«Всё, кроме любви...
Вся наша жизнь так далеко.
Я, я - не один, но без тебя просто никто»
(Би-2 – Молитва; из к/ф «Метро»)
Цилин нахмурился – страх, заставший его врасплох во сне, ощущался липкой паутиной, опутавшей Сяогэ. В нем было столько боли и отчаяния, что подавить свой крик удалось лишь благодаря жесткому самоконтролю. Однако сбившееся дыхание никак не желало приходить в норму, наполняя комнату отрывистыми хриплыми вдохами. Ночные кошмары не были чем-то необычным и, как правило, не имели ничего общего с реальностью, оставаясь мутной картинкой, стирающейся из памяти, стоило Цилину проснуться, но именно этот сон приносил с собой не просто смутную тревогу, а настоящий первобытный ужас от невероятно ярких образов, вспыхивающих на обратной стороне прикрытых век. Множество костлявых рук, тянущихся из Бронзовых Врат к застывшему в ожидании У Се. Их было так много, что золотистое свечение, обычно сопровождающее момент открытия врат, меркло, побежденное первородной тьмой Предела. И Сяогэ ничего не мог сделать, чтобы предотвратить падение У Се в эту тьму. Его самого удерживали невидимые цепи, не давая сделать ни шагу, лишая воздуха, заставляя смотреть на то, как уродливые пальцы смыкаются на запястьях и лодыжках потомственного расхитителя, как руки, подобно щупальцам, оборачиваются вокруг него, утягивая на ту сторону Бронзовых Врат, захлопнувшихся перед Цилином ровно в тот самый момент, когда он сумел вырваться из собственного плена. Понимание конца приходило вместе с отчаянным криком, которому рывком проснувшийся Чжан не позволили вырваться из саднившего горла и горевших легких в реальности, где У Се мирно продолжал спать в своей наполовину заваленной книгами кровати. Сяогэ коротко выдохнул, стараясь двигаться совершенно бесшумно, чтобы не разбудить уютно устроившегося в коконе из одеяла мужчину – когда он успел прийти к потомственному расхитителю, чтобы удостовериться в его безопасности, Цилин не знал, но, видя У Се таким расслабленным, он сам постепенно успокаивался, позволяя себе бессильно соскользнуть по стене на пол, поджимая колени к груди в тщетных попытках согреться. Холода, как такового, он не ощущал, но отчетливо бьющая его дрожь свидетельствовала о том, что неясный мучительный холод идет изнутри, постепенно вытесняемый мерным теплом, каждый раз возникающим в груди при виде У Се. Восстановившееся душевное равновесие сменилось усталостью – неделя бессонницы пролетела как один миг, принося с собой истощение. Днем Цилин изо всех сил старался скрывать свое состояние, продолжая активную деятельность во всем: от утренних тренировок до неспешных вечерних прогулок с У Се. Однако из-за невозможности поспать более полутора часов за ночь его состояние продолжало ухудшаться, и это приводило к множеству незначительных казусов, которые вряд ли бы случились с ним в другое время. Всего за последнюю пару дней он умудрился вывихнуть запястье, несколько раз споткнуться на ровном месте и разбить выскользнувшую из внезапно ослабших пальцев чашку. От дружеских подтруниваний Панцзы становилось немного легче, но встревоженный взгляд У Се продолжал преследовать его повсюду вместе с неясным чувством вины. Встретив рассвет на полу в комнате потомственного расхитителя, Чжан решительно поднялся, едва не потеряв равновесие. Комната нещадно закружилась перед глазами, заставляя пошатнуться и опереться рукой о стену. Справившись с приступом, Цилин бесшумно покинул спальню, аккуратно притворив за собой дверь. Прохладный воздух приятно освежал, давая возможность немного взбодриться, чтобы начать тренировку. Разминка прошла легко, но каждое последующее движение казалось изнуряющим настолько, что уже спустя десяток минут тяжелый меч выпал из рук с глухим звуком ударившись о землю. И Сяогэ буквально рухнул на резко подогнувшихся ногах следом за ним, с трудом переводя дыхание от пронзившей все тело боли, которую не получалось игнорировать, только терпеливо пережидать, стараясь дышать размеренно и не поддаваться настойчивому желанию свернуться комочком на жесткой земле. Именно в таком неприглядном виде его и обнаружил вышедший во двор У Се. Цилин надеялся, что ему больше не придется видеть потомственного расхитителя таким напуганным, но в итоге сам стал причиной панического страха самого дорогого человека. Попытка внятно дать объяснения своему состоянию провалилась – язык казался распухшим и неповоротливым, а со, словно ставших чужими, губ срывалось только хриплое прерывистое болезненное дыхание. Сейчас Чжан не мог с уверенностью сказать, бывали ли в его жизни моменты, подобные этому, когда он чувствовал себя совершенно разбитым. Потерянным, да (последняя амнезия сильно изменила его, позволив стать ближе к двум самым лучшим людям в бесконечно длинной жизни Сяогэ). Изнеможенным, тоже (уж в Голмуде постарались не дать ему полностью прийти в себя, чтобы начать активное сопротивление – теперь он это помнил, хотя и не очень четко, что, вероятно, было к лучшему). Но не разбитым. Обычно сон не являлся для него чем-то необходимым. Он мог бодрствовать неделями, не отвлекаясь на некоторые потребности организма, однако изматывающие яркие кошмары расходовали такую необходимую для поддержания активности организма энергию. - Сяогэ? – голос У Се дрожал. Цилин вновь попытался что-нибудь сказать, чтобы успокоить, но смог лишь коротко прохрипеть, из последних сил удерживая фокус на расплывающемся лице потомственного расхитителя. - Сяогэ? Чжан медленно моргнул, ощущая успокаивающее тепло, окутавшее все его тело. Он упустил из виду момент, когда и как оказался в постели, очевидно принадлежавшей У Се. Губ коснулось что-то прохладное, стекающее по присохшему к небу языку и саднящему горлу. На лоб легли теплые пальцы. Где-то на периферии слышался еще один голос, вероятно, принадлежавший Панцзы. Очертания встревоженного лица склонившегося над кроватью наследника пятой семьи размывались, оставляя четкими лишь обеспокоенно смотрящие прямо на Цилина глаза. - Сяогэ. На этот раз в звучавшем чересчур печально и нежно голосе не было вопросительных ноток. Теплые пальцы сместились со лба на щеку, невесомо оглаживая скулу. - Спи, Сяогэ. Я буду рядом. Цилин хотел возразить, не желая тревожить У Се своими внезапными пробуждениями и страхами, но сил сопротивляться бережным прикосновениям и чуть хрипловатому тихому пению не было. И Сяогэ сдался…***
На этот раз в его сне не было Бронзовых Врат. Цилин находился посреди Синьюэ, окруженный выходцами из клана Чжан. Прямо напротив него с тусклой улыбкой стоял У Се. - Скажи это, глядя мне в глаза, и я больше никогда не побеспокою тебя и твою семью, - голос потомственного расхитителя звучал глухо, но твердо. – Сяогэ, ты сожалеешь о том, что встретил меня? - Я… Мужчина понятливо кивнул, и Цилин вздрогнул от собственного выдоха – он собственноручно вынес приговор их отношениям с У Се, чья удаляющаяся спина выглядела неестественно прямой. Сяогэ наделся, что тот обернется, чтобы сказать хоть что-то, но потомственный расхититель с присущим ему упорством сдержал брошенное минутой ранее обещание, молча покидая залитое светом помещение. - Нет, - прозвучал уверенный, но теперь уже никому не нужный ответ. Синьюэ растворился в кружащейся дымке, сменяясь на двор Ушаньцзюй. Панцзы выглядел счастливым, обнимая за талию Пяопяо и придерживая за плечо малышку Мэй. Они спешно прощались с мужественно удерживающим дружелюбную маску У Се, оставляя его в одиночестве позади, как это сделал сам Цилин. Двор Ушаньцзюй резко распался вместе с захлопнувшимися за спинами счастливого семейства воротами. Чжан оказался в спальне потомственного расхитителя, обмирая от расползающегося в груди страха – У Се с совершенно пустым лицом сидел на своей кровати, безучастно смотря на фотографию в своих руках. На слегка потрепанном снимке Железный Треугольник оставался единым целым, не смотря ни на что. У Се что-то шептал – по крайней мере, Чжан отчетливо видел, как губы наследника пятой семьи шевелятся – вот только он не мог разобрать слов. - Мне больно… Цилин дернулся вперед – в руке потомственного расхитителя внезапно оказался пистолет. Щелкнул предохранитель. Бездушное оружие коснулось виска У Се, чей палец удобно лег на спусковой крючок. - Это не больно… Раздался выстрел. Фотографии над кроватью покрылись веером кровавых брызг, вселяя в сердце Цилина священный ужас. Он словно в замедленной съемке видел, как тело У Се безвольно откидывается назад, распластываясь на покрывале и пачкая его собирающейся под повернутой вбок головой кровью. Пальцы, удерживающие пистолет, бессильно разжались…***
Цилин резко вскинулся в постели с громким надсадным криком, дезориентированный и напуганный безостановочно прокручивающейся перед глазами сценой смерти У Се. - Сяогэ? Теплые руки прошлись по дрожащим напряженным плечам, притягивая в крепкие объятия. В нос ударил знакомый, чуть выветрившийся запах шампуня. - Сяогэ. До подернутого пеленой паники сознания постепенно начали доходить прерывистое затрудненное дыхание, опаляющее шею Чжана, и тихие уговоры У Се немного ослабить хватку, прерывающиеся короткими покашливаниями от явной нехватки воздуха в сдавленных легких. Заставив себя разжать сведенные судорогой страха руки, Цилин осторожно отстранился, давая потомственному расхитителю вдохнуть полной грудью. - Прости, - вышло хрипло. Первобытный ужас, охвативший Сяогэ, сменился тревогой – своими порывистыми неконтролируемыми действиями он мог навредить У Се, даже убить его. От проскользнувшей в голове мысли Цилин отчетливо вздрогнул, отодвигаясь на самый край кровати, впредь запрещая себе прикасаться к сидевшему рядом мужчине. - Я в порядке, - покачал головой У Се, не давая Чжану сбежать: цепкие пальцы потомственного расхитителя обернулись вокруг запястья воина, лицо разгладилось, стирая следы былой встревоженности. – И ты тоже. Расскажешь? Потомственный расхититель не давил, но отчего-то Цилин чувствовал, что не должен скрывать свои страхи от самого дорогого человека, смотрящего на него своим невероятно проницательным и теплым взглядом. - Ты умер, - кое-как выдавил он. – Из-за меня… И Панцзы… - Во сне, - осторожно возразил наследник семьи У. – Я до сих пор жив только благодаря тебе и Панцзы. Вы всегда оберегаете меня. Чжан прикрыл глаза, наслаждаясь лаской – прикосновения У Се к волосам успокаивали. Уверенный голос звучал мягко, убаюкивая. - Я вижу, как Бронзовые Ворота забирают тебя или как ты умираешь в одиночестве. И каждый раз в этом виноват я, - горячечный шепот Цилина разрезал повисшую в комнате тишину – теплые пальцы У Се на мгновение застыли, запутавшись его в отросших темных волосах. - Я здесь. Сяогэ кивнул – пальцы У Се продолжили свой путь, неспешно перебирая влажные пряди. - Ты спросил, сожалею ли я о встрече с тобой, - спустя некоторое время продолжил Цилин. - А ты сожалеешь? - Нет. - Хорошо, - У Се улыбнулся. – Отдохни. Я останусь рядом так долго, как будет необходимо, чтобы ты мог спать спокойно. Сяогэ снова кивнул, покорно укладываясь обратно на пахнущую потомственным расхитителем подушку. Лежать в осторожных объятиях оказалось не просто приятно после пережитого кошмара – тихое дыхание мужчины привносило мирное спокойствие в душу Цилина, помогая справиться с участившимся сердцебиением и холодом, расползшимся по груди подобно ядовитой змее. Вновь соскальзывая в манящую сонную темноту, Сяогэ напрягся, балансируя на грани сна, тут же расслабляясь под весом головы потомственного расхитителя, удобно примостившегося у него на груди. Знакомая тяжесть не приносила дискомфорта, только покой и умиротворение, позволяя Цилину погрузиться в царство Морфея. На этот раз без сновидений. _____________________________________________________________ Комментарий к главе: Панда и Енот вложили частичку себя в эту короткую историю о кошмарах Сяогэ. Толчком к созданию этого творения стала увиденный на просторах интернета рисунок Бронзовых Врат, из которых тянутся руки прямо за спиной Сяогэ. Если кто-то из уважаемых читателей знает, о чем мы говорим, то, пожалуйста, сообщите нам, где Панда и Енот смогут увидеть этот арт снова. P.S.1: Еноту и Панде более чем понятен смысл песни Би-2, строчки из которой мы добавили в качестве эпиграфа. Но нам кажется, что РМ и МР правы (и Лю Сан тоже, кажется) – для Сяогэ настоящим божеством стал У Се, поэтому эти три строчки здесь на своем месте. P.S.2: как бы там ни было, но мы старались подражать нашим старшим сестрам в стиле написания (даже спрашивали у них совета), чтобы эта зарисовка не сильно выбивалась из общей картины. Позже мы найдем ей место в череде спешлов и присвоим порядковый номер, а пока мы надеемся, что наши старания затронут читателей. P.S.3: Енот и Панда не просто так задали сюжетно-тематическое направление тексту и планируют уговорить сестер на дальнейшее развитие Кошмаров, каждый раз описывая переживания (возможно, связанные с У Се или Сяогэ, или со всем Железным Треугольником) разных персонажей в различных ситуациях. Посмотрим, получится ли у нас убедить РМ и МР. ---------- С уважением к читателям, Панда и Енот ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic