«Когда солнце останется где-то за спиной, Когда время растворится, я не вернусь домой. Когда собьются ноги, и не хватит сил идти, Это будет только середина моего пути»
(ST1М – Середина пути)
- Улай? Ты-то здесь как оказался? – широко зевнув, Панцзы пристально вгляделся в смущенное лицо мальчишки. - Председатель Чжан сказал, что вы вернулись на Хайнань. Признаться в том, что подслушал разговор Чжан Жишаня и главы Цзэ, было откровенно стыдно. Да и вряд ли он смог остаться незамеченным, скорее ему позволили слушать. Поэтому и в признании, по мнению Ли Цу, смысла не было. Ну, разве что после завершения дела, которое привело железное трио в место, едва не ставшее могилой для целой команды расхитителей. - Зачем прилетел? – пропустив мальчишку в номер, поинтересовался Панцзы, жестом указывая на диван. – Бар пуст. Ни кофе, ни чая предложить не могу. Так, зачем ты здесь? - Просто, - пожал плечами начинающий расхититель. Говорить о своих страхах с тем, кто выглядел настолько недовольным его приездом, тоже было стыдно. А еще немножечко совестно от того, что разбудил, не дав отдохнуть после сумасшедшей гонки со временем. Пускай причина столь внезапного возвращения нерушимого трио к истокам всех бед команды Цзэ Юйчэня осталась за гранью его понимания, Ли Цу прекрасно осознавал: поспешное решение было спровоцировано чем-то или кем-то, не терпящим отлагательств. – Мэй просила передать тебе привет. Она хорошо проводит время в Цзясин вместе с классом. - Это не ответ, - еще сильнее нахмурился Панцзы. Приезд Ли Цу не был чем-то нежеланным, но разыгранное, как по нотам, шоу для администрации отеля, устроенное Железным Треугольником буквально за несколько минут до полуночи, изрядно истощило энергетический резерв подрывника, и теперь за это приходилось расплачиваться сонливостью, головной болью и плохим настроением. - Спросишь, почему я пришел к тебе? – по-деловому зашел с другой стороны Ли Цу, надеясь выведать чуть больше информации от человека, явно находившегося не в том расположении духа, чтобы поддерживать непринужденную беседу. - Потому что только я зарегистрировался под своим именем, - буркнул Панцзы. - Не поэтому. Я знаю псевдоним У Се, когда он не хочет называть свое настоящее имя. Администратор подтвердил, что человек с именем Гуань Гэнь остановился в пятьдесят втором номере. - Улай, ты знал, где Тяньчжэнь, но все равно приперся ко мне? – прозвучало сухо. Скрипящий от недовольства и желания завалиться спать голос неприятно резанул по ушам самого подрывника. – И чем же я заслужил такой подарок в твоем лице? - Ну, я знаю, что это глупо, - растеряв былую уверенность, начал оправдываться Ли Цу, стараясь при этом выглядеть максимально виноватым и пристыженным. – Но не мог же я вломиться в номер к У Се! - И что же тебе помешало? – хмыкнул пузо и душа Железного Треугольника, заваливаясь на кровать. С такого ракурса Ли Цу, действительно, походил на У Се в молодости. Это открытие помогло Панцзы немного смириться с реальностью, где внебрачный сын лучшего друга заявился к нему в номер с утра пораньше, чтобы с талантом своего отца полировать Юэбаню уши и перегревать его сонный, уставший мозг. - Я бы предпочел этого не видеть! Густая краска залила щеки начинающего расхитителя, стоило ему вспомнить, как он застал Чжан Цилина и У Се целующимися в кровати. А еще тот сон, о котором никому знать не полагалось просто потому, что представлять себе нечто подобное о близких людях было сущим бесстыдством, поразившим Ли Цу во время путешествия железного трио по недрам гробницы у берегов южной провинции. - Что именно? - Не притворяйся! – стремясь скрыть свое с новой силой вспыхнувшее смущение за грубостью, обвинительно воскликнул Ли Цу. - Застукал их целующимися, - понятливо осклабился Панцзы, приподнимаясь на локте – разговор с мальчишкой становился все более интересным. Ли Цу скупо кивнул, пристыжено опуская глаза. В самом деле, а чего он, собственно, ожидал, зная о взаимных чувствах У Се и Чжан Цилина. Хотя в то время он и не был уверен в этом до конца, однако быть настороже все-таки стоило. Самого себя начинающий расхититель оправдывал тем, что ссора с Ли Имином, перелет в Ханчжоу, невозможность арендовать жилье, чтобы не притеснять наставника, и устроиться на работу, чтобы оплатить свое проживание в чужом городе и не сидеть на шее у босса У, поставили его в то самое положение, когда из-за растерянности и чувства обреченности он просто не мог соображать здраво. - Я постоянно застукиваю их на горячем, но не делаю из этого трагедию, - философски изрек подрывник, откидываясь обратно на подушку. - Нет! Это здорово! Правда. Просто У Се выглядит таким счастливым, когда рядом Чжан Цилин, что я подумал…, - под конец импульсивная речь Ли Цу утратила свою четкость и связность, больше походя на пережевывание носков. - Ладно, - отмахнулся от парнишки пузо и душа Железного Треугольника. – Я сомневаюсь, что Тяньчжэнь проводит свое время в объятиях Сяогэ. Ни при том количестве информации, что он получил вдогонку от Сяо Хуа и Лаобусы. - Предлагаешь проверить? – недоверчиво уточнил Ли Цу. - Предлагаю дать мне поспать. Пятьдесят четвертый номер. - Если ты ошибся, то я вернусь, - уже на выходе из номера счел необходимым предупредить начинающий расхититель, с громким хлопком выскакивая в коридор. Нужная дверь отыскалась быстро, стоило всего лишь завернуть за угол. Не давая себе времени на раздумья, Ли Цу несколько раз стукнул по пошарканному дереву, прислушиваясь к утренней тишине, царившей в столь ранний час в небольшой гостинице на северном побережье южной провинции. Крадущиеся шаги по ту сторону двери сопровождались скрипом рассохшегося паркета. Звякнула цепочка, и в приоткрывшейся щели Ли Цу успел разглядеть лицо босса У, прежде чем дверь отворилась полностью, а его самого довольно грубо втащили в номер, перекрывая путь к возможному отступлению. - Ли Цу? – У Се выглядел искренне удивленным. И начинающий расхититель в который раз за утро пожалел, что не предупредил железное трио о своем приезде. Темная тень за спиной наставника шевельнулась, приобретая очертания Чжан Цилина, смотрящего на мальчишку непроницаемым взглядом, в котором при должной фантазии вполне можно было разглядеть медленно затухающий огонек раздражения, сменяющийся на нечто более мягкое, но по-прежнему отдающее чем-то древним, темным и опасным. - Что ты здесь делаешь? - Председатель Чжан и глава Цзэ…, - начал парень, но был перебит властным жестом. - Ты их подслушивал? - Да, - сглотнув, едва слышно признал Ли Цу, сгорая от накатывающих волн стыда. - Тебе позволили подслушать, - равнодушно бросил Цилин, удаляясь вглубь номера. Растерянно кивнув, начинающий расхититель посмотрел на разгладившееся лицо босса У, утратившее следы недавнего недовольства. - Можно я останусь? – спустя долгую минуту молчания, все же решился попросить он, мысленно готовясь к жесткому отказу, которого не последовало. Подняв глаза от пола, Ли Цу обнаружил, что наставник изучает его, осматривая с ног до головы нечитаемым взглядом, ненадолго задерживаясь на лице. - Ты не спал, - вместо ответа констатировал У Се. – Кровать свободна. - Это значит…, - неуверенно протянул мальчишка, расслабляясь под бережным прикосновением к плечам, позволяя втолкнуть себя в единственную обставленную обшарпанной мебелью небольшую комнату, наполовину заваленную неизвестно откуда взявшимися распечатками и газетными вырезками. Полутораспальная новенькая кровать в самом эпицентре невообразимого хаоса смотрелась дико и, судя по аккуратно заправленному покрывалу, служила разве что предметом интерьера, погребенного под макулатурой, как и все доступное пространство. – Ого! Вы ограбили чей-то офис? - Не совсем. Часть этих бумаг принадлежала Бэй Тоу и Да Ци. Среди них должно быть то, ради чего мы здесь. - Ты не уверен? – позволяя усадить себя на кровать, тихо спросил Ли Цу. Забота наставника – нет, не просто наставника, а отца – согревала своей ненавязчивостью и простотой. Возможно, кому-то из его знакомых могло показаться, что У Се ничуть не менее груб с ним, чем Ли Имин, но сам юный расхититель был рад просто находиться рядом с ним, рядом с Чжан Цилином, рядом с Железным Треугольником абсолютно на любых правах и условиях. - Мы нашли кое-что занимательное. Но, похоже, интересующий нас документ надежно спрятан. - Поэтому номер выглядит, как после ограбления с взломом? - Отчасти. - Если этот номер принадлежал кому-то другому, то как вам удалось зарегистрироваться в нем? – уже лежа головой на резко пахнущей дешевым порошком подушке, пробормотал Ли Цу, только сейчас понимая, насколько устал. - Продлили аренду. - Каким образом? - Пришлось разыграть целый спектакль, - пожал плечами У Се, укутывая мальчишку запасным одеялом. - Я так и знал, что найду тебя под именем Гуань Гэнь. Но почему вы окопались в другом номере? – не имея сил, чтобы открыть глаза, прошептал начинающий расхититель, подставляясь под мозолистые пальцы, зарывшиеся в его непослушные волосы. - На этот раз именем Гуань Гэня воспользовался Сяогэ. - Тогда, как мне называть тебя? Кто ты на этот раз? - Да Ци. - Тот человек из семьи Хо, который был причиной гибели стольких расхитителей? - Да. - Но почему ты взял его имя? - Чтобы наше шоу было достоверным. Спи, Ли Цу. Поговорим, когда ты немного отдохнешь. - Я помогу. - Не сомневаюсь. - Эй, ты смеешься надо мной?! – вскинулся начинающий расхититель, обиженно поглядывая на наставника. - Спи уже, - резко поднявшись с края кровати, У Се подобрал с покрывала несколько бумаг, отходя к окну. Рассветная дымка окутывала пестреющие клумбы, овивалась вокруг немного покосившихся фонарных столбов, оседала капельками влаги на изумрудной траве. Тишина, царившая вокруг, пока весь город, как и постояльцы гостиницы, мирно спал, успокаивала, помогая собраться с мыслями. План, разработанный Ци Юем и его подельниками, включал в себя намного больше фаз, чем босс У представлял себе. У Се не брался судить наверняка, но сделанные в захудалом гостиничном номере записи свидетельствовали в пользу Железного Треугольника. Им удалось отделаться малой кровью, если вообще можно было говорить о подобном, вспоминая лица принесенных в жертву молодых расхитителей. Когда-то Ци Юй вел себя, как настоящий исследователь, спускаясь в гробницы, чтобы их изучать. Об этом говорил второй дядя, об этом твердил дядя Саньшэн, когда забывал о своей неприязни к черному археологу из семьи Ци, ведь они были в одной команде. Но после своего исчезновения Ци Юй целенаправленно и упрямо шел по кривой дорожке, словно забыв о давнем принципе, что так стремился защитить с товарищами по приключениям. У Се прекрасно осознавал, что ему, вероятно, никогда так и не представится шанса узнать, что же, на самом деле, произошло с теми, кто сорвал печать с Города Грома, что случилось с У Саньшэном, и был ли третий дядя виновен в том, каким стал Ци Юй. Боссу У оставалось лишь смириться с этой мыслью и сделать все возможное, чтобы дерзкий план выходца из семьи Ци с треском провалился. Ловить самого Ци Юя – сродни строительству воздушных замков, которые рушатся от каждого порыва ветра. Десять, пятнадцать или двадцать лет – просто пустопорожний отсчет времени. Потомственный расхититель устал бегать за ускользающим призраком с кассеты, даже сейчас, имея на руках достаточно оснований и фактов, чтобы сделать еще один рывок, он продолжал медлить, выбрав загадку очередной затерянной гробницы вместо погони за человеком, способным пролить свет на события многолетней давности. Отложив в сторону измятые, заляпанные чем-то листы, У Се потянулся к следующей стопке, наугад выхватывая из нее несколько новых и совершенно пустых, разочаровано отбрасывая их на подоконник. В созданном хаосе следовать привычному порядку просмотра документов было затруднительно. От гор исписанных газетных странниц, заметок и распечаток, разбросанных по всему номеру и постоянно прибывающих в количестве благодаря поисковой деятельности Сяогэ, рябило в глазах. Некоторые из документов и вовсе, судя по количеству грязи на них, годами собирали пыль в самых непредсказуемых местах. Хмыкнув, У Се удобно устроился на подоконнике. Пришедшая в голову мысль отдавала забитостью киношного сюжета, но некоторые из пожелтевших листов, действительно, таили в себе весьма занимательную информацию, пускай и совершенно не относящуюся к делу. По всему получалось, что выбранный Да Ци и Бэй Тоу номер с давних пор использовался в качестве перевалочного пункта или секретной базы для разного рода аферистов и мафиози. В целом, выбор был более чем понятен: третий этаж, удобно расположенный пожарный выход, проржавевшая пожарная лестница – идеальное сочетание. Босс У сам отдавал предпочтение именно таким гостиницам – неприметным и захудалым – с удобными для организации временного укрытия номерами, подобными этому. Правда он никогда не оставлял за собой никаких следов или бумаг – и в этом была разница между пережившим многих из своих противников потомственным расхитителем из семьи У и недальновидными и любящими полагаться на фортуну авантюристами и предпочитающими грубую силу и авторитет грязными боссами и гангстерами. Еще несколько часов назад Железный Треугольник твердо верил, что сможет отыскать оригинальный текст шелковой книги, если опередит время. Теперь У Се надеялся, опираясь на крупицы полученной из некоторых, оказавшихся довольно полезными, бумаг Бэй Тоу и Да Ци информации и отправленные вдогонку железному трио Чжан Жишанем и Сяо Хуа мегабайты документально зафиксированных сводок, историй очевидцев, копий исторических текстов и планов местности, собственными силами определить наиболее вероятную точку для локального взрыва, который перекроет путь наружу обитающим в погребальном комплексе тварям. Слова о человеке с собачьей головой, сказанные Цилином, повисли в воздухе, маня своей загадочностью и недосказанностью, незавершенностью истории, внезапно захватившей Железный Треугольник в свои сети. Но ни один документ, оказавшийся в распоряжении босса У, так и не смог пролить свет на происходившее с командой в той жуткой гробнице. Без оригинального текста все попытки разгадать тайну оказались тщетными даже к исходу одиннадцатого часа с начала исследования, когда время стремительно приближалось к полудню, а утомленный мозг У Се отчаянно требовал для себя хотя бы короткую передышку. - Я так и знал, что ты, Тяньчжэнь, забудешь про сон и отдых, с головой бросившись на поиски ответов, - ввалившийся в номер к друзьям подрывник сурово сдвинул брови, поспешно приглушая зычный голос: Чжан Цилин и Ли Цу мирно спали на измятой подвижностью мальчишки кровати. – Даже Сяогэ более благоразумен, чем ты, и не пытается совершить никому не нужный подвиг, загнав себя до потери сознания. - Сяогэ нужно больше времени для восстановления, - пожал плечами босс У. - А тебе, значит, нет? – недовольно буркнул Панцзы, незаметно приближаясь к утратившему бдительность потомственному расхитителю, чтобы в следующим момент стиснуть раненое плечо, срывая с губ спешно подавленный болезненный вскрик. – Видит, Будда, я не хотел этого делать, но ты, Тяньчжэнь, просто не оставил мне выбора. - Панцзы, - угрожающе прошипел сквозь стиснутые зубы У Се, перехватывая причинявшую дискомфорт руку, но был остановлен второй, надежно скрутившей его и с непреклонной уверенностью прижавшей грудью к нагретому солнцем подоконнику. Сдавленно простонав, босс У упрямо закусил губу, терпеливо пережидая новую вспышку тянущей боли. Подрывник был прав во многом, и винить друга в том, что тот осознанно причинил боль в надежде образумить, потомственный расхититель не мог. Но совершенно детская обида не позволяла признать поражение и получить свободу от удерживающих его в неудобной позе рук. Все, что оставалось У Се, проигравшему сразу две схватки – с Панцзы и собственным упрямством – покорно принимать совершенно заслуженное наказание, опасаясь спорить с раздраженным очередной выходкой светлого ума Железного Треугольника Ван Юэбанем. - Тяньчжэнь, - озабоченный голос вклинился в круговорот невеселых мыслей, заставляя У Се сосредоточиться на нем. Внезапно пришедшая на смену давящей тяжести легкость, в одночасье прокатившаяся по всему телу, ощущалась чужеродно, словно была навязана извне. Осторожно пошевелившись, будучи готовым к успевшему приесться дискомфорту, босс У с удивлением обнаружил, что продолжает лежать грудью на подоконнике, не смотря на явное отсутствие пары жестко обездвиживших его рук. - Тяньчжэнь. Руки вернулись, вызывая легкую дрожь. Подрывник действовал с несвойственной ему деликатностью, помогая распрямить затекшую спину и разворачивая потомственного расхитителя к себе лицом, аккуратно придержав за плечи, когда У Се резко повело в сторону. - Тяньчжэнь. У Се ожидал встряски, обычно являющейся действенным способом воздействия Панцзы на потомственного расхитителя, когда тот не находил себе места из-за безрассудного друга. Однако ее не последовало. Крупная ладонь прошлась по больному плечу вверх, достигая подбородка и приподнимая его, жестко зафиксировав в таком нелепом положении. Вынужденный смотреть в серьезные глаза пуза и души Железного Треугольника босс У подавил навязчивое желание отвести взгляд, смотря на подрывника с вызовом. Панцзы смотрел в ответ с беспокойством, вглядываясь в бледное лицо так пристально, словно видел впервые. - Хреново выглядишь, - спустя долгую минуту разглядываний ровным голосом сообщил подрывник, отстраняясь. - Чувствую себя так же, - отозвался У Се, размыкая упрямо сжатые губы, лишь мгновением позже осознав, что именно умудрился ляпнуть. – Устал. Но мы так ничего и не нашли. Только… - Тяньчжэнь, послушай старину Панцзы, на свежую голову думается намного лучше. - У меня никак не выходят из головы слова Сяогэ о человеке с собачьей головой, - с ногами забравшись на основательно протертый штанами подоконник, признался босс У. – Я уверен, что слышал об этом раньше. Возможно, от дяди Саньшэна. Возможно, второй дядя тоже знает что-то, что могло бы нам помочь. Хотя вряд ли он бесплатно поделится информацией, зная о ее ценности для многих. - Тяньчжэнь, - тяжело вздохнув, Панцзы устроился рядом с другом, прислоняясь спиной к прохладному стеклу, - возможно, ты недооцениваешь своего второго дядю. Старый лис обожает власть и деньги, да и окружить тебя своей издевательской заботой он не прочь, чтобы потом с чашечкой чая наблюдать, как ты выкарабкиваешься из дерьма. Но ты его единственный племянник, ты единственный, кто заботился о нем после предательства Эрцзина, ты единственный, кто сумел вытащить на себе всю пришибленную семейку У и ее партнеров, когда стараниями того же Эрцзина они все оказались на самом дне, даже не спросив платы. Не важно, насколько ваши отношения далеки от идеальных, но я уверен, что для У Эрбая ты единственный во многих вещах. - Как сказал мой отец после исчезновения третьего дяди, я – единственное пятно на безупречной репутации семьи У, - невесело усмехнулся У Се, устраивая гудящую, словно осиный рой, голову на плече подрывника. – Ты прав, Панцзы, поиски ответов могут немного подождать. - А знаешь, Тяньчжэнь, это ты был прав, когда предположил, что легенда о чудесной рыбе, наказанной за свои злодеяния, может быть не просто авторской выдумкой, - понизив голос до едва различимого шепота, поделился с другом подрывник. – Я видел ее. Тот остров, где мы очутились после того, как выбрались из гробницы, был громадным спящим китом, прикованным к морскому дну цепью. Перед тем, как уплыть оттуда на катере, я, кажется, освободил его. - Правда? – сонно пробормотал У Се. - Он обернулся птицей и улетел куда-то за горизонт. В детстве я очень любил историю о величественной птице Пэн, раз в шесть лун в облике мистической гигантской рыбы Кунь возвращающейся в морскую пучину, чтобы отдохнуть от жизни в небе*(1). - Многие народы почитали рыбу Кунь, как морское божество, а птицу Пэн – как символ безграничной свободы. - Точно. Тот твой знакомый из России, кажется, неплохо знал эту историю. - Это была сказка, - балансируя на грани сна, слабо возразил У Се. - Русская сказка, оказавшаяся правдой в наши дни? – тихо хмыкнул подрывник. - У меня есть книга. - О, я обязательно почитаю, когда мы, наконец, уйдем на заслуженную пенсию, оставив древние могилы молодому поколению. - Я обещаю. - Не надо, Тяньчжэнь, - качнул головой Панцзы, задевая щекой макушку друга. Мягкие волосы зацепились за утреннюю щетину, щекоча кожу. – Я буду повторять столько раз, сколько будет нужно, чтобы ты усвоил это: я и Сяогэ останемся рядом в независимости от твоего решения. Не надо давать обещаний, просто будь здоров и счастлив, Тяньчжэнь. - Ммм… - Так вот, я всегда очень внимательно слушал легенду о чудесном создании, способном изменять свой облик. Моя мать часто рассказывала ее перед сном. И повторяла вновь, если мне снились кошмары. Всегда говорила, что я могу спать спокойно, пока Пэн и Кунь охраняют Небо и Океан, - приняв на себя вес убаюканного усталостью и собственным голосом потомственного расхитителя, неспешно продолжал говорить Панцзы, даже когда заметил направленный на них двоих изумленный взгляд проснувшегося Ли Цу. Подмигнув мальчишке, Юэбань сместился в сторону, проворно подхватывая соскользнувшего с плеча друга. Оказавшись лежащим головой на коленях подрывника У Се завозился во сне, устраиваясь удобнее. – Вот так, Тяньчжэнь. У тебя все получится. Я, Сяогэ и Ли Цу рядом. Вместе мы добьемся успеха. Ты знаешь это. Быть может, однажды нам удастся еще раз посетить тот неизвестный остров, увидеть, как он пробуждается, обращаясь в птицу.***
Сяогэ не сводил пристального взгляда со спящего У Се. Под завистливый возглас Ли Цу перенеся любимого с подоконника на кровать – что позволило не только самому позаботиться о потомственном расхитителе, но и дало возможность верному Панцзы размяться – Цилин устроился в кресле напротив, в который раз пересматривая документы и записи в поисках ответов, но мысли воина то и дело возвращались к молодоженам: белой лисице и черному псу. И только умиротворенное выражение лица самого дорогого человека, притягивающее воина своей невинностью, помогало справиться с чересчур яркими образами, вспыхивающими в голове. Что-то во всем, что произошло с Железным Треугольником и командой Цзэ Юйчэня, Цилину казалось неправильным. Не то, чтобы он в принципе считал восстание мертвых и охоту за живыми людьми упившегося до безумия эликсира бессмертия древнего народа, окопавшегося глубоко под землей, чем-то естественным. Однако смотря на ситуацию в целом, Чжан не мог отделаться от мысли, что они все упускают нечто важное. По итогу, какой бы хитроумный план не придумал Ци Юй, все его подельники действовали исключительно во благо себе. Никто не считался с лидером, скрывшимся где-то в тени, как только железное трио стало наступать ему на пятки. С одной стороны, У Се мог быть прав, и Ци Юй просто не учел некоторые особенности выбранных кандидатов на роль захватчиков неких сил, способных даровать вечную жизнь за плату в несколько загубленных человеческих жизней. С другой стороны, прославленный манипулятор из семьи Ци просто не мог просчитаться настолько, да еще и во всех аспектах. Ведь, как ни посмотри, а он оказался единственным из команды Цзэ Юйчэня, кто не попал в хитроумную ловушку на побережье. По итогу, Сяогэ готов был признать, что совершенно запутался. Сеть гробниц, обитавшие в лабиринте твари, множество племен и народов, создавших подземный мир, подобный Цзюцюаню с абсолютно неясной воину целью, древние бо, одержимые бессмертием, молодожены, чьи лица скрывали маски – все это казалось совершенно бессмысленным. Будто Цилин смотрел на смонтированный на досуге каким-то любителем, нарезавшим для своего сомнительного творчества на мелкие кадры несколько десятков других фильмов, фильм. Более того, он принимал непосредственное участие в этом неумелом представлении. В памяти Сяогэ всплыл вечер за просмотром, очевидно, детского фильма, который так хотела показать дяде Чжану малышка Мэй. Не смотря на кажущуюся бессмысленность, в нем, действительно, скрывался особый смысл: семья – это люди, готовые поддержать в любой ситуации, готовые оставаться рядом друг с другом, не смотря на проблемы, готовые заботиться, не прося ничего взамен. И тот мальчик, возомнивший себя гением, оказался глупцом, запертым в телевизионном мире, потому что не умел смотреть на реальность незамутненным взглядом, почитая одну лишь сухую науку. Победителем же стал тот, кто не просто смотрел, а видел, не просто желал, а честно добивался поставленной цели, не бездумно отстаивал собственные интересы, а стремился разделить их с семьей. Отбросив на журнальный столик мелко исписанный иероглифами листок, Цилин расслабленно обвел глазами комнату, останавливаясь на паре смятых листов, оставленных У Се на подоконнике. Абсолютно пустые, на ощупь они ощущались немного плотнее и шершавее, чем их собратья, разбросанные по всему номеру. Выветрившийся, едва различимый кислотный запах заставил Чжана метнуться к висевшей на крючке куртке потомственного расхитителя, обыскивая в поисках зажигалки, которую тот носил с собой, скорее, по привычке, чем по необходимости. Спички в таком деликатном деле могли лишь все испортить. В идеале, конечно, стоило бы раздобыть свечу, но отправляться на ее поиски, общаться с надоедливым администратором и, что самое главное, оставлять У Се одного, было слишком неосмотрительно и неохото. - Айя, Сяогэ, что ты делаешь? Распахнувшаяся дверь впустила в номер нагруженных пакетами Панцзы и Ли Цу. Лицо мальчишки выражало крайнее удивление, в то время как глаза Панцзы светились интересом. - Зажигалка, - не отрываясь от затянувшихся поисков, бросил Цилин. - Вряд ли ты решил покурить, - сложил руки на груди подрывник. – Так, в чем дело? – став серьезным, осведомился он. - Нужен огонь. - Ага, - чуть помедлив, кивнул Юэбань, сдвигая брови, - ты решил устроить пожар? - Нет. - Ты что-то обнаружил, так? - Текст. - Неужели? Где? Цилин молча протянул другу измятые листы, осторожно вытаскивая из внутреннего кармана куртки У Се изрядно потертую зажигалку. - Ага, - повторил Панцзы, с недоумением уставившись на белесую пустоту. - Чернила из сока, - пояснил Сяогэ. - А? О! Тогда зажигалка – плохая идея, - проворно забрав из длинных прохладных пальцев опешившего от такой наглости воина зажигалку, подрывник сунул вещицу обратно в карман. – В номере должен быть утюг. Он точно не повредит бумагу. Что? – заметив пристальный взгляд друга, вскинул брови Юэбань. – В школе я любил химию. И часто переписывался с девчонками из класса, строча любовные письма лимонным соком. Не думаю, что те двое ушли дальше простых фокусов, известных каждому школьнику. - Ты? – губы Цилина дрогнули. – Любовные письма? – в глазах воина заплясали озорные чертенята. – И… химия? – насмешливо добавил Чжан. - Айя, Сяогэ, бывает химия научная, а бывает куда более занимательная – практическая. И любовная химия это тоже полноценный химический процесс. Если мы оденем тебя в школьную форму, то, уверен, у тебя будет шанс завоевать сердца всех школьниц в Ханчжоу. У Тяньчжэня должна была остаться школьная форма. Хотя, нет. Она старая. Давай, купим тебе новую? - О чем речь? - Тяньчжэнь, - развернувшись к потомственному расхитителю, заговорщически пробасил Панцзы, - как думаешь, Сяогэ пойдет школьная форма? - Ты пил что ли? – фыркнул У Се, широко зевая. – Ли Цу сказал, что вы спорите. О чем? - Нужен утюг. - Утюг? – от заявления Цилина сонливость прошла, оставив после себя полное непонимание происходящего. – Зачем? - Похоже, Сяогэ удалось обнаружить текст, - вместо задумавшегося Чжана ответил пузо и душа Железного Треугольника, подталкивая обоих друзей в комнату. – И, кажется, Да Ци и Бэй Тоу ударились в детство, заигравшись в шпионов. - Э? Тайнопись? – на пробу уточнил босс У, рассматривая мятую бумагу в руках воина. - Чернила из сока, - подтвердил догадку любимого Цилин, встряхивая головой: нарисованный воображением образ самого себя, облаченного в школьную форму вроде той, что он видел у одноклассников Мэймэй, неуловимо отдавал сожалением – у него не было части воспоминаний, но даже так Сяогэ точно знал, что никогда не учился в школе, и рассказы У Се и Панцзы о школьной жизни всегда вселяли в него затаенную грусть. Вероятно, Вселенная любила подшутить над людьми (даже долгоживущими), потому что, когда ты и никогда, то очень хочется попробовать, испытать, какого это. - А вот и утюг, - радостно возвестил друзей Панцзы, выхватывая из рук Цилина листы. – Сейчас старик Ван покажет молодежи свое знание прикладной химии. - Только не спали номер, - скептически поджал губы Ли Цу, не сводя любопытного взгляда с подрывника. Действия старших порождали в душе мальчишки гордость за свое знакомство с Железным Треугольником, за то, что он сам является частью этого удивительного мира и нового приключения нерушимого трио. - Айя, Улай, ничего подобного. - Это, действительно, оригинал текста шелковой книги, - глаза У Се бегло прошлись по ровным аккуратным столбикам, написанным знакомым каллиграфическим подчерком. Точно таким же, какой был у него самого. – Писал Ци Юй, - поделился он своим наблюдением, всматриваясь в потемневшую от воздействия высоких температур надпись, коричневыми иероглифами выделявшуюся на белой отглаженной бумаге. – Вот, кажется, этого не было в книге, доставшейся семье Хо, - босс У указал на предпоследнюю строчку, передавая лист Чжану. - Не было, - подтвердил Цилин. - Если получится разобраться… - Я уже видел этот знак! – не дожидаясь, пока второй листок остынет, воскликнул Ли Цу, выдергивая его прямо из-под подошвы разогретого утюга. Взгляд парня привлек небольшой символ, расположенный в самом центре обтекающего вокруг него текста. - Это цзиньвэнь*(2), - кивнул У Се. – Видишь, это не знак, а ритуальная надпись, - палец потомственного расхитителя обвел переплетенные между собой черты. - Я видел что-то подобное, - смущенно повторил мальчишка. - Где? - В тех документах, что тебе прислал глава Цзэ. - Улай, ты заглядывал в те документы? – глаза подрывника выдавали веселье вперемешку с удивлением. - Я обещал помочь, - насупился начинающий расхититель. – Пока У Се спал, а ты и Чжан Цилин выходили, я немного почитал их. Это же не какая-то секретная информация!?! – обиженно вскинулся Ли Цу. - Нет, конечно, нет, - с тихим смехом заверил мальчишку У Се, взъерошив и без того торчащие во все стороны от разбушевавшегося на улице ветра волосы. – Покажешь? - Хочешь сказать, что не видел? – передергивая плечами, недоверчиво буркнул Ли Цу. - Возможно, я не был достаточно внимательным, - мягко улыбнулся босс У. - Ты не бываешь невнимательным к деталям, - ворчливо отозвался начинающий расхититель. – Вот, смотри, - под ловкими мальчишескими пальцами, отбивающими на телефоне команды, высветился нужный документ. - Ты молодец, Улай. Сопоставим имеющийся у нас исправленный текст с оригиналом и выясним, какую тайну скрывает в себе погребальный комплекс, - воодушевленно потер ладони Панцзы, плюхаясь на кровать. – У нас достаточно еды, и мы все неплохо отдохнули, поэтому можем заняться исследовательской деятельностью на полную катушку. - Думаю, теперь у нас достаточно информации, чтобы понять, - кивнул У Се, удачно приземляясь рядом с пузом и душой Железного Треугольника. – Сяогэ? - Ци Юй знал, что команду принесут в жертву падшему богу, - подняв глаза на потомственного расхитителя, заключил Цилин, плавно опускаясь в жесткое кресло. – Ритуальная надпись полностью соответствует проведенному ритуалу. Твоя… кровь, - на этом слове воин едва не подавился, с усилием сжав челюсть: слишком свежи были в памяти те несколько мгновений, которые отделяли У Се от верной смерти, стараниями демона и духов детей избежавшего ее холодных объятий, - должна была запустить особый механизм, скрытый в том обелиске. Во время создания эликсира бессмертия Цзэ Юйчэнь, Лю Сан, Яньцзин и остальные избранные стали бы истинными жертвами. Их кровь впиталась бы в землю и стены гробницы, - сглотнув неожиданно вязкую слюну, Сяогэ отвел взгляд, отрешенно смотря в окно: те тела, что он обнаружил в одном из коридоров бесконечного лабиринта, были частью древнего ритуала, - став подношением падшему богу. Взамен они бы получили священную пыль, способную продлить жизни. - Сяогэ, хочешь сказать, что подобный ритуал использовался раньше? И Ци Юй знал об этом? Зачем идти на такие сложности? - Несколько правителей династии Шан*(3) настолько почитали богов и духов, что ради их благосклонности изобрели особый ритуал человеческих жертвоприношений, - напряженно просветил любимого Цилин. - Они гнались за бессмертием? – с юношеской непосредственностью полюбопытствовал Ли Цу, придвигаясь ближе к воину. - Бессмертие всегда считалось даром богов, - не удостоив мальчишку взглядом, коротко отрезал Чжан: разговор на подобную тему оседал на языке неприятной горечью, напоминая о несовершенстве мира, о недальновидности человеческой расы, о смертности самых близких и дорогих людей. - Сомневаюсь, что жизнь под землей – дар, - фыркнул начинающий расхититель, удобно устраиваясь на полу рядом с ногами равнодушно разглядывающего однообразный пейзаж за окном несокрушимой силы Железного Треугольника. – Скорее, это проклятие. - Ммм…, - отстраненно подтвердил Цилин, вспоминая слова Бэй Тоу. Тот считал эликсир бессмертия даром, который в одночасье обратился проклятием – вечная жизнь в муках – и Сяогэ солгал бы, сказав, что сожалеет о решении У Се. - Подожди, Сяогэ, - задумчиво протянул Панцзы. – Я не улавливаю ход твоих мыслей. Цзиньвэнь, обнаруженный Улаем, относится к периоду правления династии Шан? То есть строительство погребального комплекса… - Нет, - оборвал подрывника Чжан. – Древние бо изменили часть ритуала, взяв его за основу. Один из пяти ключевых элементов цзиньвэнь заменен. Цзиньвэнь из документов и цзиньвэнь из шелковой книги отличаются своими адресатами и самой целью жертвоприношения. - Сяогэ, хочешь сказать, что весь погребальный комплекс с приходом бо стал одним большим жертвенником? – скривился Юэбань, стоило воину утвердительно кивнуть. – Такого с нами еще не случалось. - Вы трое говорили, что древние бо были известны своими тайными знаниями о достижении бессмертия, - Ли Цу смерил хмурым взглядом нерушимое трио. – Я не понимаю, почему они оказались заперты под землей, если изготовление эликсира бессмертия для них – обычное дело? - Вероятно, изначально то средство, что использовал народ бо, всего лишь продлевало им жизнь, - пояснил У Се. – Как в случае с кланом Чжан, например. С моей, твоей и точки зрения Панцзы их продолжительность жизни, действительно, можно назвать бессмертием. - Чжан Цилин, ты бессмертен? – задрав голову, начинающий расхититель встретился глазами с глазами воина, всматриваясь в их изысканную, клубящуюся где-то в глубине души непроницаемую древнюю тьму, ставшую для нескольких особенных людей оплотом надежности, безопасности и искренних чувств. - Нет. - То есть, ты просто не стареешь, да? – с невиданной настойчивостью продолжил допытываться Ли Цу, точно зная, что ему ответят, пока он смотрит в темные, словно ночь, глаза. - Да. - Но ведь У Се тоже не выглядит на свой возраст! - Снадобье цилиня. Сяогэ дал мне его во Дворце Семи Звезд Лю-вана. - То есть ты не стареешь, как и Чжан Цилин? - Не совсем, - с грустной улыбкой покачал головой У Се. – Снадобье лишь немного замедлило процесс старения. И в Городе Грома я выплюнул его вместе с золотой водой. Я не могу претендовать на долгую жизнь. Но народ бо, судя по историческим записям, предоставленным Сяо Хуа, действительно жил дольше, чем кто-либо. - Думаешь, рецепт создания Хорайского эликсира они обнаружили в недрах погребального комплекса, а, Тяньчжэнь? - Есть кое-что, что меня смущает, - после непродолжительного молчания, решительно заявил босс У. – Лунная тематика, молодожены и их взаимосвязь со всем, что происходило в погребальном комплексе. - Я нашел еще один фрагмент, отличающийся от оригинала, - крупный палец Панцзы уперся в один из столбцов, соскальзывая вниз. – Я не очень хорош в расшифровке древней письменности времен династии Суй, но, похоже, шелковая книга состоит из двух фрагментов. Я ведь прав, Сяогэ? - Прав. Вторая часть книги была написана позже. Во времена династии Мин. В тексте упоминается война Мин против народа бо. - Стиль У Чэнъэня, - подтвердил предположение подрывника У Се. – Часть книги, в которой упоминается цзиньвэнь, написана им. Похоже, он, действительно, успел побывать в погребальном комплексе. Его роман «Путешествие на Запад» был написан в одна тысяча пятьсот семидесятом году, а крепость Линсяо пала под натиском воинов Мин тремя годами позже. - Не сходится, - возразил Ли Цу. – Ты только что сказал, что народ бо был уничтожен уже после написания романа. - Верно. Но что если У Чэнъэнь дважды спускался в погребальный комплекс. Первый раз в качестве архитектора или консультанта, а спустя несколько лет предложил беглым бо укрыться в нем от гнева правящего императора. Погребальный комплекс в том самом виде, что мы застали, как и сказал Панцзы, словно сошел со страниц его романа. - Тяньчжэнь, думаешь, У Чэнъэнь совмещал писательскую деятельность с зодчеством гробниц? - Не гробниц, а одной совершенно особенной гробницы, - поправил друга У Се. – Думаю, шелковая книга попала в руки У Чэнъэня, находящегося в поисках вдохновения для своего романа. Известно, что он почитал народные предания и легенды, а потому собирал их на протяжении всей жизни и часто использовал в своем творчестве. Заполучив шелковую книгу, У Чэнъэнь отправился к берегам уезда Пишань в качестве торговца, где и познакомился с несколькими племенами, которым принадлежали захоронения. Отсюда смесь буддийской тематики, древних воззрений на загробный мир и ритуальных элементов, характерных для народов шэ, мяо и яо. - Тяньчжэнь, это только твои догадки! – всплеснул руками подрывник. - Не только, - качнул головой Сяогэ, отрываясь от чтения. – В оригинальном тексте описано путешествие великого человека, чьи таланты и добродетели позволили ему постигнуть суть мироздания. Укрытый в толщи земли храм стал его последним пристанищем и связью с Небом. - Разве У Чэнъэнь не умер в бедности никому неизвестным нищим? – Ли Цу затаив дыхание, наблюдал за тем, как несколько записанных в шелковой книге строк, едва ли доступных для понимания обычному человеку, в рассуждениях Железного Треугольника приобретают смысл. - Согласно некоторым историческим справкам, его тело некому было опознать. - Получается подземный храм – это Храм Пустоты? А неизвестный сановник – это У Чэнъэнь? – активно жестикулируя, уточнил Панцзы. Сказанное У Се и Цилином на первый взгляд казалось маловероятным, но стоящие перед глазами иероглифы складывались именно в ту самую картину, что так подробно была расписана его друзьями. – И леди Дугу не имеет к этому никакого отношения? - Одно время У Чэнъэнь занимал высокий пост в качестве государственного служащего. Он поздно сдал императорский экзамен на гражданского чиновника, но быстро поднялся по карьерной лестнице. Хотя вскоре покинул свой пост, отправившись в длительное путешествие. - Тогда У Чэнъэнь должен был вернуться в погребальный комплекс прямо перед своей смертью, - вставил Ли Цу. - В тексте говорится, что ключ от всех дверей и тайн погребального комплекса находится на перекрестке шести миров, - выискав глазами нужный столбик, заметил У Се. – В отрывке, указанном Панцзы, идет речь о новых жителях в священных храмовых землях, поклоняющихся духу белого тигра. - Народ бо! – обрадованный новым открытием воскликнул Ли Цу, тут же смущенно прикусывая губу: три пары глаз смотрели на него с интересом и некоторым снисхождением. Разумеется, железное трио не нуждалось в подобного рода подтверждении собственных догадок, но они всегда относились к его бурной реакции на новые увлекательные открытия с улыбками. Однако на этот раз начинающий расхититель чувствовал себя глупо, и от этого становилось неловко. - Ты прав. Бесстрастный голос Чжана потеплел, когда воин ободряюще сжал плечо мальчишки в знак моральной поддержки. - Комплекс стал обителью падших богов. У Чэнъэнь собрал их всех в одном месте, создав культ почитания, - продолжил Цилин, встречаясь взглядом с У Се. Вот так заботиться не только о У Се, но и его сыне оказалось намного приятнее, чем Сяогэ изначально представлял себе. Такие похожие и такие совершенно разные – они оба умудрились целиком и полностью завладеть сердцем воина, позволив занять в нем место только верному Панцзы. Хотя, пожалуй, Цилин все же немного кривил душой, ведь и Лю Сан, и Мэймэй тоже прочно вошли в жизнь выходца из клана Чжан, самым немыслимым образом перевернув ее с ног на голову. И не сказать, чтобы сам Сяогэ был категорически против таких кардинальных перемен. Его никто не принуждал, он сам выбрал и принял их всех: кого-то, как семью, а кого-то в качестве близкого круга людей. - Послушай, Тяньчжэнь, - руки Панцзы дрогнули, споткнувшийся о несколько последних иероглифов на странице взгляд лихорадочно метнулся к погрузившемуся в чтение документов потомственному расхитителю. – Несколько падших богов пленили волшебную птицу, обманом заставив ее вернуться в море в облике гигантского кита, а после приковали цепями к морскому дну, наказав каждые десять лет собирать дань с тех племен, что обосновались на северном побережье южного острова. Данью должны были стать дети. Другие падшие боги, узнав об этом, хотели наказать отступников, но сами стали их пленниками. Их заточили в девяти залах погребального комплекса так, чтобы они никогда не смогли покинуть его, а тех, кто помогал им, вынудили охранять гробницу. Только одному из пленных падших богов удалось бежать. В этом ему помог чудесный зверь, владеющий всеми тайнами мира. Тогда беглый падший бог запечатал все входы и выходы погребального комплекса и вернулся туда, откуда все началось. На этом текст заканчивается. - Полагаю, беглым богом мог быть только Янь-ван, - откинувшись спиной на смятое покрывало, пустился в новую вереницу рассуждений У Се. – Падшие боги появились с узурпацией божественной власти Хуан-ди. Один за другим те, кто был не согласен с его политикой, отправлялись в изгнание. Хуан-ди не пощадил даже собственную дочь Ба*(4), из прекрасной богини превратившуюся в безволосое бессмертное существо с глазами на макушке головы – Ханьба – демона засухи. И это не говоря уже о Владыке Юга Янь-ди – его главного соперника за небесный трон и противника в войне богов, сосланного на юг в качестве блюстителя усопших грешных душ. Хоу И – муж Чанъэ также служил Хуан-ди. Согласно некоторым легендам, именно по наущению Хуан-ди в руки охотника попало волшебное снадобье, дарующее бессмертие. Именно он отправил ученика Хоу И в его дом, чтобы тот убедил Чанъэ испить эликсир и стать богиней. В одном из древних мифов сказано, что Хуан-ди первым обратил внимание на смертную красавицу, но она предпочла связать свою судьбу с таким же смертным охотником. По итогу, убитый горем Хоу И, увидевший истинное лицо горячо любимой жены, обратился к Хуан-ди за помощью, и Небесный Владыка даровал ему забвение. У Ган был отправлен на Луну, потому что попирал даосские истины, не считаясь с величием Небесного Владыки. Все падшие боги, так или иначе, связаны с Хуан-ди. Кроме того, в конце Периода Чжаньго, Хуан-ди был интегрирован в пятичленную космологическую схему у-син, как символ земли. - История противостояния Хуан-ди с Янь-ди началась в горах Куньлунь, - улегшись рядом с потомственным расхитителем, весомо изрек Панцзы. – Государство Ба в период Чжаньго расширило свои границы? - Когда мне было семь, дядя Саньшэн тайком от семьи взял меня на раскопки затерянной гробницы на границе гор Куньлунь и Сино-Тибетских гор. Та гробница принадлежала правителю царства Ба. - Представляю, какую взбучку устроили У Саньшэну после вашего возвращения, - хмыкнул подрывник, поворачиваясь лицом к задумчиво пялящемуся в потолок другу. - Дедушка и отец избили его за это. Те палочки. Третьему дяде пришлось подчиниться и вернуться в Ханчжоу вместе со мной. - У Се? – голос Цилина вибрировал, пробираясь под кожу У Се сонмами мурашек от хорошо сдерживаемого Чжаном гнева. Повисший в воздухе невысказанный вопрос погрузил номер в звенящую тишину. - Все в порядке, Сяогэ, - У Се улыбнулся, встречаясь взглядом с воином. – Меня никто не трогал, никто из них не причинял мне вреда. За эту выходку пострадал только третий дядя. В любом случае, теперь нам известно, что шэ, мяо и яо создавали племенные захоронения практически одновременно и независимо друг от друга. Позже их религиозные воззрения повлияли на результат и окончательный облик организованного в тайне У Чэнъэнем строительства. Лабиринт создали не шэ, а У Чэнъэнь. Весь погребальный комплекс принадлежит ему, даже если его тело находится в другом месте. - Но что с теми молодоженами? – перевернувшись на живот, Панцзы устало прикрыл глаза, подтягивая подушку и утыкаясь в нее лицом. – Сяогэ, нашел что-нибудь интересное в первой части текста? - Ты был прав, - коротко проинформировал друга Цилин. Исписанный проступившими коричневатыми иероглифами белый лист выглядел чужеродно, как и записанный на нем текст. Сама идея, вложенная в легенду, ставшую причиной стольких жертв, походила, скорее, на низкосортный ужастик, вроде тех, что так любил смотреть в компании своих друзей Ли Цу. - И в чем же? Приглушенный подушкой голос подрывника звучал забавно. Сяогэ коротко хмыкнул, различив в монотонном звучании вопрос. Ван Юэбань всегда отличался особой способностью засыпать в самый неожиданный момент, не обращая внимания на место, время и обстоятельства. Да что там, он мог спокойно уснуть прямо посреди гробницы, кишащей кровавыми зомби. - Загадка байцзэ. - Что с ней? – сонно пробормотал Панцзы, глубже зарываясь лицом в пропахшую дешевым стиральным порошком, сигаретами и терпкой парфюмерией подушку. - Ты дал правильный ответ на нее, - пояснил Цилин, с усмешкой наблюдая за разлегшимся поперек кровати пузом и душой Железного Треугольника. - Старик Ван снова утер всем нос, - чуть бодрее откликнулся подрывник, одаривая Чжана выразительным взглядом, коснувшимся души воина: за Панцзы он был готов разделаться с любым из возможных противников, если бы вдруг кто-то из них всерьез решил причинить ему вред. - Вот оно что, - оторвав взгляд от телефона, протянул босс У. – Кажется, я разгадал тайну белой лисицы и черного пса. _____________________________________________________________ Комментарий к 58 главе: Планировалось, что это будет последняя глава, но авторам предстояло сделать еще многое, а потому мы приняли решение поделить финальные строки к этой части истории на две главы. И следующая станет финальной точкой. Хотим отметить, что хотя Ци Юй персонаж не вымышленный, авторы мало что о нем помнят, однако обязательно столкнут его с У Се в дополнительных сюжетах. Наша память ненадежна, как и у Чжан Цилина, а потому мы многое переделали и додумали сами. Как и в случае с короткой историей У Се и его вылазкой на раскопки вместе с третьим дядей. Это лишь наша фантазия, и только. И да, изначально мы не планировали вводить Ли Цу в заключительных главах, но наши дорогие Изабелль и Хико настояли на этом. Путем голосования наш авторский коллектив пришел к единогласному решению – Ли Цу примет участие в финале. И это решение окончательное. И нет, авторы не забыли обещание, данное Цилином погибшему Хо Иню. Он обязательно сдержит свое слово и освободит демоненка и духов. Приятного чтения! И до встречи на следующей неделе! Примечания: 1. В древнекитайской мифологии известен образ гигантской рыбы, превращающейся в гигантскую птицу. Впервые подобная метаморфоза упоминается в книге философа Чжуан-цзы в IV век до н. э.. Так, гигантская птица Пэн (鵬 [péng]), крылья которой напоминают нависшие дождевые тучи, а ветер, поднимающийся от их взмаха, вздыбливает волны на три тысячи ли, оборачивается в исполинскую рыбу Кунь (鯤 [kūn]). В образе рыбы отдыхает в Минхай (冥海 [mínghǎi]) – морской пучине, так же известной, как «северная тьма». В образе птицы летит в небесную высь к небесному пруду Наньмин (南冥 [nánmíng]), так же известному, как «южный мрак». Отдыхает птица Пэн один раз в шесть лун. P.S.: После открытия окаменелостей в северо-восточном Китае, китайские палеонтологи использовали Пэн и Кунь в названии энанциорнисовой птицы мелового периода Pengornis (пэнорнис), а также птерозавра Kunpengopterus (куньпэноптерус) из семейства унуноптерид. 2. Цзиньвэнь (金文 [jīnwén]) – отлитые или выгравированные надписи на китайских бронзовых сосудах для жертвоприношения или музыкальных ритуальных инструментах. 3. Династия Шан, известная так же, как государство Шан-Инь, существовавшее с 1554 по 1046 год до нашей эры в землях к северу от выхода реки Хуанхэ на Великую китайскую равнину. Государство Шан предшествовало государству Чжоу. Шан является первым китайским государственным образованием, реальность существования которого подтверждена не только археологическими находками (культура Эрлиган), но также повествовательными и эпиграфическими письменными источниками. В начале 20-го века у города Аньян провинции Хэнань впервые начались раскопки столицы Иньсюй (殷墟 [yīnxū]) позднего периода Шан. Помимо бронзовых изделий, оружия и разрушенных зданий археологи нашли множество черепашьих панцирей и костей животных, используемых для гаданий. Жрецы вырезали на них специальные надписи и затем накаляли до тех пор, пока на поверхности не появлялись трещины, по которым можно было предсказать будущее или ответить на начертанный вопрос. Эти надписи содержали тысячи упоминаний о человеческих жертвоприношениях. Каждая погребальная яма насчитывала десятки человеческих скелетов и сотни останков животных, включая собак, свиней и даже слонов. Обычно каждый ритуал требовал около 50 человеческих жертв, хотя были случаи, когда насчитывалось и больше. Легендарный основатель династии Шан У Дин (武丁 [wǔ dīng]) (1324-1266 до н. э.) принес за время правления в жертву до 15 тыс. человек, чем укрепил свою власть как посредника между живыми и мертвыми. Более подробно об этом можно прочитать здесь: http://ekd.me/2020/12/zhertvoprinosheniya-v-drevnem-kitae-kak-i-zachem-praktikovali-ritualnye-ubijstva/?ysclid=l42hlj24fh 4. Богиня Ба (魃 [bá]) – дочь Небесного Владыки Хуан-ди, участвующая в войне против Чию. Именно благодаря ее участию в войне Хуан-ди одержал великую победу. Была изгнана отцом за свои силы: появляясь, она распространяла вокруг себя засуху. С тех пор на земле и на небе с подачи Хуан-ди ее называли Ханьба (旱魃 [hànbá]) – демон засухи. ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic ---------- С уважением к читателям, Сюньлу ---------- С уважением к читателям, Хико Сэйдзюро и Изабелль