«gǎn xiè nǐ hé wǒ huàn nán yǔ gòng
gǎn xiè tiān wǒ de xīn yǒu nǐ néng dǒng
gǎn xiè zài lèi guāng zhōng wǒ men hái néng yōng yǒu xiào róng
suī rán zài cǐ kè
wǒ men bì xū zàn shí hù dào zhēn zhòng»*(1)
(Chief Chao, Luo Qi, Xiao Zhan – 给所有知道我名字的人)
Доверившись вдумчиво вышагивающему немного впереди У Се, Железный Треугольник петлял по коридорам и комнатам лабиринта, поражающего своей необычайно сложной структурой. Цилин, неотрывно следующий за потомственным расхитителем, сосредоточено всматривался в непроницаемый сумрак, клубящийся вокруг нерушимого трио, в нависающий потолок и сплошь покрытые причудливыми символами стены, стараясь обезопасить дорогих людей. Вовремя успев отдернуть увлекшегося подрывника, Чжан сильным точным ударом взломал защиту потайного механизма, активирующего ловушку. С жутким скрежетом вращающиеся колеса с заостренными кольями остановились, так и не добравшись до своих жертв. - За следующим поворотом – выход из первой ячейки лабиринта, - проскользнув мимо обезвреженной ловушки, У Се указал на неприметный боковой проход, круто уходящий вправо. – Встретимся с хранителем, и сможем спуститься на следующий уровень. - Точно чокнутые, - с нескрываемой неприязнью бросил Панцзы. – Стоило так заморачиваться с хранителями и ловушками, если этот чертов лабиринт сам по себе одна сплошная ловушка! - При создании лабиринта шэ за основу взяли легенду о Цзюцюане*(2) в том виде, в котором она существовала во времена династии Суй, - У Се резко остановился: путь расхитителям преграждала глухая стена, превращенная в красочную фреску. - Тяньчжэнь, ты уверен, что мы все это время двигались в верном направлении? - Да. Должно быть, перед нами поворотная дверь. Сяогэ, что скажешь? - Это подсказка. Легенда шэ о хранителе первого источника – ванлян*(3). - Зачем делать хранителем злого духа, питающегося гниющими внутренностями трупов? – Панцзы с написанным на лице недоумением уставился на фреску. - В поверьях шэ, ванлян – водный дух, обреченный всю свою вечную жизнь оставаться ребенком, расплачиваясь за грехи жителей родной деревни, - присаживаясь на корточки, пояснил У Се. – Когда люди прознали о его существовании, то прокляли. Деревню, где родился ванлян, сожгли, а родителей, давших жизнь монстру, утопили. Тогда ванлян поклялся отомстить живым, нарушая покой мертвых и забирая их сердце и печень, чтобы те не могли переродиться, навсегда оставаясь прикованными к земле. - Ванлян охраняет врата ко второму источнику, - согласно кивнул Цилин. - И что нам с ним делать? – подрывник изучающее прошелся глазами по картинкам, привлекшим внимание босса У и Чжана. - Умилостивить. - Сяогэ, ты серьезно?! – упавшим голосом воскликнул Панцзы. - Да. - Ванлян не может убить сам, но может навести морок, - вновь заговорил У Се. – Люди, попавшие под влияние чар ванлян, видят красочные сны, которые делают их счастливыми. - Тяньчжэнь, хочешь сказать, что кто-то добровольно готов променять реальность на сон? - Ты будешь удивлен, - с изрядной долей ничем не прикрытой иронии в голосе вместо наследника семьи У ответил Цилин, проводя рукой по стене в поисках потайного механизма. - Ладно. Полагаю, мы достаточно счастливы, поэтому, давайте, покончим с этим духом, - воспарял подрывник, вызывая улыбки на лицах своих друзей: боевой настрой Панцзы всегда был ключом к неиссякаемой энергии, с которой Железный Треугольник бросался в самую гущу событий, каждый раз выходя победителями из очередной заварушки. Стена беззвучно отъехала в сторону, пропуская расхитителей в просторный зал со сводчатым потолком. Воткнутые в стены факелы вспыхнули, заливая все пространство вокруг подрагивающим золотистым светом, достигающим центра