«Над Землей встают рассветы, травы в пояс клонят ветры
День за днем, день за днем, день за днем.
Хитрое переплетенье смеха, слез, удач, сомнений –
Это жизнь, это жизнь, наша жизнь.
Мы вместе с птицами в небо уносимся.
Мы вместе со звездами падаем, падаем вниз.
Любим, верим, грустим, ошибаемся,
В сердце бережно память о прошлом храним»
(Юрий Антонов – Жизнь играет с нами в прятки)
Жар и холод сменяли друг друга, переплетаясь, смешиваясь в единый коктейль из обжигающей боли, извращенного удовольствия и безразличия к собственной судьбе. Последнее, что помнил Панцзы – тепло юрких пальчиков, снующих по его расслабленному телу, в одночасье сменившихся тяжестью металла, сковавшего горло. Дальше была темнота. Пелена забвения, лишь изредка рассеивающаяся под натиском коротких разрядов, прошивающих плоть тысячами раскаленных игл, и ледяного потока, стремительно прокатывающегося по сосудам, словно вместо теплой живой крови в них циркулировал жидкий лед*(1). Смутные картинки, то и дело мелькавшие перед глазами, напоминали диафильм*(2) с плохим качеством изображения: серый унылый пейзаж, нагромождения камней, влажный сумрак, комья летящей откуда-то сверху земли и липнущая к лицу паутина. Все тело нещадно болело, многострадальную спину ломило, ноги подкашивались от навалившейся усталости, но покрытые чем-то красным и липким пальцы послушно цеплялись за предложенную мутным силуэтом палку. Неясный шепот проникал в сознание, подавляя, побуждая двигаться, действовать, не смотря на изнеможение и жажду. Яркая вспышка на мгновение ослепила. Шепот сменился надсадным визгом и проклятиями, а в следующее мгновение Панцзы почувствовал на языке живительную влагу и тепло знакомых рук на своих щеках. Невнятное мычание с хриплым вздохом вырвалось из легких, бьющийся в невидимых оковах разум омыло мягким сияющим светом, позволяя измученному господину Пану соскользнуть в манящую тишину беспамятства.***
- Я отправил наши координаты Яньцзину. Тяньчжэнь, объясни мне, зачем нам этот медведь? - Нам бы пригодился Яньцзин, потому что нас кто-то опередил и расправился с несколькими наемниками, прежде чем взорвать вход в гробницу. Но, если мои предположения верны, то часть ответов на вопросы будет в Лоулань*(3). - Хочешь, чтобы Яньцзин проверил? – замысел потомственного расхитителя был более чем очевиден, но от этого не менее безумен. Как, впрочем, большинство идей, приходящих в эту светлую и одновременно дурную – на что неоднократно сетовал Панцзы – голову. В навыках босса У или подрывника Цилин не сомневался, однако здесь и сейчас они втроем собирались вступить в конкурентную борьбу – нет, не за сокровища гробницы– за сомнительную тайну прошлого, способную пролить свет на произошедшее с членами Цзюмэнь на аукционе в доме У Эрбая против двух команд, ведущих между собой кровавые разборки. С другой стороны, Ци Хэй находился в тысячах ли от Проклятых Земель, и тратить драгоценное время на ожидание виделось неразумным. Сяогэ ощущал, как притаившаяся в недрах горы темная энергия стремится вырваться наружу, пробуждая настороженно вскинувшую голову звериную сущность. Они нуждались в ответах – патриарх клана Чжан оказался ничуть не менее сумасбродным, чем парочка расхитителей, наводящих шороха, что четверть века назад, что в те десять лет, проведенных воином по ту сторону Бронзовых Врат, что каждый божий день – Цилин открыто признавал это, признавал себя абсолютно сумасшедшим и взбалмошным наравне с двумя самыми дорогими людьми в своей жизни, и принимал, как настоящий дар свыше, упрямо не желая ничего менять. - Ты против, Сяогэ? – так и не дождавшись никакой иной реакции на свои слова, кроме задумчивого созерцания погасшего экрана лэптопа и повисшего в воздухе, брошенного отчужденным тоном вопроса, У Се поймал отрешенный взгляд Цилина. - Нет, - последовал короткий ответ. Длинные пальцы стремительно пробежались по кнопкам встроенной клавиатуры, отправляя человеку в черном новое сообщение.***
