре было интересно, как теперь выглядит он сам. И вместе с тем – искать зеркало решительно не хотелось. Лучше всех пока держался Тосиро. Но он и был самым из них молодым. К тому же, несмотря на офицерский чин, шикая у него все еще не было, а поддерживать духовную силу пехотинца все-таки проще, чем офицера с шикаем. - Теперь второй вопрос, и опять про оранжевого, - Митихара поймал себя на том, что повторяет за Дзинсити. И не одобрил себя за это. Как бы то ни было, это самурай высокого ранга и достойный противник в бою. – В смысле про третьего офицера. Про его новую технику. – Митихара, скособочась, потер забинтованным запястьем об неровные доски пола. Рука зудела так, что хотелось ее грызть зубами. Что ее так разъедает, змеиная слюна или собственный пот? Или тина с плесенью из воды? – Она кажется мне намного опаснее, чем его же занпакто. Если она наносит такой ущерб, даже через купол… И ее вполне могут освоить и другие сильные офицеры. По меньшей мере еще двое – могут точно. У кого какие соображения? - Надо купол укреплять, - сразу же откликнулась тетушка Нацу. – Они так его так раскурочат, что не восстановишь. А за каждым гоняться и отгонять – у нас сколько офицеров нет, чтобы за каждым гоняться. А хуже того, у нас нет столько сильных офицеров. Она выделила голосом слово «сильных». Тетушка Нацу никогда не отличалась деликатностью, но она была права. Один пятый офицер, один приблизительно-лейтенат и один условно-восьмой, все истощенные и на пределе сил, против гораздо более свежих капитана, лейтенанта и приблизительно-лейтенанта, не считая нижестоящих офицеров. Пехотинцы не в счет, пехотинцев сразу придавит. Если противник атакует этой новой техникой сразу с нескольких сторон – сомнительно, ох, сомнительно, что получится их отогнать. Такамуре удалось это сделать, но лишь ценой собственной жизни. Если у противника эту технику освоит еще хотя бы четвертый – ему просто некого будет противопоставить. - Надо укреплять купол, - сказал Вада. – Либо дополнительно устанавливать ребра жесткости… хотя ребро тоже может не выдержать, а полетит ребро – полетит и всё. Силы в них вкачать надо будет немеряно… Либо… а вообще это даже лучше! Только надо будет все просчитать. Нацу-сан, у вас ведь сохранились чертежи? - Да, хорошо, что у меня лежали, - кивнула тетушка Нацу. - Тогда посмотрим сейчас… Митихара-доно, если можно, я сейчас кое-что уточню, и к вечеру тогда подготовлю расчет, - Вада обернулся к нему с вопросительным выражением на лице. – Есть одна мысль, тогда подготовлю и объясню с готовым уже, хорошо? - Хорошо, Вада-сан, - Митихара ободряюще улыбнулся ему. – Действуйте. И последний вопрос. На западной стене не осталось командира. Полагаю, это направление в ближайшее время будет самым угрожаемым. Онацу-сан, прошу вас взять его на себя. Я беру себе северную стену. Вада-сан, на южную стену крупных атак до сих пор не предпринималось, значит, еще предстоит. Полагаюсь на вас, юг остается за вами. Теперь восток. Тосиро-сан, восток ваш. - Есть, Митихара-доно. Благодарю, Митихара-доно. Вот только, понимаете, есть тут такое дело… - Что? – Митихара не понял. Но тоже улыбнулся ободряюще и ему, показывая, что готов выслушать. - Митихара-доно, вы не подумайте, что я возражаю, - Тосиро говорил уверенно, и Митихаре это понравилось. Хотя четвертый… третий, теперь уже третий. Хотя третий офицер гарнизона именно возражал. – Но у меня тут появилась мысль, как можно выбраться наружу и передать весть. Можно, конечно, и кого-то другого отправить. Но тут нужен тот, кто хорошо плавает. А я, наверное, лучше всех, ну, в смысле, из шинигами. - Рассказывайте, - сказал Митихара. А еще, говорят, от полоза в ране могут оставаться обломки змеиных зубов. И как эта рана, похоже, преет там, под повязкой… Плесень под потолком тянулась уже настоящими пушистыми полосами, видно было даже так, сидя. Пока еще прерывистыми – но скоро точно состыкуются. План Тосиро приняли без возражений. Только дополнив еще кое-какими соображениями. Когда Митихара сказал офицерам: «Можете быть свободны», - и те начали подниматься, он услышал вдруг странный звук. Тихий, вибрирующий, и все нарастающий. И понял, почему Вада-сан не встает. Это мурлыкал Чайник. Этим вечером Кумико сварила для офицеров рис. И сразу же предупредила: - Это последний. А с завтрашнего дня придется опять урезать порции. В зале на втором этаже, полтора месяца назад временно переоборудованном под кухню, плесени не было. Митихара сначала думал, что это огонь как-то просушивает, но потом узнал, что это Кумико заставляет тут непременно каждый день мыть, несмотря ни на что. - Знаете насчет Тосиро, - сказал Митихара. - Да, - сказала женщина без особого выражения. Волосы у нее были повязаны ярко-желтым платком, смешными «ушками». Раньше ярко-желтым, подарок Тосиро, тогда еще жениха. В затопленном замке и новый платок умудрился выцвести. - Сделаете ему двойную порцию. Хотя нет, тройную, - Митихара сообразил, что порции будут еще меньше. – У него получится, Кумико. Непременно получится. - Я знаю, - снова так же ответила женщина. Рис еще доваривался в котелке. И запах... через постоянные запахи тины и всё равно плесени он явственно пробивался – запах залежавшегося, но все-таки риса. Запах жизни. От бога смерти пахло тиной, плесенью, въевшимся потом – жара стояла невыносимая, а по этой жаре еще и в доспехах – а теперь еще и кровью. Митихара изрядно заляпался в последнем бою. Он подумал, что до сих пор не сменил одежду. Честно – даже и не хотелось. Но надо отдать отстирать. Кровь – самая худшая из воинских примет. И самая неизбежная. Малыш Тикути лежал тут же, укутанный зимним розовым кимоно тетушки Нацу. Но не спал, свернулся комочком и время от времени хныкал. Митихара, чтобы его успокоить, посадил к себе на колени, поиграть в «поехали на лошадке». Ребенок сморщил мордочку и захныкал еще громче. А потом заревел. Митихара беспомощно оглянулся на Кумико, не зная, как ему быть. Ему пришла в голову странная мысль: если сейчас малыш его описает (ну, с маленькими детьми же так часто случается, это вполне следует ожидать), то ничего не изменится. И так пахнет, как из помойки, хуже уже не станет. Мать подошла и, наклонившись, забрала у него ребенка. Принялась укачивать. Митихара, наблюдая за ней, сообразил: Кумико так экономит силы. На лишних движениях и даже на лишних словах. Прижало ее мощно, конечно. Как и все остальные простые души. Многие уже неделями не вставали. А Кумико все это время еще и работала. - С утра куксится, - сказал Кумико. – Никак не отойдет после той атаки. Мощно было… досюда доходило. Тикути вроде бы успокоился. - Возьмете его? – сказала Кумико. – Я рис сниму. Митихара снова аккуратно взял малыша. Заметил, что голые ноги у него холодные. Это в такую-то духотень. Тикути вцепился ручонкой в его шнур от котэ и затих. Похоже, наконец-то уснул. У Тикути был маленький рот треугольничком и смешной хохолок на макушке, загнутый влево. Митихаре подумалось, что всего несколько дней назад Тикути еще заливисто смеялся на закорках у Цурукамэ. Надо бы проведать, как там Цурукамэ… Горячий рис был разварен в жидкую кашу. Чтобы его казалось побольше и чтобы лучше усваивался. Наверное. Митихара с трудом подавил в себе желание заглотить всё целиком, пусть и обжегшись, только скорее. Заставил себя медленно, тщательно, помалу пережевывать. В идеале по сорок восемь раз, но на сорок восемь жидкой кашицы никак не хватало. Так сосредоточился на процессе, что когда чашка опустела, осознал, что даже почти не получил удовольствия от еды. Ночью старшие офицеры, по схеме, разработанной заместителем коменданта, развешивали изнутри купола тяжелые сгустки реяцу на пружинном креплении. Как объяснил Вада, они должны обеспечить гашение колебаний. Митихара не очень понял и предпочел положиться на своего заместителя. Он уже успел убедиться, что Хироси сведущ не только в чае. Вот ведь, не желая показаться бестактно-навязчивым, тем более с подчиненными, старался не совать нос в чужие дела – и в итоге, как мало, оказывается, он знает о тех, с кем рядом живет и сражается. А ведь девять месяцев… ну да, как раз девять месяцев назад Митихара Кэйджи занял комендантские покои в крепости Онигава. А вот с осуществлением плана Тосиро вышла заминка. Для этого им пришлось спровоцировать две атаки со входом под внешний купол. При том, что противник, похоже, уже наученный опытом, на провокации не очень-то велся, несколько раз они так и продолжали обстрел, несмотря на то, что замок молчал, и в атаку так и не пошли, спустя некоторое время отступили. Командовали ими лейтенант Андо и Касакава; Митихара подозревал, что последнему достался изрядный нагоняй от его господина. Попытка «волновой» атаки за это время была одна, снова от офицера в оранжевом. Гасящие подвески Вады сработали на отлично: купол колебался, но не больше, чем от обычных ударов, и никакой убийственной отдачи от него не было. А Митихара, поднявшись, злорадно выдал: - Рассыпься, черный пес Ронданини. Гляди сам на себя, вырви свое горло. Бакудо номер девять - Хорин! Офицер в оранжевом увернулся. Не то чтобы Митихара всерьез рассчитывал взять в плен третьего офицера – тот бы наверняка разорвал аркан, даже если бы и попался. Но – заставить понервничать. Тот наверняка ожидал чего угодно, только не этого. В отражении последней по счету атаки ему участвовать не довелось, когда прибыл на место схватки, снова на южную стену, все было уже закончено. У убитого пехотинца с зеленым флажком были кудрявые волосы и родимое пятно на левом бедре – стало видно, когда задралась штанина. И снесена половина туловища, не спасла и кираса. Митихара спросил, чем это его так. И кто. Как оказалось, фусиби с окасеном. По всем инструкциям, фусиби комбинируется только с шаккахо, но как оказалось, так тоже вполне работает. Фусиби запустил Вада, а кто окасен – выяснить не удалось, стреляли все. Митихара поблагодарил всех за работу. Что ж, значит, вечером можно будет и браться за дело. Тосиро, явившийся в комендантские покои сразу после заката, уже был готов и переоделся. На нем были только короткие крестьянские штаны, явно позаимствованные у кого-то из беженцев. Оружия, он сказал, не возьмет. - Был бы у меня занпакто с шикаем, тогда бы другое дело, - так объяснил он в ответ на вопрос Митихары. – Его-то, понятно, не оставишь. А так, если что – копье мне мало поможет, зато меня выдаст. А так буду врать, что, дескать, из деревни. - Хорошо, - согласился Митихара. Вдвоем они еще раз обговорили все детали. Митихара развернул карту. - Вот тут, на юго-западе, - он указал веером, - форт Нэкояма, он принадлежит клану Сихоин. Как окажетесь на безопасном расстоянии, выпускайте бабочек, а дальше пробирайтесь туда. - Как условились, Митихара-доно, - Тосиро кивнул. – Ну и чудное же название – «кошкина гора»! Может, там дикие кошки живут? - Не знаю, - улыбнулся Митихара. – Может, просто сама гора похожа на кошку. По карте не очень поймешь, а живьем не видел пока. Вот вы и расскажете, когда вернетесь. Не забудьте: как выберетесь за пределы их лагеря… - Пущу в воздух бьякурай. Помню, Митихара-доно. - Отлично. – Комендант достал из ящика береженную бутылку саке. – Выпейте чарку перед дорогой, Тосиро-сан. На удачу. Пехотинец заметно заколебался, но все-таки отрицательным жестом выставил перед собой руку. - Спасибо за честь, Митихара-доно. Но, с вашего позволения – нет. Закуски ведь нету. А без закуски как бы не развезло – тогда провалю все дело. - Вы правы, - Митихара кивнул и убрал так и не откупоренную бутылку. – Извините, что не подумал. А сам подумал: как же он сглупил. Саке – не еда, но все-таки, как и еда, придает сколько-то сил. Надо было использовать его раньше, раздать весь запас гарнизону. Понемножку, но все-таки бы хватило. Но сейчас истощенным людям выпивка пойдет только во вред. Тосиро еще чего-то мялся, в чем-то колебался. Но тоже сказал: - Митихара-доно, можно вас попросить? Если что – вы, пожалуйста, позаботьтесь о Тикути. И о Кумико тоже. Но Кумико-то – она боевая. А Тикути – он же маленький совсем. А может, из него правда шинигами вырастет? Митихара смотрел на стоящего перед ним мужчину в заношенных крестьянских штанах. Узкие карие глаза. Редкая щетина на подбородке. Неровный ёжик отросших волос. Лоб, похоже, Тосиро не брил давно, а теперь подровнял и остальные волосы, чтобы замаскировать свою шинигамскую прическу. Вышло более-менее по-крестьянски. - Обещаю, Тосиро, - сказал Митихара. – Если у Тикути обнаружится духовная сила, я возьму его к себе в косё, когда он войдет в нужный возраст. Если ты, конечно, к тому времени не передумаешь, - Митихара улыбнулся ему. Сначала привязывать Тосиро к мертвому телу собирались хорином, но оказалось, что это сильно заметно, и Митихара зацепил пояс за пояс простой сцепкой, наподобие той, какую недавно использовали для купола. Кокон вокруг головы, чтобы дышать, Тосиро сделал сам, а вот маскировать его пришлось коменданту, кёкко – заклинание всего двадцатого уровня, но кропотливое, и сил в целом съедает прилично. А Тосиро силы были очень и очень нужны. Чтобы не привлекать внимания, света не зажигали, действовать приходилось практически наощупь, и когда наконец все было готово, Митихара сам не мог разглядеть фигуру своего пехотинца. Так же наощупь он помог Тосиро спуститься вниз, и труп закачался на воде, лицом вверх. Дождливый сезон уже кончился, дождя не было – его б не чувствовалось так и так, но судя по звуку – но все небо было затянуто тучами, плотными и тяжкими, как татами. Ни луны, ни одной звездочки. Даже Танабата в этом году прошла без звезд. И без праздника. Митихара посмотрел на темный массив, едва различимый над темной водой. - Наму Амида Буцу. И оттолкнул труп от стены. Как бы ни было невыносимо жарко, но когда Тосиро оказался в воде, это ему совсем не показалось приятным. Хотя, конечно, оказаться в воде привязанным под трупом навряд ли покажется приятным даже бывалому шинигами. Но тут уж не до удовольствий. Он ощутил толчок, и дальше поплыл уже сам под водой. Важно было, во-первых, плыть не слишком быстро, скорей дрейфовать, а во-вторых, плыть на юг и не сбиться с курса, чтоб такэдзаковские караульные, когда углядят, не заподозрили, что этот покойничек как-то слишком самостоятельно движется. Плохо было, что под водой не видно было решительно ничего, а высовываться нельзя, да и практически бесполезно. Оставалось действовать наугад. Время и расстояние он приблизительно рассчитал, и все-таки для него оказалось неожиданным, когда труп на что-то наткнулся – и тотчас раздался звон. Значит, приплыли. Тосиро затаился и изготовился. Первым он ощутил чужую реяцу – приглушенную, идущую через купол, затем – свет. Тоже неясный, под водой не разобрать, видимости он не прибавил нисколько, но все-таки какой-то свет определенно под воду проникал. И только потом – голоса. - Эй, кто там? А ну стоять! - Погоди ты… кажется, он там не живой. Слушай, да это, похоже, Тосиро? Ну точно, он. Тосиро похолодел. Но тут же услышал второй голос: - Правда Тосиро. Обратно, значит, приплыл… ну у него и видок. - А ты видел, как его шарахнуло? – возразил второй голос. – Меня не задело – и то полдня после в ушах звенело. Я думал, от него и духовных частиц не останется. Двое такэдзаковских караульных с факелами склонились над водой, разглядывая останки товарища. Тосиро-из-Пятого не мог это видеть, но понял по голосам, свету в воде и движению духовной силы. - Эх… вот ведь, поют «только пятьдесят лет живет человек», - снова заговорил тот, который удивлялся виду покойного. - Это в Мире Людей поют, - снова возразил другой, не иначе, завзятый спорщик. – Нам-то что? - Я в Мире Людей и слышал, - сказал первый. - Правда, что ли? – изумился спорщик. – И прямо помнишь? Вот прямо правда помнишь? Стой, погоди… или ты имеешь в виду, когда на задании был? - Нет, когда еще живой был. Так-то я мало что помню, совсем малец был. А вот это почему-то крепко запомнилось: как меня батя на представление водил. Самого его не помню, про матушку тоже не помню, она была вообще или нет, а вот представление и песня почему-то запомнилась. Ну это я к чему. Тосиро ведь как раз в этот год пятьдесят лет исполнилось. - Да уж…. – на этот раз второй не стал спорить. Помолчал. А потом заговорил снова: - Слушай, ну не плескаться ж ему еще следующие пятьдесят лет. Давай вытаскивать. Ты купол вскрывай, а я потащу. Да ты что творишь, балда! – нервно выкрикнул он почти сразу. – Выше воды вскрывай, сейчас вся эта вода сюда хлынет, нас нахрен смоет! Тосиро-живому это решительно не нравилось. Он рассчитывал как раз, что откроют на уровне воды, и он с этой водой проскользнет. Первый из такэдзаковцев тоже выругался, но все же исправил оплошность. Второй, перегнувшись, ухватил труп под мышки. Чуть было не задев Тосиро, но все-таки не задел. А вот сам он, завозившись отстегнуть сцепку, задел головою об купол, и тот зазвенел снова. По счастью, те двое решили, что задело об купол тело, и еще даже немножко поругались между собой, мол, осторожнее ты, народ на шум набежит, объясняй им всё с самого начала – а ты мог бы сделать дыру и побольше, даже на этом жмотствуешь. Тосиро нарочно придержал тело за ноги, чтобы дергать пришлось с усилием. Такэдзаковец и дернул, ругнувшись, ну и охотник пожрать был покойный. Конечно, не удержал равновесия и опрокинулся на спину вместе с трупом. А Тосиро мгновенным шагом скользнул в дыру следом. Тоже едва удержался, закувыркался в воздухе, еле затормозил у самой земли. И опустился ногами на влажную, но все же определенно твердую землю. Не на воду. Воды за куполом не было. Разве что чуть-чуть подтекала. Такэдзаковцы – теперь Тосиро их видел, в свете, правда, оказалось, не факелов, а фонарей – обернулись, и Тосиро замер. - Слушай, там вроде что пролетело? - Да вроде нечему. Оба внимательно прислушивались и всматривались в темноту, как раз в нужную сторону. Один сделал пару шагов и посветил фонарем. - Похоже, уже духовные частицы посыпались. - Вовремя мы его забрали. Хорошо, что не стали ждать до утра. - Точно. Хоть успеем похоронить по-людски. Ну что, потащили, что ли? - Пошли. Один из них передал свой фонарь и копье товарищу и взвалил тело на плечи. И оба ушли, не забыв закрыть за собой купол. Вскоре три фигуры полностью исчезли из виду. А Тосиро – разом ощутил слабость и сел на землю. Сейчас. Сейчас чуть-чуть посидеть, пока эти двое уйдут подальше – и в путь. Митихара с южной стены пристально вглядывался в темноту. Наму Амида Буцу. Наму Амида Буцу. Вдалеке чуть заметно сверкнула крохотная белая молния.