Там, где за тьму
Борется свет,
Снова прошла
Тысяча лет...
(Черный Кузнец – Зеркало времени)
Знакомая извилистая дорога шуршала под колесами автомобилей. Цилин бесцельно смотрел на пробегающий мимо пейзаж, то и дело поглядывая на мрачного У Се, сидящего рядом с бодро чешущим языком в попытке разрядить обстановку Панцзы. Рядом с Чжаном незаметной мышкой, практически не шевелясь, сидел Ли Цу. Еще вчера вечером вылетая из аэропорта Шоуду в Чэнду, железное трио даже помыслить не могло, что утром следующего дня столкнется в холле отеля с целой командой. И если увидеть Яньцзина было не так неожиданно – у этого вездесущего медведя, определенно, была чуйка на опасные приключения, то столь внезапное появление юной троицы, Лю Сана, Ли Цзялэ, Кань Цзяня, Ло Цюэ и еще пятерых незнакомых людей можно было объяснить только вмешательством в дела Железного Треугольника Сяо Хуа и председателя Чжана. О чем говорили Цзэ Юйчэнь и У Се никто не слышал, кроме на глазах бледнеющего Лю Сана, но на этот раз у них явно была ничья – привычная команда наследника семьи У, пополнившаяся странным (даже на взгляд Цилина) человеком с удочкой, по словам Панцзы, некогда выбравшего Лаобусы новым боссом вместо босса Инь, так и осталась стоять на своих местах, ожидая распоряжений лидера. Зато У Се удалось избавиться от столь пристального внимания со стороны людей из третьей и девятой семьи. Те спешно распрощались, пообещав ждать экспедиционную группу через пару дней на том же месте. Арендовать такое количество машин оказалось задачей не из легких. Даже Ци Хэй оставил свой любимый внедорожник где-то неподалеку от Мутоу. У Се и Панцзы больше часа занимались поисками, в конце концов, арендовав тот же самый минивэн, что и Юэбань в прошлый раз, и пару побитых жизнью пикапов. Чжан прижался виском к прохладному стеклу – он прекрасно понимал причину сумрачного настроения потомственного расхитителя. Тот не хотел ставить под удар кого-то помимо самого себя. И если с Сяогэ и Панцзы было все понятно – уж они постарались в доступной форме объяснить, что не оставят друга не при каких обстоятельствах – то каким ветром в Долину Смерти понесло едва выжившую там в предыдущем походе команду, оставалось не ясным. Любопытство? Самоуверенность? Или что-то еще? На самом деле, это было неважно. Цилин хорошо знал У Се, и мог с уверенностью сказать, что наследник пятой семьи чувствует себя ответственным за этих оболтусов, а потому не сможет действовать быстро и точно, чтобы не подвергать их излишнему риску. Исключение составлял разве что Яньцзин, которому было поручено присмотреть за Су Ванем и Ян Хао. Оставлять наедине всю юную троицу босс У наотрез отказался – превентивные меры самые надежные. Но самого Сяогэ волновала вовсе не команда, а время. Не заметить, как У Се то и дело потирает явно скованное болью предплечье, было просто невозможно. Им с Панцзы удалось перехватить выходящего из душа друга и практически силой заставить закатать рукав рубашки: от татуировки расходились набухающие темные кровоизлияния, образующие уродливую сеть. Кожа на ощупь была горячей – У Се отчетливо вздрогнул, стоило Цилину невесомо прикоснуться к черным, по-своему изящным, линиям метки. До завершения полного лунного цикла осталось всего четыре дня, а они так и не смогли отыскать монетку. - Эй, Тяньчжэнь, - Панцзы потеребил замолкнувшего наследника семьи У, с удивлением отмечая, что тот спит, неудобно склонив голову набок. - Оставь его, - Цилин встретился взглядом с подрывником, отразившимся в зеркале заднего вида. Тот скупо кивнул, возвращаясь к управлению неравномерно урчащим мотором пикапом. В усталости У Се не было ничего удивительного – полночи Железный Треугольник провел за изучением записей о фамильном наследии семьи Ань.***