- Всего лишь сон, - Панцзы отдавал себе отчет в том, что осиплый после надсадного вопля голос едва ли звучит убедительно, походя на скрип рассохшихся половых досок. В двух парах глаз, направленных на него, отчетливо читались беспокойство и искренняя поддержка. И в них не было ни капли заблуждения насчет слетевших с губ слов о сне, звучавших так, словно подрывник пытался убедить не только друзей, но и самого себя в нормальности происходящего. Разбитое несбывшимися мечтами и предательством сердце кололо, глаза пекло от непролитых слез, натертое золотым ошейником горло нещадно пекло изнутри. Единственное, что удерживало буквально разваливающегося на части господина Пана от краха, присутствие в жизни двух самых дорогих людей, охотно пустивших его в свою постель, стоило лишь переступить порог укутанной в приятный полумрак спальни. Пережитая череда приключений горьким желчным комом оседала в желудке, буквально разъедая изнутри. На самом деле, они все стали заложниками бесчисленного множества событий и обстоятельств, искусно созданных окружающими их людьми и собственноручно нерушимым трио. Экспедиция, организованная предприимчивым У Эрбаем, внезапно обернулась настоящим противостоянием сторон, затянувшим в водоворот нескончаемых опасностей и интриг Железный Треугольник и всех, кто хоть как-то был связан с Цзюмэнь. Это напомнило подрывнику о десяти годах войны с кланом Ван, когда каждый, стоявший за спиной его самого или босса У, мог оказаться предателем. Но на этот раз рядом с ними, плечом к плечу стоял Сяогэ. Они справились. Втроем справились со всем, что предложило им мироздание, словно в который раз спрашивающее с каждого из троих за огрехи прошлого. Но они справились и вновь доказали свое единство, свою нерушимую связь и свою безграничную веру друг в друга.***
Поселок Кумубаши встретил железное трио промозглым ветром и туманной пеленой, зависшей над крышами глинобитных домов. Пестреющий серостью сланцев, зеленью степных лугов, белизной снежных вершин и сверкающими на солнце ледниками склон Какшаал-Тоо остался позади, как и археологическая группа профессора Чэнь Лина из Пекинского университета. Найденная на заброшенном пастбище подземная юрта, ставшая частью погребальной ограды*(4), привлекла внимание команды семьи У, снаряженной для поисков сокровищ древнего государства Гумо*(5) и неизвестно каким образом оказавшейся в самом сердце Тяньшань. Ведомые указаниями У Эрбая члены команды пробрались в запечатанную подземную юрту, служившую частью похоронного дома кочевого племени, где обнаружили несколько золотых статуэток животных – слишком изящный и дорогих, чтобы принадлежать ремесленникам из государства Гумо или кочевникам с гор. По возвращению команды в Ханчжоу о экспедиции узнал вернувшийся из Банаи У Се, тут же устроивший выволочку нерадивым подчиненным и вездесущему дяде. И, вероятно, на этом бы все закончилось, а вынесенные из гробницы артефакты были бы переданы в музей, но, как оказалось, У Эрбай пошел дальше и решил устроить аукцион, на который пригласил представителей Цзюмэнь. В тот день почти два десятка человек попали из дома бывшего главы У прямиков на больничные койки. Ни один из участников аукциона так и не смог внятно объяснить, что именно произошло, но все, как один, твердили о бесследно исчезнувших, словно растворившихся в воздухе, фигурках животных, от которых исходили низкий жужжащий звук и могильный холод. Собравшись в путь к вечеру того же дня и прихватив с собой старого знакомого босса У из Пекинского университета с несколькими учениками, Железный Треугольник отправился на северо-запад к южному склону Тяньшань, а оттуда к пикам Какшаал-Тоо. В целом, ничего примечательного, кроме зашифрованной надписи на одной из стен подземной юрты и привычных для кочевых племен предметов роскоши и быта, в разграбленной командой семьи У гробнице не осталось. Распрощавшись с профессором Чэнем и его учениками, нерушимая троица вернулась в Кумубаши в заброшенный дом на окраине поселения. - Подземная юрта стала частью погребальной ограды, - задумчиво пробормотал босс У, уставившись в экран спутникового лэптопа. – Похоже на обычай юэчжи*(6). Но эта надпись, - пальцы привычно коснулись сенсорного экрана, увеличивая изображение неровно выдолбленных в камне символов, - сочетает в себе элементы хотанского языка, языков арси, нгуат-кье и крароштхи. Иссыкская письменность*(7). Сяогэ, что скажешь? - Только несколько фраз, - внимательнее вчитавшись в текст, качнул головой воин. – Золотая земля предков окроплена кровью. Покорение земель вражеским войском. Скорбь народа о молодом правителе. Одинокая гора в огненном круге. Путь воды пролегает по воздуху через обитель демонов к Небесной горе. Нашествие тысячи черных людей. Огненные стрелы воинов мужественной госпожи стелются по земле. Степь воспевает жизни ушедших вслед за солнцем. Думаю, остальные части текста раскрывают смысл отдельных фраз, но они записаны сложным кодом на нескольких языках, в том числе более древних, чем включает в себя иссыкская письменность. Нужно время, чтобы найти ключ. - Вроде записанной истории в потайной комнате Буйю Вани во Дворце Духов в Хэйчжу? – нахмурился Панцзы. - Да. - Но основные фразы не нуждаются в ключе для их расшифровки, так? Нужны только обширные знания древних языков. Для кого-то вроде тебя или Лаобусы не составит труда справиться с задачей, - продолжил подрывник. – Но бестолковые прихвостни Эрбая вряд ли смогли бы прочитать и одну строчку, значит, кто-то еще успел побывать в гробнице до нашего приезда и забрал нечто, что посчитал достаточно ценным артефактом, - палец господина Пана выразительно очертил квадратную выемку на одном из постаментов под деревянным открытым саркофагом. – Сомневаюсь, что кому-то приспичило прибрать к рукам простую мемориальную табличку. - Больше ничего не взяли, - в словах пуза и души Железного Треугольника, определенно, был смысл – У Се признавал это. – Никаких следов. - Тяньчжэнь, думаешь, к исчезновению золотых фигурок с аукциона твоего дяди и к пропаже «мемориальной таблички» причастны одни и те же люди? - Фигурки не могли просто исчезнуть, - фыркнул в ответ босс У. – Если бы они растворились в воздухе, то вот эта фигурка, которую второй дядя оставил для себя, - на исчерченный зарубками длинный деревянный стол с тихим стуком опустилась золотая статуэтка, изображающая птицу, - исчезла бы вместе с остальными. Их было восемь. Значит, семь из них прибрал к рукам тот, кто следил за командой семьи У. - Не веришь в случайности, а, Тяньчжэнь? - Нет, если речь идет о втором дяде, семье У или Цзюмэнь. - Похоже на грифона. В руках господина Пана золотая статуэтка казалась игрушечной, едва ли способной напугать до полусмерти два десятка прожженных до мозга костей, до безумия алчных и до тошноты претенциозных представителей Цзюмэнь. - Действительно, холодная, - крупно вздрогнув, Панцзы поспешно поставил фигурку на стол, встряхивая онемевшую от пронизывающего ледяного холода руку. – Пробрало до костей. - Проклятые Земли, - внезапно заговорил Цилин, ловко покрутив в пальцах необычную находку. - Затерянный город? - Ммм… - О чем вы вообще? - Существует легенда, что в древности в самом сердце пустыни Такла-Макан стоял прекрасный город. Купцы и ремесленники со всего света съезжались в него, чтобы организовать свою торговлю. Город процветал. Его культура, ремесло и экономика намного опережали любой город и любое государство того времени. Но однажды в городе появилось зло. Люди начали сходить с ума, забыв о Богах, о добрых традициях и о мире. Они разучились сострадать и превратились в диких зверей: безжалостных и жестоких. Убивали ради прибыли, насиловали ради удовольствия. Брат вставал против брата, сын – против отца, дочь – против матери. Вместо базаров и рынков город наводнили публичные дома, кабаки и другие злачные места. Тогда Небесные Силы решили сравнять город с землей и наслали песчаный смерч, который разрушил дома и улицы. Вместо оживленных площадей были лишь барханы песка, а вместо человеческих голосов – мертвая тишина. И все сокровища города ушли в глубину песков. После этого многие люди пытались отыскать погребенный в песках город и его сокровища, но все, кто отправлялся туда с жаждой наживы, неизменно пропадали без вести и больше не возвращались. - Прямо гремучая смесь долины Хэйчжу и озера Поян, - передернул плечами Панцзы. – И что дальше? - Ты прав. Долгие века пустыню было положено обходить стороной, чтобы избежать беды. А место, где, согласно легенде, находился разрушенный город, стали называть Проклятыми Землями, а саму пустыню – Такла-Макан, то есть «край, откуда не возвращаются». В начале двадцатого века были найдены исторические записи о существовании мифического города. Но в этих записях много несовпадений и противоречий. Кто-то считает, что город был первой столицей государства Гумо, кто-то относит его существование к более ранним периодам. Единственной точкой на карте, указывающей на направление, принято считать кряж*(8) Чонта, расположенный, если верить некоторым историческим записям, в самом сердце Проклятых Земель. В одна тысяча девятьсот первом году состоялась археологическая экспедиция под руководством Свена Андерса Гедина*(9). Пока речь шла об исследовании, экспедиция проходила успешно, но стоило одному из членов археологической группы предложить найти сокровища погребенного в песках Такла-Макан города, как налетел страшный ураган. Так, из восьми человек вернулись только двое, и поклялись, что больше никогда не ступят на Проклятые Земли. Только они не горели желанием найти золото и обогатиться. Вероятно, поэтому вернулись домой живыми и здоровыми. Но, Сяогэ, я не понимаю, почему именно Проклятые Земли? - Надпись на стене подземной юрты: «путь от Одинокой горы в огненном круге к Небесной горе пролегает через обитель демонов». Небесная гора – Тяньшань. Одинокая гора – кряж Чонта. - Думаешь, огненный круг символизирует Кару Небесную? А обитель демонов – Проклятые Земли? - Да. - Тогда в чем смысл остального? – сложил руки на груди Панцзы. - Подожди, Панцзы, мы же выяснили, что текст поделен на части, так? Разные части могут соотноситься с разными временными периодами. Что если каждая часть или каждые несколько частей рассказывают об определенном событии? Предположим, что изначально речь шла о древнем городе, который был погребен в песках пустыни. Затем на его месте был построен другой город, на который напали и убили правителя. Часть населения отправилась дальше на северо-запад и достигла Тяньшань, но, в конце концов, их настигли и убили в Какшаал-Тоо. Я вспомнил: «черные люди» – так юэчжи и тохары называли хунну. А подземная юрта, ставшая гробницей, очень похожа на обычай захоронения воинов у юэчжи. - То есть беглецы прихватили с собой несколько золотых статуэток в качестве стартового капитала на новом месте? - Возможно, эти фигурки символизируют что-то важное. Вроде идолов для поклонения. - То есть вы оба предлагаете пойти по пути, проложенному беглецами, и найти ответы в Проклятых Землях? - Да.***
Две пары теплых рук обнимали крепко, даря такие необходимые Панцзы спокойствие и уверенность в завтрашнем дне объятия. Ни Сяогэ, ни Тяньчжэнь не сказали ни слова, выражая свою молчаливую поддержку, и тем самым позволяя Ван Юэбаню самостоятельно решать, как будет продолжаться затихший в ночи разговор. И будет ли он продолжен? Мэймэй осталась с Ли Цу и его друзьями, пребывая в счастливом неведении о том, чем именно закончилось очередное приключение железного трио. Здесь и сейчас Панцзы не нужно было притворяться, что все в порядке, он мог позволить себе расслабиться и выплеснуть, наконец, бурлившие в груди эмоции. Обжигающе горячие ручейки потекли по заросшим трехдневной щетиной щекам, стоило вспомнить лицо с приветливой улыбкой, сменившейся насмешливым оскалом, а затем – застывшей маской с картинно распахнутыми остекленевшими глазами. Очередная история любви господина Пана закончилась в пропахших рыбой и плесенью коридорах древней цитадели, оставляя после себя горечь сожалений. Радость от прояснившегося сознания и вида живых друзей сменилась разочарованием и яростью, выплеснувшимися в пустые, ничем иным, кроме вышедших из-под контроля эмоций, не подкрепленные обвинения, адресованные потрясенно отпрянувшему У Се и деланно равнодушно смотрящему в ответ Чжан Цилину. - Мне жаль…***
Узкая горная тропа, огибающая кряж Чонта по пологому южному склону, осталась позади, как и несколько погребенных у основания полуразрушенной песчаной бурей гряды дюн*(10), напоминающей вытянутый серп, полностью экипированных тел. Нависающее над песками пустыни горное плато в окружении сложенных отшлифованным ветрами песчаником скал было покрыто иссушенным мхом, тамариском*(11) и пшатом*(12). Разрушенный, явно взорванный впопыхах, зияющий холодным сумраком вход в сложенный мелким гравием, песчаником и пожухлой травой отвал, примыкающий к частой гряде камней, встретил троицу расхитителей разводами свежей крови на камнях, сброшенным по ту сторону насыпи прямиком на острые обломки породы телом, оглушающей тишиной и свисающими с низкого свода ошметками разворованной в клочья паутины. - Похоже на курган*(13), - оглядевшись по сторонам, на вскидку предположил У Се. - Кто бы ни опередил нас, они явно спешили, - хмыкнул в ответ Панцзы, спускаясь следом за друзьями по вырубленной в скале винтовой лестнице. – Что такого ценного может быть в гробнице внутри горы? Сокровища древнего города? Больше похоже на Гутун. Тяньчжэнь, думаешь, Чжан Цишань приложил свою руку и к этому месту? - Это не так. - Сяогэ? - Золотые фигурки животных, - просто пояснил на недоуменный возглас подрывника Цилин. – Та, что оставил себе У Эрбай, изображает парящего грифона. А та, что успел приобрести помощник главы Ли до того, как фигурка исчезла, изображала окруженную всполохами пламени саламандру. - И что? – недовольно буркнул пузо и душа Железного Треугольника. – Фотографии остальных фигурок тоже исчезли. Мы понятия не имеет, какие животные на них были изображены. Все, что у нас есть – слова полутора десятка бестолочей, решивших переметнуться на сторону Эрбая, и смутные описания самого старого лиса. - Второй дядя говорил, что кроме ящерицы, змеи и трех птиц среди фигурок была пара сросшихся спинными плавниками рыб, медведь и лев – всего восемь фигурок, изображающих разных животных. - И почему вы двое уверены, что Чжан Цишань не побывал в кургане и не вынес из него все ценности? - Чжан Цишань любил масштаб, - невесело ухмыльнулся на слова друга босс У. – Обо всех его грандиозных проектах, даже самых секретных, знали многие. Многие участвовали в них. Гутун, Сыгуньяншань, Банаи, проект «Чжан Цилин» – Чжан Цишань умел хранить секреты, но не умел сохранять свои действия в тайне. В дневниках второго главы в довоенный период было много записей, посвященных деятельности Цзюмэнь и Фо-е в частности. Глава Хун подробно описывал многие совместные проекты, включавшие в себя участие лидеров первой, второй, восьмой, девятой семей и Чжан Жишаня. И ни одного упоминания о кряже Чонта и Проклятых Землях Такла-Макан. Кроме того, раз не только мы, но и еще некто смогли обнаружить курган и попасть в него через центральный вход, следуя нескольким более или менее понятным фразам из записанного кочевым племенем послания, то у Чжан Цишаня с его военной мощью, политической поддержкой правящей партии, влиянием на клан Чжан и лидеров Цзюмэнь и тотальный контролем «Оно» были все шансы забрать из подземной юрты артефакты и заявиться сюда. - Значит, Чжан Цишань не успел приложить свои загребущие ручонки к сокровищам древнего города, погребенного в песках? - Не думаю. Однако в одной из записей госпожи Инь Синьюэ, которую я обнаружил среди записей главы Хун в архиве клана Чжан, упоминался разрушенный храм в Лоулань. Именно туда должен отправиться Яньцзин. - Так, что там с фигурками… Ого! – изумленно присвистнул подрывник. - Похоже, курган оказался куда больше, чем мы предполагали. - Это же… - Ммм…***
Проснуться от собственного крика, вызванного очередным кошмаром с участием нерушимого трио и банды наемников – худшее, что могло случиться с ним за эту бесконечную ночь. Лежа в своей кровати, Панцзы устало воздел глаза к потолку, с усилием смаргивая застилавшую их пелену. Время едва перевалило за полночь. Мэймэй весело проводила время с Ли Цу и его друзьями. У Се и Сяогэ мирно спали в объятиях друг друга на другом конце Ханчжоу. Решение, возникшее в буквально раскалывающейся на части голове, отдавало безумием. После того, как он сорвался на своих друзьях, обвинив их черт знает в чем – и это вместо благодарности за то, что они рисковали своими жизнями ради спасения его неблагодарной, упрямой задницы – и гордо удалился в закат, вряд ли у него было моральное право просить двух отвергнутых посреди руин гробницы людей о помощи. Схватить ключи от старенького, дышащего на ладан мотороллера, и выбежать из дома в пижамных штанах и халате оказалось проще, чем изначально казалось. У Се и Чжан Цилин имели полное право злиться на своего – возможно, бывшего – друга. Но отчего-то Панцзы был уверен, что если ему и откажут в полноценном взаимодействии и поддержке, то уж точно не выставят на ночь глядя за ворота Ушаньцзюй.***
- Действительно, похоже на мертвый город, - зябко передернул плечами Панцзы, оглядываясь по сторонам. Несколько десятков кибиток*(14) без окон образовывали узкую улочку. В каждом из глинобитных домов, куда заходили расхитители, находился деревянный гроб, обитый рассохшейся кожей и войлоком с подушкой из засохшей травы и жесткой, истрескавшейся коры. У изголовья своеобразной постели было разложено оружие, золотые, покрытые толстым слоем пыли украшения и два ряда камней: белых и черных. На деревянном блюде, установленном в ногах усопшего, отчетливо виднелось въевшееся в древесину пятно от разложившегося мяса, а само дерево треснуло пополам в том месте, где в него вошел нож. Бокал, много столетий назад наполненный осевшим на стенках тонкой маслянистой пленочкой напитком, по форме напоминал нижнюю часть человеческого черепа, обтянутого кожей и окованного золотым обручем. Стоило отворить плотно прикрытую дверь, как нерушимую троицу встречали трупики мух, облако вздымающейся в воздух грибковой пыли и смрадный запах. - Вряд ли эта гробница принадлежит юэчжи или тохарам, - прикрыв рукавом нос, задушено просипел душа и пузо Железного Треугольника. - Подобный обряд погребения практиковали оседлые скифы*(15), - подтвердил догадку друга У Се. – Отсюда фигурки животных. Звериный стиль был популярен у скифов и использовался в культуре и искусстве. В сто семьдесят шестом году до нашей эры хунну разгромили юэчжи в Хусе*(16) и в Лоулань и двинулись на запад через пустыню Такла-Макан в сторону Таримского бассейна, а затем к Тяньшань. - Значит, восемь фигурок, выставленных на аукционе старым лисом Эрбаем, изначально принадлежали скифам? - Возможно. Смотри. Улочка, состоявшая из погребальных домов, упиралась в площадь с возвышающимися на ней восьмью позолоченными столбами, каждый из которых венчала голова животного, обращенная наружу. В самом центре необычного алтаря восседал облаченный в праздничную одежду человек, чьи выпирающие кости были обтянуты посеревшей кожей, изъеденной множеством глубоких морщин. На его шее тускло поблескивал сквозь скопившуюся за тысячелетия пыль плетенный золотой торквес*(17). В костлявых пальцах он держал богато украшенную звериной кожей, золотыми обручами и камнями чашу, выполненную из человеческого черепа. Рядом со скрещенными ногами хранителя гробницы лежал короткий меч. На другом конце площади виднелась деревянная, украшенная золотом и резьбой повозка, запряженная четверкой застывших некогда вороных коней в сбруе и боевой амуниции*(18). По периферии в шахматном порядке восседало еще шестнадцать склонившихся над деревянными и золотыми досками мумий*(19): восемь в женских нарядах с кусочками коры в глиняных пиалах, удерживаемых на вытянутых руках, и восемь в мужских одеяниях со связанными в пучки прутиками в переплетенных между собой узловатых пальцах. Головы мумий стягивали золотые обручи, украшенные сложным орнаментом. - Это жрецы, - быстрым шагом обойдя площадь по кругу, поделился со спутниками Цилин. – Все мужчины. - Восемь авхатов и восемь энареев из паралатов*(20). Жреческая каста. - Тогда, кто он? – Пацнзы недвусмысленно указал на держателя чаши. - Хранитель. А они, - взгляд Сяогэ прошелся по стройным рядам глинобитных домов, - стражи гробницы. Послание, - длинные пальцы очертили символы, выбитые на столбах. – Чужак, опустись на колени! Наполни вином чашу и поклонись имени его. - Айя, странные ребята эти скифы! Что за гробница, а? Ни одной ловушки, так еще и предлагают поднять бокал за вечный покой местных обитателей. - Тебе не хватает ловушек? – ухмылка У Се вышла кривой: видимое отсутствие ловушек и легкая доступность гробницы действовали на нервы – в этом Панцзы, определенно, был прав. – Меня больше смущает, что мы так и не нагнали другую команду. Ни одного следа их присутствия, кроме отпечатков от обуви, словно они точно знают о конечной цели своего визита в гробницу. И вряд ли речь идет о сокровищах Затерянного Города.***
Тяжелый вздох сорвался с губ раньше, чем Панцзы успел осознать, что любое неосторожное движение, любой непроизвольно вырвавшийся звук непременно разбудят чутко охраняющих его от кошмаров и самого себя друзей. В сонных карих глазах У Се читался немой вопрос, ответа на который подрывник не знал. Или, возможно, не хотел знать. Вернувшись с собрания девяти семей, железное трио приняло решение отправиться в Юйцунь, чтобы иметь возможность провести несколько дней в тишине и спокойствии наедине со своими мыслями. Первые два дня дались легко – Панцзы даже поверил в чудесное исцеление от ночных кошмаров и преследовавших его во сне и наяву душевных треволнений. На третий день природа взяла свое: тугие струи барабанили по крыше Силаймянь, вспышки зарниц расчерчивали свинцовый небосвод, раскаты грома заставляли вибрировать стекла в оконных рамах – звуки и завладевшие сознанием образы сливались в калейдоскоп из странных, подчас жутких видений, вызывающих головную боль и тошноту. Были ли то бронзовые столбы Города Грома, запутанные коридоры усадьбы семьи Ляо, ледяные пики Чанбайшань, окруженный тьмой Город Мертвых, залы погребального комплекса У Чэнъэня, разогретые пески Гоби, укрытая зеленью и холмами заброшенная деревня, кишащее тигровыми змеями болото в Тамуто или затянутые паутиной леса в Банаи – пузо и душа Железного Треугольника, действительно, не мог дать достоверный ответ на вопрос о том, что тревожит его здесь, сейчас рядом с самыми надежными и дорогим людьми. - Я буду в порядке…***
- Согласно скифской традиции, с середины пятого века до нашей эры к погребальной камере через курган ведут дромосы*(21). Подъем по практически вертикальной лестнице напомнил У Се о городе проклятого песка, укрытого на бескрайних просторах Гоби, покорении подземного дворца кушанов, и спуске в Зеркальный Дворец в Гуанси. Ноги привычно гудели, местами оцарапанные об острые выступы породы пальцы жгло, шею ломило. Все вокруг казалось неизведанным и знакомым одновременно. - Впереди ловушка, - мимолетное прикосновение к плечу любимого расхитителя – все, что позволил себе Цилин, намериваясь добраться до активированной кем-то ловушки раньше увлеченно исследующего довольно широкий коридор Панцзы. Приглушенный крик, раздавшийся откуда-то снизу, заставил Сяогэ остановиться и вслушаться в окружавшее железное трио пространство. Крик повторился, едва пробиваясь на поверхность через толщу каменной плиты, ставшей частью хитроумной, по мнению создателя, но штампованной, по мнению патриарха клана Чжан, ловушки. Сделав знак «остановиться», Цилин одним прыжком пересек опасный участок. Пластинка из покрытого позолотой песчаника с тихим скрежетом сдвинулась в сторону, открывая доступ к встроенному в стену механизму. Пол задрожал. Створки каменного мешка раздвинулись, в следующее мгновение резко опрокидываясь с оглушающим хлопком, сотрясшим стены и свод коридора. Полтора десятка чумазых, перепуганных людей, вытащенных стараниями нерушимого трио на поверхность, выглядели побито. Тела погибших при падении участников экспедиции, распластанные по острым камням, выстилающим дно каменного мешка, служили всем собравшимся в гробнице непрошенным гостям жестоким напоминанием о кратковременности жизни и неотвратимости смерти. - Как вы все здесь оказались? – скрестив руки на груди, проворчал подрывник, наблюдая за сгруппировавшимися в две кучки, трясущимися от страха неожиданными участниками очередного приключения Железного Треугольника. - Вы выкрали семь золотых фигурок животных с аукциона семьи У в Ханчжоу, - наградив каждого члена экспедиционной группы тяжелым взглядом, кивнул самому себе босс У. – Это ладно. Но зачем было пугать участников аукциона до полусмерти? - То