«И раз вы верите, последний рывок;
И раз мы вместе, не себе, а для нас
Еще есть шанс»
(Lemu – А пока мы живы)
Едва не соскользнув с последнего выступа, Панцзы крепко выругался, ударяясь многострадальной ногой о равнодушный камень. Новое приключение Железного Треугольника все больше напоминало популярный аттракцион в парке развлечений, куда подрывника как-то раз затащила троица начинающих расхитителей под предводительством внезапно сдружившейся с мальчишками Мэй. Лабиринт страха – так, кажется, назывался тот ад, куда на добрый час попал Ван Юэбань, на свою голову поддавшись уговорам приемной дочери и парней. Нет, страшно ему не было – благо, в гробницах встречались вещи и похуже – но сама концепция, вызвавшая неподдельный восторг всей четверки сорванцов, пробуждала в его душе потаенные треволнения. Складывалось впечатление, что создатели аттракциона сами побывали в самых жутких древних захоронениях, а после возвращения, вдохновившись идеями мифических предков, воплотили в свое детище все самое скверное, что только можно было увидеть в затерянных гробницах. И вот теперь Панцзы по собственной воле, в компании друзей, вновь оказался в нескончаемом и опасном лабиринте. Почему древние предки, жрецы и этнические племена отдавали предпочтение строительству лабиринтов, он не знал, зато четко осознавал, что с каждым новым походом относится к незавидной деятельности расхитителей с все большим скептицизмом. Заслуженная пенсия и отдых – прекрасно, если бы не неугомонный наследник семьи У. Впрочем, обижаться на лучшего друга было глупо – тот, как всегда, хотел удрать в одиночку, дав возможность ему и Сяогэ в полной мере насладиться мирными деньками, и только, порой излишняя, мнительность Цилина и Юэбаня уберегла босса У от очередного необдуманного поступка. Споткнувшись на ровном месте еще несколько раз – неуклюжесть У Се, определенно, была заразна – Панцзы утвердился на ногах, осматриваясь. Новый отрезок лабиринта оказался намного запутанней, чем предыдущие. Даже не сходя со своего места, Ван смог различить в тусклом свете фонариков множество проемов, веером уходящих в темноту. Пройдясь глазами по стенам, подрывник с тяжелым вздохом отметил, насколько однообразно те выглядели. Лишь несколько символов, с трудом различимых под слоем грязи, привлекли внимание Юэбаня. Выбитые в камне линии утратили ставшую уже привычной плавность, представляя собой угловатый петроглиф, походящий на множество перекрещенных между собой мечей. - Сяогэ? – мелькнувшая за спиной знакомая тень заставила подрывника обернуться, встречаясь взглядами с замершим в паре шагов Чжаном. – Что скажешь? – неловко хмыкнув, осведомился он, указывая на обнаруженную подсказку – по крайней мере, Панцзы искренне надеялся, что это так, и им троим не придется бесконечно долго слоняться по хитросплетениям ходов и лазов. - Искупление грехов, - ровным голосом отозвался Цилин, прослеживая пальцами привлекшие внимание друга линии. – По поверьям шэ, только тот, кто искупит все грехи, сможет стать бессмертным. - Отлично, - скривился Юэбань, всем видом демонстрируя свое отношение к шэ и их излишне эпохальному представлению об анимизме*(1) со стремлением к мистификации. – Решили припомнить нам все грехи? Просто потрясающе! Да кто в нашем деле обходится чистыми руками, а? - Шэ верили в духов и девять священных источников загробного мира, дарующих бессмертие грешным душам, - У Се оторвался от изучения фотографий, покусывая губу. Пятый по счету отрезок пути обещал быть намного сложнее всех тех, что им уже удалось преодолеть. А подозрительное сходство расположения ходов и их хитросплетений со структурой растущего дерева наталкивали на мысль о саньчжушу*(2) – символе поклонения древних мяо. - Хочешь сказать, что они возвели не погребальный комплекс, а создали свой персональный загробный мир? Тяньчжэнь, это смешно! - Хочу сказать, что те, кто построили этот лабиринт, действительно, верили в существование девяти источников бессмертия, - пожал плечами босс У, убирая телефон в карман. – Если я прав, то нам придется разделиться, чтобы отыскать три жемчужины, которые укажут путь к хранителю пятого источника. - Тяньчжэнь, ты в своем уме?! – нервно воскликнул Панцзы, поперхнувшись от взгляда, которым наградил его потомственный расхититель. – Это нелепо! – попытался он образумить друга. – Сяогэ, скажи ему, что разделяться – плохая идея. Очень плохая идея, - подрывник обернулся к хмурому Цилину в поисках поддержки. Но тот лишь неопределенно мотнул головой, предоставляя У Се полную свободу действий. Беспокойство Вана достигло своего предела, стоило наследнику семьи У сделать шаг по направлению к одному из боковых проходов, ведущих в непроглядный сумрак. - Я пойду этим путем, - У Се коротким жестом махнул в сторону узкого проема. – Панцзы, иди по тому тоннелю, - палец, затянутый в кожаную перчатку, прочертил в воздухе неясный символ, указывая на арочный лаз. – Держи, - в руку подрывника лег небрежно вырванный из записной книжки листок, расчерченный извилистыми линиями. – Двигайся по указателям и никуда не сворачивай, - голос босса У звучал напряженно. – В конце лабиринта должна быть какая-то подсказка… - Тяньчжэнь, - подрывник попытался придать своему голосу правильную модуляцию, способную отговорить друга от опрометчивого поступка, - давай, просто отыщем хранителя, ладно? - Мы не отыщем хранителя, если не пройдем все три лабиринта, - качнул головой У Се. – Этот уровень представляет собой три переплетенных ствола мифического дерева. - Саньчжушу… - Древние мяо верили, что чудесные жемчужины могут указать путь к священному источнику. Три жемчужины, сорванные с веток на разных стволах дерева, символизируют три добродетели: справедливость, честность и благородство, противопоставляемых грехам, поселившимся в смертных душах. - Парангон*(3), - понимающе кивнул Юэбань, сминая в ладони листок. - Принцип йи в мэйдэ*(4), - подтвердил догадку подрывника Сяогэ, приближаясь к спутникам. – Идем. Первым в темноту скользнул Панцзы, подсвечивая себе фонариком: идея разделиться ему все еще откровенно не нравилась, но спорить с решительно настроенным лучшим другом было бесполезно, как было бы глупо оспаривать справедливость слов У Се. Извилистый серый коридор тянулся куда-то вперед, исчезая в густом мраке, едва рассеиваемом дрожащим пучком света. Следуя указаниям на изрядно измятом листе, Ван задумчиво поглядывал по сторонам в поисках подсказки. Новое путешествие Железного Треугольника выходило еще более фантастическим и опасным, чем все те, что выпали на долю нерушимой троицы за почти два десятка лет. Аккуратно заглянув за очередной поворот, уходящий в сторону под прямым углом, Юэбань с кряхтением отпрянул назад, лишь чудом удержавшись на ногах – выделенный на криво начерченном плане У Се коридор напоминал кладбище неупокоенных душ. По крайней мере, покойники, лежащие вдоль стен, выглядели подозрительно живыми, словно погрузившимися в глубокий сон. Подрывник не мог сказать наверняка, но с того места, где он продолжал стоять, комкая в руке шуршащий лист бумаги, тела павших в лабиринте путников выглядели неповрежденными. Сделав первый острожный шаг вперед, Панцзы напрягся, вслушиваясь и всматриваясь в пространство вокруг себя. Смрадный запах окутывал, забиваясь в нос и щекоча горло. Нестерпимо хотелось блевать. На языке ощущалась желчь, накатывающая волнами горечи и оседающая едкой пленочкой на губах. Коротко вдохнув, подрывник двинулся дальше, стараясь дышать как можно реже. Склонившись над одним из тел, он всмотрелся в смутно знакомое лицо, на самом краю сознания вспоминая щеголявшего модной стрижкой парнишку в числе служащих семьи Цзэ. Настигшая а-Чэна смерть удавкой стянула легкие Юэбаня – пара едва различимых пятнышек, покрытых засохшими корочками крови на обнаженной шее погибшего, привели подрывника в смятение, удушливым коконом обернувшее неровно стучащее сердце. Сон, где Ван оказался голым в постели лучшего друга, совершенно не помня о том, что происходило прошлым вечером, теперь казался смешным, даже не смотря на яростную ревность, отчетливо вспыхнувшую в черных глазах Сяогэ. Всего лишь сон, ставший для железной троицы своеобразным кладезем бесценных мгновений и чувств. Реальность же пестрила совсем иными красками, густыми и темными, несущими в себе скрытую, но осязаемую опасность. И злобный древесный дух, изрыгающие пламя лягушки и источающие зловонный аромат гниющих ядовитых спор грибы – лишь малая часть того, что подготовили древние шэ для незваных гостей, покусившихся на тайны воздвигнутого ими погребального комплекса. С трудом оторвавшись от созерцания безжизненного тела, подрывник отработанным движением поднял воротник куртки, зябко кутаясь в грубую истрепанную ткань. Его путь пролегал через пристанище кровопийц, вроде тех, что уже встречались на пути нерушимого трио в кишащем змеями болоте или на подходах к обители грома. Панцзы не боялся встретиться с ними, в большей степени переживая за У Се, умудрявшегося вляпаться в неприятности даже там, где было абсолютно безопасно, а еще за Цилина. В навыках последнего сомневаться, разумеется, не приходилось, однако расползающийся в груди холод в предчувствии надвигающейся беды нервировал Юэбаня намного сильнее предстоящей встречи с древним вампирским отродьем. Продолжая двигаться вперед с еще большей осторожностью, Ван беспрестанно водил блеклым лучом света по стенам и своду, лишь изредка смаргивая песок, колющий подсыхающие с усилием вытаращенные глаза. Собственное сбитое дыхание подрывнику казалось громким, закладывающим привыкшие к тишине уши. Шелестящий приглушенный звук, раздавшийся откуда-то сверху, заставил Панцзы вздрогнуть, вскидывая голову: прямо над ним в нескольких жалких чи плотоядно обнажив мелкие зубы, сверкая красноватыми бусинками глаз, свисал десяток тварей, отдаленно походивших на летучих мышей. Пронзительный визг пронесся по тоннелю, отражаясь от стен, резонируя. Пространство вокруг подрывника дрожало, всколыхнувшийся сумрак плыл грязной пеленой от вздымающейся в воздух пыли, столетия назад осевшей на каменный пол, служивший в этот миг единственным спасением для Юэбаная. Натужно пыхтя, душа и пузо Железного Треугольника сосредоточено передвигал ногами, уклоняясь от цепких коготков, впивающихся в отчетливо трещащую ткань добротной курки. Чудом успев огреть фонариком по мохнатой голове особо проворную тварь, Панцзы ускорился, с разбегу влетая в помещение с множеством ходов, надежно запечатанных переплетенными толстыми древесными корнями. Притупившееся от времени лезвие описало широкую дугу, сталкиваясь с надрывно визжащей тварью, разрубая ее до середины вытянутого, покрытого жесткой шерстью туловища. Ван с нескрываемым омерзением обтер заляпанную вязкой субстанцией руку о штаны, с удивлением отмечая нарастающую боль – в тех местах, куда попала кровь убитого кровопийцы, кожа покраснела, покрываясь волдырями. Вскользь взглянув на составленный У Се план, подрывник в два широких шага преодолел оставшееся до нужного прохода расстояние, остервенело опуская изукрашенный темными подтеками клинок на корни. Удар – оружие завибрировало, отскакивая от прочного живого плетения. Еще один – плечо вспыхнуло болью. Новый удар пришелся на узел, отчего-то напоминавший те, которыми павлин Цзяо любил связывать руки своим жертвам. Особенно яркое воспоминание, полыхнувшее на задворках памяти, обдало Панцзы новой порцией удушья: иссеченное лезвие прошло через узел, словно тот был соткан из тонких нитей, стоило, будто наяву, увидеть уродливые иссиня-багровые борозды на запястьях У Се от пут, надежно удерживающих расхитителя у столба, пока босс Цзяо в красках расписывал мучения, уготовленные племяннику Эрбая, если тот не отведет его в Город Грома. Сам Юэбань не был свидетелем этого унизительного зрелища, узнав подробности чуть позже от Кань Цзяня и Лю Сана. Но в душе подрывника разразилась буря, грозившая разорвать в клочья не только зарвавшегося оппонента старого лиса, но и самого главу У, в который раз решившего поиграть жизнью своего единственного племянника. Раздраженно отмахнувшись от надоедливых тварей, кружащих над головой в попытках полакомиться свежей кровью, Ван, старательно удерживая образ попавшего в плен друга, сосредоточено наносил все новые и новые удары, кроша упругую древесину. С последним ударом клинок жалобно звякнул, разламываясь надвое. Непригодный осколок рикошетом взвился ввысь, весьма удачно пронзая брюхо ринувшейся на жертву особо ретивой кровососущей особи. Узкий коридор проносился перед глазами расплывчатыми пятнами. Оглушающий звук, издаваемый разъяренными вампирами, заставлял воздух звенеть, дезориентируя. Связка динамита, перелетевшая через плечо петляющего среди тоннелей Панцзы, врезалась в резко замершую стаю, сотрясая каменные стены взрывом. Заторможено мотнув головой, подрывник с трудом утвердился на ногах, слепо шаря руками в темноте. Запасной фонарик вспыхнул желтоватым светом. Ошметки тварей и темная субстанция, веером брызг расплескавшаяся по шершавой поверхности стен – зрелище отвратное, но неожиданно поселившее в душе Юэбаня мрачное удовлетворение. Убедившись, что кроме безвозвратно испорченной куртки и измазанных в грязи штанов, ему ничего не угрожает, Панцзы, пошатываясь, побрел вперед. Громкий щелчок в гробницах, как правило, не предвещал ничего хорошего. Ощущение свободного падения длилось недолго. Жестко поприветствовав пол собственной спиной, пузо и душа Железного Треугольника судорожно втянул носом затхлый воздух, настороженно осматриваясь по сторонам: в самом центре округлой комнаты возвышалась стела*(5) с переливающейся чистой лазурью*6 жемчужиной в изящной расписанной киноварью раковине. Облегченная ухмылка коснулась сухих губ подрывника – похоже, У Се, как всегда, оказался прав. Радость находки померкла: звенящая боль, вибрацией прошившая сознание Панцзы, вспыхнула разноцветным фейерверком, заволакивая глаза мутной пеленой – связь Железного Треугольника пульсировала в предсмертной агонии.***
Цилин двигался бесшумно, буквально скользя над каменным полом. Чуткие длинные пальцы то и дело касались аккуратно сложенного листочка бумаги, спрятанного в карман. Одного взгляда на нарисованный У Се план было достаточно, чтобы запомнить старательно проложенный для него путь, но Чжан с искренней благодарностью принял предложенный клочок бумаги, касаясь обнаженной кожи запястья потомственного расхитителя. Сохранившееся невидимым отпечатком ощущение теплых рук, притянувших его в короткое объятие, приятно согревало. Пожелание удачи, сорвавшееся с искусанных губ, звучало в голове, призывая соблюдать разумную осторожность, о которой сам Сяогэ мягко, но настойчиво попросил своего любимого, доподлинно зная, насколько увлеченным тот может быть в своем стремлении спасти несколько человеческих жизней. Усиливающийся запах свежей крови заставил воина остановиться, вслушиваясь в тишину. Звук срывающихся с высоты капель зловещим пологом расстелился над укутанным сумраком тоннелем. Пройдя несколько шагов вглубь испещренной рытвинами пещеры, Цилин остановился, обводя лучом света пористые стены и нависающий свод, из которых, словно из сдавленной сильной рукой губки, сочилась насыщенно багровая жидкость. Длинные пальцы окрасились в алый – Чжан незаметно поморщился от ударившего в нос металлического запаха. Его с малолетства учили быть бесстрашным, выносливым и хладнокровным воином. Вот только никто из суровых учителей клана Чжан, с особой тщательностью создававших из ребенка совершенное живое оружие, так и не смог внушить Цилину тягу к крови и смерти. Он смутно помнил, как бесились старейшины клана, принуждая пятилетнее дитя к странным, порой излишне жестоким, действиям. И во многом им удалось сломить первозданную невинность своего ученика, но не в этом. Никогда кровь не ассоциировалась у Сяогэ с силой, властью и статусом, только с болью, одиночеством и смертью. Сбросив с себя внезапно овладевшее им оцепенение – слишком реальной показалась картинка, вспыхнувшая перед глазами – Цилин глубоко вдохнул, напоминая себе, что У Се жив и здоров. Пористый камень поддался сверхчеловеческой силе, раскалываясь. Эмоции Чжана требовали выхода. Такое случалось время от времени, однако лишь рядом со своим самым дорогим человеком он в полной мере осознал, что происходящее с ним вовсе не зарождающееся в подсознании безумство, грозящее вылиться в кровавую бойню – берущие вверх над разумом чувства стремились на свободу, обычно скованные железной волей хозяина. И этот раз не стал исключением. Новая экспедиция Железного Треугольника заставляла его дрожать от напряжения и плещущейся в душе тревоги. Сяогэ не мог позволить себе выплескивать собственные эмоции пока рядом находились У Се и Панцзы, не до конца уверенный в том, что сможет сдерживать свою звериную сущность, свою темную сторону, не навредив двум самым близким людям. Хотя, пожалуй, в том, что все его существо стремилось к защите У Се, сомневаться все-таки не приходилось. Он едва не убил Чжан Хайкэ, но стоило потомственному расхитителю прикоснуться, позвать, как тьма свернулась клубком, подобно самому настоящему зверю, добровольно отступая. Да и Панцзы, не смотря на отчаянные провокации назойливого гостя, сорвавшийся с цепи зверь не тронул. Однако пугать своей силой и яростью, ни любимого, ни друга Сяогэ не хотел, отрываясь на пропитанном болью и смертью проклятом месте. Разрушенный камень осыпался к ногам Чжана, открывая скрытое от глаз чужаков в своих недрах. Обескровленные лица смотрели на воина потускневшими впавшими глазами, в которых по-прежнему читался ужас от пережитого. Обнаженные тела, замурованные в стенах таинственного лабиринта, чья посеревшая иссушенная кожа словно светилась изнутри, заставили Цилина на краткий миг задохнуться от накатившего чувства омерзения и ненависти. Некогда живые люди, ставшие жертвами безумства фанатиков, принесенные в жертву неведомым силам, по капле забиравшим кровь несчастных. Шэ верили в очищение и воскрешение душ, но то, что видел Сяогэ, не было искуплением грехов – хладнокровным убийством. Стараясь избегать участков пола, пропитавшихся кровью, Чжан стремительно пересек пещеру, более не оглядываясь назад. Он увидел достаточно для того, чтобы усмирить зверя, но этого все равно не хватило, чтобы вытравить из души тьму, дарованную ему в качестве божественного благословения (или проклятия) вместе с жизнью. Сбавив темп несколько поворотов спустя, Цилин вдумчиво вчитался в оставленное специально для него послание, записанное в самом уголке вырванного из записной книжки листочка. Он даже не понял, когда успел вытащить сложенный бумажный прямоугольник из кармана худи, но слова, отдававшие теплом и искренностью, успокаивали и согревали, давая возможность вновь сосредоточиться на поставленной задаче – помощь У Се и его защита. Вереница коридоров, переплетенных между собой с особой изощренной логикой, мелькала перед глазами, растворяясь в тяжелом сумраке, давящем на плечи подобно гранитной глыбе, пригибая к земле. Необычное ощущение, от которого тренированный и закаленный в бесчисленных боях и вылазках в гробницы организм стремился избавиться как можно скорее, бесконтрольно ускоряясь, чем-то напоминало груз лежащей на плечах Сяогэ ответственности перед кланом Чжан. Груз, в одночасье ставший проклятием на долгие десятилетия. Груз, сброшенный в бездну безграничной свободы от всего благодаря стараниям У Се. Грозный рык кинувшегося из бокового прохода неказистого мохнатого чудовища перешел в надрывный жалобный скулеж. Хэйцзинь пропел свою песнь, рассекая воздух и с молниеносной скоростью достигая вытянутой шеи, удерживающей непомерно огромную голову с оскаленной пастью. Рубиновые росчерки крови, фонтаном хлынувшей из перерезанной глотки, украсили стены, заливая одежду и лицо Цилина. Стряхнув несколько зацепившихся за лезвие алых капель, Сяогэ отработанным движением вернул меч в ножны, вновь погружаясь в размышления. Теперь тяжелая атмосфера и густой воздух ощущались иначе. Инородное давление исчезло, оставляя после себя легкое чувство дискомфорта. Мысли успокоились, становясь привычным ровным потоком, омывающим настороженное сознание. Вот так побродить по тоннелям в одиночестве, предаваясь собственным душевным метаниям, получалось редко. Находясь в постоянной боевой готовности, Чжан просто не мог позволить себе расслабиться. Но в пропахшем кровью лабиринте, где он оказался в полном одиночестве, не считая жмущихся по углам тварей, не решающихся напасть после гибели вожака, наконец-то появилась возможность не просто выплеснуть накопившиеся негативные эмоции, а полностью погрузиться в себя. Тревога за У Се и Панцзы стучала в висках, побуждая двигаться вперед. Однако даже она не могла в полной мере заглушить отголоски встрепенувшейся тьмы, призывающей отпустить контроль. И Сяогэ охотно поддавался, позволяя управлять собой, отдаваясь во власть звериных инстинктов. Самонадеянно выскочивший прямо под ноги причудливый монстр прижался к грязному полу, поджимая под себя хвост и опуская уши. Чжан хищно усмехнулся, гортанно рыкнув на бестолковую тварь, тут же умчавшуюся в зияющей холодной темнотой проход. Достигнув отмеченной У Се точки, Цилин глубоко вдохнул, полностью возвращая контроль над собой. Внутренний зверь, забавляющийся под аккомпанемент темных струн души Сяогэ, смиренно укрылся в недрах подсознания, выжидая новый подходящий момент для забавы. Шестиугольный зал встретил воина тишиной, нарушаемой потрескиванием пламени вспыхнувших факелов и чадящим дымом. В центре помещения возвышалась изукрашенная множеством витиеватых символов стела, на вершине которой, отливая ровным золотисто-пурпурным*(7/8) светом, переливалась жемчужина, освещающая своим сиянием свод и расцвеченную киноварью раковину. Уголки губ Цилина дрогнули, приподнимаясь в едва различимой улыбке – любимый человек не переставал удивлять Сяогэ. В следующее мгновение сердце несокрушимой силы Железного Треугольника пропустило удар, обрываясь – сотканная тьмой души дымка заволокла сознание, заглушая растекшуюся по нервам огненную лавину боли. Связующие воедино нерушимое трио невидимые нити напоминали до предела натянутую тетиву, готовую лопнуть в любой момент, опасно подрагивали, посылая волны дрожи по всему телу Цилина, медленно, но верно приближая конец существования такой хрупкой и трепетно оберегаемой вселенной, разделенной на троих.***
Расставшись с Сяогэ и Панцзы у входа в лабиринты, У Се скользнул в благодушно принявшую его темноту, густой пеленой застилавшую выбранный для преодоления участок пути. Следуя проложенному маршруту, потомственный расхититель мысленно пребывал где-то за пределами лабиринта, пытаясь разобраться в легенде мяо. Слишком запутанной, не смотря на свою очевидность. С одной стороны, все было просто – подводная гробница отнюдь не редкость не только для правителей, но и для древних племен. Но с другой, легенда боссу У отчего-то казалась нелепой, словно созданной на коленке каким-то шутником, решившим поиграть с Цзюмэнь. Несостыковки при ближайшем рассмотрении бросались в глаза, начиная с первых строк печальной истории о несчастной деве. Тряхнув головой, У Се усмирил кружащие вихрем мысли, скрупулезно перебирая в уме известные факты, сопоставляя их со сложившимися в подсознании образами. Он не был уверен до конца, но что-то подсказывало ему, что семью Хо и семью Цзэ скомпрометировали, как еще совсем недавно самого босса У. В такой ситуации оставалось надеяться лишь на благоразумие команды Сяо Хуа, выбиравшейся из мест и похуже погребального комплекса шэ или подводной гробницы мяо, если таковая вообще существовала у берегов южной провинции. Подозрительное спокойствие уходивших вглубь лабиринта тоннелей откровенно нервировало, не давая в полной мере сосредоточиться на действительно важных вещах. Сяогэ просил его быть осторожнее и внимательнее, но У Се всегда прекрасно справлялся с опасностями, если вопрос вставал о выживании в очередной затерянной гробнице. Даже природная неуклюжесть отступала на второй план. Он все еще помнил, как обходился своими силами в борьбе против клана Ван и в поисках Гутуна. Пускай иногда с ним рядом был Ци Хэй или Ван Мэн, или, на худой конец, Ли Цу и погибшая Су Нань, но в основном босс У сражался со своими противниками в гордом одиночестве, лишь изредка прося о помощи Панцзы или других знакомых Железного Треугольника. Стоило же нерушимому трио воссоединиться, как удача отвернулась, а приобретенные за десять лет сноровка и ловкость истаяли под влиянием заботы Цилина и Юэбаня, словно ледяной кристалл под палящим солнцем. И все же, он сам по-прежнему оставался боссом У, способным справиться с поставленной задачей. Завернув за угол, откуда начинался крутой спуск вниз, У Се замер. Могильный холод, стелящийся по полу, пробирался под одежду, вызывая озноб. Луч света от фонарика лизнул выщербленные стены, покрытые толстым слоем прочной паутины. Всего в паре шагов рассеянный желтоватый отсвет высветил громоздкий, местами разорванный в клочья кокон. Подцепив надорванные нити лезвием, потомственный расхититель потянул клинок на себя, распарывая липкое изваяние. В голове всплыли слова Панцзы о пауках и причитания забавного рыжего парнишки – героя одного из фильмов, просмотренных Железным Треугольником в компании неразлучной троицы и Мэй. И У Се просто не мог не согласиться с ними обоими: пауки в зловещих местах, подобных древним гробницам или кишащему разнообразными тварями лесу, однозначно были проблемой. А если восьмилапые крохи по прихоти сил природы или любых иных неведомых сил разрастались до гигантских размеров, то результат получался весьма плачевный. Именно такой, как смотрящий на босса У провалами глаз скелет, обтянутый иссушенной кожей, аккуратно проколотой в районе живота жертвы. Усилием воли сдержав порыв громко и цветасто выругаться, У Се удобнее перехватил привычно легший в руку кукри, сжимая потертую рукоятку. Спуск вниз отнял много сил. Ноги то и дело норовили съехать по неожиданно склизкой поверхности вперед и утянуть за собой с трудом удерживающее равновесие тело. Практически беззвучно ругаясь сквозь стиснутые зубы, светлый ум Железного Треугольника рухнул на спину, соскальзывая к подножию вздымающихся из-под земли каменных глыб, едва не влетев в аккуратно подвешенную между ними кладку светящихся изнутри равномерным призрачным сиянием яиц. Всего в паре десятков чжанов на возвышающейся стеле призывно и будто насмешливо мерцала серебристым*(9) свечением жемчужина, гордо возлежащая в покрытой тончайшим узорным слоем киновари раковине. Чертыхнувшись, У Се поднялся, делая первый осторожный шаг по направлению к намеченной цели и лишь чудом успевая отскочить от потянувшихся к нему покрытых щетиной щупалец. Вскинув голову, расхититель судорожно сглотнул – прямо над ним возвышалось гигантское мохнатое существо, сверкающее в темноте четырьмя парами черных глаз, пристально вглядывающихся в лицо намеченной жертве. С трудом подавив сдавливающий легкие вскрик, У Се рухнул на покрытый грязью пол, уходя от заостренных на концах, устрашающих, клацнувших от нетерпения и ярости хелицер*(10). Удара он не почувствовал, мгновением позже перекатываясь в бок – молниеносная атака педипальпой*(11) оставила глубокую трещину в камне, в том самом месте, где еще секунду назад лежал расхититель. Короткая серия похожих выпадов едва не загнала отчаянно сопротивляющуюся жертву в ловко расставленные прочные сети. Лишь в последний момент У Се успел сделать кувырок назад, неудачно сталкиваясь с одной из мохнатых лап чудовища, тут же придавившей его к земле. Волна жгучей боли опалила плечо, срывая с губ босса У сдавленный стон – заостренный коготь пронзил человеческую плоть, буквально пригвождая потерявшуюся в пространстве и агонии добычу к холодной земле. Испещренные зазубринами хелицеры приблизились к лицу У Се, плавно заскользив вниз, с садистским наслаждением оглаживая отчаянно трепыхающуюся жертву. Одна из педипальп коснулась беспрерывно шарящей в поисках ножа руки, надавливая, прокалывая кожу запястья, прижимая сильнее к твердой каменной поверхности. Мутная поволока застлала глаза, погружая потомственного расхитителя в головокружительную темноту. Отчаянный рывок сопровождался оглушительным треском. Чудовище заверещало, опрокидываясь на бок. Ослабевшие пальцы соскользнули вниз, оставляя опасно торчать воткнутый по самую рукоять в брюшко гигантского паука нож. Утихшая было боль ослепительной вспышкой прошила каждую клеточку тела, распространяясь вокруг, изощренной, ломающей любые преграды какофонией пробегая по подрагивающим от напряжения струнам ментальной связи Железного Треугольника, стоило У Се приподняться. Дыхание сбилось. Сбросив с себя бьющуюся в конвульсиях мохнатую лапу, босс У сдвинулся в строну, предусмотрительно увеличивая расстояние между собственным обессилившим телом и вопящим от шока и ярости монстром. Резко оборвавшиеся вопли погрузили пещеру в гнетущую, звенящую тишину, от которой закладывало уши. Плотная пелена тумана перед глазами поредела, давая возможность осмотреться. Расплывчатый силуэт павшей твари выделялся на фоне каменных глыб. Собравшись с силами, расхититель уверенно оттолкнулся от пола, поднимаясь на подкашивающиеся ноги. Пойманное равновесие позволило преодолеть несколько крохотных шагов, отделявших его от измазанного в прозрачной слизи клинка, со скрипом покинувшего безжизненную тушу. Серебристое мерцание жемчужины усилилось, увлекая босса У вперед, не смотря на усталость. Поверхность необычного артефакта приятно охлаждала разгоряченную кожу ладоней, унимая быстро распространявшееся по обеим рукам жжение. Мягкое свечение возвращало некоторую четкость плывшему зрению. Скрежет, раздавшийся из погруженной в непроглядный сумрак части просторного помещения, заставил мужчину вздрогнуть, заполошно озираясь. Смятение сменилось вздохом облегчения – две хорошо знакомые, застывшие в освещенном всполохами пламени проеме фигуры самым неведомым образом заставили ноги двигаться намного быстрее. - Вы в порядке? – разглядеть выражение лиц Сяогэ и Панцзы не представлялось возможным, как и оценить их состояние. Все вокруг виделось смазанным, будто покрытым неосязаемым налетом отработанного машинного масла. - Мы-то в порядке, - привычные ворчливые нотки в голосе подрывника успокаивали. – А ты, похоже, успел неплохо развлечься. Без нас. Опять. - Хах, - приглушенно хмыкнул У Се, стараясь выглядеть сносно, не тревожа кудахчущего наседкой Юэбаня и хранящего молчание Цилина. – Тот мохнатый смотритель не особо спрашивал моего желания поучаствовать в его голодных играх. - У Се. Босс У поежился от знакомых модуляций – Сяогэ заметил неладное и явно решил добиться от потомственного расхитителя правды. - Что с твоими глазами? - А что с ними? – встрепенулся подрывник, вглядываясь в опущенное лицо лучшего друга. У Се не видел, но точно знал, что это так. - У Се, - голос Цилина дрогнул, - ты нас видишь? - Тяньчжэнь, неужели… - Вижу, - нетерпеливо перебил товарища У Се. – Нечетко. Но вижу. - Что произошло? - Он ранил меня, - босс У пожал плечами, тут же сожалея о своей неосмотрительности – плечо вспыхнуло вновь разгорающимся пожаром боли. – Возможно, это какой-то яд. Или что-то вроде того. Скорее почувствовав, чем увидев короткий кивок Чжана, потомственный расхититель собирался отшутиться, но теплая ладонь, бережно прижавшая к сочащейся кровью ране терпко пахнущую чем-то химическим ткань, не позволила сдвинуться с места. Длинные пальцы пробрались под воротник, а в следующее мгновение по пышущей жаром коже побежали мурашки от притока прохладного воздуха подземелья. Обнаженный участок плоти с уродливой глубокой раной, расчерченный багрово-синими петехиями*(12), пульсировал под невесомыми касаниями. - Это некротический*(13) яд с высоким содержанием нейротоксического*(14) компонента, - ровным тоном пояснил Цилин, отстраняясь. - Сяогэ? – У Се проводил глазами мелькнувшую смазанную тень. - Сейчас вернусь. Звук шагов разнесся по пещере, вызывая на губах босса У усмешку – Цилин умел двигаться совершенно бесшумно, но здесь и сейчас предпочел топать так, словно вместо него в логово павшей твари направился Панцзы. - Ну, что там? – нетерпение подрывника буквально читалось в каждом слетавшем с языка слове, обращенном к вернувшемуся Чжану. - Я нашел труп самки. Она погибла во время линьки, оставив свое потомство. - Этот паук тоже готовился к линьке, - вставил У Се, подаваясь навстречу прохладным пальцам, осторожно втирающим в ноющее плечо какую-то вязкую субстанцию. – Что это за запах? - Ты его чувствуешь? Казалось, Цилин был удивлен внезапным открытием, однако отныне рассчитывающий исключительно на слух расхититель не мог утверждать наверняка. - Да. - Гемоцианин*(15). - Айя, Сяогэ, ты решил вымазать Тяньчжэня этой голубой дрянью, которая воняет похуже носков Ван Мэна?! – недоверчиво фыркнул Панцзы. - Боюсь узнать, откуда тебе известны такие подробности, - хохотнул У Се. – Но все же, Сяогэ, что это? - Кровь убитого тобой паука. В ней достаточно меди, чтобы замедлить процесс заражения твоей крови. Ты убил самца, перед началом линьки он собирался найти себе новую пару. - И выбрал Тяньчжэня? - Да. Семенная жидкость на его педипальпах также является антидодом к нейротоксину. Твое зрение постепенно восстановится. Тугая повязка стянула грудь и плечо У Се, заставляя на краткий миг задохнуться от боли. Длинные пальцы со щемящей сердце нежностью обхватили пострадавшее запястье, обрабатывая небольшую ранку. - Ты будешь в порядке, - едва различимый шепот волной теплого воздуха коснулся уха потомственного расхитителя. – Идем. У Се не помнил, когда в последний раз ходил, держась с кем-то за руки. Но не смотря на ситуацию, в которой оказался он сам, наследник семьи У возблагодарил Небеса за подаренную ему возможность почувствовать крепкую и вместе с тем бережную хватку, стискивающую его ладонь. Невероятно приятное ощущение захватывало, и У Се начинал совершенно нелепо жалеть о том, что оно не продлится вечно. Не будет же, в самом деле, Цилин постоянно расхаживать, вот так явно демонстрируя их отношения на людях. Это удел сентиментальных личностей, к которым Сяогэ, определенно, не относился. Но как же хотелось хотя бы изредка наслаждаться подобными мгновениями, желательно видя лицо Чжана. Жаль, что порой мечты могли оставаться только мечтами, и возвращение, бесспорно, необходимого в гробнице (да и жизни) зрения, означало возобновление установленных в приличном обществе рамок взаимодействия между двумя мужчинами. - Что за?.. – возмущенные причитания Панцзы прервали хоровод мыслей босса У. Прищурившись, У Се всмотрелся вперед, обмирая – надежда на благополучный исход спасательной экспедиции меркла с каждым новым открытием. Величественные стволы деревьев, чьи заостренные, подобно лезвиям, ветви отливали холодным металлом, возвышались по обеим сторонам длинного узкого коридора. Большего рассмотреть из-за выступивших на глазах от перенапряжения слез у потомственного расхитителя не вышло. Но даже увиденного оказалось достаточно, чтобы со всей ясностью осознать масштабы надвигающейся катастрофы. Глубоко вдохнув, босс У выдернул руку из осторожного захвата, отступая на полшага назад – хоронить в лабиринте кого-либо еще, кроме самого себя, он точно не собирался. Без него у Сяогэ и Панцзы был шанс преодолеть возникшее на пути препятствие и сохранить свои жизни. - У Се? - Идите, - откликнулся расхититель, старательно сдерживая подступавшее отчаяние. - Ну, уж нет, Тяньчжэнь! Даже не думай об этом! – возмутился подрывник, бесцеремонно хватая наследника семьи У за здоровую руку. – Мы вместе вошли в этот чертов лабиринт, и выйдем из него тоже все вместе! - Это Цзяньшу*(16), - качнул головой У Се. - Тяньчжэнь, будь мы хоть тысячу раз грешниками, этим жестянкам не сломить нашу волю к победе. Верно, Сяогэ? - Да. Жемчужины укажут путь. - Что ты имеешь в виду? - Борозды в полу, - хлопнул по бедру осененный догадкой подрывник, вынимая из запазухи светящуюся лазурью жемчужину. У Се на мгновение залюбовался расплывчатыми переливами, вкладывая в протянутую руку лучшего друга свою находку. - Ммм, - согласно протянул Чжан. У Се мягко улыбнулся, приковывая мутный взгляд к пурпурно-золотистому мерцанию – ожидать от Сяогэ чего-то иного было просто невозможно. Тот всегда выделялся на общем фоне, не смотря на явное стремление слиться с ним. И доставшаяся несокрушимой силе Железного Треугольника жемчужина лишь в очередной раз подтверждала – У Се невероятно повезло повстречать такого во всех отношениях замечательного и неординарного человека, как Чжан Цилин. - Это сумасшествие, - качнул головой потомственный расхититель. - Не более, чем обычно, - назидательно фыркнул Панцзы, умудрившись всего одной фразой выбить почву из-под ног босса У. Никто из них троих не был идеален или безгрешен, но они смогли стать единым целым, преодолев бесчисленное множество смертельно-опасных преград на своем пути. Сражаясь бок о бок и защищая друг друга, железное трио взобралось на самую вершину, завоевав сомнительную славу лучшей команды расхитителей и самых опасных людей в Поднебесной среди других таких же нелегальных археологов, подпольных антикваров и грязных боссов. И все благодаря их особой связи и непостижимому умению не только наживать себе врагов, но и претворять в жизнь совершенно сумасшедшие в своем безумии идеи. - Итак, - продолжил подрывник, - я правильно понимаю, что каждый из нас отыскал ту жемчужину, которая олицетворяет нас самих? Сяогэ – это образец справедливости, милосердия и могущества. Тяньчжэнь благороден и невинен, а я, - Панцзы немного замялся, вздыхая с преувеличенным смирением, - просто ходячий идеал для подражания во всем, что касается верности и честности. - И от скромности точно не умрешь, - рассмеялся У Се, немного расслабляясь. Довериться двум самым важным и надежным людям в своей жизни – лучшее решение, которое он смог отыскать среди тысяч других. Довериться двум парам сильных рук, уверенно ведущих его за собой, не дающих оступиться, следуя указанному жемчужинами пути. Шаг за шагом У Се пробирался вдоль раскачивающихся, словно на ветру, стальных деревьев, сжимаясь в ожидании новой порции боли от порезов, нанесенных изогнутыми подобно ветвям обоюдоострыми клинками. Тихий строенный стук отрезвил – Железный Треугольник добрался до долгожданной двери, ведущей на следующий уровень бесконечного лабиринта. Три прекрасные жемчужины встали на свои места, закатываясь в углубления у подножия каменной лестницы. Раздался тихий щелчок. Десятки цзяньшу, оставшихся за спиной нерушимого трио, пришли в движение, с металлическим звоном перекрывая скрещенными между собой ветвями пройденный путь. Тяжелая дверь дрогнула, по коридору пронесся ледяной вихрь, смахивая пламя факелов и погружая незваных гостей в густой непроглядный мрак. _____________________________________________________________ Комментарий к 41 главе: Итак, глава получилась довольно длиной. Изначально авторы хотели обойтись без приевшегося образа У Се – а-ля Королева драмы – но Енот и Панда, посетившие собрание авторов за ужином, скромно напомнили нам о том, как долго и тщательно мы продумывали сюжет. И да, пролистав свои заметки, мы увидели то, о чем говорили ребята – контраст между У Се, который нуждается в помощи и поддержке, и У Се, готовый защищать сам (и не просто словами, а действиями). Поэтому РМ, МР, Сюньлу, Изабелль и Хико Сэйдзюро приняли решение пойти на поводу у Енота и Панды и собственных (позабытых и снова восстановленных в памяти) размышлений, и дать Сяогэ и Панцзы возможность позаботиться о Тяньчжэне, пока его место прочно не занял босс У, способный на любые безумства ради дорогих людей. Примечания: 1. Анимизм (от латинского anima, animus – «душа» и «дух» соответственно) – у многих народов представляет собой религию, со свойственной ей верой в существование душ и духов, как причины природных явлений, то есть вера, на которой покоится естественная религия. В метафизическом смысле определяется, как мировоззрение, согласно которому душа возводится в принцип жизни. 2. Саньчжушу [sān zhū shù] или Тройное Жемчужное Дерево – в древнекитайской мифологии волшебное жемчужное дерево с тремя стволами. Согласно мифу, дерево выросло из чудесной жемчужины, потерянной мифическим государем Хуан-ди на берегу реки Чишуй. Изображения Саньчжушу найдены на каменных (могильных) рельефах эпохи Хань (рубеж н. э.), в частности в провинции Шаньдун. 3. Парангон (от французского parangon и от греческого parago) – дословно означает то, что может служить образцом. В нашем случае – образец добродетели (в переносном смысле – драгоценный камень или жемчужина без изъянов). 4. Принцип йи в мэйдэ – принцип из списка добродетелей, включающий в себя такие качества, как справедливость, честность и благородство (или милосердие, верность и честность – в зависимости от концепции). Йи (義 [yì]) – в системе палладий читается и записывается, как «и», но мы решили остановиться на «йи» (как и в случае с одноименной народностью), чтобы не путать с союзом «и». Мэйдэ (美德 [měidé]) – высокая нравственность, добродетель. P.S.: перекликается с текстами Гуаньцзы (древний китайский политический и философский текст, который назван в честь и традиционно приписывается философу и государственному деятелю 7-го века до нашей эры Гуань Чжуну), Хуайнаньцзы (древний китайский текст, который состоит из сборника эссе, которые стали результатом серии научных дебатов, проведенных при дворе Лю Ань, принца Хуайнаня, где-то до 139 года до нашей эры. Хуайнаньцзы смешивает даосские, конфуцианские и законнические концепции, включая такие теории, как инь и ян и теории У Син), Мэнцзы (сборник бесед, анекдотов и серий подлинных и воображаемых интервью конфуцианского философа Мэн-цзы; существуют различные интерпретации Мэнцзы как философского и литературного текста), учением «Три фундаментальные связи и пять постоянных добродетелей» (в конфуцианстве Саньган Учан) и учением «Четыре кардинальных принципа и восемь добродетелей». 5. Стела – каменная, мраморная, гранитная или деревянная вертикальная плита (или столб) с высеченными на ней текстами или изображениями. 6. Лазурный цвет ассоциируется с великодушием, честностью, верностью, безупречностью, целомудрием. P.S.: подходит Панцзы, не правда ли? По крайне мере, первые три ассоциации))) 7. Золотой цвет символизирует справедливость, великодушие, смирение и милосердие. P.S.: идеальный цвет для Сяогэ. 8. Пурпурный цвет олицетворяет достоинство, могущество, благочестие и щедрость. P.S.: еще один цвет, весьма подходящий под описание Чжан Цилина. 9. Серебро символизирует благородство, откровенность, чистоту, невинность и правдивость. P.S.: кому, как не Тяньчжэню подходит этот цвет? Будто создан для У Се, как нам кажется. 10. Хелицеры – это два изогнутых отростка, расположенных у основания рта. С помощью хелицер паук прокалывает защитную оболочку жертвы и впрыскивает яд. Также вместе с ядом паук вводит в жертву пищеварительный сок. Хелицеры паукообразных, как правило, состоят из 3 сегментов, концевой сегмент выполняет задачу подвижного пальца клешни. В редких случаях хелицеры могут заканчиваться подвижным инструментом в виде когтя или иметь вид двусоставных придатков с остро зазубренным краешком, при помощи которого можно проколоть покровы жертвы. 11. Педипальпы – вторая пара головных конечностей, входящая в состав ротового аппарата у членистоногих животных. Состоят из нескольких сегментов, на основном из которых располагается специальный жевательный вырост, помогающий разминать пищу. Остальные сегменты имеют вид наподобие щупалец. Педипальпа постепенно суживается к концу и заканчивается одним неподвижным коготком, который расположен на незаметном, слабо развитом, коготковом членике. 12. Петехия - это выход крови из внутрикожных капилляров в межтканевое пространство в результате травмы сосуда или из-за изменения свойств крови. 13. Некротические (цитостатические) яды – те, которые вызывают повреждения клеток и тканей после интоксикации (отравления). Это может привести к появлению воспалений, высыпаний и волдырей. 14. Нейротоксические яды оказывают свое воздействие на нервную систему и мешают передаче сигналов между нейронами. В крайних случаях они могут привести к остановке дыхания и остановке сердца. 15. Гемоцианин – дыхательный пигмент из группы металлопротеинов, является медьсодержащим функциональным аналогом гемоглобина. У пауков гемолимфа образована бесцветной плазмой со свободно плавающими в ней молекулами гемоцианина. Гемоцианин приобретает голубой цвет при контакте с воздухом. 16. Цзяньшу (剑树 [jiànshù]) – в китайской мифологии деревья-мечи, растущие в аду по дороге к месту суда над умершими. Грешникам они наносят раны своими ветвями-мечами. Одноименное название имела казнь прогон по частоколу мечей. ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic ---------- С уважением к читателям, Сюньлу ---------- С уважением к читателям, Хико Сэйдзюро и Изабелль