Ань Ханьцзы был богатым художником, чьи работы высоко ценились среди высокопоставленных чинушей. В поисках необыкновенного пейзажа он дошел до склонов Мэань, славившихся долиной, среди местного населения, нашедшего пристанище у подножия гор, носящей дурную славу. По пути в Хэйчжу художник остановился в городе Цзяньду*(1), где познакомился с человеком, назвавшим себя Мэн Нюпи. Тот поведал ему дивную историю о весенней воде и бессметных сокровищах, таящихся на дне подземного озера. Заинтересованный красивой легендой Ань Ханьцзы решил сам посетить долину, чтобы запечатлеть ее великолепие на холсте. Взяв с собой полтора десятка людей, он вместе с Мэн Нюпи, предложившим свою помощь, отправился в царство духов. В долине стояла солнечная ясная погода. Делая зарисовки, художник заметил, что они получаются словно искаженными. Его помощник, от скуки взявшийся за составление карты, лишь пожал плечами на замечание своего господина. Дойдя до озера, чьи темные воды притягивали своей красотой, путники обосновались на ночлег. В час цзы*(2) на лагерь опустилась пелена тумана. Люди Ань Ханьцзы были напуганы зловещими звуками, разносящимися над долиной. За животным ужасом и разрывающей тело на части болью последовало забвение – художник и его спутники оказались в подземном лабиринте. Все, кроме Мэн Нюпи. Тот исчез. В поисках выхода несколько человек погибли, попав в ловушки. Добравшись до похоронной залы, Ань Ханьцзы и его люди заметили знаки, указывающие путь. Не сумев договориться, отряд разделился на две группы. Ань Ханьцзы прошел через темницу со скелетами и вскоре добрался до подземного озера, где и застал своего хитрого проводника. Монетка-оберег, сверкающая на шее наньчжунца, привлекла внимание художника еще в первую их встречу, но в лучах солнца она выглядела невзрачной. Освещаемая же тусклым светом факелов, она отдавала золотисто-алым свечением. Монетка затуманила разум Ань Ханьцзы. Бережно сжимая ее в своей ладони, он с ликованием смотрел на то, как тело Мэн Нюпи дряхлеет на глазах. Убрать с дороги немощного старика было просто. Мэн Нюпи погрузился в воды подземного озера, заснув в его объятиях вечным сном. Найдя путь к сокровищам, Ань Ханьцзы поддался обуявшей его алчности. Под предлогом поиска заплутавших в лабиринте товарищей, художник активировал одну из ловушек и сбросил своих людей в пропасть. Выбравшись на поверхность, хладнокровный убийца никак не рассчитывал встретиться со своим помощником, сумевшим спастись. Тот поведал наставнику о мертвом городе, заполоненном тьмой. Спасаясь от преследования, Лу Ацзы и отправившиеся вместе с ним люди столкнулись с одиноко бродящим по улицам человеком. Неприглядная история Мэн Нюпи всплыла на поверхность – то был его запертый в затерянном городе товарищ, избравший своим новым домом старую сторожевую башню в надежде на появление человека, который сумеет снять проклятие с затерянного города. Он рассказал Лу Ацзы об оставленных им в недрах лабиринта указателях и о таинственном источнике весенней воды, бьющем из скального камня. И о том, как тот источник пересох на глазах охотников, позарившихся на несметные сокровища подземного озера. Решив, что воздвигнутый темными силами древний город может хранить в своих недрах куда более великие богатства, помощник художника хитростью выставил людей за ворота, взрывая их и отрезая путь не только попавшим в ловушку товарищам и единственному жителю города, но и самому себе. На счастье, Лу Ацзы провалился в глубокую яму у дальнего края городской стены, обнаружив потайной проход, ведущий на поверхность. Заключив сделку, художник и его помощник по возвращению из Хэйчжу составили карту, на которой указали путь к подземному озеру. Однако хитрец Лу Ацзы не захотел раскрывать своему наставнику местоположение второго входа, ведущего в затерянный город. Он сбежал, прихватив готовую карту с собой. Ань Ханьцзы так и не удалось отыскать его. Уже на смертном одре художник узнал о скорой кончине беглеца, убитого бродягами за пару лянов серебра. Из поколения в поколение передавались монетка и записи Ань Ханьцзы, однако без карты отыскать таящее в себе бессметные богатства