«hēi yǔ bái líng jù lí
qíng nán biàn duì cuò de lǐ
shàn shì è de yǐng
ēnиyuàn nán fēn míng»*(1)
(Liu Yuning, Z.TAO –带风的少年 (The Legendary Man);
OST Hot-Blooded Youth (OST) (热血少年))
Хо Даофу с усилием сделал еще несколько шагов вперед, устало прислоняясь к выступу на стене. Прошло около полутора часов, а Чжан Цилин со своими напарниками так и не вернулся. Продолжать оставаться на одном месте и дальше виделось военному доктору опасным, а потому, взвесив все за и против, он решительно двинулся навстречу сумраку, покорно расступавшемуся перед оплотом силы Железного Треугольника, но отчаянно не желавшему подпускать к тайне исчезновения команды Цзэ Юйчэня и нерушимого трио его самого. Разнесшийся по сети тоннелей грохот достиг сознания Хо Даофу ровно в тот самый момент, когда собственное тело, отчаявшись получить передышку, с глухим стуком рухнуло на холодный каменный пол, придавленное распростертым поверх Ли Цзялэ. Чертыхнувшись, он осторожно спихнул безмолвного спутника в сторону, выкарабкиваясь из-под отяжелевшей ноши. Гул, резонирующий в воздухе, все приближался, многократно усиливаясь, затерявшись в подземных коридорах. Осыпающаяся сверху мелкая каменная крошка оцарапывала кожу, завалившись за ворот изрядно изгвазданной в грязи модной куртки. Это было странно, даже поразительно, однако в этот самый момент все мысли Хо Даофу крутились вокруг внезапно взыгравших чувств – Железный Треугольник совершенно немыслимым образом стал для него неотъемлемой частью жизни. Самой яркой и желанной частью далеко неидеального существования в качестве члена Цзюмэнь из небезызвестной в своих политических интригах и выдающихся амбициях семьи Хо. Смерть У Се всегда – ладно, Хо Даофу был готов признать, что эта установка работала лишь чуть больше года после его унизительного свержения в качестве главы Хо и немногим раньше, когда босс У активизировался в своем стремлении расквитаться с кланом Ван – выступала только поводом для новых встреч в надежде узнать, каково стать частью круга приближенных к наследнику семьи У людей. Каждый из них проявлял небывалую – и столь же непривычную и пагубную для Хо Даофу – верность к нетривиальному боссу У. И он сам так и не смог до конца понять, в какой момент все изменилось – теперь для него имела смысл только жизнь У Се, а никак не его смерть. Но даже в этой малости доктор отчаянно кривил душой – как оказалось, особое место в существовании такого, как он, занимал не только младший третий господин семьи У, а все железное трио. Такие непохожие, но в то же самое время такие одинаковые родственные души, нашедшие друг друга в песках времени. Принятие этого факта билось о череп, словно пытаясь вырваться наружу, чтобы броситься на поиски пропавших мужчин. И сдерживать порыв, от которого в жилах закипала самая настоящая огненная лава, у Хо Даофу сил как раз таки не оказалось. Вновь утвердившись на подкашивающихся ногах, с хриплым ругательством, сорвавшимся с пересохших губ, он взвалил на спину Ли Цзялэ, с завидным упрямством продолжая переставлять ноги даже когда гул усилился настолько, что доктор едва мог расслышать надсадное дыхание бывшего сотрудника одиннадцатого склада и собственные разносящиеся по всему тоннелю тяжелые шаги. За очередным поворотом Хо Даофу остановился, всматриваясь в густой липкий сумрак, неподдающийся световому лучу, мощным прожектором освещавшему скудное пространство. Внезапно воцарившаяся тишина угнетала. Каменный пол медленно заволакивал тончайший узор изморози, неотвратимо приближаясь к намеченной жертве. Холод поднимался вверх, змейкой овивая мелко вздымающуюся грудную клетку, стягивая ее кольцами страха. Сейчас Хо Даофу вряд ли мог сказать, чего именно он боялся, определенно зная лишь одно – у него и Ли Цзялэ осталось мало времени на раздумья. И уж тем более его не осталось на усталость. Стряхнув с себя ледяные оковы, он бросился бежать, оскальзываясь, запутываясь в хитросплетении разветвленных ходов лабиринта. Разум твердил об осторожности, но настигнувшие его эмоции требовали иного – бежать, не оглядываясь, спасая не одну, а целых две жизни от незавидной участи ледяных скульптур в недрах древней гробницы. С разбегу влетев в широкий вычурно украшенный резьбой коридор, Хо Даофу резко затормозил, недоверчиво глядя прямо перед собой – Железный Треугольник, лежащий на каменных плитах в самом центре виднеющегося всего в нескольких чжанах зала в полном составе, буквально выбивал почву из-под ног. Как и примостившиеся неподалеку от них люди семьи Цзэ, напряженно поглядывающие на происходящее из-под полуопущенных ресниц. Еще двое служащих семьи Хо мирно спали по другую сторону каменных плит, ставших своеобразными алтарями для нерушимого трио. Испуганный вздох пронесся по коридору, морозным облачком застывая где-то под потолком – жутковатого вида существо уставилось на незваного гостя тремя парами непроницаемо-черных глаз, гарцуя на месте под мелодичный перестук копыт. Вместо звериной морды проглядывали черты человеческого лица, окруженного густой львиной гривой. Массивную голову украшала пара мощных ветвистых рогов, так близко подступавших к удлиненным ушам, будто в неистовой попытке слиться с ними. Крупным телом житель древней гробницы напоминал буйвола, покрытого лоснящимся густым покровом бычьих волос со сверкающей под ними в свете факелов змеиной чешуей. - Добро пожаловать. Хо Даофу отчетливо вздрогнул – последнее, что он ожидал, так это услышать вполне себе человеческую речь от неспешно приближающегося к нему мифического создания, чье сморщенное старческое лицо смотрелось особенно жутко. - Что ты такое? – вздернув подбородок, с вызовом поинтересовался Хо Даофу. - Бежать некуда, - вкрадчиво заметило существо, приглашающе мотнув головой в сторону неравномерно освещенного факелами зала, из которого вели двенадцать дверей. – За каждой из них сокрыта тайна погребального комплекса, - пояснил зверь, заметив в глазах доктора блеснувшее любопытство. – А я их хранитель. - Что ты такое? - Тот, кто владеет всеми тайными знаниями шести миров. - Байцзэ*(2)? - Когда-то великий Хуан-ди*(3) назвал меня именно так, - согласно проурчало создание, кольцом сворачиваясь на свободной гранитной плите. - Откуда ты здесь взялся? - После ссоры со своим братом, Янь-ди*(4) решил запереть меня, чтобы я не мог указать Хуан-ди на того, кто скрывал свой божественный лик за человеческой маской. А после своего изгнания на север предателем Чию*(5) Янь-ди забрал меня с собой, наказав охранять шесть дворцов и двенадцать дверей. - Я сплю? – хмуро осведомился Хо Даофу, съеживаясь от разлетевшегося по залу утробного хохота. - Ты существуешь, - отсмеявшись, с лукавым прищуром заявил байцзэ. – И это все, что тебе положено знать. - Зачем ты похитил их? - Мне нужны собеседники. До встречи с Хуан-ди я предпочитал сторониться людей, теперь же понимаю, насколько был глуп: боги или люди, звери или кровожадные твари, демоны или святые – никто не совершенен во Вселенной. И мне подарили возможность познать хотя бы эту малость из того несметного количества знаний, полученных мной от сотворения всех шести миров. - Ты же мудрый зверь, предсказывающий беды и несчастья задолго до их наступления… - Я уберег этих людей от гибели, чего же еще ты возжелал? - Значит, ты знал, что У Се ослепнет? Что Ли Цзялэ не сможет проснуться? Что… - Яд дачжичжу*(6) не властен над телом того, о чьей судьбе ты так обеспокоен. Над ним довлеют сожаления, укоренившиеся в сердце. Он прозреет, лишь приняв самого себя и осознав неизбежность последствий своих деяний. - Город Грома… - Полностью избавиться от сожалений можно лишь в момент перерождения души. Этот человек отсрочил свою смерть, а, значит, отсрочил свое избавление от страданий. О других не тебе беспокоиться. Каждый, кто вошел в зал Двенадцати Истоков Мудрости, должен сделать свой собственный выбор. Они очнутся, как только придет время. - И когда это время настанет? - Твой вопрос не имеет смысла. Вместо ответа на него я успокою твой разум и скажу, что тем, кому суждено вернуться, обязательно выживут. - Наша команда? - Двери отворятся в полночь. До того момента каждому предстоит найти ответ на мою загадку. За час до полуночи я приду за ответами. - Загадку? Эй!.. Хо Даофу дернулся вперед, но мистический зверь уже растворился в воздухе, оставив после себя шлейф серебристых искр, ажурными снежинками опадающих к ногам доктора. - Босс Хо?! Раздраженно прищелкнув языком, Хо Даофу обернулся, вперившись уничижительным взглядом в служащих семьи Цзэ, до этого боязливо наблюдавших за происходящим. - Что произошло? – грубо оборвал он все приветствия, отходя от сникших собеседников к ближайшей плите, на которой, раскинувшись звездочкой, лежал подрывник. - М-мы просто… - Где Хэй Яньцзин и Цзэ Юйчэнь? Один из служащих мимолетно качнул головой, опасаясь вновь начинать разговор. - Ну, я слушаю, - подтолкнул подчиненных главы Цзэ доктор, осматривая рану на голове Панцзы. – Вы просто, что?... - Мы с а-Жэнем провалились под землю, - несмело продолжил нескладный удивительно конопатый паренек, усиленно пряча глаза в выщербленном символами полу. - Босс Хо, смотрите! – внезапно воскликнул второй парнишка, привлекая внимание Хо Даофу. На камне, в том самом месте, где величественно возлежал байцзэ, морозным узором сверкала надпись. Аккуратные символы стройными столбиками пересекали мерцающий темный гранит и казались смутно знакомыми. Словно искаженное рябью на воде зеркальное отражение, в котором сложно уловить основные черты, чтобы безошибочно определить их обладателя. - Босс Хо, что это значит? - Хватит стоять истуканами! Проверьте остальных! – прикрикнул на замерших в нескольких шагах нерадивых подчиненных главы Цзэ Хо Даофу. Двое молодых здоровых лбов послушно разбрелись по залу, тормоша своих соратников. Те возвращались из мира забытья неохотно, сопровождая свое пробуждение ворчанием и откровенной руганью в адрес тех, кто посмел нарушить их покой. - Босс Хо! Доктор устало выдохнул, закатывая глаза – пора было заканчивать весь этот цирк и разбудить, наконец, бессовестно развалившийся на каменных плитах Железный Треугольник. Бесцеремонно толкнув локтем под ребра Панцзы, Хо Даофу с нескрываемым удовлетворением кивнул самому себе – претенциозная угроза, вырвавшаяся вместе с болезненным хрипом изо рта подрывника, заставила молодое поколение семьи Хо, едва вынырнувшее из беспамятства, стыдливо покраснеть. Как выяснилось минутой позже в заботе о Чжан Цилине нужды не было – тот сумел самостоятельно справиться с чарами лабиринта, с холодным равнодушием, поблескивающим закаленной сталью в глазах, поглядывая на протянувшего руку в сторону У Се совсем еще юного паренька, отправившегося вместе с экспедицией по приказу госпожи Хо. - Чжан Цилин, - начал Хо Даофу, позорно смолкая под пристальным взглядом. – Что произошло? – глаза доктора метнулись к служащим семьи Хо. - Я помню, как провалился под землю, - промямлил мальчишка, отходя на безопасное расстояние от Чжана. - А мы попали в водоворот, - вставил свои два юаня другой паренек. - Мы тоже, - хором подтвердили слова товарища двое верзил, неизвестно каким ветром оказавшихся в рядах подчиненных Цзэ Юйчэня, отдававшего предпочтение людям с внешностью айдола, хорошо поставленным голосом и легкостью тела. - Обвал, - коротко проинформировал давнего знакомого Цилин, верно уловив, кому именно предназначался вопрос. – Панцзы? - Тц, - недовольно скривился Хо Даофу, отстраняясь от подрывника. – Этому толстяку ничего не сделается, - продолжил он, небрежно пожав плечами. - Ммм… Демонстративно отвернувшись от собеседника, доктор с чопорной осторожностью поправил погнутые очки, всем видом показывая свое отношение к представителю семьи Чжан и его напарникам. Видеть, с какой нежность тот относится к У Се, не стесняясь выражать свою привязанность при посторонних, значило в одно мгновение оказаться на вершине айсберга смущения, непреклонно заливавшего щеки и уши Хо Даофу. Едва приметная улыбка, поселившаяся в самых уголках губ, стоило У Се распахнуть незрячие глаза, безошибочно выискивая в стоявшей перед ними темноте лицо Чжана, и вовсе побудила доктора поспешно соскочить с насиженного места, с преувеличенным беспокойством склоняясь над выглядящим уже не таким изнеможенным Ли Цзялэ. Улыбка Сяогэ стала немного шире, словно условный рефлекс в ответ на искреннюю радость, читавшуюся в подернутых пеленой глазах У Се. Плавно потянув на себя, Цилин помог удобнее устроиться самому дорогому человеку, для верности придержав за плечи, чтобы обезопасить от возможного падения, и бегло осматривая на предмет новых травм. - Где мы? – босс У перевел расфокусированный взгляд за плечо Чжана, всматриваясь в танцующие в воздухе невидимые ледяные искры, подобно барьеру, раскинувшемуся над головами расхитителей. По ту сторону барьера живым покровом растеклась темная энергия, сочившаяся отовсюду, но чинно мирившаяся с собственным бессилием перед мощью неведомых сил. - Не знаю. - Панцзы? - Он в порядке, - успокаивающе заверил Цилин, разжимая пальцы на плечах наследника пятой семьи. – Уже обругал Хо Даофу, - немного подумав, добавил он, с некоторым облегчением отвечая очередной неприметной улыбкой на короткий смешок У Се. - Эй, Хо Даофу, похоже, ты единственный, кто в курсе происходящего, - голос звучал твердо. - Встреча с байцзэ, - неохотно буркнул доктор, махнув рукой в сторону гранитной плиты со светящейся надписью. – Он оставил загадку и обещал вернуться за час до полуночи, чтобы получить ответ. Цилин придержал покачнувшегося потомственного расхитителя, шаг за шагом подводя к мерцающему граниту. Вряд ли У Се было по силам самостоятельно прочитать странно переливающуюся льдистым светом надпись, но оставлять в стороне любимого – худшее из возможных зол. Лучшим решением, как всегда, оказалось добровольное участие в его изыскательной деятельности. - Сяогэ? – У Се смотрел вопросительно. И Чжан окончательно сдался. - Когда вы расширяете свое сознание и отпускаете его, когда вы расслабляете свое жизненное дыхание и развиваете его, когда ваше тело спокойно и неподвижно, и вы можете удерживать единственно важное и отбрасывать мириады волнений, - медленно и немного напевно начал зачитывать послание Цилин. – Вы увидите выгоду и не соблазнитесь ею, вы увидите зло и не испугаетесь этого. Расслабленный и раскрепощенный, но остро воспринимающий, в уединении вы наслаждаетесь собой. Это называется «возобновлением жизненной энергии» – ваши помыслы и деяния представляются божественными*(7). - Ерунда какая-то! – воскликнул один из парней. – Разве это загадка? - Это не загадка, бестолочи, - хриплый бас подрывника донесся с другого конца зала, привлекая всеобщее внимание. - Панцзы?! – У Се едва не сшиб с ног застывшего за его спиной мальчишку, названного а-Жэнем, быстрым шагом идя на голос лучшего друга. - Должно быть, я заснул? Цилин хлопнул пузо и душу Железного Треугольника по плечу, напоследок сжимая пальцы и отступая назад, дав возможность У Се стиснуть того в объятиях, беспрестанно ворча на бестолковость подрывника. - Эй, Тяньжэнь, ты пытаешься меня задушить? – хохотнул Юэбань, удобнее устраивая свои большие ладони на подрагивающей спине потомственного расхитителя. – Судя по всему, я просто смертельно устал, - хмыкнул он чуть тише, безропотно позволяя стискивать себя в чересчур крепких, отчаянных объятиях на изумленных глазах стоявших немного в отдалении парней. - Точно, - кивнул Сяогэ, с каменным лицом наблюдая за двумя самыми значимыми людьми в своей жизни и борясь с навязчивым желанием присоединиться к ним, чтобы еще раз почувствовать их тепло, убедиться, что они оба живы. Вот только людям, находящимся в этом зале, он не доверял. От них веяло страхом и скрытой угрозой. А потому ослаблять бдительность Чжан не спешил, практически неподвижной статуей охраняя покой дорогих людей. - Итак, куда мы провалились на этот раз? – усадив У Се рядом с собой, подрывник огляделся. - Зал Двенадцати Истоков Мудрости, - с деланным раздражением отозвался Хо Даофу, скрывая обуревающую его радость за колючим взглядом из-под запылившихся стекол очков. – Байцзэ оставил нам загадку. Каждый должен найти ответ на нее, чтобы продолжить путь. - Панцзы прав – это не загадка, - возразил У Се. – Это отрывок древнего текста из трактата о самосовершенствовании, основанном на дыхательной медитации и распределении потоков жизненной энергии. Юньци – движение ци*(8) приводит к глубокому спокойствию благодаря сосредоточенной медитации – дин. Но речь в этом отрывке идет о шоуи*(9) – постижении единства. - Тяньчжэнь, хочешь сказать, что нам нужно постигнуть единство, чтобы войти в одну из этих чертовых дверей? - Нет. Думаю, смысл в том, чтобы каждый из нас нашел то самое, к чему мы стремимся, с чем хотим стать единым целым, что жаждем сохранить. - Получается, каждый из нас пойдет своим путем? – нахмурился Панцзы. - Возможно. - Тяньчжэнь, это нелепо. Мы не можем… - Панцзы, - как-то по-особенному мягко прервал речь подрывника Цилин. - Что?! – вскинулся Ван, осекаясь под выразительным взглядом непроницаемо-черных глаз. – О, - протянул он, потупившись. Но уже в следующее мгновения расплылся в широкой улыбке. – Эта загадка как раз в духе Железного Треугольника. - Что вы несете?! – один из служащих семьи Цзэ скрестил руки на груди, поглядывая на нерушимое трио с нескрываемым недовольством. – Это просто детский стишок. К чему все ваши рассуждения? Только послушайте себя! Легендарный Железный Треугольник – самые настоящие жалкие проходимцы. Это так-то вы платите нашему господину за все, что он сделал для вас троих? - О какой плате идет речь?! – Юэбань соскочил с гранитной плиты с явным намерением проучить зарвавшегося парня, но был перехвачен сильными руками Чжана. - Панцзы. Подрывник вскинул голову, встречаясь глазами с воином, и покорно отступил, усаживаясь обратно на свое место. - Даосизм в Китае прочно вошел в религиозные воззрения различных племен благодаря труду мастера Чжуан Чжоу*(10), - в сторону проговорил босс У. – Он считал, что наша Вселенная – спонтанно изменяющаяся вещь. И счастье людей зависит от них самих. Именно люди задают границы плохого и хорошего, большого и малого, полезного и бесполезного, не позволяя себе следовать за спонтанностью Вселенной. А после, искусственно создав социальную систему, уже не знают, почему подчиняются ей и каким образом достигают успеха, действуя инстинктивно, не раздумывая над тем, что, на самом деле, стоило предпринять, чтобы умело наслаждаться своим творением, используя его во благо. Поэтому, в итоге, счастье доступно лишь тем, кто действует спонтанно, достигая успеха через неудачи. - И к чему эта лекция? – надменно фыркнул подчиненный Сяо Хуа. У Се в ответ коротко пожал плечами, предоставляя каждому, кто находился в зале, возможность самостоятельно найти ответ на загадку байцзэ. - Так, - начал Панцзы, - что все-таки произошло? После падения. - Не знаю, - покачал головой босс У. – Ты был ранен, и какое-то время находился без сознания, но, кажется, все обошлось. А потом нас нашел Сяогэ. - У Се. - Наш Сяогэ всегда приходит нам на помощь, - подрывник довольно откинулся на гранитную плиту, уставившись на мозаичный свод просторного зала. – Нам не следует больше разделяться, - спустя некоторое время продолжил он, разбивая повисшую в воздухе тишину. – Эй, Мяньбаоши, что думаешь? - С удовольствием бы убрался отсюда подальше, - с самым серьезным видом отозвался Хо Даофу. - Ли Цзялэ скоро очнется, - внезапно заявил У Се, не мигая всматриваясь в серо-лиловые всполохи, наливающиеся искристым живым сиянием. - С чего ты взял? - Просто знаю. - Байцэ сказал, что всем, кто оказывается в этом зале, предоставляется право выбора. - Хочешь сказать, что байцзэ умеет исцелять? – голос Панцзы звучал грубо, в нем плескались нотки недоверия, переплетенные с надеждой. - Не думаю, - возразил Хо Даофу, вновь сосредотачивая свое внимание на Ли Цзялэ. Бывший работник одиннадцатого слада с глухим стоном приоткрыл слезящиеся глаза, сглатывая подступивший к горлу комок. Ощущение тошноты болезненным узлом закручивалось где-то в области желудка, грозя вывернуть его наизнанку. Неясный шум постепенно рассеивался, давая возможность воспринимать отдаленно знакомые человеческие голоса. Гул в голове неравномерными волнами сходил на нет, оставляя после себя звенящую пустоту. Размытая тень, нависавшая над Ли Цзялэ, колыхнулась, приобретая более четкие очертания – фарфоровое лицо в обрамлении темных струящихся прядей, запечатленное в последние мгновения перед тем, как сознание покинуло его, растаяло, подобно утренней дымке. Встретившись немного просветлевшими глазами с суровым взглядом, смотрящим с затаенным укором из-за переливающихся зеленоватой палитрой стекол очков, он медленно моргнул, окончательно вырываясь из плена забытья. - Хо Даофу, - задушенный хрип сорвался с запекшихся губ. - С возвращением. - Айя, кто у нас проснулся?! Добродушный вопль подрывника бесцеремонно вклинился в вяло текущие мысли Ли Цзялэ. - Господин Пан? - Еще один из наглухо отбитых соизволил вернуться в мир смертных из сладких грез. - Что это значит? - Айя, неужели ты даже не позабавился с тем очаровательным хранителем, прежде чем она решила высосать твою душу, а?! - Что ты несешь?! – не выдержал Хо Даофу, резко оборачиваясь на вовсю веселящегося подрывника. - Проверяю, насколько все плохо, - усмехнулся в ответ Панцзы, уперев руки в бока. – Мяньбаоши, что будешь делать, если Ли Цзялэ окажется пустышкой? Ну? - У Се, - Хо Даофу скрипнул зубами, демонстративно поджав губы, - угомони своего толстяка! - Ли Цзялэ, как ты оказался рядом с тем омутом? – У Се приблизился к спорщикам, протягивая руку к наемнику, но был остановлен сильной рукой, отдернувшей его назад. – Сяогэ?! - Хо Даофу. Шея. - Что за?.. Вскинувшись, Хо Даофу с немым ошеломлением уставился на Ли Цзялэ, словно в замедленной съемке наблюдая за тем, как черные линии поднимаются по покрытой испариной, виднеющейся из-под распахнутого ворота рубахи шее, переходя на лицо. Набухшие пульсирующие сосуды выделялись на бледной коже, сплетаясь в уродливый рисунок, расходящийся от центра к периферии. - Что это?! – вопль одного из служащих семьи Цзэ разнесся по залу, звеня в воздухе. - Демон! – подхватил настрой товарища а-Жэнь, в следующий миг с пронзительным криком падая на колени и хватаясь за поврежденную кисть – выхваченный из-за пояса пистолет с громким стуком упал на пол к ногам возвышающегося над парнем Чжана. - Хо Даофу, что это? Доктор мотнул головой, не решаясь заговорить. Будучи членом семьи Хо, входящим в Цюмэнь, он ни раз слышал истории о превосходящих способностях людей из клана Чжан. Однако сердце едва не выпрыгнуло из груди, а легкие горели огнем от нехватки воздуха, когда Чжан Цилин в мгновение ока оказался рядом с вооруженным перепуганным парнишкой, нейтрализуя возникшую угрозу всего лишь одним легким движением руки. - Хо Даофу? - Не знаю, - наконец, разомкнул слипшиеся губы доктор, судорожно осматривая сонно моргающего Ли Цзялэ. – Это не яд, - продолжил он. – И не инфекция. - Ли Цзялэ, как ты попал в руки хранителя омута? – повторил свой вопрос У Се, сосредоточенно рассматривая бледное сероватое свечение, танцующее в ареоле лиловых искр. Они то затухали, то вспыхивали с новой силой, вызывая тошноту и головокружение, но У Се с маниакальным упорством изучал каждый неровный, дрожащий всполох в надежде докопаться до сути пока не стало слишком поздно – терять еще оного знакомого в лице Ли Цзялэ он не хотел, вцепляясь в малейший шанс отыскать правду даже ценой собственных неимоверных усилий, от которых голова готова была разорваться на части. – Ли Цзялэ? - Водоворот, - с трудом сглотнув вязкую слюну, просипел наемник. – Фарфоровое лицо. Она смотрела на меня. - Ты был с Сяо Хуа? - Ммм… - Что еще ты помнишь? - Жемчужина. Ярко светилась. - Это проклятие. - У Се, какого черта ты несешь?! – снова вспылил Хо Даофу. - История божества, ставшего монстром. - Тяньчжэнь, Сяогэ обезглавил того монстра. И та жемчужина обратилась в слезу. - Именно, - кивнул У Се, замолкая – свечение, окутавшее Ли Цзялэ испуганно вспыхнуло, и босс У увидел сияние, с каждым пульсирующим всполохом набиравшее силу. Тончайшие красные нити тянулись к холодному свету, наполняя его жизнью, питая его. – Жемчужина была ключом, она же была печатью проклятия. - И мы разрушили эту печать, - убито выдохнул Панцзы. - В одной из версий той легенды последняя слеза обратившегося божества заключала тьму, обитавшую на дне Хэйшуй. В тот самый момент, когда живое существо попадало во власть жемчужины, оно несло ее метку до тех пор, пока жемчужина снова не превращалась в слезу. Тогда предыдущий ее владелец получал прощение, его грехи считались искупленными невыносимыми страданиями десятков и сотен лет заточения на дне проклятой реки. - А другое существо становилось новым сосудом для тьмы, - Панцзы скривился, устало опускаясь на каменный пол. – И что теперь делать? - Слеза. - Сяогэ? – подрывник вопросительно вскинул брови, приоткрыв рот. - Сяогэ прав, - кивнул У Се, отворачиваясь и для верности зажмуриваясь – каждый нерв в теле, казалось, пылал, сгорая от интенсивности ощущений. – Проклятие должно напитаться жизненной энергией нового хозяина, тогда у нас появится шанс спасти Ли Цзялэ. - Мы, что, должны будем вытереть ему слезы? – недовольно фыркнул а-Жэнь, обиженно поглядывая на вновь застывшего статуей Чжана. - Вроде того. - Тяньчжэнь, но если мы разделимся… - Не разделимся. Хо Даофу вздрогнул – Чжан Цилин говорил отстраненно, но в его словах была непоколебимая уверенность в собственных силах не дать байцзэ разделить их маленькую команду. - Двери, - вдруг встрепенулся У Се, распахивая затянутые мутной поволокой глаза. – О каких дверях идет речь? - Тяньчжэнь? - Панцзы, опиши их. - Ну, я вижу девять свершено одинаковых железных дверей, одна дверь деревянная, одна бронзовая и одна сделана из нефрита. - Какую из них ты бы выбрал? - Дай подумать, - Панцзы обвел сосредоточенным взглядом зал. – Если бы мы пришли сюда ради сокровищ, то я вошел бы в нефритовую дверь. - Почему? - Ха?! Тяньчжэнь, все просто. Даже если эта гробница пуста, то кусочек древнего нефрита никогда не станет лишним, не так ли? Но мы пришли сюда ради поисков и спасения команды Сяо Хуа, поэтому я выберу деревянную дверь. А ты, Сяогэ? - Деревянную. - Айя, Сяогэ, ты говоришь так, чтобы я отвязался? - Нет. Деревянная. - А что скажешь ты, Тяньчжэнь? - Как ты и сказал, лучше выбрать деревянную дверь. По крайней мере, так мы точно не разделимся, если войдем в одну и ту же дверь. - Почему? - Хо Даофу, что ты знаешь о Деревне Изначальной Пустоты? –вместо ответа поинтересовался У Се. - Место, откуда берут свое начало Земля и Небо. - Верно. Знаешь, существует загадка для всего человечества, дилемма, ответ на которую не смог найти ни один ученый. - У Се, ты говоришь о курице и яйце? - Похожая дилемма существует и для Деревни Изначальной Пустоты. Какой элемент породил Небо и Землю? - Что ты имеешь в виду? - На этот вопрос нет ответа, зато есть легенда о дереве, соединяющем Небо и Землю. - Любой может назвать навскидку по три-четыре таких дерева, - язвительно усмехнулся один из подчиненных Сяо Хуа, с вызовом посматривая на Железный Треугольник. - Название дерева не имеет значения, - оскалившись в ехидной ухмылке, возразил У Се. – Дерево – ключ, только и всего. - Так вы приняли решение? – насмешливый голос сотряс зал, обрушивая на головы расхитителей каменную крошку и пыль. Стук копыт отразился от стен, разносясь вокруг. На своем почетном пьедестале, сотканный из мельчайших капель заиндевелой влаги, появился байцзэ. - Да. - Каков будет твой ответ? У Се отпрянул, ощутив на своем лице морозное дыхание, ледяной волной окатившее его с макушки до пят: - Я выбираю прогулку к берегам Циншуй*(11). - Желаешь заглянуть в глаза Янь-вану*(12)? – расхохотался зверь, проворно отскакивая назад от заслонившего собой наследника пятой семьи Чжана. – Тебе решать. Дверь, что вы выбрали в обход правилам, выведет вас к тому, что вы так долго искали. Но, получив желаемое, никто из вас более не сможет покинуть стен гробницы. Кому-то придется умереть, чтобы остальные продолжали жить. Таков закон Вселенной – если не умрет другой, то умрешь ты сам. Я принимаю твой ответ. Дорога к берегам Циншуй прямо за этой дверью, - байцзэ грациозно процокал копытами к деревянной резной двери. – Я вижу ложь и лицемерие, преданность и безграничное доверие, единство и хаос, смуту и ненасытность. Никому из вас, - божественное создание обвело проницательным взглядом столпившихся в центре расхитителей, - нет пути к спасению. Лишь три двери подходят для моих гостей. Дверь, что находится слева от вас, ведет к несметным сокровищам. Бронзовая дверь принесет вам бессмертие и вечную юность. Выбирайте. Каждая дверь по-своему особенная. Но лишь за той, что выбрал слепец, кроется ответ на загадку. За ней же обитает смерть. - Мое сознание широко, но в нем нет смысла без юаня за душой, - выступил вперед один из верзил, приближаясь к нефритовой двери. За ним последовал второй служащий семьи Цзэ. - А я предпочту наслаждение собой вместо смерти и побрякушек, - пожал плечами высокий нескладный парень из семьи Хо, игнорируя предупреждающий взгляд доктора. - Я последую за моим братом, - Панцзы широким шагом преодолел оставшееся расстояние до стоявшего рядом с Цилином босса У, подталкивая вперед Хо Даофу с едва держащимся на подкашивающихся ногах Ли Цзялэ. Сяогэ коротко кивнул, соглашаясь с подрывником. - Я чувствую сомнения, обуревающие смертную душу, - корявая усмешка скользнула по старческому морщинистому лицу. - Мой ответ очевиден, - безапелляционно заявил Хо Даофу, выверенным движением подталкивая съехавшие очки выше. - Как и мой, - хрипло отозвался Ли Цзялэ. - Я принимаю ваш ответ. О чем же задумались вы трое? – блеклые глаза скользнули к замершим мальчишкам. – Чего вы желаете? Знаний, богатства или вечной молодости? - Богатства. - Брат Яо?! – нервно дернув травмированной рукой, воскликнул а-Жэнь. - Нефритовая дверь ждет тебя, - благосклонно улыбнулся байцзэ. – Твой друг нашел свой ответ на мою загадку. Но, кажется, тебе чужда жажда богатства. Быть может, бравый юноша рискнет броситься в самое пекло и разгадать тайну этого места? - Рискну, - гордо вскинул голову мальчишка. - Я тоже. - А-Инь? - Босс Хо говорит, что лучше дотянуться до звезды и умереть от укола ее ледяного луча, чем прятаться за солнцем и сгореть в его пламени*(13), ведь птица в руке стоит двух птиц в зарослях*(14), - пробормотал невысокий парнишка, каким-то немыслимым образом затесавшийся в ряды расхитителей. - Я отпускаю вас, - байцзэ толкнул деревянную дверь, отходя в сторону и дожидаясь пока все расхитители покинут зал. Слившийся воедино строенный хлопок сотряс каменный свод. – Один слепец. Один мудрец. Один мертвец. Один глупец. Один беглец. Один гордец. Один лягушонок. И стадо овец, - нараспев произнес хранитель, растворяясь в морозной дымке. Пламя в факелах колыхнулось, словно от порыва ветра, затухая. Зал погрузился в кромешную тьму, подсвечиваемую лишь сменившейся на гранитной плите надписью – стройные колонки древних иероглифов предвещали смерть. _____________________________________________________________ Комментарий к 46 главе: Вероятно, уважаемые читатели спросят нас, почему глава называется «Истоки мудрости», если ни о какой мудрости речи не идет? Как знать – мудрость понятие эфемерное. Порой случается так, что глупец намного мудрее, а слепец – прозорливее. И да, на этот раз проклятие (для разнообразия) пало на Ли Цзялэ, а едва воссоединившаяся часть команды Сяо Хуа и Ци Хэя вновь разошлась своими путями. Каждый выбрал что-то свое. Почему же железные двери остались за кадром? Расхитители гробниц – необычные люди, поэтому препятствия на их пути отличаются своей изысканностью. Авторы очень старались сделать главу интересной, и теперь нам интересно узнать мнение читателей. Примечания: 1. Черное и белое неотличимы. Трудно определить, что правильно, а что не правильно. Добро – тень зла. Трудно различить любовь и ненависть. (перевод строк из оригинального саундтрека к дораме «Горячая кровь юности» в исполнении Лю Юйнина и Хуан Цзытао – Легендарный человек/Ветреный подросток) 2. Байцзэ (白泽 [báizé]) – мудрый, всезнающий, говорящий зверь в китайской мифологии, способный предвидеть будущее. Фантастическое существо, химера с человеческим лицом, шестью-девятью глазами, драконьей или львиной головой, рогами и телом, походящим на быка или льва. По легенде, этого волшебного зверя во время своего путешествия встретил Желтый император – Хуан-ди (Небесный владыка). 3. Хуан-ди (黄帝 [huángdì]) – Желтый Император, Небесный Владыка. Китайский мифологический император. Хуан-ди считался олицетворением магических сил земли, отсюда его связь с желтым цветом лессовых почв. По системе представлений, сложившихся к VI в. до н.э., Хуан-ди – один из пяти богов, правителей сторон света – божество Центра, фактически верховное небесное божество, у которого был помощник – дух земли Хоу-ту. Одновременно земная столица Хуан-ди как верховного божества стала локализоваться в священных горах Куньлунь. Считается, что родовой фамилией Хуан-ди была Гунсунь, его имя Сяньюань. Возможно, что в этом имени зафиксирован один из подвигов Хуан-ди – изобретение колесниц. По преданию, Хуан-ди был зачат от луча молнии, родившись, сразу начал говорить. Хуан-ди был высокого роста (более девяти чи), имел лик дракона, солнечный рог, четыре глаза или четыре лица. Хуан-ди приписывается изобретение топора, ступки, лука и стрел, платья и туфель. Он научил людей отливать колокола и треножники, рыть колодцы, мастерить телеги и лодки, некоторые музыкальные инструменты (считалось, что он сделал чудесный барабан из шкуры бога грома). 4. Янь-ди (炎帝 [yán dì]) – Красный Император, Владыка Огня. Китайский мифический император, связанный с Хуан-ди кровными узами, как потомки еще одного мифического правителя – Шао-дяня. В некоторых мифах ему приписывалась роль первого земледельца: при нем появилась красная птица с девятью колосками злаков в клюве, которая роняла их на землю. Янь-ди подбирал зерна и сажал в землю; тот, кто вкушал выросшие злаки, становился бессмертным. По системе представлений, сложившихся к VI в. до н.э., Янь-ди – один из пяти богов, правителей сторон света – божество Юга, которому во всем помогал дух огня Чжужун. Счиатется, что родовой фамилией Янь-ди была Цзян. У Янь-ди был двойник – «божественный земледелец» Шэнь-нун, с которым тоже связывали начало земледелия, а также мудрое правление. При нем с неба дождем посыпалось просо, и он первым стал пахать и сеять. В отличие от него, Янь-ди являлся олицетворением подсечно-огневого земледелия. Однажды Янь-ди осмелился не подчиниться повелению Хуан-ди, отказавшись платить ему дань. Тогда Хуан-ди собрал тигров, барсов, медведей и других хищных зверей и сразился с Янь-ди. Из битвы Хуан-ди вышел победителем. Столица Янь-ди как божества стала локализоваться в горах Яньтоу к северу от Баоцзи (провинция Шэньси). P.S.: на академической конференции, проведенной в Китае в 2004 году, было достигнуто общее мнение о том, что Янь-ди и Шэнь-нун были одним и тем же человеком. 5. Чию (蚩尤 [chīyóu]) – также известен, как Чи-ю или Чи Ю. В древнекитайской мифологии герой-мятежник, сражавшийся с Хуан-ди, бог оружия и металлургии, великан, потомок Янь-ди, самозванец-правитель Юга, в том числе народа мяо. Согласно легендам, у Чию было восемьдесят один или семьдесят два брата, каждый из них был страшен и необычен, имел медную голову с железным лбом, звериное тело, коровьи копыта, четыре глаза и шесть рук, все братья умели говорить по-человечески. Сам же Чию имел человеческое тело, коровьи копыта, четыре глаза и шесть рук. На голове у Чию рос крепкий и острый рог, а за спиной росли крылья. Он был искусен в изготовлении различного оружия, а также был наделен сверхъестественной силой и умением колдовать. Поставив перед собой цель добиться господства над вселенной, Чию решил отобрать престол у своего предка Янь-ди и тем укрепить свое могущество. Чию поднял своих братьев, а также множество призраков и злых духов гор, рек, деревьев и скал, и внезапно напал на старого бога. Солнечный владыка Юга Янь-ди оказался не готов отразить внезапное нападение Чию, уступив Юг ему, и бежал на Север. 6. Дачжичжу (大蜘蛛 [dàzhīzhū]) – дословно переводится, как «большой паук». Мифическое создание, созвучное с кумо – паук-оборотень в японской и китайской мифологии, ставший монстром чудовищных размеров, прожив более 400 лет; либо с цути-гумо – согласно японской мифологии, пауки-землекопы, прожившие долгое время и превратившиеся в настоящих монстров. В нашем случае, речь идет именно о второй разновидности «китайских больших пауков». 7. Строки из 24 стиха Нэйе (內業 [nèiyè]) – Внутренней тренировки/Внутреннего мастерства – старейшего текста, описывающего даосские методы дыхательной медитации и циркуляции внутренней энергии, датируемого около 350 годом до нашей эры. Позднее был включен в тексты Гуаньцзы (II век до н.э.) и редко упоминался, как самостоятельный текст, вплоть до XX века. P.S.: поскольку авторы не смогли отыскать полный оригинальный текст на китайском – перед читателями наш авторский адаптированный перевод с английского текста профессора религиоведения Гарольда Д. Рота, 1999 года. На непогрешимую достоверность мы не претендуем – сами понимаете, что перевод с перевода, вероятно, весьма далек от истины. Но что есть, то есть. 8. Ци (氣 [qì]) – в даосизме считается жизненной энергией, из которой состоит любое живое существо. Дословно переводится, как «дыхание», «воздух», «пар», «энергия», «дуновение воздуха», «эфир», «жизненная сила». Относится к трем сокровищам традиционной китайской медицины. 9. Шоуи (守一 [shǒuyī]) – в даосизме означает упражнение мыслей в постижении Единого (и его поддержание), один из этапов тренировки для достижения бессмертия. Включает в себя дин "сосредоточенную медитацию" на одной точке или боге внутри тела и ассоциируется с даосскими алхимическими техниками и методами долголетия. 10. Чжуан Чжоу – автор книги Чжуанцзы, древнекитайского текста периода Воюющих государств, датируемого приблизительно 476-221 годами до нашей эры. Содержание текста основывалось на анекдотах и историях, которые иллюстрировали беззаботную природу идеального даосского мудреца. Точные даты жизни Чжуан Чжоу не известны. Принято считать, что он родился примерно в 369 году до нашей эры в царстве Сун, а жил попеременно, то в царстве Чу, то в царстве Ци. О смерти Чжуан Чжоу известно еще меньше. Историки и ученые так и не сошлись на том, где и когда умер великий даосский мудрец, указывая на приличный разбег с 301 года до нашей эры по 286 год нашей эры. 11. Циншуй (青水 [qīng shuǐ]) – Зеленая река/Зеленая вода – мифическая река, берег которой наравне с Хэйшуй стал местом произрастания мирового дерева Жо. 12. Янь-ван (閻王 [yán wáng])/Яньло (阎罗 [yánluó]) – бог Смерти в китайской мифологии, правитель ада и загробного мира. Янь-ван не только правитель, но и судья, который определяет судьбу всех умерших. В буддизме известен, как Яма-раджа – бог смерти, властелин ада и верховный судья загробного царства. У него голова быка и лицо лошади, иногда с тремя глазами. P.S.: Ян-ди (隋炀帝 [suí yáng dì]) – китайский император из династии Суй, провозгласивший себя потомком Янь-вана. Хотим отметить, что иероглифы 炎, 閻, 阎 читаются, как «янь», а иероглиф 炀 – как «ян». 13. Лучше дотянуться до звезды и умереть от укола ее ледяного луча, чем прятаться за солнцем и сгореть в его пламени – весьма своеобразный китайский аналог русского выражения: глаза боятся – руки делают. 14. Птица в руке стоит двух птиц в зарослях – китайский аналог русского выражения: лучше синица в руках, чем журавль в небе. P.S.: как ни странно, но китайцы любят использовать оба выражения подряд, как бы усиливая смысл каждого из них. В итоге выходит, что, не смотря на кажущуюся бесперспективность затеи, лучше не помышлять о чем-то большем, достойном и прекрасном, довольствуясь тяжелым трудом, приносящим посредственный успех или посредственную выгоду. ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic ---------- С уважением к читателям, Сюньлу ---------- С уважением к читателям, Хико Сэйдзюро и Изабелль