помещения, где на небольшом возвышении в позе лотоса сидело существо, похожее на ребенка. Существо подняло голову, сверкая кроваво-красными глазами, ярко выделяющимися на обтянутом темной кожей лице. Гладкие шелковистые волосы разметались по худым плечам, открывая вид на вытянутые, словно ослиные уши, чутко реагирующие на каждый звук. Худощавое тельце, поддерживаемое в вертикальном положении парой тонких ножек, неуклюже соскользнуло с насиженного места, медленно приближаясь к железной троице. Костлявая ручка потянулась вперед, угрожающе застывая в воздухе. Длинные заостренные ногти на хищно согнутых по-детски коротких пальцах блеснули отполированной сталью. Цилин сделал шаг вперед, загораживая собой спутников – настрой существа ему, определенно, не нравился, хотя пока ванлян и не предпринимал никаких активных действий, переводя изучающий взгляд с одного мужчины на другого, но жуткий огонек, пляшущий на дне кроваво-красных глаза, настораживал, вынуждая воина предупреждающе потянуться к рукоятке меча. Отскочив в сторону, стоило ладони Чжана взметнуться к висевшему за спиной Хэйцзиню, существо пронзительно зашипело. Танцующие на стенах тени пришли в движение, плавно кружась и сливаясь в единую черную массу, застилающую собой ставший едва различимым отблеск от пламени факелов. Покачнувшись, Сяогэ встряхнул головой, силой воли удерживая себя на ногах и делая шаг вперед. Теперь идея просто последовать совету и постараться умилостивить то, что пыталось их убить, казалась несостоятельной. Цилин не был склонен к излишней жестокости или жажде насилия, однако намерения существа, с плотоядной ухмылкой посматривающего на незваных гостей, сомнений не вызывали. Будь он один, то у маленького злого духа остался бы шанс выжить, но пока за его спиной находились те, кто был дорог Чжану, пощады демонам ждать точно не приходилось. Глухой стук, раздавшийся позади, заставил Цилина непроизвольно вздрогнуть – понимание произошедшего пришло секундой позже, разгораясь в груди ничем не замутненной яростью. Не оглядываясь на попавших под влияние сил хранителя У Се и Панцзы, несокрушимая сила Железного Треугольника обнажил меч, направляя его на вновь зашипевшего водного духа. Короткий взмах прошелся дугой в, с шумом, рассекаемом воздухе, уходя в молоко. Существо, еще мгновение назад стоявшее в полушаге от Чжана, внезапно оказалось по ту сторону возвышения, демонстрируя своему противнику неровные острые зубки. Головокружение усилилось, лишая четкости зрения. Сяогэ оставалось полагаться только на слух, отчетливо воспринимающий потрескивание пламени, свистящее шипение и нарастающий гул. Головные боли для него были редкостью, не то что для У Се, но резко начавшийся приступ мигрени походил на вспышку сверхновой, лишившей Цилина всех доступных человеческому телу чувств, оставляя нетронутыми лишь взвившиеся в защитном порыве эмоции. Удара о пол он не почувствовал, захваченный вихрем проносящихся перед внутренним взором красочных картинок.***
Сяогэ распахнул глаза, ощущая горячее дыхание на своей шее. Тихое сопение спящего рядом У Се умиротворяло. Чуть повернув голову вбок, он залюбовался расслабленным лицом потомственного расхитителя, казавшимся совсем юным в мягком свечении пробивающегося сквозь неплотно задернутые шторы раннего солнца. Пыхтение за спиной наследника семьи У заставило Цилина нахмуриться, припоминая, чем закончился прошлый вечер. Завалившийся в кровать друга Панцзы – дело привычное, вот только на этот раз подрывник даже не потрудился одеться, явно пробравшись в постель У Се сразу, как тот заснул, едва выйдя из душа. Пускай вся ситуация, чересчур ярко представленная в воображении Сяогэ, в целом виделась маловероятной, однако где-то на самом краю сознания Чжан понимал, если его предположения верны, то никого, кроме него самого, обвинить не получится. Это он бесчисленное множество раз подначивал Юэбаня, приглашая быть третьим. Нет, делить У Се с кем-либо – даже с другом – Цилин не планировал. Хотя отчетливо осознавал: желание потомственного расхитителя делить постель и любовь на троих ему принять все же придется. Смирение в подобного рода непредвиденных обстоятельствах – лучший выход. Оставалось лишь надеяться, что произошедший инцидент, существующий пока только в его собственных домыслах, сдобренных изрядной порцией вышедшей из-под контроля фантазии – совершенно абсурдное недоразумение, случайность без скрытого подтекста, и Панцзы, устав за день, просто решил провести ночь в компании друзей, не помышляя о большем. Призвав на помощь все свое самообладание, Цилин постарался расслабиться. В конце концов, У Се обнимал во сне именно его, а подрывник всего лишь занимал вторую половину не слишком-то широкой кровати, едва касаясь завернувшегося в одеяло друга. Не сжимал в объятиях, как обычно, а просто спокойно спал, уткнувшись лицом в отнятую у наследника семьи У подушку. Неожиданная вспышка ревности привносила в душу Чжана тревогу. За всю свою длинную жизнь ему ни разу не доводилось испытывать это разрушающее чувство, ставя под сомнение чистоту намерений Панцзы. Подрывник не был соперником, только другом. И Сяогэ совершенно точно знал: тот никогда не встанет на его пути, даже если звезды сойдутся таким образом, что Юэбань влюбится в У Се. Но кружащие, словно рой надоедливых мух, назойливые и весьма мрачные мысли никак не желали прийти в неподвижность, чтобы дать Цилину отдохнуть от эмоциональной вакханалии, творящейся в его душе. - Сяогэ? Голос У Се, прошедшийся волной горячего воздуха по обнаженной коже, бесцеремонно вклинился в круговорот мыслей воина, побуждая сосредоточить все рассеяно блуждающее внимание на нем. - М? - Ты спишь с открытыми глазами? – хмыкнул потомственный расхититель, с легким налетом укора на дне слегка раскосых глаз заглядывая в лицо Чжану, выглядящему слишком потерянным для того, кто привык держать любую ситуацию под контролем. - Нет, - последовал четкий ответ. - Тогда, в чем дело? – сдаваться босс У не собирался, намереваясь выяснить, что в последнее время происходит с Цилином. - Задумался, - Сяогэ не лгал – он, действительно, провел добрую половину утра в раздумьях, посвящать в которые любимого, определенно, не собирался. Во-первых, подозревать потомственного расхитителя и подрывника было просто не в чем. Во-вторых, даже в собственной голове вопрос о верности наследника семьи У звучал глупо: в самом деле, они оба взрослые люди, способные обговорить свои внезапно возникшие увлечения, если таковые имелись, не впутывая в них свои подчас излишне яркие эмоции. В любом случае, Чжан доверял У Се, как и У Се – Чжану, и несообразный в своей нелепости вопрос вполне мог изменить эту непреложную истину. - Серьезно? – вскинутые брови У Се говорили больше, чем любые, даже самые красноречивые слова. - Да. - Ладно, - согласно кивнул босс У. – Если тебя не интересует, почему Панцзы спит в моей постели в таком неприглядном виде, значит, ты в курсе происходящего, и можешь рассказать мне об этом, - продолжил он с самым невинным выражением лица, на какое только был способен, отчетливо видя нерешительность и сомнения, читающиеся в темном взгляде напротив. - Я не знаю, - Чжан незаметно сглотнул – похоже, ответ на вопрос, который волновал их обоих, мог дать лишь продолжавший, как ни в чем не бывало, спать Панцзы. - Сяогэ, что происходит? – совершенно другим тоном настойчиво повторил У Се. - Не знаю. - Вот как? Тогда предлагаю спросить у Панцзы, - уверенно заявил босс У, всем корпусом разворачиваясь к другу. От пронзительного воя, издаваемого телефоном потомственного расхитителя, у Цилина на краткий миг заложило уши. Но желаемый эффект оказался достигнут: в считанные мгновения еще секунду назад довольно похрапывающий подрывник вскочил с кровати, ошарашено озираясь по сторонам и забавно подскакивая на месте. - Тяньжэнь! Какого хрена?! – возмущенно завопил Ван, стоило вместо краткого испуга прийти пониманию (или, точнее, абсолютному не пониманию) происходящего. - У нас тот же вопрос, - не остался в долгу потомственный расхититель. – Я все понимаю, но почему ты спишь в моей постели голым? - Что? – боевой запал прошел так же быстро, как и возник. Юэбань непонимающе уставился на друзей. - Оденься, - заметив оцепенение Вана, вкрадчиво пояснил Цилин. - Какого…, - запнулся Панцзы, оглядывая себя. Память услужливо прокрутила в голове подрывника события прошедшего вечера, который он провел в компании нескольких бутылок эрготоу на кладбище у надгробия Пяопяо, а после, вместо того, чтобы вернуться домой, направился в Ушаньцзюй, где и решил на свою пьяную голову лечь спать рядом с друзьями. – Твою ж… - Панцзы, - терпеливо проговорил Чжан, старательно выводя подрывника из очередного ступора, - просто оденься. Теплое одеяло легло на плечи Юэбаня – в глазах с тревогой смотрящего на него У Се не было презрения, только беспокойство. - Расскажешь? – усадив остолбеневшего друга обратно, босс У мягко подтолкнул того на середину, ближе к Сяогэ, занимая уже успевшую поостыть половину кровати. - Что именно? Если хотите знать, как я очутился в твоей комнате в таком виде – отвечаю, что совершенно не помню этого. - Панцзы, дело вовсе не в том, что ты голый, - покачал головой У Се, обнимая поникшего подрывника за плечи. – Ты наш друг, и мы волнуемся за тебя, так же, как и ты за нас. Если у тебя какие-то проблемы… - Вчера был день памяти Пяопяо, - голос Вана звучал подавлено. – Я поругался с Мэй, поэтому пошел на кладбище к могиле ее матери. Там напился, и пришел в Ушаньцзюй. Дальше ничего не помню, - тяжело вздохнул он, неосознанно прижимаясь к сидящему рядом наследнику семьи У. Присоединившийся к утешению Сяогэ стал для Юэбаня полной неожиданностью. Пузо и душа Железного Треугольника ни раз видел, как тот утешает и успокаивает У Се, постоянно совершенствуясь в этом нелегком деле, но еще никогда Цилин не делал этого для него, обычно обходясь простым похлопыванием по плечу или уверенным взглядом. - Панцзы, что мы можем сделать для тебя? Слова, сорвавшиеся с губ Чжана, заставили подрывника нервно рассмеяться: своей выходкой он умудрился полностью перекроить собственные отношения с друзьями. Ведь кому, как не ему надлежало быть тем, кто предлагает свою поддержку, но точно не Сяогэ, смотрящему на него вопросительно и немного растерянно, словно тот сомневался в правильности своих слов. - Вас будет достаточно, - чуть приободрившись, Панцзы сгреб обоих мужчин в охапку, притискивая к себе. – Спасибо. - Я принесу тебе одежду, - выскользнув из немного ослабшей хватки, У Се проворно вскочил с кровати, с шумом и топотом скрываясь за дверью своей спальни. Оставшись один на один с еще большей силой прижимающим его к своей груди подрывником, Чжан осторожно похлопал друга по плечу, прося отпустить. - Сяогэ, я очень виноват перед тобой, да? – разжав руки, понуро буркнул Юэбань. - Почему? - Ха?! Да, ладно, хочешь сказать, что был в восторге, застав меня в постели Тяньчжэня голым? – ехидно фыркнул Панцзы, видя очевидное замешательство, написанное на лице воина. - Нет. - Вот и я о том же, - хлопнул ладонью по оголившемуся бедру Ван, тут же пристыжено закутавшись в одеяло. – Послушай, Сяогэ, Тяньчжэнь – мой друг, ты – мой друг. Ничего из этого не изменится, - серьезно продолжил он. – Я люблю вас обоих. Вы же мои братья – этим все сказано. И я никогда не причиню вреда У Се. Больше, нет. Лучше себе, чем ему. И не встану у тебя на пути. Вы оба заслуживаете быть счастливыми. Поэтому… - Панцзы, - тихо позвал Цилин, прерывая бесконечный поток слов. - Что?! - Заткнись, - чуть громче рыкнул Чжан, притягивая разом обмякшего друга в свои объятия. – Пока У Се счастлив, ты можешь расхаживать в таком виде, сколько угодно, - уловив смену настроения подрывника, насмешливо заявил он, внешне сохраняя привычную отстраненность. Сяогэ выдавали только глаза, надежно спрятанные за упавшей на лоб челкой. Впрочем, даже этого оказалось достаточно, чтобы Панцзы фыркнул, как никогда напоминая мокрого пса: - Айя, Сяогэ, так и скажи, что завидуешь моему отличному телу, - хохотнул Юэбань, с благодарностью принимая затянувшиеся объятия. – Такому старичку, как ты, не зазорно завидовать прекраснейшим из молодых людей Поднебесной, вроде меня. - Заткнись, - настоятельно посоветовал Цилин, предупреждающе стискивая пузо и душу Железного Треугольника чуть сильнее. Сдавленно охнув – Панцзы успел позабыть, насколько сильным был, на самом деле, Сяогэ – подрывник усмехнулся в обтянутое тканью футболки плечо, окончательно расслабляясь. Приближающиеся поспешные шаги заставили мужчин отпрянуть друг от друга, выдерживая пытливый взгляд вернувшегося У Се. - Смотрю, вы не скучали, - ни на йоту не поверив двум парам честно смотрящих на него глаз, потомственный расхититель швырнул в расплывшегося в дурацкой улыбке лучшего друга ворохом чистой одежды. – Одевайся, у нас гости. Ли Цу и Сяо Мэй ждут в гостиной. Не заставляйте меня одного разбираться с этими дьяволятами. Поторопитесь. - Мэймэй здесь? – подорвавшись с кровати, Ван спешно стал натягивать на себя предложенную одежду. - Ммм, - покивал У Се, испытующе поглядывая на удовлетворенно откинувшегося обратно на подушку Сяогэ, словно скинувшего невидимый груз со своих сильных широких плеч. – Похоже, ей удалось поднять Ли Цу в самую рань и заставить приехать за ней. Панцзы, - переключил внимание на друга босс У, - поговори с ней. - Да. Стоило подрывнику грузно протоптаться по коридору в сторону гостиной, У Се вновь обернулся к невозмутимо взирающему с кровати Цилину. Не успев открыть рот, чтобы поинтересоваться причиной внезапных перемен, потомственный расхититель замер, недоверчиво смотря в ответ на улыбающегося Чжана, чья открытая улыбка была настоящей редкостью, демонстрируемой только в особых случаях. - Неужели? – словно что-то прочитав в темных глазах, совершенно серьезно осведомился У Се, приближаясь к кровати. Ответом послужил недоумевающий взгляд из-под полуопущенных ресниц. – Сяогэ, ты ревновал? К Панцзы? Отрывистый кивок заставил босса У задуматься над всей ситуацией в целом, ненадолго погружая спальню в тишину, нарушаемую лишь дыханием мужчин. - Почему? – так и не придумав ничего более умного, У Се забрался в разворошенную постель, укладываясь рядом с Цилином. - Не знаю, - голос Чжана звучал приглушенно. Воин чувствовал себя счастливым, виноватым и совершенно сбитым с толку одновременно. В словах самого дорогого человека в его жизни не было насмешки, только крайняя озадаченность, но отчего-то сердце внезапно забилось чаще, поднимаясь к самому горлу. Ревность – болезнь эгоистов. Себя эгоистом Цилин не считал. По крайней мере, до этого самого момента. Да, и ревновать к верному и надежному Панцзы было глупо. Ему хватило смелости признаться У Се в своем исключительно беспричинном и несообразном подозрении, однако стыд и трепет все равно настигли его, не считаясь с гордостью. - Панцзы не тот, кто встанет между нами. Ты же это знаешь, правда? Короткий поцелуй в лоб заставил Чжана судорожно вдохнуть, собираясь с мыслями: - Прости. - Пожалуй, это мне стоит переживать, что кто-нибудь соблазнит тебя, - нервно рассмеялся У Се. – За исключением Панцзы, я не смогу ни с кем тягаться за твою симпатию, если вдруг ты увлечешься кем-то еще. - Нет. От слов потомственного расхитителя Сяогэ бросило в холодный пот. Ужас от осознания сказанного любимым человеком ледяной змейкой обвился вокруг грудной клетки, стесняя дыхание и пронзая ядовитыми зубами пропускающее удар за ударом сердце. - Вот видишь, - тем временем продолжал говорить наследник семьи У, будто не слышал Чжана вовсе или просто не понимал очевидного. – Если подумать, то у меня должно быть гораздо больше поводов для ревности. Замечал ли ты когда-нибудь, как смотрит на тебя каждый человек, переступивший порог Ушаньцзюй или встреченный нами за его пределами? Женщины и мужчины. Все. Они любуются тобой. - Нет, - хрипло повторил Цилин, буквально сжимаясь от обуявшей его паники. У Се выглядел слишком собранно, говорил отрешенно, смотря безучастным взглядом сквозь Сяогэ. И это неимоверно пугало. До нервной дрожи, волнами расходившейся по всему телу Чжана. - И я не стану тебя удерживать. Никогда. Если захочешь уйти, чтобы обрести счастье с кем-то другим. - Прекрати, - одними губами прошептал Сяогэ. - В любом случае, все станет совершенно неважным, как только ты… - Прекрати! – Цилин едва узнавал свой голос. Хрипящий, надломленный. В нем было столько сожалений, страха и боли, что хотелось рычать, выть и бросаться на стену. – Пожалуйста, хватит! – ему ничего не стоило начать умолять светлый ум Железного Треугольника, но… - Сяогэ, - модуляция изменилась. У Се говорил тихо и успокаивающе, уверенно смотря в глаза Чжану, мягко зарываясь пальцами в его волосы. – Теперь ты понимаешь, какую боль может причинить недоверие? Я тоже могу иногда сомневаться, но потом вижу, как ты смотришь на меня, и продолжаю верить тебе, в тебя. Ревность – не то же самое, что и любовь. Знать, что ты настолько любишь меня – невероятное чувство. Поэтому… - У Се, - Цилин подался вперед, затыкая рот потомственному расхитителю поцелуем. Нежным, чувственным. – Прости, - мягко отстранившись, покаянно продолжил он. - Сяогэ, - ответная улыбка вышла слабой. – Все, что я сказал… - У Се, - воин двигался быстро, подминая под себя не успевшего опомниться мужчину. Не наваливаясь, но отчетливо давая понять, насколько тот значим для него. – У Се, ты самое дорогое, что есть в моей жизни. Только ты. - У Се? Потомственный расхититель повернул голову в сторону двери. Замерший в проеме Ли Цу старательно отводил взгляд от кровати, блуждая им по комнате. - Как Панцзы и Сяо Мэй? – не делая попыток выбраться из-под нависающего над ним Сяогэ, несколько легкомысленно уточнил потомственный расхититель. - Помирились. Долго вы еще будете так лежать? Мэй хотела увидеть вас двоих, - с тяжелым вздохом заявил мальчишка, взмахнув руками в воздухе. – Идут! Панцзы выглядел довольным, бережно сжимая плечо идущей рядом с ним девочки. Успевшие вовремя отпрянуть друг от друга У Се и Сяогэ синхронно улыбнулись. Совместные объятия в это утро ощущались особенными, домашними. Они впятером представляли собой странную компанию, согретую общим теплом, идущим от каждого. Семья, в которой не было место ничему иному, кроме полноценного и такого необходимого всем пятерым счастья. Пригревшись, У Се не заметил, как Ли Цу оказался неожиданно близко, обнимая его за шею. Шепот теплым воздухом коснулся уха потомственного расхитителя: - Отец, все счастливы. Пожалуйста, возвращайтесь. Стоило с искусанных губ парня слететь последнему звуку, как красочная картинка перед глазами У Се распалась, уступая место подрагивающей в золотисто-алых отблесках темноте.***
Сяогэ и Панцзы настороженно поглядывали за непринужденной беседой потомственного расхитителя и водного духа. Воздух, круживший вокруг них, буквально потрескивал от напряжения, вот только У Се стойко игнорировал любые намеки подрывника и исключительно недружелюбный настрой Чжана, с блуждающей на лице улыбкой мягко увещевая оторопевшего от неожиданности мелкого демона. Вероятно, к нему еще никогда не относились с подобным снисходительным родительским терпением, вкрадчивым тоном разъясняя основы человечности. Ванлян, истуканом застывший прямо посреди помещения, сделал неуверенный шаг вперед, протягивая руку к не шелохнувшемуся наследнику семьи У. Цилин едва удержался от необдуманного поступка, силой воли сдерживая рвущийся наружу инстинкт – защитить. Пока дух-хранитель преодолевал снизошедшее на него потрясение, У Се был в безопасности, легко манипулируя действиями необычного собеседника. Когтистая рука коснулась плеча мужчины, сжимаясь. Нервный выдох Панцзы разнесся по залу, но, похоже, так и не достиг чутких ушей демона, увлеченного изучением живого человека, без опаски или неприязни, по собственной воле приблизившегося к нему. Сдерживать себя Сяогэ стало намного труднее ровно в тот момент, когда водный дух всем телом потянулся к потомственному расхитителю с явным намерением обнять. У Се, словно не до конца осознавая, что перед ним не просто ребенок, а самый настоящий монстр, охотно подался навстречу, осторожно обхватывая худенькое тельце и проводя раскрытой ладонью по длинным растрепанным волосам. Причудливый разговор, из которого Панцзы и Сяогэ удалось сквозь шипение понять едва ли половину слов, доносящихся со стороны демона, прервался. Ластящийся к теплой руке ванлян мелко задрожал, прижимая вытянутые уши ближе к голове. - Он что, считает нашего Тяньчжэня мамой? – истерично хохотнул подрывник, поспешно зажимая рукой рот – пронизывающий взгляд пары кроваво-красных глаз не давал повода для сомнений в том, что любое неосторожно брошенное слово может стать катализатором непредвиденных поступков со стороны водного духа, собственнически цепляющегося за плечи У Се. Ожидание нервировало. Мотивы притихшего хранителя Цилину известны не были, кроме, разве что, его миссии – охранять вход, ведущий ко второму источнику. Но откровенность действий существа вызывала в душе воина пресловутую ревность, а еще раздражение. К людям он не ревновал, отчетливо понимая, что лишать У Се общения с многочисленными друзьями, приятелями и просто знакомыми слишком эгоистично. Да и в целом, весьма красочный и реалистичный сон стал еще одним фактором, помогающим со всей возможной ясностью осознать, что любить наследника семьи У – задача не из легких, но то, с каким отчаянием тот выговаривал Чжану за совершенно нелепое поведение и необоснованные подозрения, делало непростую задачу самоцелью к сохранению обретенного счастья. И Цилин точно знал – ревностью это счастье можно лишь разрушить. Однако видеть, как У Се преспокойно обнимается с демоном, было слишком. Впрочем, длилось объятие недолго. Умиротворенный непривычной лаской ванлян сонно моргнул, заваливаясь назад, так и не коснувшись пола. Яркая вспышка миллионами крохотных искр осыпалась на холодный камень у ног вздрогнувшего потомственного расхитителя, затухая с тихим шипением. Из того самого места, где медленно догорала последняя искра, ввысь прямо из выщербленного камня взметнулся фонтанчик воды, окропляя брызгами влаги подставленную под струйки ладонь босса У. Возвышение, еще совсем недавно служившее пьедесталом для хранителя, с грохотом сдвинулось в сторону, сотрясая стены и свод наполнившегося гулом помещения. Достаточно широкое круглое отверстие в полу уходило вниз, в непроглядную мглу, дышащую в лицо склонившегося над ним Железного Треугольника могильным холодом. - Да, что это за место такое? – возмущенно сопел Панцзы. – Мы будто вернулись в Город Мертвых. Вон, даже очередное видение опять разделили на троих. - Сон, - в целом, Чжан тоже видел некоторую схожесть погребального комплекса шэ с проклятым цянским городом. Радовало лишь то, что сон, действительно, помог ему окончательно прозреть, не просто принимая свою любовь к У Се, а в полной мере постигнуть истинную ценность настоящего счастья, состоящего в возможности находиться рядом с самым дорогим человеком и стать частью самой экстраординарной, но, определенно, лучшей семьи. – Это был сон. - Да хоть галлюцинация, - буркнул подрывник, вглядываясь в бездну. – Эй, Тяньчжэнь, как думаешь, твое сумасшествие помогло умилостивить хранителя, или он вернется с подмогой, чтобы отомстить за поруганную честь? - Он всего лишь ребенок, Панцзы, - покачал головой босс У. – Надеюсь, теперь он в лучшем месте. - Айя, Тяньчжэнь, только тебе могло прийти в голову обниматься с демоном, - скорчив гримасу, хохотнул Юэбань, от души хлопнув лучшего друга по плечу, получая в ответ недовольный взгляд. Пузо и душа Железного Треугольника, наконец, смог расслабиться, решив просто получать удовольствие от пребывания в компании У Се и Цилина – самых близких людей, не устающих поражать Вана своими неординарными способностями выходить из любой ситуации победителями. – В следующий раз, если захочешь обнимашек посреди темной, сырой и полной опасностей гробницы, помни, что у тебя есть мы с Сяогэ. У Се фыркнул, cклоняясь немного вперед. Свет фонарика высветил выбитые в стене шахты выступы – нерушимому трио предстоял увлекательный спуск в неизвестность. _____________________________________________________________ Комментарий к 40 главе: Продолжаем тематику снов. Правда, на этот раз, железное трио попало во власть морока, и смотрит отнюдь не кошмары, но поднятая проблема ревности и доверия, любви и дружбы нужна для того, чтобы у них появилась возможность окончательно разобраться в своих взаимоотношениях, чтобы там не говорили злые языки. Авторы не будут подробно рассказывать о каждом из девяти уровней, чтобы не затягивать арку до неприличных размеров. Все-таки у нас еще достаточно идей для нее, ждущих своей очереди для воплощения в реальность. А потому речь пойдет лишь о нескольких уровнях лабиринта. Примечания: 1. Спасибо, что ты делишь со мной все невзгоды. Спасибо небесам, что ты можешь понять мое сердце. Спасибо, что даже сквозь слезы мы можем улыбаться. Не смотря ни на что, мы должны заботиться друг о друге. (перевод строчек из песни в исполнении Чжао Чуань, Ло Ци, Сяо Чжань – «Тем, кто знает мое имя») 2. Цзюцюань (九泉 [jiǔquán]) – девять источников (тот свет) или загробный мир (не ад). 3. Ванлян (魍魎 [wǎngliǎng]) – также известны, как морё – в китайском и японском фольклоре, общий термин для множества духов вод, живущих в необитаемых местах и питающихся человеческими трупами. Ванлян похожи на детей трехлетнего возраста, с красной или черной кожей, красным глазами, длинными ушами и длинными красивыми волосами. Предпочитают грабить могилы и наводить морок во время похорон, чтобы выкрасть труп. Боятся дубов и тигров. ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic ---------- С уважением к читателям, Сюньлу ---------- С уважением к читателям, Хико Сэйдзюро и Изабелль