подземное озеро оказалось непосильной задачей. Одиннадцать лет назад совсем еще молодой и подающий надежды архитектор отыскал старинный дневник своих предков, страницы которого описывали приключения Ань Ханьцзы и бесплотные поиски всех его потомков. В тот самый день незадачливый начинающий воришка Е Яозу выкрал из дома Ань Фуюня семейную реликвию – единственную в своем роде чускую монетку-оберег, история которой была записана одним из предков архитектора. Предназначенная в дар и заговоренная жрецами, чтобы ниспослать мир на земли конфликтующих государств, она стала символом смерти. Ань Фуюнь нанял нескольких убийц с целью вернуть монетку себе. Доставшаяся от дальнего предка алчность захватила его, лишая возможности мыслить здраво. Кровавая пелена перед глазами рассеялась вместе с выстрелом – воришка был мертв, и монетка вернулась к своему владельцу. Осознав случившееся, архитектор спешно покинул Шанхай. А спустя семь лет встретился в храме Цзетай, неподалеку от которого нашел себе убежище, с Ван Пэем, сумевшим соблазнить Ань Фуюня жаждой наживы. Ван Пэй оказался мастером по сбору информации. И вскоре ему удалось отыскать подходящую кандидатуру для поисков мистических сокровищ – племянник У Саньшэна, с которым ранее имел дело Ван Пэй. Однако позже выяснилось, что тот неизлечимо болен и больше не в состоянии рыскать по гробницам. Никто из случайно нанятых Чжуцзы – именно так было предложено называть себя Ань Фуюню – расхитителей не вернулся из долины. Около полугода назад до мошенников дошел слух о чудесном исцелении наследника семьи У. Вот только тот уже жил в другой провинции, лишь изредка появляясь в Ханчжоу. Тогда-то Ван Пэй предложил использовать в качестве наживки для босса У его ученика, а следом еще парочку парней, крутящихся возле мальчишки. Они не прогадали, хотя и не смогли захватить У Се в Синьюэ. Тем не менее, отсроченное почти на сутки известие о пропаже начинающих расхитителей в Хэйчжу сыграло свою роль – излишне осведомленные наемники были устранены, а босс У не только вернулся живым (пускай к огромному сожалению Ван Пэя и умудрился спасти пацанов), но и всерьез заинтересовался сокровищами долины. Вот тут пригодилось совершенно нелепое знакомство Ван Пэя с наивной ийской девчонкой, чей дедушка был известным шаманом. Той удалось уговорить старейшего Лаху поделиться старинной легендой с незнакомцами. Но прозорливый шаман решил утаить часть истории, изменив ее. К сожалению, Ясу и Ван Пэй, в отличие от Ань Фуюня, узнали об этом только после повторного посещения дома старейшего Лахи командой босса У. Однако старик все равно отказался поведать им всю легенду. Ему было велено опоить гостей, только старый шаман и здесь все сделал по-своему. Избавиться от упрямого старика не дала Ясу. Ван Пэй искренне восхищался девчонкой, на поверку оказавшейся хитроумной и жадной до богатства компаньонкой, поэтому он уступил ей, сохранив жизнь Лаха Хуши. Прознав про аукцион в Синьюэ, мошенники решили выкрасть карту прямо из-под носа босса У, чтобы потомственный расхититель и его команда не могли и дальше составлять им конкуренцию. Ань Фуюнь передал монетку-оберег на хранение своим подельникам, прихватив с собой только записи, о которых те ничего не знали.***
На этом записи обрывались. Панцзы предложил дописать примечание о том, как Ань Фуюнь окончил свои дни, но У Се категорически отказался это делать, заявив, что по окончанию экспедиции уничтожит книжицу. Когда полуденное солнце вышло из-за затянувших небо туч, экспедиционная группа к глубокому изумлению старейшин деревни, достигла Национального парка Хэйчжу. - Тяньчжэнь, смотри, - Панцзы указал на громоздкий внедорожник, стоявший на обочине. По словам одного из старейшин машина принадлежала семейной паре, решившей посетить вновь открывшийся для посещения парк. Молодая ийка вместе со своим мужем средних лет очень интересовались историей долины. Особенно перевалом Шимэнь. Их гидом стал Рань Циньбу, занявший место пропавшего без вести Лу Цицзя. - Если эти гады выживут от болтовни Рань Циньбу, то злые духи им точно будут не страшны, - проворчал подрывник, радуясь в душе, что на этот раз им не придется полтора часа выслушивать маловразумительный бред в исполнении говорливого парня. - У перевала нам придется разделиться, - вежливо отказавшись от сопровождения, У Се быстро зашагал по знакомой тропе. – Ло Цюэ с Кань Цзянем останутся у входа в долину на тот случай, если Ван Пэй и Ясу опередят нас или обойдут на обратном пути. И вы трое, - он обернулся на начинающих расхитителей, - тоже. - Я пойду с тобой, - обижено возразил Ли Цу. - И мы тоже! - Решили поиграть в бессмертных? – недовольство Панцзы не возымело должного эффекта – юные искатели приключений были намерены идти до конца. - Нас это тоже касается, - упрямо гнул свою линию Ли Цу. – С нас все началось. - И желательно, чтобы вами не закончилось, - ехидно закончил Яньцзин. – У меня есть идея – мы возьмем одного из вас. Эй, У Се, что скажешь? - Делай, что хочешь, - отмахнулся босс У, осторожно прикасаясь к пульсирующей болью руке. – Вся ответственность будет на тебе. - Так и быть, побуду доброй феей-крестной, - хмыкнул Ци Хэй, на ходу вынимая из кармана три спички и обламывая одну из них. – Кому достанется короткая, тот пойдет с нами. Цилин не сомневался – Яньцзин умудрился подстроить так, чтобы выбор пал на Ли Цу. Этот мальчишка умел привлечь к себе внимание. И, похоже, наемнику он нравился за свой острый язык. - Председатель Чжан приказал следовать за вами, - Ло Цюэ не собирался сдаваться даже под тихие уговоры Кань Цзяня не спорить с боссом. - Лаобусы не следовало вмешиваться, - парировал Панцзы. – Смысл отправлять в помощь того, кто не подчиняется У Се. - Босс У состоит в Цзюмэнь и обязан подчиняться правилам, - бесстрастно проговорил Ло Цюэ. - Тебе У Се ничего не должен, - не менее равнодушно заявил Цилин – парень с удочкой его раздражал уже тем, что работал на Чжан Жишаня. - Сяогэ прав, - обрадовано кивнул Юэбань, вдохновленный поддержкой друга. Раз сам наследник семьи У предпочитал не замечать очевидного неуважения к своей личности, игнорируя даже завязавшийся спор, то помощь Цилина, относящегося к Ло Цюэ с явным подозрением, оказалась очень кстати. Говорящий Сяогэ был намного страшнее того, что молча избавлялся от противников, особенно если дело касалось защиты У Се. - Хотите вы или нет, но я пойду вместе с вами. - Нет, - коротко отрезал Цилин, даже не удостоив задохнувшегося от возмущения человека председателя взглядом. - Ло Цюэ, - заговорил, наконец, У Се. – Мне все равно, что тебе сказали Лаобусы, Сяо Хуа или второй дядя – ты можешь помочь, оставшись у перевала вместе с Кань Цзянем, либо вернуться в Пекин. Я о помощи не просил и никаких правил Цзюмэнь не нарушаю – это не экспедиция, а поимка людей, несколько раз перешедших мне дорогу. Когда я вел охоту на семью Ван, то мало кто решался помочь, не имея на руках доказательств. Боссы Цзюмэнь даже выставили расценки за мою голову. Я благодарен Чжан Жишаню за то, что он встал тогда на мою сторону, но сейчас я об этом не просил. Решать тебе. - Если я решу пойти с вами, ты все равно не сможешь мне помешать, - пожал плечами Ло Цюэ, ничуть не скрывая своего пренебрежения. - Даже не буду пытаться, - заверил его босс У, останавливаясь у перевала. – Хочешь умереть, дело твое. - Босс У, ты мне угрожаешь? - Говорю то, о чем тебе забыли сказать. Ло Цюэ, умирать за близких людей – не страшно, совсем другое дело – отдавать ее просто так, за чьи-то смутные цели и идеалы. Ты не понимаешь, зачем председателю понадобилось помогать мне в этот раз. Считаешь, что после всего, что случилось в Синьюэ, мы недостойны этого. - Откуда тебе знать, о чем я думаю? – небрежно фыркнул Ло Цюэ. - Босс хорошо читает людей, - в словах Кань Цзяня звучала гордость за босса У. По его мнению, тот был самым человечным из всей пятой семьи, не считая бабули У. Не смотря ни на что, помощник Эрбая больше всего ценил и уважал именно У Се. Ему было неприятно вставать на пути этого человека по прихоти главы У, но порой избежать столь щепетильных ситуаций попросту не удавалось. Тогда Кань Цзянь чувствовал себя виноватым и старался всеми силами доказать боссу У свою искреннюю преданность. - А ты не думал, что председатель Чжан и господин Цзэ просто не доверяют такому человеку, как ты? - Они имеют на это полное право, - хмыкнул У Се – как бы Ло Цюэ не старался, он не мог задеть потомственного расхитителя. Парень был воспитан на правилах Синьюэ, которые не давали ему мыслить шире, чтобы найти ту самую болевую точку противника. Сам босс У уже давно определил, куда ему нужно ударить. Вот только ломать идеально выстроенный мир, в целом, хорошего и преданного человека, ему не хотелось. От одной мысли об этом становилось тошно. – Кань Цзянь. - Да, босс, - с готовностью отозвался служащий семьи У. - Все распоряжения второго дяди я знаю наперед, поэтому просто спрошу: остаешься или возвращаешься в Ханчжоу? - Господин Эрбай не знает, что я здесь, - невольно сделав шаг назад, запротестовал Кань Цзянь. – Это было мое решение. - Не боишься, что он тебе голову оторвет за самоуправство? – заметно повеселев, усмехнулся У Се. - Вы же меня защитите, босс, - беззаботно пожал плечами помощник, широко улыбаясь. – Я присмотрю за Су Ванем и Ян Хао. - Ладно. Идем, - босс У кивнул в сторону тропинки, уходящей вниз сразу от перевала. - Стойте, - Цилин внимательно всмотрелся в легкую туманную дымку. – Там ловушки. Пойдем другим путем, - он круто развернулся, направляясь прочь от каменных врат. У Се и Панцзы переглянулись – не доверять Сяогэ причин у них не было. Их друг никогда и ничего не делал просто так, особенно если речь заходила о выборе безопасного пути. Остальная команда, молча, последовала за несокрушимой силой Железного Треугольника. - Смотрите, там Рань Циньбу! – внезапно воскликнул Су Вань, бросаясь в ближайший кустарник. Среди колючих зарослей на земле, действительно, лежал местный гид. - Дышит, - сообщил Ци Хэй, чудом успевший схватить едва не рухнувшего в провал парня. В своем стремлении помочь знакомому ийцу, тот даже не удосужился посмотреть себе под ноги. - Эти гады избавляются от свидетелей, - гневно пробасил Панцзы – гид ему не нравился, и желание встряхнуть его пару тройку раз за шкирку, определенно, было. Но не убивать же его за излишнюю болтливость. - Кань Цзянь, бери Су Ваня и Ян Хао, доставьте Рань Циньбу в деревню, а лучше в ближайшую государственную больницу, и свяжитесь с полицией и Сяо Хуа. - Да, босс. - Тяньчжэнь, они не могли далеко уйти. - Верно. Ван Пэй и Ясу впервые вошли в долину. Даже с картой они не смогут быстро добраться до подземного озера. Кроме того, они используют карту Ань Ханьцзы и Лу Ацзы, значит, пойдут вокруг. Мы успеем перехватить их в Пещере ветра. - Кто такой Лу Ацзы? – нахмурился Ли Цзялэ. - Расскажем по дороге, - бросил подрывник. – Идем, Тяньчжэнь, у нас мало времени. - Я останусь здесь, - Ло Цюэ с самым независимым видом прислонился спиной к скале. - Уверен? - Сказал же. - Как знаешь, - У Се хлопнул Кань Цзяня по плечу, что-то шепнув на ухо. Получив в качестве подтверждения короткий кивок, потомственный расхититель решительно проследовал к потайному лазу в скале, оставляя Ло Цюэ в одиночестве.***
Идти уже проторенной дорогой оказалось намного быстрее, чем прокладывать ее самим. У Се уверенно вел команду через долину. Обогнув озеро еще до темноты, расхитители выбрали в качестве пригодного для лагеря места тот самый завал, все еще хранивший следы их присутствия. Было решено ночевать прямо под ним. Благо, в этот раз людей оказалось меньше, и свободного пространства хватало на всех. Став невидимыми для своих противников, сама команда расположилась самым идеальным образом – пройти мимо их укрытия Ван Пэй и Ясу не могли. Путь, однажды проложенный Ань Ханьцзы, пролегал точно по уже проверенному расхитителями маршруту. Поднявшийся ветер и внезапно начавшийся ливень только усилили уверенность У Се в том, что раньше следующего утра мошенники не смогут продолжить свои поиски подземного озера. Панцзы взялся за пересказ хроник рода Ань, разбавляя мрачную историю забавными комментариями, звучавшими на удивление уместно. Именно за умение разрядить обстановку своими шуточками и острыми высказываниями Цилин искренне ценил подрывника. Он сам был слишком молчалив, а У Се зачастую просто не мог позволить себе сбросить маску босса У, поэтому Юэбань стал для них той самой отдушиной – единственным в мире человеком, способным удержать Железный Треугольник на плаву даже в самые плохие моменты жизни. Под конец истории, которую Чжан слушал вполуха, погрузившись в своеобразную медитацию, дыхание сидевшего рядом У Се стало равномерным и глубоким. Потомственный расхититель, привалившись к плечу Сяогэ, спал. Желание обнять, настойчиво зудящее не только в мыслях, но и на кончиках пальцев, стоически отвергалось, как исключительно неуместное в противовес дружеской подколке закончившего пересказ Панцзы, в шутку попенявшего на выбор У Се спать в обнимку с Цилином. Ухмыльнувшись уголком губ, Чжан пообещал уступить место, как только придет его очередь дежурить. Заранее зная – Юэбань не оставит друга мерзнуть, лежа на тонкой подстилке из веток, накрытых тканью, и сразу приберет того к рукам, даже не просыпаясь. Воцарившаяся тишина, нарушаемая лишь едва различимым дыханием команды, похрапыванием Панцзы и тихим шелестом со стороны заступившего на вахту Яньцзина, дала Сяогэ возможность погрузиться в свои мысли, сосредоточившись на отчасти скрытом в полутьме, знакомом до мельчайших морщинок в уголках глаз лице У Се. Для него не было секретом, что потомственный расхититель с безразличием, отдающим пренебрежением, относится к собственной внешности, называя себя простоватым. Возможно, мнение наследника семьи У о самом себе и соответствовало общественному, но Цилин считал иначе – красота шла из души У Се, делая его настоящим, живым, будто светящимся изнутри особенным светом, согревающим сердце Чжана. И он, действительно, не знал, почему раньше не сумел понять своих чувств. А сейчас просто не представлял, что с ними делать. Нужны ли они самому дорогому человеку, или тот видит в Сяогэ только друга? Да и как узнать, чувствует ли У Се хоть что-то в ответ? Вариант «просто спросить» был безжалостно отвергнут, как наиболее разрушительный. Потерять дружбу потомственного расхитителя из-за собственных душевных терзаний и глупого вопроса Чжану отчаянно не хотелось. Сяогэ тряхнул головой – для начала стоило озаботиться сохранностью жизни У Се, а уже после погружаться в размышления о своих чувствах, которые участившимся сердцебиением отдавались в ушах, не желавшем прийти в норму с тех самых пор, как Чжан увидел потомственного расхитителя, расслаблено уткнувшегося лицом в его слегка запылившуюся в дороге толстовку и при этом выглядевшего невероятно умиротворенным, словно все плохое осталось в подернутом легкой дымкой забвения прошлом. Когда он успел уснуть, Цилин не помнил, просыпаясь от осторожного шевеления под боком. Завозившийся во сне наследник семьи У с едва различимым стоном перевернулся на бок, прижимая к груди исчерченную линиями татуировки руку. Поерзав несколько минут, но так и не найдя удобного положения, У Се распахнул глаза, слепо всматриваясь в темноту. - У Се? – не дождавшись никаких дальнейших действий со стороны потомственного расхитителя, позвал Чжан. - Я тебя разбудил? – практически одними губами прошептал тот. Вместо ответа Цилин плавно потянулся к руке друга, давая возможность отпрянуть, но У Се лишь доверчиво следил за практически неуловимым движением, размытым в сумраке ночи. Аккуратно закатав рукав и обнажив горячую кожу предплечья, Сяогэ невесомо прикоснулся к ней прохладными пальцами, ощущая под ними прошедшую по телу наследника пятой