«Завтра ветер переменится,
Завтра прошлому взамен,
Он придет, он будет добрый, ласковый –
Ветер перемен»
(Татьяна Воронина, Максим Дунаевский – Ветер перемен;
из к/ф «Мэри Поппинс, до свидания!»)
Лю Сан глубоко вдохнул, выравнивая сбившийся сердечный ритм: сейчас он был в безопасности, в Ушаньцзюй, среди надежных друзей, приютивших его, давших ему убежище от собственноручно созданных им неприятностей. Спустя несколько дней о том, как обходились с ним неожиданные наниматели, напоминали лишь чересчур чистые бинты, аккуратными турами обхватывающие его стертые о грубые веревки и ноющие запястья. Хо Даофу, по просьбе У Се задержавшийся на улице Хэфан, педантично следил за тем, чтобы слухач соблюдал все предписания, и даже сумел убедить Панцзы помогать с принятием ванн, отчего Лю Сан чувствовал себя маленьким ребенком. Впрочем, сам Ван не высказывал особого недовольства. В его болтовне не было ничего принижающего достоинства бестолкового консультанта, только беспокойство и желание помочь. По мнению подрывника, Лю Сан мог запросто оказаться близким родственником У Се, если даже не его старшим сыном. Пускай это и было весьма глупо, однако со слов Панцзы следовало, что тот точно бы не удивился такому раскладу. Светлый ум Железного Треугольника – лошадка темная, хранящая секретов больше, чем любое сверхсекретное хранилище. Вероятно, именно поэтому Юэбань относился к Лю Сану с таким терпением и искренностью, видя в нем если и не сына лучшего друга (это место уже было занято Ли Цу), то отмечая с ним невероятную схожесть, точно. И уж если говорить совсем откровенно, то подобное восприятие его скромной персоны Панцзы слухачу нравилось. Да и легкий налет белой зависти по отношению к более удачливому Ли Цу сохранялся исправно, давая стимул двигаться вперед, чтобы завоевать еще больше беспрецедентного доверия со стороны Железного Треугольника. А еще в самый первый день, проведенный под гостеприимной крышей Ушаньцзюй, Лю Сан нервно жался по углам, опасаясь услышать что-то, что не предназначалось для его сверхчувствительных ушей и должно было оставаться только между У Се и кумиром. Однако к огромному удивлению – и даже разочарованию – консультанта, те вели себя, как всегда, ничем не выдавая своей близости, о которой как-то случайно упомянул Ли Цу. Но к счастью (или совсем наоборот) Лю Сана, за последующие пять дней он не услышал ничего, что могло бы хоть как-то скомпрометировать мужчин. Стоило ему вскинуться на кровати от настигшего его в духоте ночи кошмара, как тонкий слух бесконтрольно устремился во всех направлениях в поисках дыхания тех, кто мог дать чувство защищенности, ничего не прося взамен. - Тяньчжэнь, ты уверен, что Лю Сан не твой сын? – голос Панцзы звучал немного насмешливо. – Мне начинает казаться, что ты, Ли Цу и Лю Сан устроили негласные соревнования в своем стремлении поскорее покончить с жизнью. - Не говори глупостей, - фыркнул в ответ У Се. – Хочешь сказать, что я переспал с доброй половиной Китая? - Кстати об этом, - тембр голоса подрывника изменился, став задумчивым и немного напряженным. – Что произошло между тобой и Сяогэ? - О чем ты? - Действительно, хочешь, чтобы я говорил об очевидных вещах? Вы избегаете друг друга! Лю Сан вздрогнул, уловив в словах Вана упрек, и еще усиленнее вслушался в ночной разговор двух друзей. - Все не так. Никто никого не избегает. Но мы не одни, чтобы совершать опрометчивые поступки и смущать нашего гостя. - Тяньчжэнь, только не говори мне, что ты боишься его осуждения. - Просто хочу дать ему возможность чувствовать себя комфортно в Ушаньцзюй… Лю Сан мотнул головой, поспешно затыкая уши – как он мог чувствовать себя хорошо, когда кумир и У Се отказываются от своих отношений ради его душевного спокойствия. Мелькнувшая было шальная мысль о побеге была отметена сразу – особых иллюзий на свой счет он не питал, понимая, что пока Ци Хэй, господин Хуа и кумир не выследят его нанимателей и не нейтрализуют их, выходить за порог Ушаньцзюй ему точно не стоит. Разве что, как и сказал Панцзы, с целью быстрее покончить со своей жизнью. Вот только вряд ли бы кто-то из нерушимой троицы и их друзей оценил этот сомнительный порыв. Воцарившаяся тишина позволила Лю Сану с головой окунуться в свои мысли. С чего началось безумие, настигнувшее его? Пожалуй, стоило прислушаться к своей интуиции, твердившей, что господин Мо – мошенник, не имеющий ничего общего с антикварным легальным бизнесом, а его люди вовсе не скромные археологи, а самые настоящие головорезы, вооруженные до зубов взрывчаткой. И та гробница, о которой они говорили, существовала лишь в фантазиях самого Лю Сана. Серьезно, с чего он решил, что тренироваться на сейфе – нормально? Стоило отказаться сразу, но желание показать себя, как настоящего специалиста, пересилило. В тот самый момент, когда ему пообещали известность, все мысли в не слишком-то светлой голове слухача сузились до одной единственной – известность нужна была не ради славы, а ради признания Железного Треугольника. Не кумиром, как раньше, а именно всем железным трио. Оглядываясь назад, Лю Сан понимал всю свою непроходимую глупость, невнимательность и беспечность. Люди, ради внимания которых он пошел на риск, уже давно приняли его. Будь иначе, ему бы пришлось остаться на улице под проливным дождем в ожидании собственной скоропостижной кончины от рук своего нанимателя, а не в безопасности, в тепле и в уюте, под неусыпной защитой и заботой нерушимой троицы. Стоило, конечно, сообразить раньше, но сделанного не воротишь. Радовало лишь то, что ему удалось сбежать из цепких рук господина Мо. Отсидеть приличный срок за ограбление государственного банка – пожалуй, последнее, что желал для себя Лю Сан. Оставалось лишь надеяться на профессионализм Хэй Яньцзина, Цзэ Юйчэня и Чжан Цилина, добровольно взявшихся помочь в поимке преступников, без осуждения или пренебрежения, к которым привык слухач. Хотя он подозревал, что и физическое присутствие У Се и Панцзы в Ушаньцзюй, вовсе не означает их реальную сосредоточенность только на бытовой заботе о нем. Иначе к чему все эти ночные посиделки, о которых, судя по всему, ему знать не полагалось. Ответ мог быть только один – они оба помогают в поисках, оставаясь на расстоянии. В исключительных умственных способностях босса У сомневаться не приходилось никому из тех, кто хоть раз пересекался с ним. А потому У Се ничего не стоило оказывать поддержку всем троим, попутно отыгрывая роль радушного хозяина. Перевернувшись на бок, Лю Сан горестно вздохнул, понимая, что его – такого бесполезного и никчемного – изо всех сил стараются уберечь несколько особенных людей, которым он чем-то приглянулся по странному стечению обстоятельств. И это была явно не его способность слышать – в мертвом городе горе-консультанта принимали и без нее. Однако это знание ничуть не облегчало задачу по поиску причины особого отношения железной троицы к языкастому и недоверчивому слухачу. Утро встретило Лю Сана мелким накрапывающим дождем, пеленой окутавшим Ханчжоу. В Ушаньцзюй стояла непривычная звенящая тишина, от которой закладывало чувствительные уши. Не было слышно ни сонного дыхания У Се, перемежающегося с неспешным перелистыванием страниц, ни бессмысленной попурри из песен, напеваемых по утрам занятым готовкой Панцзы, ни хлестких ударов, которыми в качестве тренировки обменивались кумир и Ци Хэй, ни надменных высказываний господина Хуа, взявшего за привычку приходить в Ушаньцзюй ровно за пятнадцать минут до завтрака, ни ворчания Хо Даофу, сопровождающегося перебиранием содержимого походного медицинского чемоданчика. И это пугало. Происходящее до одури напоминало один из кошмарных снов, где Лю Сан оставался в одиночестве, не в силах постоять за себя. От звука шуршащих по гравийному покрытию шин автомобиля тело консультанта прошила дрожь – именно такое звучание исходило от изношенных покрышек потрепанного жизнью авто его нанимателей. Страх удушливой волной захлестнул сознание, скручивая нервы в тугой пучок. Желудок свело судорогой, и к горлу подступила тошнота. Лю Сан напоминал сам себе до предела сжатую пружину, готовую молниеносно расправиться и ринуться вперед в любой момент. Хотя вряд ли он смог бы дать достойный отпор противнику, даже ощущая себя взведенным пистолетом. Ожидание затягивалось, а вместе с ним приходило чувство безысходности. Было обидно от осознания того, что его оставили, предали. С другой стороны, он был рад за успевших скрыться друзей. Ни одному из них Лю Сан не желал такой вот незавидной участи, как неминуемая гибель или плен. Голос У Се казался громовым раскатом, разнесшимся над Ушаньцзюй и заставившим слухача отчетливо вздрогнуть от неожиданности и робкой надежды. Босс У – человек страшный, расчетливый и безжалостный. И те, кто вставал у него на пути, как правило, заканчивали свою никчемную жизнь в лучшем случае за решеткой, а в худшем и вовсе лишались права на ее сохранение. Лю Сан знал это наверняка. Да и более чем живописный рассказ главы Хо о том, как босс У расправился с Ван Пэем и его людьми на глазах у всего Синьюэ, подтверждал все слухи, бытующие в известных кругах. Вот только никто из врагов и просто недоброжелателей не знал о совершенно невероятной черте одного из самых опасных людей Поднебесной – он всегда оставался на стороне своих друзей, чтобы не происходило. И прямо здесь и сейчас у Лю Сана появилась возможность в очередной раз убедиться в этом. У Се действовал уверенно, выпроваживая незваных гостей с порога Ушаньцзюй. И слухачу оставалось только дивиться на исключительную сдержанность и леденящий душу тон, которым тот устраивал разнос зарвавшимся собеседникам. В каждом произнесенном слове звучала затаенная угроза, что босс У мог без колебаний воплотить в реальность. Возобновившийся шуршащий звук, сопровождающий отъезд автомобиля от ворот Ушаньцзюй, стал лучшим подтверждением невероятных способностей У Се манипулировать неокрепшими умами недалеких и падких на наживу людей. Хотелось вскочить с кровати, чтобы отыскать своих непредсказуемых защитников и рассыпаться перед ними в благодарностях. Возможно, даже повиснуть на шее, как было когда-то на выходе из Города Грома. Вот только позволить себе предстать перед Железным Треугольником в столь нелепом виде Лю Сан не мог. Скорбный взгляд Панцзы, видимое безразличие кумира и написанное на лице У Се стойкое нежелание принимать какую бы то ни было благодарность – не то, чего он хотел бы получить в ответ на свои душевные порывы. И это не считая насмешек со стороны Ци Хэя и главы Цзэ, от которых в таком растрепанном эмоциональном состоянии могло стать только хуже: слезы – меньшее из зол. А уж жалось к себе Лю Сан не терпел ни в каком виде. Еще с детства он стремился к тому, чтобы стать сильным и самодостаточным, чтобы не вызывать ненужного и унизительного чувства фальшивого сострадания к себе со стороны других людей. Пускай слухач и не сомневался, что участие нерушимого трио и их друзей будет обоснованным и искренним, однако закоренелая привычка выглядеть круче, чем есть на самом деле, не давая просочиться наружу настоящим эмоциям, не давала поступиться собственными откровенно глупыми принципами. Оставалось лишь сохранять видимость сна – его не станут тревожить, а несуразные желания и, закипевшие было, чувства обязательно утихнут, позволив вернуть себе шаткое душевное равновесие.***
Последующие несколько дней пролетели незаметно: Лю Сан практически не покидал отведенную ему комнату, изо всех сил стараясь не привлекать к себе внимание У Се и Панцзы – чувства, что возникли однажды по отношению к железному трио, никак не желали стихать, закручиваясь подобно ураганной спирали и грозясь разрушить плотину отстраненного спокойствия. Впрочем, те отнеслись с изрядной долей понимания к причудам своего гостя, оставляя для него еду на столе рядом с дверью и позволяя взаимодействовать только с Хо Даофу. К исходу пятого дня вести затворническую жизнь стало намного сложнее. Лю Сан слушал тихие ночные разговоры двух лучших друзей, узнавая все больше нового и интересного. И этот поздний вечер (или, вернее сказать, ранняя ночь) не стал исключением. Чжан Цилин, Ци Хэй и Цзэ Юйчэнь обещали вернуться за полночь, однако время уже перевалило за обозначенное, а троица так и не переступила порог погрузившегося в тишину ночи Ушаньцзюй. Лю Сан знал, что до поимки хитросделанного босса Мо оставалось совсем чуть-чуть – большинство из членов его банды оказались выведены из игры самыми невероятными способами. Даже те, кто осмелился заявиться в Ушаньцзюй, не остались безнаказанными. Узнав о неприятном везите наемников, с которыми весьма удачно разобрался У Се, кумир отыскал их в тот же день… Но, похоже, о дальнейшей судьбе тех четверых слухачу знать не полагалось, а потому он продолжал пребывать в неведении о действиях Чжан Цилина. Хотя одобрительный возглас Панцзы и недоверчивое фырканье У Се говорили скорее о том, что те остались живы, даже расплатившись по всем счетам. Тишина сменилась привычными переговорами друзей. Лю Сан мог поклясться, что оба временных телохранителя прекрасно осведомлены о его довольно безобидном развлечении. Пускай и таком незрелом. Однако ни У Се, ни Панцзы не пытались скрываться, продолжая вести свои беседы в непосредственной близости от вездесущих ушей гостя. Вероятно, оба мужчины хотели показать Лю Сану, что по-прежнему стоят на его стороне. Других причин такой вопиющей беспечности консультант придумать просто не мог. Бездумный треп в исполнении подрывника резко оборвался, заставляя консультанта напрячься – вибрация телефона пробежала электрическим разрядом по всему позвоночнику, парализуя мозг. Весь мир Лю Сана сузился до пульсации в висках – слова, произнесенные У Се, звучали подобно удару в гонг, дезориентируя. Рвано выдохнув, слухач попытался взять себя в руки, как мантру прокручивая в голове одну и ту же фразу, однажды усушенную от Ли Цу: Чжан Цилин не из тех, кто не возвращается к У Се. И в это, действительно, стоило верить. За своими душевными метаниями Лю Сан едва не пропустил момент, когда тон У Се изменился, став деловым. У хладнокровного босса У было больше шансов изменить ситуацию к лучшему, чем у влюбленного У Се. Ровный голос отдавался эхом в ушах консультанта: каждое слово – приговор, вынесенный боссу Мо и его людям. Никому не стоило играть жизнями близких боссу У людей, в противном случае следовало сразу писать завещание, доподлинно зная, что главная ставка в этой игре – жизни противников расхитителя. Лю Сан почувствовал пробирающий до костей холод – вопросительные интонации звенели от тщательно сдерживаемого У Се гнева. Босс Мо требовал обмен – трое сильных и во всех отношениях великолепных мужчин на одного никудышного консультанта – за которым незамедлительно последовал резкий отказ, сопровождающийся грубыми ругательствами со стороны Панцзы. Насколько смог уловить слухач, оставшаяся в недосягаемости для быстрой расправы весьма незначительная часть команды босса Мо каким-то неведомым образом умудрилась заманить господина Хуа и Хэй Яньцзина в ловушку, а следом за ними в нее угодил и кумир, не привыкший оставлять товарищей в беде. Разумеется, справиться с тремя опытными бойцами своими силами наемники не могли, прибегнув к какой-то химической дряни, чтобы вывести из активной игры потенциально опасных противников. И теперь шантажировали У Се их висящими на волоске жизнями. Звонок оборвался, погрузив Ушаньцзюй всего на несколько гнетущих мгновений в тягостную тишину. Из всего выходило, что только Лю Сан виноват во всех бедах Железного Треугольника и их друзей. Пару раз кивнув самому себе, он поднялся, намереваясь выкупить свободу принявших его людей за свою собственную – только так ему бы удалось отплатить за всю полученную от нерушимой троицы доброту и заботу. - И далеко ты собрался? – в проходе, перекрыв единственный путь наружу, стоял подрывник, чей взгляд выражал что угодно, кроме готовности отступить. - Кумир… - Подслушивать нехорошо, - хмыкнул в ответ Юэбань, так и не сдвинувшись со своего места. – Тяньчжэнь уже решил этот вопрос, - продолжил Ван спустя долгую минуту обоюдного молчания. - Решили меня продать?! – с вызовом бросил Лю Сан, внутренне сжимаясь в ожидании положительного ответа. - Цзинкс, ты совсем дурной, да? У тебя что, вместо мозгов одни отруби? Или их сожрали твои собственные тараканы размером с лошадь? Когда Тяньчжэнь поступал подобным образом? - Но… - Пока ты продумывал план побега, Тяньчжэнь попросил об одолжении одного нашего общего старого знакомого. Одной вертушки было бы достаточно, чтобы разгромить их базу… - Это вы дурные! – взвился Лю Сан, отчетливо понимая, на какой риск идут Панцзы и У Се ради того, чтобы сохранить не только жизни своих друзей, но и совершенно никчемную и ничем не примечательную жизнь самонадеянного консультанта. – Ваши действия вызовут настоящий скандал! Взрыв в самом центре Ханчжоу… - Кто говорил о взрыве? – вопросительно повел бровью подрывник. – Тем более, логово босса Мо находится в окрестностях Тяньмушань, поэтому даже если Лаобусы и Тяньчжэнь решат устроить фейерверк, то вряд ли кто-то узнает об этом. - Где У Се? - Отправился развлекать босса Мо, - передернул плечами Панцзы, выказывая этим нехитрым жестом свое отношение к столь безрассудному поведению светлого ума Железного Треугольника. – А меня оставил приглядывать за тобой. Тяньчжэнь предполагал, что ты подслушиваешь, и, узнав последние новости, обязательно решишь совершить очередную глупость. - Я… - Правда, он и сам творит сущее безрассудство, но лучше оставь заговаривание зубов и отвлечение огня противников на себя боссу У. Иначе ему придется думать еще и о тебе. Как ты однажды сказал Тяньчжэню, не думал, что ты хочешь нас всех похоронить. - Что если У Се пострадает? Кумир… - Эй, юйбэнь*1 Лю, не недооценивай босса У и Сяогэ, - возмущенно фыркнул Панцзы в ответ на все попытки Лю Сана склонить того на свою сторону, чтобы иметь возможность отправиться на помощь остальным. – Они справятся и без нас, - тем временем продолжил Ван, не обращая внимания на поникший вид слухача. – Тем более, они там не одни. Сяо Хуа, Яньцзин и Лаобусы тоже чего-то стоят. Лю Сан заторможено кивнул, понимая, что проиграл – переспорить решительно настроенного исполнить волю лучшего друга Панцзы было невозможно. Оставалось только ждать новостей и поддерживать веру подрывника в своих товарищей.***
Вероятно, тревога была написана крупными иероглифами на его лице, потому как вошедший в Ушаньцзюй первым У Се без предисловий обнял Лю Сана, успокаивающе похлопав по спине. Всего на долю секунды слухач напрягся, борясь с желанием пренебрежительно сбросить руки явно замерзшего расхитителя, тут же прильнув ближе, отчетливо слыша равномерный стук сердца под пропитанной влагой поношенной курткой. Ритмичный приглушенный звук окончательно развеял окутавшее его на несколько бесконечных часов смятение – все самые значимые люди в жизни консультанта вернулись живыми, с победой, читающейся в глазах пятерых уставших мужчин. - Вы в порядке? – Лю Сан недовольно поморщился – его голос звучал слишком тонко и обеспокоенно, совсем не так, как ему хотелось. Ответом стал короткий кивок со стороны кумира, неотрывно смотрящего в спину отстранившегося от слухача У Се. - Сяогэ, Яньцзин и Сяо Хуа справились и без нашей помощи, - пояснил босс У, стаскивая с себя верхнюю одежду. Только сейчас до Лю Сана дошло, что тот мелко дрожал от холода. И пока слухач пытался нарисовать на своем лице нейтральное выражение, чтобы предложить помощь, на плечи У Се опустился теплый плед, а следом за ним большие руки ворчащего Панцзы. - Тяньчжэнь, серьезно, если ты снова заболеешь, я запру тебя в Ушаньцзюй до конца твоих дней. Лю Сан напрягся – слова, срывающиеся с языка подрывника, звучали слишком правдоподобно, хотя он и сомневался, что тот на полном серьезе пойдет на насилие в адрес лучшего друга, но… Короткий смешок слетел с губ У Се, заставляя слухача ненадолго зависнуть: - Если ты будешь меня кормить, заниматься Ушаньцзюй и спорить со вторым дядей, тогда я согласен. - Тц! Вся семья У – хитрые лисы, - беззлобно буркнул в ответ Панцзы, бережно отталкивая друга в руки Сяогэ. – Идем, Цзинкс, надо накормить эту голодную ораву, пока нас самих не съели живьем. - Что? – отмер, наконец, Лю Сан, переводя недоумевающий взгляд на подрывника. - Что слышал, - невозмутимо заявил Ван, протискиваясь между не менее озадаченных главы Цзэ и Ци Хэя. – У нас тут целый зоопарк диких и ужасно голодных зверей. Сам посмотри, вездесущий медведь, хитрый лис, божественный цилинь, древний цюнци да еще и снежный леопард в придачу. Жуть! - Боюсь представить, кем ты считаешь меня, - едва слышно пробормотал Лю Сан, делая первый шаг по направлению к кухне под насмешливыми взглядами невозмутимого Чжан Жишаня и бесстрастного Чжан Цилина – подрывник умел убеждать, как и У Се, вот только его реплики больше походили на изощренную издевку, хотя, стоило признать, не менее действенную, чем уверенные речи босса У. - Пожалуй, больше всего ты похож на тушканчика, - не остался в долгу Панцзы. - Тогда тебе подходит быть капибарой, - фыркнул в ответ Лю Сан, окончательно расслабляясь – здесь и сейчас, в кругу значимых людей, принявших его, он чувствовал себя по-настоящему счастливым, купаясь в тепле, заботе и безопасности. Очень ранний завтрак, организованный на скорую руку Панцзы, был одним из немногих, которые консультант провел не в одиночестве из-за собственных причуд, а в компании тех, кто стал для него настоящей семьей. Даже колкие комментарии Яньцзина и язвительные замечания господина Хуа не казались таковыми, скорее, походя на попытку подбодрить. А еще Лю Сан с невероятной ясностью увидел в глазах кумира то, что так отчаянно желал видеть все это время – благосклонность, пускай, по мнению самого слухача, и незаслуженную, точно, не в этот раз. Удивлял и тот факт, что председатель Чжан согласился остаться, не смотря на довольно прохладные отношения с дальним родственником. Впрочем, Лю Сан не был уверен, что все обстоит именно так, как говорили боссы Цзюмэнь и госпожа Инь. И кумир вовсе не пытался убить Чжан Жишаня одним лишь своим фирменным взглядом, подобным обоюдоострому ледяному клинку. Лишь изредка смотрел с некоторой настороженностью и читающимся на дне непроницаемо темных глаз предупреждением воздержаться от необдуманных поступков. Да и стал бы сам председатель Чжан отрываться от своих несомненно важных дел, чтобы помочь У Се в поисках и освобождении того, к кому питал исключительно враждебные чувства? Определенно, нет. Хотя слухач много не знал о семье Чжан, но сохранял твердую уверенность в том, что те не настолько далеки от простых людей, как казалось на первый взгляд. Чжан Цилин и Чжан Жишань – точно. Огорчало лишь нежелание пятерых мужчин посвящать консультанта в то, как им удалось обезвредить босса Мо и его людей. У Се только коротко обронил, что те больше никого не побеспокоят, и Лю Сану совершенно не о чем беспокоиться. На вопрос же о том, каким образом кумир, Ци Хэй и господин Хуа угодили в ловушку, босс У пожал плечами, вскользь указывая на принадлежность всех троих к роду людей, которым порой случается ошибаться. Успокаивали лишь заверения сжалившегося над слухачом председателя Чжана в полной жизнеспособности десятка наемников и их нанимателя. Уже у ворот Ушаньцзюй Лю Сана остановил спокойный голос кумира. И обладай он обычным слухом, то вообще вряд ли услышал едва различимый оклик. Впрочем, слухач не сомневался, что расчет был именно на его феноменальное слуховое восприятие, а, значит, и говорить громче смысла не было. За Чжан Цилином, широким шагом пересекающим двор, неотрывно следовали У Се и Панцзы. Оба казались немного встревоженными, и Лю Сан боялся поверить, что причиной видимого беспокойства является он сам. - Решил уйти, не попрощавшись? – хмуро уточнил подрывник, стоило железной троице остановиться в жалкой паре шагов от консультанта. - Если вам нужна благодарность… - Захлопнись, - устало выдохнул Панцзы, обрывая возмущенно сопевшего Лю Сана на полуслове. - Куда ты собрался? – отстраненно поинтересовался Чжан Цилин, не дав открыть рот так и не успевшему придумать достойный ответ консультанту. - Домой, - слухач криво усмехнулся, понимая, насколько фальшиво он звучит. - Останься. Лю Сан вскинул удивленный взгляд на смотрящего на него в упор кумира, сомневаясь в услышанном. - Цзинкс, ты устал не меньше других, поэтому заслуживаешь отдыха наравне со всеми, - серьезность в голосе подрывника звучала еще более странно, чем вся эта нелепая ситуация, от которой у Лю Сана начинала болеть голова. - У Се, ты чем-то опоил их? – по крайней мере, это было бы разумное объяснение происходящему. - Они правы. Если захочешь уйти, то завтра никто не станет тебя останавливать, но сегодня ты вновь обрел свободу от обязательств перед боссом Мо и его людьми, поэтому тебе стоит отдохнуть. Лю Сан медленно покрутил головой, отрицая сказанное, а после кивнул, принимая предложение. В конце концов, хотя он и чувствовал себя до крайности виноватым во всем, что произошло с ним самим, Железным Треугольником и остальными, но было глупо рассчитывать на побег, и еще глупее было проявлять свою упертость и независимость там, где этого не требовалось. Если его просили остаться, то стоило пользоваться моментом особого расположения нерушимого трио по полной программе, стараясь взять столько, сколько ему позволят, и отдать столько, сколько смогут принять. Ведь в семье, о которой столько говорил Панцзы, поступают именно так. - Спасибо... _____________________________________________________________ Комментарий к главе: Новая часть Кошмаров – идея, воплощенная авторами РМ и МР, а также нашим замечательным помощником и соавтором Сюньлу. Нас столько раз просили показать заботу железного трио о Лю Сане, что мы сами загорелись этой идеей. Хотя до усыновления и не дошло, но, пожалуй, этого и не нужно. Главное, Лю Сана попросили остаться, и он поверил в то, что Железный Треугольник принимает его в свою семью. Примечания: 1. Юйбэнь (愚笨 [yúbèn]) – переводится, как тупой, глупый, безмозглый, невежественный. Это выражение в исполнении Панцзы по отношению к Лю Сану звучало в Перезагрузке лишь единожды. Другие варианты обращений от Ван Юэбаня к Лю Сану: уюн [wúyòng], то есть бесполезный или никчемный, что на данном этапе взаимоотношений железного трио и слухача было бы слишком грубо; и хуту [hútu], то есть бестолковый, но это слово перекликается с хутучун [hútuchóng], то есть болван, которым подрывник периодически называет Сяогэ, поэтому авторы остановились на юйбэнь [yúbèn], то есть глупец Лю. Почему не глупец Сан – потому как это глупо звучит. «Сан» в имени Лю Сана записывается иероглифом 丧 [sāng, sàng], который означает «похороны», «траур», «катафалк», «умирать», «погибать», «хоронить», «губить» и даже «не повезти» и т.д.. ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic ---------- С уважением к читателям, Сюньлу