«Shì shén me zhē zhù shuāng yǎn
Cái ràng shì yě qī hēi
Líng hún lún zhuǎn qiān nián
Hái shì xīn cún qīng cuì»*(1)
(Lay (EXO) - 灵 (Soul))
Чжан Цилин бережно держал в своих объятиях прижимающегося к нему У Се. Узкая одноместная кровать едва вмещала в себя одного взрослого мужчину, благо мудрый Панцзы с самого вечера предложил соединить три кровати вместе, пока светлый ум Железного Треугольника плескался в душе, вскользь упоминая вернувшиеся к тому изнурительные ночные кошмары. Впрочем, у Сяогэ появилась возможность убедиться в этом, когда самый дорогой человек с тихим вскриком вскинулся на постели, дрожа всем телом и судорожно хватая ртом воздух. Успокоить У Се вышло не сразу. Наследник пятой семьи отказывался верить в реальность существования Цилина, как уже было когда-то. Но Чжан справился, проходясь по влажным щекам своего сокровища утешительными поцелуями. Со слов Панцзы и Ли Цу сам Сяогэ отсутствовал достаточно долго, чтобы У Се окончательно поверил в его гибель. Не заметить, как тот похудел и осунулся, было просто невозможно – сейчас самый невероятный человек в жизни Цилина выглядел еще хуже, чем во времена своей болезни. Для Чжана прошедший месяц слился в единую карусель из спасительного забытья после полученных травм, тщетных попыток отыскать выход и тяжелого восстановления. И сохранить себя в этой разрушительной вакханалии удалось неимоверными усилиями, благодаря единственной связующей ниточке, удерживающей его над пропастью. Образ У Се стал путеводной звездой для Сяогэ сквозь кромешную тьму. Все, о чем думал Цилин, приказывая Панцзы увести яростно сопротивляющегося потомственного расхитителя из активированной Чэнь Э ловушки – спасение хрупкой жизни У Се. О последствиях своего решения он задумался позже – изнеможенный вид наследника пятой семьи говорил сам за себя, не нуждаясь в таком количестве пояснений и причитаний, добровольно и терпеливо выслушанных Чжаном от подрывника. На самом деле, Сяогэ был невероятно благодарен другу за то, что тот не оставил У Се, продолжая защищать от нападок Цзюмэнь и семьи У в отсутствии Цилина. Речь Панцзы, обращенная к зарвавшимся боссам во главе с Эрбаем, побудила Чжана сделать последний шаг. Обнимая и целуя У Се на глазах ошарашенных внезапным открытием Су Ваня и Ян Хао, он совершенно не чувствовал себя виноватым, ведь самый дорогой человек отчаянно нуждался в осознании реальности происходящего. Шепча слова о том, что вернулся и больше не исчезнет, Сяогэ прижимал исхудавшее тело к своей груди, делясь теплом, спокойствием и уверенностью. Даже появление на пороге Синьюэ главы У с горсткой подчиненных не смогло заставить Цилина оторваться от своего сокровища, доверчиво льнущего к нему в поисках покоя и чувства защищенности. Смущенный Ли Цу, скомкано попросивший разрешения обнять, чтобы убедиться в его существовании, изрядно удивил Чжана. Но даже мимолетного прикосновения мальчишке оказалось достаточно. Чего нельзя было сказать об У Се, продолжавшем нервно вздрагивать сквозь полудрему все то время, пока длился выбранный Панцзы фильм. Стоило Цилину убрать пальцы из мягких пушистых прядей потомственного расхитителя, как тот распахивал глаза, заполошно вцепляясь в Сяогэ. Телефон Чжана завибрировал, вынуждая оторваться от заснувшего мужчины. Что потребовалось Чжан Жишаню посреди ночи, он не знал, однако взвесив все «за» и «против», решил выяснить сразу, не откладывая разговор с дальним родственником на потом. - Не уходи, - У Се ожидаемо потянулся следом, почувствовав ускользающее тепло. - Я скоро вернусь, - нежно разжав цепкие пальцы, сжимавшие его футболку, Цилин бесшумно покинул номер. - Так вот на что ты потратил целый месяц, - ехидно протянул Чжан Жишань, стоило принять вызов. Сяогэ мог поклясться, что тот насмешливо кривит губы, прищурив глаза. - Нет. - А твои друзья знают об этом? - Нет. Не лезь. - Рано или поздно, но тебе придется об этом рассказать. - Нет. - Боишься осуждения? - Нет. - Как знаешь. Так, что же случилось с Зеркалом Желаний? - Его больше нет. - Уверен? - Да. - И как самочувствие? - С чего тебя стали волновать такие мелочи? – расщедрился на более длинный ответ Цилин. - И то верно, - хмыкнул Чжан Жишань, ненадолго замолкая. – Как босс У? - Спит. И я советую тебе последовать его примеру, - не сдерживаясь, недовольно рыкнул Сяогэ. - Как скажешь, - рассмеялся председатель Чжан, прерывая звонок и оставляя Цилина в благословенной тишине. - Сяогэ! – голос Панцзы звучал обвинительно. Подрывник осторожно придерживал за плечи что-то невнятно бормочущего У Се, чей пустой взгляд бессмысленно скользил по номеру отеля. – Где ты был? - Чжан Жишань звонил, - передернул в ответ плечами Цилин, понимая, что звонок дальнего родственника слабое оправдание, и он вновь оставил самого дорогого человека с мыслью о своем внезапном исчезновении. Впрочем, долго чувствовать себя виноватым ему не дали, буквально приказывая вернуться в кровать. Засыпая под тихое сопение окончательно успокоившегося У Се и похрапывания Панцзы, успевшего частично прибрать к рукам лежавшего между ними друга, Сяогэ мысленно поклялся больше не оставлять, оставаясь рядом так долго, как позволит мироздание.***
Видеть лучшего друга таким сломленным было больно, но Панцзы свято верил, что все образуется, что однажды У Се сможет смириться с действительностью, в которой больше не было Сяогэ. Он не жалел о своем поступке, и скажи Цилин еще хоть раз спасти Тяньчжэня, подрывник обязательно сделал бы это, без пререканий. Однако за месяц длиною в вечность яркое солнце, светившее для Ван Юэбаня и Чжан Цилина в их крохотной, собственноручно и кропотливо созданной вселенной, угасало. У Се растворялся в океане боли и сожалений, как всегда обвиняя самого себя в случившемся. Даже малышка Мэй заметила, что дядя У Се стал странным, тихим и отчужденным. Наверное, именно поэтому каждое неаккуратно сказанное слово в адрес друга звучало для подрывника, как личное оскорбление. Тот не желал защищаться от нападок Цзюмэнь и претензий семьи У, потеряв волю к жизни, но у У Се был верный Панцзы, способный отстоять весь Железный Треугольник. Радовало лишь то, что Сяогэ потомственный расхититель продолжал защищать в любом состоянии, не давая зубоскалить о самом дорогом и любимом человеке в его жизни. И Юэбань всегда поддерживал такие порывы. На самом деле, Ван уже давно не верил в чудеса, но появление Сяогэ на пороге Синьюэ стало именно тем самым чудом, случающимся раз в миллион лет. Живой и на первый взгляд невредимый (что по итогу было конечно же не так) Цилин возродил в душе подрывника детскую веру в лучшее. Хотя и здесь Панцзы пришлось приложить немного усилий, чтобы растормошить У Се, а после буквально впихнуть его в сильные руки Чжана, едва не сбив с ног. И поцелуй друзей на глазах немногочисленных свидетелей сказал Юэбаню намного больше, чем полагалось знать другу, но ведь железная троица никогда не была просто друзьями, так что… Потому-то подрывник не скрывал своего раздражения, стоило Сяогэ вернуться в номер после короткого телефонного разговора – напуганный исчезновением Цилина потомственный расхититель не то, что Панцзы ожидал увидеть посреди ночи. Вероятно, он даже не подозревал, насколько, на самом деле, оказался сломлен У Се. Видеть друга опустошенным, несущим маловразумительный бред – подобное вполне могло сойти за ночной кошмар, если бы не было суровой действительностью. Благо, выглядевший виноватым Чжан быстро сориентировался, забираясь обратно на кровать и прижимая к себе У Се так бережно, словно тот был хрупкой вазой. О таком боссе У не следовало знать посторонним. Только с друзьями потомственный расхититель мог позволить себе быть доверчивым, хрупким, уязвимым, нуждающимся в защите, понимании, заботе и, самое главное, любви. Остальным оставались лишь многочисленные маски. Зато теперь Панцзы был совершенно уверен, что все обязательно образуется, и их общее с Сяогэ солнце однажды вновь засияет на небосводе их маленькой вселенной на троих.***
- Что с тобой произошло? Вопрос, задаваемый У Се время от времени после возвращения нерушимого трио в Ханчжоу, не имел однозначного ответа. Цилин не умел говорить красиво или хотя бы складно, поэтому и описать произошедшее с ним после того, как ловушка захлопнулась, было затруднительно. - Я искал выход, - пожал плечами Чжан, ощущая на себе недоверчивый взгляд – обмануть потомственного расхитителя могли не многие. И, похоже, сам Сяогэ к их числу не относился. – После того, как очнулся, - немного поразмыслив, все же добавил он. - Почему ты не позвонил, когда выбрался? – не сдавался наследник семьи У, успевший несколько преобразиться за пару проведенных в спокойствии дней рядом с Цилином и Панцзы. Подрывник не уставал убеждать Чжана в том, что вернувшиеся к другу эмоции и аппетит обязательно приведут того к полноценному взаимодействию с окружающим миром. По крайней мере, задержавшаяся в Ушаньцзюй неразлучная троица во главе с Ли Цу успешно справлялась с возложенной на них задачей, постоянно тормоша наставника и надоедая нервно дергающему глазом Ван Мэну, из-под носа которого ребята таскали антикварные вещи, чтобы после расспрашивать о них босса У. Да и малышка Мэй отметила, что дядя У Се вновь стал общительным, хотя и не таким веселым и непосредственным, как раньше. - Телефон разрядился, - просто пояснил Цилин, намереваясь покинуть Ушаньцзюй и отправиться на ближайшую площадь, чтобы издалека понаблюдать за вечерними танцами, устраиваемыми держателями близлежащих магазинчиков и лавок. - Вот как. Чжан не собирался лгать или выкручиваться. В принципе, он уже все рассказал своим друзьям, оставляя их в неведении только в одном. И эту тайну Сяогэ собирался сохранять, как можно дольше. Достаточно того, что Чжан Жишань сразу заподозрил его в непозволительных для выходца из семьи Чжан действиях, то ли осуждая, то ли поддерживая. О чем конкретно думал дальний родственник, Цилин предпочитал не задумываться. Впрочем, сам он нисколько не сожалел о содеянном, полностью принимая последствия своего выбора. - Когда вернешься? Закрыв рот, так и не произнеся ни звука, Сяогэ всерьез задумался над вопросом, словно У Се спросил его о чем-то, действительно, важном. Обычно он возвращался в одно и то же время. Но это было до того, как Чжан исчез из жизни самого дорого человека на месяц, заставив поверить в свою смерть. - Ты можешь пойти со мной, - прозвучало, не то как вопрос, не то как утверждение – Цилин не был до конца уверен в том, что именно он спрашивает или предлагает, однако полагался на проницательность У Се, выглядевшего в этот самый момент донельзя удивленным. - Разве ты не участвуешь в танцах? – с ноткой сомнения в голосе уточнил потомственный расхититель. - Нет. - Но почему? – вот теперь У Се выглядел совершенно изумленным, изучающее поглядывая на Чжана. – Ты же отлично двигаешься. Плавно. Легко. - Это не то же самое, - Цилин мягко улыбнулся в ответ, покачав головой для большей убедительности. - Ты даже не пробовал! - Один раз, - честно признался Сяогэ, вспоминая свой новый – к сожалению, не слишком удачный – опыт. В танцах, определенно, были ритм и незамысловатость движений, однако они разительно отличались от боевых техник, которыми владел Чжан. - Неужели? – скептически приподнял бровь потомственный расхититель, покусывая губы. – Уверен, что тетушки с удовольствием бы научили тебя. Стоило лишь попросить. - А ты? - Что, я? – озадаченно переспросил У Се, явно сбитый с какой-то мысли. - Пробовал танцевать? - Панцзы постоянно стебет меня из-за неуклюжести, - рассмеялся наследник семьи У, заставляя Сяогэ ненадолго зависнуть – яркая улыбка согревала. Именно ее недоставало окружающим (в основном, конечно, Ли Цу и Панцзы) все это время. – Я могу споткнуться на равном месте, - продолжил он, вновь становясь серьезным. – О каких танцах может идти речь? - Ты даже не пробовал, - точь-в-точь повторил слова своего сокровища Сяогэ, зная наверняка – У Се, уверившийся в собственной несостоятельности в чем-либо, не станет выставлять себя на посмешище даже перед лучшими друзьями. - Немного. Когда уворачивался от луцзяодао. Там был похожий ритм. Но я бы хотел. Однажды. Надеюсь, у меня еще будет время, чтобы попробовать что-то подобное в более безопасных условиях. Без посторонних. Цилин слушал внимательно, не торопя и не перебивая. Каждое откровение У Се стоило того, чтобы проявить терпение, понимание и поддержку. Пускай и такое, на первый взгляд совершенно нелепое, пустяковое, но для Сяогэ в отношении наследника семьи У не было ничего незначительного. Каждое слово ценилось и береглось, вне зависимости от мнения окружающих или самого потомственного расхитителя. Убедившись, что У Се закончил выражать свои мысли, неосознанно прикусывая губу от осознания сказанного, Чжан сделал шаг вперед, протягивая ему руку: - Идем. Неспешно прогуливаться по парковым дорожкам вместе с У Се оказалось приятно. Обычно Цилин бродил здесь в одиночестве, предаваясь размышлениям, больше походившим на своеобразную медитацию. Но рядом с самым дорогим человеком прогулка приобрела совсем иной смысл. Совершенно неожиданно в своей тихой речи, не требующей от Сяогэ непосредственного активного участия, наследник семьи У дошел до времени, о котором Чжан хотел знать больше. Неравномерный поток слов не прервался даже с первыми звездами, тускло подмигивающими с небес. Парк опустел, оставляя Цилина наедине со своим сокровищем. Вероятно, со стороны откровения У Се походили на сущее сумасшествие: потомственный расхититель то всхлипывал, то смеялся, то становился серьезным и собранным, то замолкал, а когда Сяогэ думал, что тот больше не произнесет ни слова, продолжал говорить. Благо, место, выбранное Цилином, было неприметным. Самым странным образом на тенистую полянку никто никогда не заходил, сторонясь по неизвестным Чжану причинам. Убедившись, что по близости совершенно точно нет людей – не то, чтобы самого Цилина это как-то волновало, но ставить в неловкое положение наследника семьи У, устроившего самому себе эмоциональные качели, он не хотел – Сяогэ бережно прижал вновь замолкнувшего У Се к своей груди, успокаивающе покачивая и шепча слова о том, какой, на самом деле, тот замечательный человек, совершенно не обращая внимания на свою начавшую намокать рубашку. Потомственный расхититель в его одежде стал еще одной зависимостью для Чжана. И будь он хоть капельку похожим на бесцеремонного Панцзы, то непременно сделал так, чтобы наследник семьи У был вынужден ходить в однообразных вещах самого Цилина. Однако настолько бесчестно поступить с самым дорогим человеком он не мог, а потому довольствовался шагающим рядом У Се в накинутой на плечи темной худи. Одной из тех, что тот сам подарил Сяогэ. - Где вы пропадали? – подбоченившийся Панцзы встретил друзей на пороге Ушаньцзюй, недовольно поглядывая на обоих. – Танцы тетушек закончились больше двух часов назад. Если хотели устроить себе свидание, то стоило предупредить меня. - Ничего такого, - отмахнулся У Се. – Я заболтал Сяогэ. Ты же знаешь, что он никогда не опаздывает. Почему ворчишь, как старый дед? - Это я старый?! – с деланным возмущением всплеснул руками подрывник. – Да Ван Панцзы утрет нос вам обоим в этом вопросе! Сяогэ, только посмотри на него, а! - Будешь хвастаться своей молодостью в следующий раз. Цилин с интересом наблюдал за разгоревшимся дружеским спором, мысленно принимая сторону У Се, но не вмешиваясь. Если бы о подобном заговорил кто-то еще, то Чжан, определенно, не стал бы терпеть, однако для этих двоих подобная полемика была в порядке вещей и не несла за собой никакого скрытого смысла, кроме желания приободрить. А уж в том, что душа и пузо Железного Треугольника сразу заметил состояние потомственного расхитителя, сомнений у Сяогэ не возникало. Как не возникало и чувство ревности, о котором столько говорил подрывник – Цилин, конечно, предполагал, что отношения Панцзы и У Се несколько выходят за общепринятые рамки, но видел это впервые. На его памяти, те не позволяли себе вольностей на глазах у Чжана, хотя стоило признать – наблюдать за увлеченно одаривающими друг друга пьяными поцелуйчиками друзьями, завалившимися на кровать в комнате потомственного расхитителя после внеплановой попойки, было тоже весьма интересно, а еще забавно. - Ты должен мне еще… эээ… два… нет… три поцелуя, - заплетающимся языком выговаривал наследнику семьи У подрывник, подставляя щеку, для убедительности ткнув в нее пальцем. - За что? – голос У Се звучал более внятно и немного удивленно. - Я был… эээ… заботливым. Скажи ему, Сяогэ! - Не вмешивай Сяогэ в это! – вскинулся светлый ум Железного Треугольника, едва не рухнув с кровати. Цилин с непроницаемым лицом, внутренне веселясь вместе с Панцзы, успел поймать незадачливого защитника, не позволив повстречаться с полом. Впрочем, сама мысль о том, что У Се готов отстаивать его даже будучи в таком маловменяемом состоянии, согревала. Сам Чжан, конечно, тоже не мог похвастаться кристальной трезвостью, но ясность рассудка сохранял исправно. Пробормотав слова благодарности вкупе с извинениями, потомственный расхититель смачно впечатался губами в подставленную щеку Юэбаня, замирая на пару секунд и отстраняясь с громким чмоком. Ван при этом выглядел донельзя довольным своей маленькой победой в противовес надувшемуся наследнику пятой семьи. - Еще два! - Я больше не хочу тебя целовать! – взбунтовался У Се, демонстративно отворачиваясь от подрывника. - Тогда придется Сяогэ отработать долг за тебя, - надменно фыркнул подрывник, придвигаясь к Цилину и всем своим видом показывая серьезность своих намерений. - Ладно, - хмыкнул Чжан, принимая условия игры. - Нет! Сяогэ мой! Ты на старости лет совсем стыд потерял?! От праведного возмущения самого дорого человека Цилин на мгновение растерялся, не зная, как реагировать на подобное заявление, хотя и не оспаривал сорвавшиеся с языка У Се слова, мысленно соглашаясь с обоими утверждениями. - Твой. Успокойся, - мягко погладив потомственного расхитителя по голове, Сяогэ улыбнулся уголками губ – все-таки оба мужчины порой вели себя, как маленькие дети, что, несомненно, было занимательно, и увлекало Чжана еще ближе к обычным (или не совсем) людям. - Правда? – У Се выглядел озадаченным, не ожидав столь явного согласия со стороны Цилина. - Да. Так… что там с отработкой долга? – сделав паузу и приняв серьезный вид, уточнил Чжан. - Тяньчжэнь задолжал мне еще два поцелуя, - охотно ответил Панцзы, вновь тыкая себя в щеку. – А я ему должен всего один. Но долг должен быть покрыт полностью, - немного подумав, добавил он, радостно хохотнув от собственной находчивости. - Ты просто бессовестный вымогатель! - Айя, Тяньчжэнь, ты не уважаешь святость долга! Так и быть, один поцелуй с тебя, а другой с Сяогэ. - Так не пойдет! - Ладно, - Цилин плавно потянулся к подрывнику, давая возможность отступить, но бесстыжесть Панцзы, похоже, границ не имела, а потому Чжан коротко ткнулся в теплую щеку, практически сразу отстраняясь. Еще лет пятнадцать назад он и помыслить не мог, что однажды будет добровольно поддаваться на подобные провокации со стороны друга, не чувствуя неприязни к странной, на первый взгляд, забаве. - Старый извращенец, - беззлобно усмехнулся У Се, смачно целуя Вана в другую щеку. – Больше никогда не буду спорить с тобой на поцелуи. Все равно тебя не перепить. - Тяньчжэнь, братишка! Цилин тихо рассмеялся от вида взъерошенного наследника семьи У, попавшего в руки любвеобильного Панцзы. Тот, явно забыв о своей части долга всего в один поцелуй, увлеченно расцеловывал беззаботно хохочущего лучшего друга. Даже признавая всю странность взаимоотношений, связывающих Железный Треугольник, Сяогэ не желал ничего иного. Он был абсолютно счастлив.***
По какой-то необъяснимой причине Панцзы всегда чувствовал себя ответственным за своих друзей. Его мало волновало, что У Се намного сообразительней, а Сяогэ старше и сильнее. Благополучие этих двоих стало своеобразным показателем счастья для Юэбаня. Если наследнику семьи У было плохо, то и Ван не мог предаваться веселью, бросая всего себя на поддержку лучшего друга. Если Чжан Цилин не знал, как действовать дальше, то подрывник считал своим долгом помочь, невзирая на возможные трудности. - То есть Тяньчжэнь тебе рассказал, что успел натворить за те десять лет? – осторожно уточнил Панцзы, усаживаясь напротив сосредоточено смотрящего прямо перед собой Цилина. От былой веселости, царившей ночью между железной троицей, не осталось и следа. – И что ты об этом думаешь? – совершенно серьезно осведомился подрывник, дождавшись утвердительного кивка. - Не знаю, - отрешенно проговорил Чжан. – Вчера У Се вел себя… странно, - спустя долгую минуту тишины, продолжил он, сбившись на последнем слове. - На самом деле, я даже не представляю, с чего вдруг Тяньчжэнь решился на это, - Юэбань задумчиво нахмурился – друг так отчаянно цеплялся за знания Сяогэ о самом себе, не желая разрушать светлый образ, страшась потерять, и тут такое. – Возможно, поверив в твою смерть, он пересмотрел свои приоритеты. Случилось то, чего Тяньчжэнь боялся больше всего на свете – он потерял тебя. Но ведь после всего ты остался рядом. - Я не сбегу. - Надеюсь. Вообще-то, я тоже опасался, что ты можешь разочароваться в Тяньчжэне, если узнаешь. Он совершил много плохих поступков, хотя теперь раскаивается, но сделанного не воротишь. Его жестокость и расчетливость в те годы поражали многих. Даже наши общие знакомые сторонились босса У, а когда Тяньчжэнь поставил ультиматум Лаобусы и тем, кто оставался предан Цзюмэнь – их участие в штурме базы Ванов или его вечный сон и новый расцвет чертова клана – они и вовсе были ошарашены. Похоже, все и собрались-то вместе ради того, чтобы убедиться – это не блеф. Я, кажется, до сих пор не знаю всего, но Тяньчжэнь сильно изменился. Ему пришлось. - Знаю. - Ты видел, на что он способен, - утвердительно изрек Панцзы, - когда отправился вместе с Тяньчжэнем к тем бездомным наемникам на улицу Яньаньдун в Наньши. - Я хотел знать. - Похоже, теперь ты осведомлен даже лучше меня, Сяогэ, - ухмылка вышла кривой и безрадостной – то, каким задумчивым и вместе с тем отстраненным выглядел Чжан Цилин, подрывнику, определенно, не нравилось. Что творилось в голове друга, Юэбань не представлял, но искренне хотел верить в лучшее: и Тяньчжэнь, и Сяогэ заслуживали быть понятыми и принятыми. И сам Панцзы мог дать им свою поддержку, не оглядываясь ни на какие видимые и невидимые препятствия на пути к благополучию друзей. Все же ему хотелось видеть их счастливыми. - Ты был рядом все десять лет. - По большей части, - снимать с себя некоторую ответственность за появление на свет взращенного потомственным расхитителем босса У пузо и душа Железного Треугольника не спешил. - У Се не чувствовал себя счастливым… Не чувствовал себя в безопасности… Произнесенные Чжаном слова больше походили на завуалированный вопрос, просьбу разъяснить, в какой момент все пошло наперекосяк, и У Се пришлось стать хладнокровным монстром, чтобы достигнуть своей цели и выжить. - Тяньчжэнь почти трое суток провел перед Вратами. Все, что его интересовало после возвращения с Чанбайшань – почему ты ушел вместо него, и как освободить тебя от столь незавидной участи в дальнейшем. Было столько вопросов, но ни одного ответа. Он прошел длинный путь по твоим следам, пока не достиг Медога. Научился сражаться, лишил себя обоняния и права на ошибки, отдавал свою кровь и использовал змеиные феромоны, чтобы достичь цели. В конце концов, он узнал о семье Ван, все закрутилось еще сильнее, а когда я сообразил, то место Тяньчжэня занял босс У. - У Се не должен был… - Сяогэ, - грубо перебил друга Панцзы, - тебе стоило все объяснить. Не просто рассказать о предательстве Цзюмэнь и отделаться от него словами о десяти годах беззаботной жизни и невинности. Их не было. Ни одной гребаной беззаботной минуты. - Нечего объяснять, - покачал в ответ головой Цилин. – У Се не место по ту сторону Бронзовых Врат. Он мог никогда не вернуться. Предел сводит с ума. Пожалуй, за утро это была самая длинная речь, произнесенная Цилином. Юэбань смотрел на неподвижно сидящего друга долго, раздумывая над откровением, предназначавшимся наследнику семьи У, но по очередному стечению обстоятельств высказанным ему. - Что ты имел в виду, когда назвал Тяньчжэня странным? – Панцзы не мог назвать причину, однако был абсолютно уверен – в продолжение тяжелого для обоих разговора нет никакой необходимости, и все, действительно, важные слова уже сказаны. - Ничего, - в уголках губ Сяогэ поселилась улыбка, а глаза перестали смотреть в пустоту. – У Се был очень… эмоциональным. От Вана не укрылось, с какой тщательностью друг подбирал подходящее определение, чтобы выразить свои мысли и при этом не унизить потомственного расхитителя в глазах Панцзы. - Айя, просто у Тяньчжэня была истерика, - хмыкнул подрывник. – Но и то время не было простым, - совсем другим тоном продолжил Юэбань – смеяться над внезапно обострившейся сентиментальностью У Се он себе запретил. Наследник семьи У имел право хотя бы иногда демонстрировать близким людям свои настоящие эмоции, и в такие моменты нуждался в искренней поддержке, а не насмешках. - Я… - Ты становишься все человечнее, Сяогэ, - уже не сдерживаясь, в голос захохотал Панцзы. – Никогда не видел Тяньчжэня таким умиротворенным. Не хочу знать, что ты сделал с моим братом, но мне это нравится. - Сказал, что он замечательный, - с обезоруживающей честностью, от которой у подрывника едва не отвисла челюсть, с расстановкой пояснил Цилин. - Айя, Сяогэ, не услышал бы сам, то никогда не поверил бы, - кое-как сохранив лицо, хмыкнул Ван, успокаиваясь. – Тяньчжэнь – самый удивительный человек в моей жизни, - совершенно серьезно заявил он, выдержав проницательный взгляд практически черных глаз, способных заглянуть в самую душу. – Пока счастлив он, я тоже чувствую себя счастливым. Только не говори У Се, что Ван Панцзы скатился до подобных розовых соплей. - Не скажу, - не менее серьезно заверил подрывника Чжан. – Ты выглядишь слишком глупо. - Айя, Сяогэ, ну почему ты такой?! – с деланным возмущением фыркнул Юэбань, спустя несколько секунд расплываясь в широкой улыбке – Ван Панцзы чувствовал себя по-настоящему счастливым.***
Ни Чжан Цилин, ни Панцзы не были уверены в том, с чего все началось, но наследник семьи У не возражал, а потому оба предпочитали не вмешиваться в происходящее, хотя и принимали в этом сумасшествии непосредственное и очень активное участие. Малышка Мэй с хитрой улыбочкой, немного похожей на те, которыми одаривал своих знакомых босс У, зачитывала очередное выпавшее задание, с искренним весельем в глазах наблюдая за попытками юной троицы разобраться в собственных руках и ногах. Откуда в Ушаньцзюй взялся твистер подрывник не знал, но подозревал в его появлении довольного Ван Мэна. Занятые новым развлечением парни оставили работника антикварного магазина в покое, подключив к игре весь Железный Треугольник. - Старший брат Цу-Цу*(2), правая нога на красный, - вещала Мэймэй, азартно поблескивая глазами. – Дядя У Се, левая рука на желтый. - Тяньчжэнь, как мы докатились до такого? – натужно прохрипел Панцзы, покачиваясь из стороны в сторону. - Разомнешь свои старческие косточки, - беззлобно фыркнул в ответ У Се, заставляя друга обиженно засопеть. Цилин коротко хмыкнул: он никаких неудобств не испытывал, но подрывник больше походил на спелый помидор, провоцируя своим видом все новые смешки со стороны приемной дочери. - Это у тебя больная спина, - парировал Юэбань, по указанию Мэй сдвигая правую руку немного влево. – Вот Мяньбаоши развлечется, когда будет тебя лечить. И на меня не рассчитывай – сам будешь разбираться с этим маньяком. - У нас с ним давняя история. - Дядя У Се, не болтай, - возмущенно топнула ногой Мэймэй, привлекая к себе внимание спорщиков. – Правая нога на зеленый. Старший брат Су, правая рука на синий. Дядя Чжан, ты, конечно, гибкий, но с этим заданием точно не справишься, - довольно заявила девочка, потирая руки в предвкушении краха железной троицы. – Левая нога на красный. Цилин оценил уровень сложности, мысленно соглашаясь с тем, что изогнуться подобным образом будет не просто. Тем более, ему не очень-то хотелось расстраивать ребенка и с надеждой посматривающих в сторону нерушимого трио мальчишек. Получив на свой вопросительный взгляд два практически синхронных кивка, Сяогэ уселся на колени, признавая свое поражение. - Ура! – троица начинающих расхитителей дружно рухнула на пол, радостно поздравляя друг друга с маленькой победой. - Дядя Чжан, ты, действительно, не можешь? – по своей проницательности Мэй так же могла сравниться с У Се. Цилин лишь неопределенно пожал плечами. - Похоже, команда старичков потерпела поражение, - добродушно пробасил Панцзы, разминая затекшую шею. – И с нас причитается. Какие будут пожелания? Парни переглянулись. - Ну, мы бы хотели провести этот день с вами, - голос Ли Цу звучал несколько неуверенно. Цилину даже показалось, что мальчишка что-то скрывает. - И это все? – недоверчиво уточнил Ван. – Никаких других запросов не будет? - Вам придется выполнять наши желания целый день, - ухмыльнулся в ответ Ли Цу, как никогда походя на У Се. - Ладно. У Се выглядел совершенно довольным таким поворотом событий, давая свое согласие на новую авантюру, предложенную начинающими расхитителями, однако оставался собой: - Сяогэ, если ты не хочешь, то… Чжан мотнул головой, останавливая поток слов, которые знал слишком хорошо – самый дорогой человек на свете продолжал заботиться о его комфорте, хотя сам Цилин ни словом, ни жестом старался не выдать своих сомнений, бытующих в голове. - Чего вы хотите? – он посмотрел на присмиревших парней. - Прогулка, - охотно выдал Су Вань, буквально светясь от восторга. - А там посмотрим, - вставил свои два юаня Ян Хао. - Вот хитрецы, - одобрительно цыкнул подрывник, встречаясь глазами с Сяогэ – отказывать в веселье мальчишкам, лучащейся восторгом Мэй, а самое главное с невиданным энтузиазмом поддерживающему всеобщий настрой У Се, определенно, не стоило. Вероятно, это был один из самых бесконечных дней в жизни Цилина, наполненный шумом, мороженным и общением. Даже Ван Юэбань под конец сдал свои позиции, отдавая свободу выбора в руки Мэй и увлеченных прогулкой ребят. Вновь встречаясь с подрывником взглядами, уже стоя на пороге Ушаньцзюй, Чжан отчетливо видел в глазах друга усталость, а еще неподдельную радость за У Се, к которому вернулось привычное и такое необходимое для Сяогэ и Панцзы сияние, освещающее своим солнечным светом крохотную вселенную Железного Треугольника. _____________________________________________________________ Комментарий к 36 главе: «Смерть» Цилина, на самом деле, повлияла на У Се сильнее, чем можно было себе представить и даже подвигла на откровения. Но теперь у Сяогэ появилась тайна от него и Панцзы, о которой мы обязательно расскажем в самом конце нашей работы, как финальный ее аккорд. А впереди читателей ждет небольшой сюрприз, а авторов новая страница в творческой жизни. P.S.: У Се, действительно, перенес операцию на пазухах, кажется, в результате которой лишился возможности ощущать запахи, когда решил связаться со змеиными феромонами. Однако в нашей истории, то есть спустя несколько лет, обоняние У Се частично восстановилось, поэтому он смог уловить запах лофанта в мертвом городе и т.д.. И да, это наше авторское видение. Нам не хотелось навсегда оставлять босса У с аносмией. Примечания: 1. Что застилает мои глаза, Погружая меня в кромешную тьму? После многочисленных перерождений Душа по-прежнему юна. (перевод строчек из песни в исполнении Чжан Исина «Душа») 2. Цу-Цу – для китайских односложных имен, вроде Цу, Се, Вань и т.д. допускается удвоение звука (Цу-Цу, Се-Се, Вань-Вань) при употреблении личного имени без фамилии (родового имени) с целью показать близкие отношения с человеком. При транскрипционном написании допускается запись, как слитная, так и через дефис (Цу-Цу или Цуцу). P.S.: вероятно, вы заметили, разницу между обращением Мэй к Ли Цу и Су Ваню. Девочка демонстрирует разный уровень близости по отношению к парням. Очевидно, что Ли Цу она считает именно старшим братом, а его друзей – хорошими знакомыми, но не более того. Если говорить об У Се и Чжан Цилине, то Мэй и тут четко разграничила мужчин: У Се она воспринимает, как дядю по родственным связям, а к Чжан Цилину относится с искренним уважением с примесью детской непосредственности. Поэтому дядя У Се и дядя Чжан. ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic ---------- С уважением к читателям, Сюньлу