семьи дрожь. Постепенно увеличивая площадь соприкосновения, Чжан мягко водил большим пальцем по раскрытой ладони, практически не осознавая своих действий, но точно зная, что они не вызовут отторжения. - Что ты делаешь? – Цилин обернулся. Он совсем забыл, что маленький дьяволенок, выслушав рассказ Панцзы и обменявшись с ним несколькими безобидными колкостями, решительно занял место рядом с Чжаном, с видимой неохотой уступая успевшему развалиться под боком У Се подрывнику. Приложив палец к губам, Сяогэ приподнялся, усаживаясь и охлаждая горящее запястье успевшего снова погрузиться в сон потомственного расхитителя другой рукой. Теперь у него была возможность вести разговор с Ли Цу, не выворачивая шею под немыслимым даже для него углом. - Что это? – мальчишка указал на виднеющийся под длинными пальцами Цилина темный узор. - Метка, - скрывать очевидное от юного искателя приключений смысла не было. - И что с ней не так? - Все? – на пробу предположил Чжан, немного расслабляясь. - Я не помню, что бы у У Се бы татуировка, - тряхнул головой Ли Цу. - Это не татуировка. - Что тогда? Метка звучит странно, говорю сразу. - Сделка. - Но У Се говорил что-то о массовых галлюцинациях, - чуть повысил голос парень, резко зажимая рот рукой. - Это У Се. - И в чем подвох? - Если через три дня мы не вернем монетку в воды подземного озера, то проклятие мертвого города настигнет У Се. - Так вот почему он так одержим этой монеткой! А Панцзы знает? - Да. - Но все-таки, что ты делаешь? Держать кого-то за руку пока он спит – это… - Даю возможность спать, - просто пояснил Цилин, в очередной раз сменяя руки. - Ладно. Предположим. Только я все равно не совсем понимаю… Чжан без предупреждения коротко прикоснулся к сжатой в кулак руке парня, заставляя того вздрогнуть от неожиданности. - Кажется, понял, - неуверенно кивнул Ли Цу. – И долго ты будешь так сидеть? Я серьезно! – заметив скептически изогнутую бровь и насмешливый взгляд, направленный на него, возмутился начинающий расхититель. – Тебе ведь тоже нужен сон, я прав? - Нужен, но У Се нужнее. И тебе тоже. - Зануда, - фыркнул мальчишка, улавливая намек. Завалиться спать рядом с железной троицей – идея спонтанная, однако их близость дарила ощущение безопасности и невероятного комфорта, которых Ли Цу не доставало с самого детства. Тем более, Чжан Цилин не был против столь близкого соседства, а его забота об У Се согревала – именно к этому стремился сам парень, ему тоже хотелось заботиться о ком-то и получать заботу в ответ. Оттого находиться в зоне особого расположения Железного Треугольника оказалось невероятно приятно. Единственное, что продолжало терзать уставший за день разум – поиск монетки. Ли Цу клятвенно пообещал себе, что сделает все возможное, чтобы сохранить жизнь У Се. _____________________________________________________________ Комментарий к 29 главе: Что ж, тайн остается все меньше, а уровень проявления открытой заботы Цилина по отношению к У Се все выше. Не будем много говорить об этой главе, потому как она переходная и в большей степени информативная. Ло Цюэ – персонаж из Песочного моря. Если честно, то авторы не помнят точно, как его звали, но, кажется, именно так. Парень с удочкой из ресторана Синьюэ, признавший Чжан Жишаня своим новым боссом. Не то, чтобы он играл здесь какую-то роль, однако наши любимые Панда и Енот, подсевшие не только на чтение работы, но и на помощь в ее написании, настояли на включение Ло Цюэ в канву сюжета хотя бы на пару строк. И поскольку вреда от этого не будет, мы решили выполнить просьбу наших ребят. Примечания: 1. Цзяньду – древнее название Сичана со времен династии Хань. Располагался в уезде Цюнду. Во времена династии Сун (960-1279 н.э.) был переименован в Цзиньчан. Позже, при Великой Цин (1636-1912 н.э.), назывался Нинъюань. 2. Час цзы (子[zǐ]) – время с 23:00 до 1:00. Также известен, как час Крысы (鼠 [shǔ]/[шу]). ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic