«Не сдавайся, не сдавайся, не сдавайся,
Что бы ни было, не плачь и не робей!
Улыбайся, улыбайся, улыбайся!
Ты в дороге – значит, будет всё о'кей!»
(Антон Бизеев – Не сдавайся!;
из м/ф «Новые Бременские музыканты»)
Ван Панцзы был не из тех людей, кого можно легко испугать. Скорее, он относился к числу любителей острых ощущений, а еще к ценителям прекрасного пола. Впрочем, по мнению подрывника, и в том, и в другом, стоило сохранять некий баланс. Но, как бы там ни было, а страх порой настигал его, причем в самый неподходящий момент. Чаще всего столь яркие переживания оказывались неразрывно связаны с парочкой жертвенных оболтусов, бытующих в жизни Панцзы уже более пятнадцати лет. И если волноваться за Сяогэ казалось затеей глупой – уж тот в подавляющем большинстве случаев мог позаботиться не только о себе, но и о своих друзьях – то находиться в постоянном напряжении, когда речь заходила о У Се, вошло в прочную привычку. Условной рефлекс, избавиться от которого означало подписать парочку приговоров не только самому себе, потомственному расхитителю и всему Железному Треугольнику, но и, при неблагоприятном стечении очередных обстоятельств, целому миру в придачу. Именно эта мысль не давала Панцзы заснуть уже третью ночь подряд. Все, чего он хотел – провести время с Мэй на берегу бухты Сяншань в Нинбо, оставив вечно увлекающегося и неугомонного друга под присмотром Сяогэ. Вот только тревожное предчувствие никак не давало расслабиться и в полной мере насладиться законным отдыхом с приемной дочерью. Именно с этой мыслью Ван Юэбань неспешно бродил по песчаной косе, издалека наблюдая за Мэймэй, с воодушевлением занявшейся строительством замка вместе со стайкой других детей, находящихся под мнимым присмотром броско разодетых женщин. Утренняя прохлада сменилась солнечным зноем. Теплая вода ничуть не остужала разгоряченную кожу, оседая на ней солевой пленочкой, вызывающей жуткий зуд. Хотелось поскорее оказаться в номере отеля с работающим на полную мощность кондиционером. Сделав еще несколько гребков по направлению к берегу, Панцзы попытался расслабить гудящие с непривычки мышцы. За своими размышлениями он не заметил, как отплыл на приличное расстояние, с которого фигурка увлеченной Мэй казалась совсем крошечной. Пальцы на ногах начинало нещадно сводить, а ставшее вдруг неповоротливым тело постепенно теряло способность двигаться, деревенея. Еще до того, как пришло понимание неизбежного, подрывник сделал отчаянную попытку вдохнуть больше воздуха. Слои морской воды сомкнулись над головой, отрезая его от солнечного света и звуков. Опускаясь все ниже, на самое дно, Панцзы отстраненно размышлял о превратностях судьбы, приведший его к такой бесславной гибели. Ван не мог сказать наверняка, держал ли он глаза закрытыми или уже достиг дна, куда не попадали солнечные лучи. Однако окутавшее сознание равнодушие позволяло разве что безучастно плыть по течению. Все тело наполнила необычайная легкость. Скованные было нехваткой кислорода легкие, больше не разрывало от необходимости вдохнуть. Заполошное биение сердца, борющегося за жизнь, стихло, давая возможность отдохнуть от барабанной дроби в черепной коробке. Панцзы ощущал себя перышком, парящим под небосводом вселенной.***
Он был дома, вместе со своей семьей. И пережитое приключение теперь казалось просто дурным сном. Рядом с ним за столом сидела счастливая Пяопяо. Малышка Мэй уютно устроилась в потрепанном кожаном кресле с книгой в руках. Прекрасный вечер в Ушаньцзюй, где не было места никому другому, кроме них троих. За разговором с любимой женой подрывник не заметил, как закатное солнце скрылось за тяжелыми тучами, и на землю хлынул дождь. Раскаты грома сотрясали черепичную крышу, освещая внутренний двор короткими яркими вспышками. И Панцзы мог поклясться, что на краткий миг увидел у ворот чей-то смутный силуэт, воздевающий руки к небу. А ночью он проснулся от пугающего своей ясностью надсадного кашля, доносившегося откуда-то из недр старинного здания. Знакомый коридор вывел подрывника к запетой двери – ему всегда казалось, что за ней есть что-то важное, однако никто не знал, как открыть ее. Жуткий звук стих, стоило прикоснуться к холодной ручке, поддавшейся неожиданно легко. Дверь бесшумно отворилась, пропуская мужчину в затянутое паутиной помещение, на поверку оказавшееся спальней, где повсюду лежали книги и карты. Взгляд Панцзы остановился на покрытых слоем пыли фотографиях, прикрепленных к доске над кроватью. Некоторые из них были заключены в деревянные рамки, другие оказались приколоты булавками и изрядно проржавевшими кнопками, скрепленными друг с другом утратившей свой первоначальный насыщенно-красный цвет махровой нитью. Рука сама собой потянулась к рамке, расположившейся прямо в центре этой причудливой композиции. Со старого выцветшего фото на подрывника смотрела компания из троих молодых парней, одним из которых оказался он сам. За их спинами виднелись горные пики, укрытые снегом. Выскользнувшая из внезапно ослабевших пальцев вещица с глухим стуком коснулась покрытого толстым слоем пыли пола, усеивая его мелкими осколками вывалившегося из разломившейся деревянной оправы стекла. Панцзы не успел в полной мере осознать произошедшее, как в его больших ручищах оказался следующий снимок, до этого кем-то надежно укрытый от посторонних взглядов. Мелко подрагивающие пальцы прошлись по бурым засохшим каплям, окропившим сложенную пополам карточку. На этом фото не было улыбок. Все, что видел Ван – бесконечную боль в глазах немолодого уже человека, смотрящего куда-то мимо объектива фотокамеры. Новая вспышка света, проникшая сквозь плотно занавешенные шторы, ослепила Панцзы, дезориентируя… Тихий вздох, раздавшийся сбоку, привел подрывника в замешательство – он снова был в своей спальне рядом с мирно посапывающей Пяопяо. А единственным доказательством того, что все увиденное не было сном, оказался измятый окровавленный снимок, судорожно сжимаемый Юэбанем.***
Пяопяо знала – к такому выводу пришел Панцзы, в очередной раз получив вместо внятного ответа пространную историю о собственной жизни из уст жены. Она знала, но отчего-то не спешила делиться этими знаниями с ним, упорно скрывая имя запечатленного на фото человека. Сам подрывник не считал себя способным к кропотливому сбору информации, однако упорно продвигался в собственных поисках, днями пропадая в городском архиве. Возможно, в той комнате, где он обнаружил странный снимок, и были необходимые ответы на все возникающие вопросы. Вот только с той самой ночи дверь, ведущая в заветное помещение, самым невероятным образом просто исчезла, оставив после себя абсолютно гладкую стену. Все, что оставалось Панцзы – искать. Буквально рыть носом землю в поиске ключа к разгадке. Даже не зная наверняка, почему это так важно, Ван продолжал поиски ровно до тех пор, пока не добрался до старой газетной вырезки с некрологом. С пожелтевшей страницы на него смотрел тот самый мужчина – У Се. Наследник одной из самых уважаемых семей Ханчжоу и хозяин Ушаньцзюй, где подрывник счастливо проживал свою жизнь вместе с любимой семьей, даже толком не зная, какой великий человек владел этим прекрасным местом. Смерть У Се не была легкой, он умирал мучительно, буквально выкашливая собственные легкие, но отдал предпочтение путешествию вместе со своими друзьями, а не лечению в самой респектабельной клинике Поднебесной. Перед самой своей смертью он спустился в древнюю гробницу, из которой так и не вернулся, оставив друзей и семью позади. Никто не знаел, что именно случилось в гробнице, однако вскоре после предположительной гибели археолога исчез один из друзей У Се, а спустя несколько дней еще один потерял память. Панцзы всмотрелся в дату некролога – для него это был счастливый день. Пяопяо, наконец, очнулась, проведя в коме несколько недель после страшной аварии. Виновный неведомым образом оказался найден и наказан, но это последнее, что тогда волновало Юэбаня. Главное – его Пяопяо выиграла схватку со смертью именно в тот самый момент, когда кто-то похожий на него потерял своего друга.***
Чего точно не ожидал Панцзы – настигнувших его кошмаров. Неясные тени и надрывный шепот. После этих снов он чувствовал себя разбитым и, что самое главное, виноватым перед человеком с фотографии. Спустя месяц бесплотных попыток нормально поспать, подрывник сидел в гостинице Тяньлин, рассматривая групповое фото команды У Се, некогда останавливавшейся здесь перед тем, как отправиться в путешествие, ставшее для лидера экспедиционной группы последним. Рядом с У Се стояли двое: человек, как две капли похожий на самого Панцзы, и молодой мужчина, походивший на точную копию парня с первой увиденной Юэбанем фотографии. У Панцзы команды не было, но он был совершенно уверен в том, что в конце пути его ждет столь необходимая разгадка тайны. С каждым днем, приближающим его к ответам, тени из снов становились все четче, как и голос, кажущийся теперь до боли знакомым. Желтый туман постепенно рассеивался, давая возможность рассмотреть пару фигур, бродящих по поляне, словно ищущих выход, как и Ван Панцзы. Последняя ночь в Тяньлин стала решающей – теперь он точно знал, куда должен отправиться на поиски ответов. Река. Пещера с горой полуразложившихся трупов и устрашающего вида статуями. Каменный коридор. Резонирующие столбы. И, наконец, золотой гроб. Его назвали сумасшедшим, стоило обозначить маршрут. Но чему Панцзы и научили эти несколько месяцев – идти только вперед. И он шел. Вероятно, были правы те, кто говорил, что дороги назад не будет. Юэбань до последнего верил, что это не так. А даже если все эти говоруны и были правы, он все равно считал себя обязанным добраться до цели, невзирая на последствия. Удивительно, но в этом путешествии подрывник совершенно позабыл о своей семье, ведомый неясным чувством. Его решение уйти, чтобы отыскать последнее пристанище человека, захватившего мысли, казалось совершенно правильным, словно он не покинул семью, а, совсем наоборот, возвращался к тому… к тем, кто всегда ею оставался. Застав жуткую разруху и необходимость поиска обходного пути, Панцзы начал понимать, что произошедшее с У Се не было простым несчастным случаем: произошло нечто гораздо более серьезное, чем он только мог себе представить. Место, куда он забрел, походило скорее на сцену масштабных бандитских разборок, центром сосредоточения которых стал постамент с зависшими над ним захлопнувшимися бронзовыми лепестками, образующими причудливой формы громоздкий цветок. Золотой гроб, что Юэбань видел в своем сне, потускнел, утратив все свои волшебные свойства. В нем спокойным сном спал тот, кого он так долго искал, охраняемый, словно верным стражем, человеком в черном. Карусель времени захватила Панцзы, оставляя после себя влагу на щеках. Нет, У Се не избавился от сожалений, но смог избавить от них своих друзей, обменяв свою жизнь на жизнь Пяопяо и счастливое неведение для тех, кого ценил. Лишь тот, на кого чары грома не подействовали, отправился на поиски тела друга, чтобы остаться с ним навсегда. И это были те самые У Се и Чжан Цилин, которых знал подрывник всю свою прошлую жизнь. Отдавшие все ради других. Как поступали всегда. Чувство одиночества и сожаления разрасталось в груди, заставляя Панцзы рыдать от безысходности. Он не мог повернуть время вспять. Все, что ему оставалось теперь, когда неприглядная правда всплыла, отправиться следом за теми, кто так эгоистично оставил его с зияющей пустотой в груди. И поле с чудесными тибетскими цветами, где время было не властно над миром, стало лучшим место встречи для них троих… Быть может, однажды кто-то вновь забредет в Город Грома, чтобы увидеть легендарный Железный Треугольник, добровольно погребенный в его холодных неприветливых стенах…***
Панцзы резко распахнул глаза в надежде увидеть место, о котором грезил. Но вместо этого столкнулся с бьющей по голове обухом реальностью, где он оказался в больнице. Совершенно один. - Ты проснулся. Подрывник посмотрел направо, игнорируя усилившееся головокружение. - Сяогэ? – хрип вместо голоса. Тот лишь покачал головой, прикладывая палец к губам и незаметно указывая куда-то вбок, где примостившись на самом краю больничной койки, нервно подрагивая во сне, спал бледный взъерошенный У Се. - Что произошло? – кое-как справившись с голосом, все же поинтересовался у немногословного друга Панцзы. - Ты едва не утонул! Юэбань еще ни разу не слышал, чтобы У Се звучал настолько испуганно, словно Панцзы умудрился умереть, а после воскреснуть. Проснувшийся расхититель смотрел недоверчиво, часто сглатывая и перебирая пальцами складки на больничном одеяле. И это выглядело совершенно неестественно. Как в дешевом кино. Вот только Ван точно знал, что происходящее не было низко бюджетной мелодрамой, и он, действительно, чуть не попрощался с жизнью, перепугав друзей. - Что? - Тебя спас рыбак, - чуть спокойнее продолжил У Се, отвечая на недоумение подрывника. – Ты был в коме несколько часов, а после спал, как убитый, почти трое суток. Панцзы был готов поклясться, что друг на последнем слове едва слышно всхлипнул, тут же беря себя в руки. И это тоже было совершенно нелепо. - Я позову врача. Расхититель спешно покинул палату, оставляя Ван Юэбаня наедине с молчаливо восседавшим на стуле Цилином. - Тяньчжэнь… - Переживал, - не дав подрывнику закончить, кивнул Сяогэ. - Ты просто не представляешь, что я пережил, - криво усмехнулся в ответ Панцзы. – Когда закрывал глаза, то надеялся увидеть вас. Правда, не в такой обстановке… Чжан Цилин снова кивнул, вынуждая говорливого друга замолкнуть на полуслове и заключая Панцзы в крепкие объятия. - Постарайся, больше так не делать, - после непродолжительного молчания с расстановкой изрек Сяогэ, отстраняясь. – Достаточно одного У Се. - Согласен, - не стал спорить с очевидным Юэбань. Происходящее начинало казаться чуть более осмысленным. Оставалось только убедиться в реальности существования У Се. – А где Мэй? – мысль о приемной дочери помогла ненадолго отвлечься от гнетущих мыслей. - С Сяо Бай и Ли Цу. - Она… - Была напугана и позвонила нам! Похоже, короткая передышка лишь сильнее раззадорила явно перенервничавшего У Се, с видимым усилием старающегося держать себя в руках и не накинуться на лучшего друга с обличительной тирадой. - Тяньчжэнь! – устав от наблюдения за нервно расхаживающим взад-вперед расхитителем, хрипло прикрикнул Юэбань. - Что?! - Просто… иди сюда. У Се был настоящим – Панцзы смог убедиться в этом, стоило заполучить в свои руки напряженного до предела мужчину, опаляющего шею подрывника неровным дыханием сквозь стиснутые зубы. - Вы живы, - не сдержавшись, выдохнул Ван, сильнее прижимая к себе охнувшего друга. - Тц, ну, конечно! Это же не мы с Сяогэ решили стать кормом для рыб, - заметно расслабившись, фыркнул У Се. Панцзы коротко хмыкнул – вот теперь все было правильно… _____________________________________________________________ Комментарий к главе: Эта зарисовка довольно давно крутилась в наших головах. Мы даже хотели написать по ней полноценный фанфик, но, промучившись пару дней, поняли, что лучше включить ее в цикл Кошмаров. Надеемся, что эта часть цикла не оставит читателей равнодушными. Было ли происходящее во сне или наяву – кто знает? Главное, что все хорошо закончилось. Приятного чтения! ---------- С уважением к читателям, Панда и Енот ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic