«rén shēng mèng rú lù zhǎng
ràng nà fēng shuāng fēng shuāng liú liǎn shàng
hóng chén lǐ měi mèng yǒu duō shǎo fāng xiàng
zhǎo chī chī mèng huàn xīn ài lù suí rén máng máng»*(1)
(Xiao Gui, Luo Qi – 倩女幽魂 Cover)
У Се поджал губы, беспрекословно выполняя единственное требование Сяогэ – идти рядом с ним. Разреженный воздух холодил открытые участки кожи, пробираясь под влажную от пота и подземной сырости одежду. Под ногами хрустела покрытая изморозью редкая пожухлая трава, некогда пробившаяся сквозь промороженную толщу неплодородной земли. Скрип веток исполинских древних деревьев, покачивающихся на гуляющем под самым сводом сквозняке, отдавался в черепной коробке босса У назойливой дрелью. Пространство вокруг расхитителей потрескивало от невидимых искр, покалывающих кожу слабыми, короткими разрядами электричества. Брошенное замечание Панцзы повисло между железной троицей. Хлопочущий подрывник, стоило У Се укоризненно посмотреть на него после очередного нелестного комментария о своеобразном сочетании не сочетаемых религий, которыми руководствовались шэ при создании погребального комплекса, совершенно неожиданно принялся заверять наследника семьи У в том, что его глаза выглядят намного лучше, чем пару часов назад. Решивший проверить наблюдение друга Сяогэ тихо – и как-то совершенно безнадежно – вздохнул, молча кивнув. У Се не видел выражение лица Цилина – знал только, что тот, как всегда, мимолетно склонил голову – но отчего-то был уверен: прогнозы, роящиеся в голове Чжана, едва ли можно назвать утешительными. На самом деле, босс У не видел вообще ничего, кроме смазанных разноцветных пятен, пляшущих перед глазами и при пристальном разглядывании складывающихся в размытые образы. Поэтому, вероятно, следовало говорить об ухудшении его зрения, а не наоборот. Однако Панцзы оставался не преклонен. Он не спорил с Цилином, не смотря на вибрирующую нить связи, принадлежавшую огорченному воину. Едва ли на полном серьезе предпринимал попытки убедить в собственной правоте потомственного расхитителя – и за это У Се был безмерно ему благодарен. И, тем не менее, продолжал придерживаться своего мнения. - Впереди что-то есть. Сяогэ резко остановился, сосредоточено всматриваясь вдаль. Увиденное походило на глубокий овраг, окруженный колючим кустарником. - Что это? – Панцзы ткнул пальцем вбок, отвлекая друга от созерцания виднеющейся в нескольких сотнях шагов преграды, созданной погруженным в вечную спячку древним лесом. - За нами следят, - губы Чжана дрогнули, но с них не слетело ни звука. Одного взгляда на подрывника оказалось достаточно, чтобы тот понятливо передернул плечами, словно скидывая с них чьи-то невидимые руки. У Се ощутил невесомое прикосновение к тыльной стороне кисти, прошедшееся по ней легкими постукиваниями. Склонив голову в бок, босс У прикрыл глаза, принимая сообщение без лишних вопросов. Слежка в таком месте, как гробница, во всех без исключения случаях относилась к красной категории опасностей, таящихся в ней. - Овраг, - чуть громче добавил Цилин, вновь устремляя взгляд куда-то вдаль. - Мост? – в голосе Панцзы прозвучала надежда на то, что им не придется спускаться в глубокую узкую ложбину, едва различимую за густым, практически непролазным подлеском. Сяогэ отрицательно качнул головой, отрываясь от созерцания раскинувшейся вокруг чащи и молча указывая на неприметную, поросшую дикими цветами тропинку, петляющую вдоль обрыва. - Тц! Тяньчжэнь, тебе это точно не понравится, но, похоже, Сяогэ предлагает нам следовать проложенной кем-то тропой. - Что там? - Глубокая яма и колючие кусты, - Панцзы поморщился, отчетливо представляя, насколько затруднительно будет продираться сквозь низкорослые заросли. - Опиши, - требовательно заявил У Се. - Ммм… Вокруг нас высокие деревья, похожие на баньяны*(2). Они не живые, но, кажется, они продолжали расти все это время, - неуверенно пробормотал подрывник, беспомощно поглядывая на сосредоточенно высматривающего что-то впереди Цилина. – До оврага больше сотни шагов. Его отвалы и обрыв заросли каким-то кустарником. И там, определенно, есть тропинка, по которой предлагает идти наш Сяогэ. - Это путь в Деревню Изначальной Пустоты*(3), - с неожиданным энтузиазмом подытожил босс У, срывая с губ Вана тяжелый обреченный вздох. – О ней говорилось в шелковой книге. В Деревне Изначальной Пустоты скрыт девятый источник. Все души, попавшие в Цзюцюань и шествующие путем возрождения в мире людей, в конце концов, пребывают в деревню, откуда берут свое начало Небо и Земля. Тропинка – мост Цюаньлу, подобный мосту Найхэ перед входом в Диюй или реке Стикс в подземном царстве Аида. - Откуда здесь взяться целой деревне? - Деревня Изначальной Пустоты во многих древних даосских текстах созвучна со столицей подземного царства – Лофэн, находящейся на призрачной горе Фэнду на крайнем севере… - Подожди, Тяньчжэнь, - бесцеремонно перебил друга Панцзы. – Разве мы не на пути к седьмому источнику? - Верно. Седьмой источник укрыт в Лесу Безвременно Павших Душ – Вансы. Восьмой расположен у истоков Омута Забвения – Чунцюань. Девятый берет свое начала у самого подножия Призрачной Горы – Фэнду. А выход из лабиринта, вероятно, и есть Деревня Изначальной Пустоты – Лофэн. До самой деревни еще далеко. Вероятно, овраг, о котором ты говоришь, это… - Хокэн, - закончил за любимого Цилин, ненавязчиво призывая двигаться дальше. - Огненная яма? – Юэбань сделал глубокий вдох – молчание со стороны друзей стало лучшим подтверждением того, что он все услышал верно. А еще лучшим доказательством собственной правоты – с черной работой расхитителей гробниц пора было кончать и как можно скорее. Теперь похождения в гробнице вана Лу казались смешными: жуки-трупоеды, отравленная вода, несколько ловушек и решительно настроенная команда а-Нин – детская забава по сравнению с теми приключениями, что поджидали Железный Треугольник в каждой новой гробнице. Стоило вспомнить Город Грома и Город Мертвых, как по спине начинал течь холодный пот. По сравнению с ними даже старинный павильон семьи Чжан не казался таким уж неприступным и опасным. Теперь же на горизонте замаячила не менее мистическая деревня, и Панцзы ни на секунду не сомневался – им придется хорошо постараться, чтобы выбраться из нее живыми. Сяогэ медленно продвигался вперед, орудуя мечом в тех местах, где кустарник подступал к тропинке так близко, что его острые колючки без труда вспарывали одежду, достигая беззащитного перед шипами тела. Напоровшись на одну из них, Цилин почувствовал зарождающееся в месте прокола пламя, побежавшее вверх по бедру, вызывая мгновенную опаляющую нервные окончания боль. Выдох сквозь стиснутые зубы вырвался облачком пара, зависшего прямо над головами расхитителей. Острая отливающая серебром сталь столкнулась с выросшим на пути железной троицы кустарником, без труда срубая его. - Осторожно. Шипы отравлены, - короткий взгляд, адресованный Панцзы, достиг своего адресата – подрывник яростно закивал в знак понимания и поддержки, тут же выхватив под недовольное ворчание У Се из ножен, закрепленных у него на поясе, кукри. Хмыкнув на очевидное раздражение рвущегося в бой наследника семьи У, Сяогэ успокаивающе сжал его руку, прося довериться и не лезть на рожон. - Я знаю, - ответ на повисшее в воздухе замечание босса У заставил того немного расслабиться. Цилин не сомневался в том, что У Се знает: ни он, ни Панцзы никогда не принижали его достоинств. Однако также он помнил чувство абсолютной растерянности и захватывающей разум нервозности, когда лишился зрения в гробнице Наньхай-вана. Поэтому старался всеми доступными способами показать У Се, насколько тот дорог. Да, босс У мог продолжать сражаться, но пока рядом с ним были Сяогэ и Панцзы, он был в безопасности. – Я знаю, - повторил Чжан, взмахивая мечом снова. Ловко орудуя изогнутым клинком, Юэбань старательно избегал смотреть на сцепленные руки друзей. Раньше, еще до того, как эти двое смогли, наконец, разобраться в своих чувствах друг к другу, подрывник мог позволить себе отпустить пару тройку ехидных замечаний. Теперь, видя, насколько У Се и Цилин изменились, он исправно одергивал себя от них, поддаваясь своему неуемному желанию подшутить лишь изредка, в особых случаях, на которые не распространялись собственноручно наложенные запреты. Удивительно, с самого начала отношений своих друзей Панцзы подсознательно боялся оказаться третьим лишним, хотя и делал вид, что это не так, но по прошествии полугода он по-прежнему чувствовал себя комфортно рядом с ними, даже заставая в исключительно интимных, компрометирующих ситуациях. Подрывник едва не расхохотался, неожиданно вспомнив, как нырнул в бочку с ледяной водой, чтобы привести свои мысли в порядок. О сексе между двумя мужчинами Ван кое-что знал не понаслышке, однако не догадывался, что это может быть настолько завораживающим зрелищем. Благо кинутый на него взгляд ставших непроницаемо черных глаз Сяогэ моментально вывел его из ступора, вызванного культурным шоком. Панцзы быстро ретировался в другой конец дома, перед этим приняв ледяную ванну прямо посреди двора Ушаньцзюй. И опять-таки, встретившись с виновниками новых седых волос на своей голове, он не чувствовал себя неловко. Скорее, испытывал неимоверную гордость, приправленную радостью за счастье двух самых близких людей на свете. - Сяогэ, смотри, - взгляд Юэбаня неосознанно зацепился за мелькнувшую среди деревьев тень, получив в качестве ответа едва заметный кивок. - Панцзы? - Айя, Тяньчжэнь, тут нет ничего такого, с чем бы мы ни справились. Фыркнув не то от возмущения, не то от благодарности, У Се закатил глаза, выражая этим нехитрым жестом свое отношение к заявлению лучшего друга. Ему не нужно было видеть ни его лица, ни привлекший внимание подрывника объект, чтобы ощутить исходящее от него напряжение. Обострившаяся чувствительность оказалась лучшим подспорьем в продвижении по хитросплетениям погребального комплекса шэ, чем продолжавшее ухудшаться с возрастом зрение. Глаза босса У могли солгать, разглядев в простой дымке чудовище, или, наоборот, пропустить нечто важное. То, чем его столь неожиданно наградил восьмилапый монстр, лишив возможности видеть глазами, работало безотказно, позволяя воспринимать мельчайшие изменения в тканях окружающего железное трио пространства. И хотя где-то на самом краю сознания У Се уже зародились подозрения в отнюдь не благостном влиянии этого дара на его разум, другого варианта попросту не существовало. И с каждым новым шагом, с каждым новым открытием, он все больше убеждался в верности сделанных выводов – то чудовище ниспослало на него самое настоящее проклятие. Темная энергия, клубившаяся вокруг, неохотно расступалась перед Железным Треугольником, потревоженная исходящей от Цилина силой. Повернув голову на вспыхнувший на периферии изумрудно-зеленый искрящийся всполох, У Се вгляделся в затухающие искры, отчего-то показавшиеся ему знакомыми. - Стойте! Панцзы в недоумении уставился на наследника семьи У, ни с того ни с сего заговорившего приказным тоном. Тот смотрел в сторону оврага с каменным лицом. Волнение У Се выдавала лишь резко обозначившаяся линия скул. Остановившийся Сяогэ выглядел не менее удивленным, чем подрывник. Хотя по бесстрастному выражению, с которым Чжан обернулся к другу, а затем наградил своим фирменным непроницаемым взглядом и противоположный откос, заросший ничуть не меньше того, вдоль которого продвигалось нерушимое трио, судить было непросто. Однако поднаторевший в чтении микровыражений Цилина почти за два десятка лет пузо и душа Железного Треугольника мог сказать наверняка, что их бесстрашный воин всерьез обеспокоен заявлением У Се. - У Се? - Нам нужно перебраться на ту сторону, - понизив голос, без колебаний заявил босс У. - Зачем? – Юэбань никогда не жаловался на свое острое зрение, с легкостью определяя мельчайшие детали заинтересовывающих его объектов на расстоянии в несколько чжанов. Но как он не старался, а разглядеть хоть что-то по ту сторону оврага оказалось для него непосильной задачей. - Там кто-то есть. - Айя, Тяньчжэнь, если там и засел кто-то, то нам… - Панцзы! - Это, действительно, очень плохая идея, - подрывник не терял надежды образумить светлый ум Железного Треугольника, неизвестно почему и зачем решившего броситься навстречу новой неизведанной опасности. – Если это злой дух, то… - Он еще жив, - У Се предпринял отчаянную попытку вырвать запястье из усилившейся хватки Цилина. Объяснение, каким образом он сумел определить присутствие живого существа в сложившихся условиях, звучало слишком фантастично, чтобы делиться им с Сяогэ и Панцзы. Босс У без труда мог предсказать, чем именно закончится его откровение, и не желал подобного исхода, когда два самых дорогих человека в одночасье утратят контроль над своими эмоциями. По крайне мере, не сейчас. Сначала стоило выяснить, от кого исходили слабые вибрации, прошивающие сгустки темной энергии росчерками зеленоватого свечения, а уже после озвучивать собственные, совершенно безумные ощущения. - Тяньчжэнь, что происходит? - Сяогэ, нам нужно…, - проигнорировал недовольство лучшего друга У Се. - Ладно. - Ладно? – брови Панцзы поползли вверх. Цилин без преувеличений был самым благоразумным среди них, но за столько лет он полностью утратил свой иммунитет к просьбам и желаниям У Се, с подозрительной легкостью отдавшись на милость босса У. Качнув головой, подрывник приготовился к последствиям сомнительного решения, принятого его друзьями, давно смирившись с их общим сумасшествием на троих. Теперь Юэбань отчетливо понимал, почему никто в здравом уме не стал бы переходить через Хокэн. Пылающий жар, поднимающийся от земли, плавил подошву армейских ботинок подобно раскаленным углям, пожирающим сухой лист рисовой бумаги. Приходилось переступать намного чаще, чтобы не поджариться на месте, но даже этого было не достаточно, чтобы преодолеть овраг без последствий. Панцзы мог поклясться, что волдыри на его ступнях вздулись еще при спуске по рыхлому склону, и с каждым новым шагом лишь увеличивались в размерах. Переглянувшись с плывущем над землей Сяогэ, подрывник к собственному разочарованию осознал, что даже многолетние тренировки клана Чжан ни коим образом не способствовали безболезненному преодолению препятствия в виде огненной ямы. Не говоря уже о семенящем следом за Цилином наследнике семьи У, чье лицо исказилось от боли. Выступивший на лбу У Се пот и упрямо сжаты губы, с которых так и не сорвалось ни единого звука, вызывали в душе Панцзы эмоциональный коктейль. Он сам не стеснялся в выражениях, понося шэ и всех приложивших руку к созданию погребального комплекса. Но упрямое молчание босса У откровенно угнетало. Путь наверх отнял последние силы. У Се рухнул на колени, опираясь на широко расставленные для надежности руки, пока Сяогэ вытаскивал из оврага пузо и душу Железного Треугольника. Боль во всем теле постепенно отступала, скатываясь по онемевшим щекам горячими солеными дорожками. Грузно опустившийся рядом подрывник вздохнул, бездумно похлопывая по земле. Его хриплое дыхание оседало где-то под сердцем, вызывая лавину вины, грозившую погрести под собой босса У. - Панцзы? - Я в порядке, Тяньчжэнь. Мои старческие косточки хорошо прогрелись, - хмыкнул Ван, ободряюще хлопнув друга по плечу. – Хотя в следующий раз я предпочел бы просто посидеть в горячем источнике. - Хах, я тоже. - Юньмань в Ханчжоу или Цзуй у подножья Хуаншань? - Юньмань. Сяогэ? - Юньмань. У Се вздрогнул от ощущения тепла, коснувшегося его щек. - У Се, ты как? – Цилин обхватил ладонями лицо самого дорогого человека, приподнимая, стирая большими пальцами подсохшие дорожки слез. Прошелся мягкими, практически невесомыми прикосновениями вдоль бледных скул, очертил контуры слепо смотрящих в пустоту глаз. - Нормально. - Что за дела?! Ворчание подрывника заставило Чжана посмотреть на разглядывающего свои босые ноги друга, вопросительно изгибая бровь. - Я думал, что прожег ноги до самых костей, - пробормотал Юэбань. - Это не так, - коротко изрек Сяогэ, возвращаясь к прерванному занятию, с нарастающим удовлетворением отмечая, как бледные щеки розовеют под его пальцами, а широко раскрытые затянутые мутной поволокой глаза горят живым огнем. - Сяогэ, нам надо идти. - Ладно. Без труда придав У Се устойчивое вертикальное положение, воин вздернул Панцзы наверх, придерживая за трещащий воротник. От внезапной смены положения Ван сдавленно охнул, заваливаясь вбок, но был удержен сильной рукой. - Сяогэ, - укоризненно протянул подрывник, мысленно делая отметку о смене верхнего гардероба – после посещения погребального комплекса любимая куртка пришла в негодность, прожженная, местами разорванная, а теперь еще и с наполовину оторванным воротником. - Идем. - Тц! Ну, что вы за люди! – продолжил сокрушаться Юэбань, неотрывно следуя за друзьями. - Там, - У Се ткнул пальцем в одиноко стоящее на поляне дерево, уверенно беря на него курс. - Это же Мяньбаоши! Пораженно разглядывая сидящего под раскидистым баньяном человека, Панцзы и Сяогэ ускорили шаг. Добравшись до старого знакомого первым, Чжан опустился перед ним на корточки, делая подрывнику знак остановиться. Чуткие длинные пальцы прошлись по обнаженной шее, выискивая бьющуюся под бледной кожей жилку. - Он жив. - Это, действительно, Хо Даофу? – голос босса У охрип от волнения. Насыщенный изумрудный свет, окружавший неясный сотканный из светло-зеленых всполохов силуэт, неравномерно мерцал. - Да. - Что с ним? - Он без сознания. - Ранен? - Нет. Цилин закончил осмотр старого знакомого железной троицы, прислоняя обратно к шершавому стволу. - Его жизненные силы исчезают, - потерянно пробормотал У Се, прикусывая язык. - Айя, Тяньчжэнь, что происходит? Что ты опять скрываешь от нас? - Ничего, - пряча глаза, качнул головой светлый ум Железного Треугольника, сглатывая – свечение, еще минуту назад приковывающее взгляд, меркло. - Поцелуй сяньли, - коротко бросил Сяогэ, прерывая начавший разгораться спор. - Хочешь сказать, - подбоченился Панцзы, - что какая-то дохлая кошка поцеловала этого докторишку? Кому он вообще сдался?! - Сяньли живут за счет жизненной силы людей. Они принимают желанный для человека облик, заманивая в свои сети. Поцелуй – это печать, связывающая сяньли и ее жертву. - И что нам теперь делать? - Нужно убить сяньли, - Цилин поднялся, оглядываясь по сторонам. – Гоушэ обитал в Хокэне до того, как лес заполонили сяньли. Это дерево – источник силы сяньли. - Сяогэ, думаешь, эти дряхлые кошки вернутся сюда? – в голосе подрывника слышались нотки сомнения. - Ммм… - И что ты предлагаешь? - Устроим засаду прямо здесь, - палец босса У уперся в землю под ногами, плавно переходя на баньян. – Как только взойдет луна, сяньли вернутся к источнику своей силы, чтобы напитаться ею. - И сколько времени займет засада? - До восхода луны осталось полтора часа. - Как знаете, - махнул рукой Пацнзы, устраиваясь рядом с Хо Даофу. – Надеюсь, пока мы здесь вчетвером, это дерево не лишит сил и нас тоже. - На нас нет печати. - Айя, теперь я чувствую себя глупо, - смех Вана разнесся над поляной. – Похоже, из нас троих только мне следует опасаться сяньли. Могу поклясться, что ни одна из дохлых кошек не сможет соблазнить вас ни одним из своих обликов. - Хах, это же нелепо, - фыркнул У Се, устраиваясь под боком подрывника. – Кто станет соблазнять тебя, а? - Я молод и полон энергии! - Совсем недавно ты говорил о своих старческих косточках, - не преминул напомнить Сяогэ. Толстая грубая кора врезалась в спину, но он стойко проигнорировал дискомфорт – живое тепло, просачивающееся под одежду от сидящего вплотную У Се, стоило того, чтобы не замечать незначительные неудобства. - Да ну вас! Вот увидите, шерстяная рухлядь падет к моим ногам, объявляя своим божеством. - Ну-ну, - босс У прикрыл глаза, кривя губы в сардонической ухмылке – предположения Панцзы звучали чересчур наигранно, и встреча с сяньли вряд ли принесет Железному Треугольнику что-то, кроме новой порции острой боли, но если боль окажется достойной ценой за спасение жизни Хо Даофу, они без сомнения заплатят назначенную цену. А пока им троим стоило немного отдохнуть.***
Сяогэ вытащил окровавленный меч из дохлой кошачьей тушки с облезшей шерстью. Небольшая полянка больше походила на сцену из фильма ужасов, сплошь покрытая лужицами крови и трупами животных. Устроенная расхитителями ловушка сработала отлично, отрезая обратившимся тварям путь к отступлению. Красивые юноши и девушки, запримеченные Панцзы еще издалека, словно стая голодных шакалов, бросились к дереву, терзая объятую голубым пламенем кору острыми когтями и утрачивая человеческий облик. Одиннадцать обезображенных плешивых представителей семейства кошачьих с дикими воплями прикладывались к стволу, не обращая внимания на дымящуюся, местами подпаленную равномерным разгорающимся пламенем шерсть. Их песочные глаза с вытянутым зрачком сверкали чистым безумием. Самая молодая по представлениям Чжана кошка пала первой, позарившись на чужую жертву в лице заменившего Хо Даофу воина. Оставшиеся в живых сяньли, предающиеся разнообразным утехам под кровом ожившего дерева, едва ли успели осознать приход своей гибели, сверкнувшей холодной обоюдоострой сталью. Выискивать среди них ту особь, что запечатлела на военном докторе свой поцелуй-печать, Цилин не стал, решив покончить сразу со всеми. Сомнений в том, что им не удастся уйти невредимыми, если сохранить жизнь хотя бы одной кошке, ни у кого не возникало. Точным ударом меча пронзив сердце последней твари, взявшейся за обольщение воина в теле молоденькой миниатюрной девушки, похожей на Бай Хаотянь, Чжан вернул оружие в ножны. Надежно укрытый за ближайшим кустарником Хо Даофу устало вздохнул, причмокнув губами. Цилин едва ли жаловал назойливого доктора, по возможности избегая его общества, но из чувства исключительной благодарности за продление жизни У Се во времена поиска Города Грома принимал его, как достойного помощи человека. - Как он? - Лучше, - благодарная улыбка скользнула по губам босса У. Изумрудное сияние наливалось новыми переливающимися красками, от которых перед замутненными глазами заплясали разноцветные точки, вызывая головокружение и тошноту. С новым вдохом ресницы Хо Даофу затрепетали, он с трудом сосредоточил свой взгляд на Железном Треугольнике с написанным на лице изумлением. У Се моргнул, прогоняя застлавшую разум тьму – сияние, все это время окружавшее доктора, погасло. Едва справившись с приступом паники – слишком яркими были воспоминания о семнадцати жертвах, принесенных боссом У ради достижения поставленной цели, и причислять к ним еще и настырного выходца из семьи Хо оказалось намного страшнее, чем до конца дней остаться слепым – потомственный расхититель разомкнул пересохшие от волнения губы: - Хо Даофу? – его голос звучал хрипло. - У Се? – вопреки ожиданиям, доктор говорил тихо, но четко, всматриваясь в лица своих неожиданных спасителей. – Что ты здесь делаешь? - Эй, Мяньбаоши! Лучше расскажи нам, какая девушка столь хороша, что какой-то полудохлой кошке удалось одурачить тебя и поцеловать? – Панцзы нетерпеливо поерзал, с некоторой долей подозрения посматривая на пропахшую кровью и смертью поляну. Пламя, пожирающее баньян, угасло, оставляя после себя нетронутую кору. - Ты слишком шумный, - скривился в ответ Хо Даофу. – Что вы забыли в этом проклятом месте? - Спасаем вас, разумеется, - не остался в долгу подрывник. - Хо Даофу, - от Цилина веяло холодной отчужденностью, - как ты оказался в призрачном лесу? - Помню только, как команда разделилась. Часть людей отправились с Хэй Сяцзы через лес, кто-то с Цзэ Юйчэнем вышел в море. В шелковой книге описывались два пути, но, похоже, ни один не был верным. Цзэ Юйчэнь не вернулся к обозначенному времени. Как и Хэй Сяцзы. - Что случилось с тобой? - Не помню. Я остался в лагере вместе с человеком по имени Ци Юй и человеком по имени Чжай Синъяо. - Тяньчжэнь, человек по имени Ци Юй… Неужели? У Се качнул головой, предостерегая лучшего друга говорить о том, кем ему предстояло стать по замыслу семьи У. Не зная ни его настоящего имени, ни внешности, босс У подозревал, что они, должно быть, очень похожи с Ци Юем, как Цзэ Ляньхуань и У Саньшэн. Однако все планы семьи У с подменой рухнули вместе со смертью У Лаогоу и исчезновением У Саньшэна. За столько лет У Се так и не смог продвинуться в изучении личности Ци Юя, кроме старых дневников, по которым обучался каллиграфии и манерам, и, пожалуй, еще одного имени человека-загадки – Ци Цзинь, которое тот использовал на Складе 11. - Тяньчжэнь, что за порошок ты использовал? – понятливо переключился на другую тему Панцзы, принюхиваясь к своим рукам. – Эти плешивые комки шерсти будто сошли с ума. - Корень валерианы. При жизни они были обычными кошками, не утратили своей слабости перед ней и после превращения в духов. - У Се, что с твоими глазами? Отчетливо вздрогнув, босс У перевел пустой взгляд на Хо Даофу, надеясь отделаться молчаливым жестом – говорить о потере зрения желания не было, но остановить от расспросов въедливого военного врача мог только Цилин, в этот самый момент занятый упокоением сяньли у корней священного дерева. - Ты не видишь меня, - констатировал Хо Даофу. Обреченность и жалость не подходили самовлюбленному доктору, вот только сказать об этом У Се не дали, резким движением задирая его голову к верху уверенной, но все еще холодной рукой. Ослепляющий свет заставил зажмуриться, отмахиваясь от повышенного внимания к своей персоне. - У Се… - Знаю-знаю, хочешь увидеть, как я умираю. Но от потери зрения еще никто не умирал, знаешь ли. - Кто-то отравил тебя нейротоксином? – пропустив сочившийся ядовитым ехидством комментарий мимо ушей, Хо Даофу окинул стоящего в шаге от босса У подрывника суровым взглядом. – Говори. - Тот монстр хотел сделать Тяньчжэня своей парой, позже позволив своим паучкам отужинать его внутренностями, - поморщился Панцзы, до скрежета сжав зубы – доктор заставлял Юэбаня чувствовать себя не просто беспомощным, а оплошавшим и предавшим доверие, словно сожалений, точащих пузо и душу Железного Треугольника изнутри, было недостаточно для едва избежавшего смерти от поцелуя мертвой кошки, переродившейся в духа, человека. - Если не найти противоядие, то… - Я знаю, - огрызнулся У Се, резко поднимаясь с насиженного места. – Сяогэ нашел его, но, вероятно, было слишком поздно, - передернув плечами, продолжил он. - И ты смирился? Вздернутая бровь выглядела как насмешка – Панцзы пришлось сжать кулаки и отвернуться, сдерживая свой гнев. - Нет. Тебя же я нашел. Разве этого не достаточно, чтобы идти вперед? - У Се, - Цилин бесшумно возник за спиной Хо Дафоу, с нескрываемым сарказмом, приправленным моральным удовлетворением, вслушиваясь в испуганный вскрик, разнесшийся по лесу. – Это дерево – седьмой источник. - Болезненные пристрастия, воплотившиеся в сяньли, - переходя на деловой тон, откликнулся босс У. – Они прошли через все виды страданий, разъединившись с тем, что нравилось, то есть покинули мир, в котором чувствовали себя счастливыми, расставшись с хозяевами; а после соединившись с тем, что не нравится, буквально став злыми духами. Из-за не возможности достичь желаемого – вновь обрести утраченное и отделиться от божественной духовной силы – они начали сеять хаос, замыкая круг болезненных пристрастий. Гоушэ был приставлен охранять седьмой источник, но даже не подозревал, что сяньли выберутся на свободу и изгонят его из Вансы. - Поэтому оно цветет? Распускающиеся на сухих ветвях зеленые листочки приковывали взгляд, наливаясь цветом. Сухая огрубевшая кора приобрела насыщенный темно-коричневый цвет, увлажняясь. Крохотные язычки синеватого пламени пробежались вверх по стволу, достигая позеленевшей кроны, где распались на миллионы искр, устлавших поляну. Пронесшийся над землей вихрь смел пожухлую траву, окропленную кровью, освобождая место для изумрудной зелени, запестрившей среди призрачного леса. - Да. - Смотрите! – Панцзы во все глаза уставился на изящный деревянный мост, сотканный из переплетенных корней, зависших над оврагом. - Нам пора. За шиворот поставив Хо Даофу на ноги, Сяогэ без лишних слов взял У Се за руку, увлекая за собой в сторону моста. Хмыкнув от удовлетворения – не каждый день увидишь смущенного доктора – Панцзы последовал за друзьями, подталкивая вперед застывшего столбом выходца из семьи Хо и не забыв засчитать маленькую победу Железного Треугольника. _____________________________________________________________ Комментарий к 43 главе: Итак, начинаем собирать воедино разбросанную команду Сяо Хуа, попутно выясняя обстоятельства их исчезновения с радаров Чжан Жишаня. Мы подумали и решили, что не все препятствия должно преодолевать только железное трио, для других тоже стоит оставить что-то интересное про запас. И первым в наши загребущие руки попал Хо Даофу, к которому мы испытываем двоякие чувства. С одной стороны, он не так уж и плох, а с другой стоит его одержимость ускользнувшей из рук властью над семьей Хо и желание лично засвидетельствовать смерть У Се, это при том, что, по сути, он не желает ему смерти. Словом, весьма неоднозначный персонаж. Когда же авторы представили, как его целует полудохлая облезшая кошка, то пришли к однозначному выводу – это неплохой вариант, чтобы еще раз напомнить ему о невероятности босса У и всего Железного Треугольника. А теперь он еще и шокирован поведением Сяогэ, явно не ожидав подобного от представителя семьи Чжан. Добро пожаловать в персональный моральный ад, Хо Даофу! Ха-ха-ха!!! P.S. 1: нет, в названиях объектов похоронного комплекса мы ничего не выдумывали. Хокэн (огненная яма), Чунцюань (глубокий омут), Цюаньлу (дорога к источнику) – другие варианты названия потустороннего мира (подземного царства) или преисподней, которые мы использовали в качестве наименования различных объектов Цзюцюаня. Фэнду (призрачная гора), а позже Фэнду-чэн (город-призрак), и Лофэн (столица подземного царства, расположенная на сервере на вершине горы Фэнду, состоящая из шести дворцов), впоследствии ставший известен, как Юду (город, окруженный и пронизанный тьмой) – даоосские воззрения на обустройство подземного царства мертвых. Вансы – сокращенно от Вансы-чэн (город напрасно умерших) – по сути тюрьма для душ самоубийц, входящая в состав классического Диюя, так же, как и Найхэ-цяо (мост беспомощности на входе в Диюй). P.S. 2: зеленый цвет – цвет возрождения природы, а также духовного возрождения в надежде на бессмертие. Светло-зеленый оттенок является успокаивающим, расслабляющим. Темно-зеленый означает доверие, солидность, серьезность. Зеленый выражает изнанку и лицевую сторону, удачу и невезение, судьбу и рок. Также может иметь негативное значение: тление, разложение, демонизм, отвращение, злоба, зависть, тоска, безумие, ужас гибели. Эти значения происходят от цвета плесени, злобных мифологических животных (змеев, драконов), таинственных обитателей лесов, глаз хищных ночных животных и птиц, горьких ядовитых трав. В Китае зеленый цвет олицетворяет весну, лес и воду. В буддизме ярко-зеленый цвет – это символ жизни, бледно-зеленый – это символ царства смерти и всего, что с ней связано. Примечания: 1. Жизненный путь – мечта, подобная долгой дороге. Позволь горестям жизни захлестнуть твоё лицо. В непроглядной пыли у фантазии много путей. В поисках безумной мечты, близкой сердцу, у пути нет конца. (перевод строчек из песни в исполнении Ван Линкая и Ло Ци «История китайских призраков) 2. Баньян – вид дерева, под которым восседал Будда. В то время как баньяны являются реальными деревьями, существует много верований относительно их магической природы. Согласно легендам об этом дереве, корни баньяна никогда не перестают расти, прорастая вглубь Земли, и ведут к настоящему вечному дереву, благодаря чему срубленный баньян воспользуется своими мощными корнями, находящимися глубоко под землею, чтобы вернуться к своей былой славе. 3. Деревня Изначальной пустоты – в «концептуальных» учениях преобладали буддийские мессианизм (связанный с ожиданием прихода Будды) и эсхатология, даосско-буддийское «всеобъемлющее» отношение к мирозданию и конфуцианский культ предков, суливший по окончании времен возвращение в «родную деревню Изначальной пустоты», из которой возник Старый Будда. Главным божеством пантеона, которому подчиняются все остальные божества, такие учения провозглашали Ушэн-лаому, известную как Нерожденная Праматерь. ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic ---------- С уважением к читателям, Сюньлу ---------- С уважением к читателям, Хико Сэйдзюро и Изабелль