есть главу У не волнует, что кто-то выкрал у него из-под носа несколько артефактов? – растянув губы в слабой ухмылке, нахально осведомилась миниатюрная девица с разноцветными волосами, заплетенными в пару тугих кос. - Эти фигурки никогда не принадлежали семье У – не о чем тут переживать, - в тон собеседнице парировал У Се. – Но некоторые из вас приложили немало усилий, чтобы убедить восемнадцать представителей Цзюмэнь в том, что фигурки прокляты, и теперь это проклятие настигло их. Кажется, Сяогэ был прав, мы имеем дело с двумя конкурирующими командами расхитителей, которые, судя по всему, успели объединиться за время вынужденного заключения внутри ловушки. - Айя, Тяньчжэнь, давай сдадим их местным властям – пускай они разбираются с черными копателями. Этим напыщенным ублюдкам из Цзюмэнь даже полезно встряхнуться и выкинуть из головы всякую несусветную муть. Все они живы. Воры найдены… - Дин Гуанжун, - резво вскочив на ноги, девица протянула У Се руку. – Журналист. Рада познакомиться с главой семьи У. Цель экспедиции моей команды – раскрытие правды о Затерянном городе. Если нам удастся найти его руины или какие-нибудь артефакты, это станет настоящей сенсацией и развеет мифы о проклятии. - Как вы нашли это место? – холодно поинтересовался у чересчур шумной и жизнерадостной после стольких потерь журналистки Цилин. - Шли по следам команды семьи У, и обратили внимание на то, что было упущено ее служащими – иссыкская письменность на стене подземной юрты. Правда, расшифровать нам ее не удалось, но, как оказалось, не мы одни были заинтересованы в находке семьи У. Профессор Чжан и его команда не отличаются любезностью, - вымазанный в грязи палец с испорченным маникюром уперся в грудь смуглому высокому мужчине в дизайнерских круглых очках на выдающемся вперед носу с подчеркнутой горбинкой. – Хотя, по итогу, нам удалось их опередить. Моя команда, - утратив интерес к скривившемуся от панибратского жеста конкуренту, бойко продолжила Дин Гуанжун. – Профессор Шао, историк. Грузный напоминающий нахохлившуюся ворону человек коротко кивнул, нервно поправляя съехавший с покрытой испариной лысины парик. - Господин Фань, антиквар. - Наслышан о боссе У и его команде, - приветственно махнул железному трио господин Фань. Ухоженные руки антиквара потянулись к перепачканному лицу в явной попытке предстать перед новыми знакомыми в более опрятном виде. - Господин Хуай, бывший военный. И его люди. Три человека синхронно козырнули своему «командиру», судя по тронувшей губы усмешке на небритом лице с пересекающем переносицу и правую скулу неровным шрамом, оставшемуся довольным маленьким представлением. - Мои помощники: Фа Сы и Ли Мими. - Ли Мими? – задумчиво протянул Панцзы, стоило хмурому вихрастому парнишке в расшитой нелепым узором куртке и смутно знакомой растрепанной девчонке в черной плиссированной юбке поверх покрытых толстым слоем грязи джинсов пробормотать нечто, отдаленно напоминающее приветствие. – Где-то я уже слышал это имя. - Профессор Чжан, - счел за необходимое лично представиться лидер второй команды. – Специалист по древним языкам, археолог. Мой ассистент, Гао Сячжай. Моя команда, - махнул он рукой в сторону полдюжины притихших участников экспедиции, больше походящих на матерых наемников, чем на скромных археологов. – Выпускники Пекинского университета. - Вы вовремя, - передернул плечами Гао Сячжай, исподлобья рассматривая Железный Треугольник. Прищуренный взгляд за толстыми стеклами модных очков с нескрываемой иронией прошелся по лицу обалдевшего от подобной наглости господина Пана, переходя на невозмутимо смотрящего в ответ босса У и, наконец, достиг отрешенно стоявшего за спинами мужчин Чжан Цилина. - Айя, Тяньчжэнь, ты только послушай его! - Неважно, - отмахнулся от причитаний друга У Се. – Возвращаемся. После знакомства с участниками устроенного в доме второго дяди представления и их оппонентами количество вопросов только увеличилось, и с самым главным босс У намеривался разобраться как можно скорее: кто из семнадцати пленников гробницы избавился от неполного десятка «лишних» экспедиторов.***
На самом деле, Панцзы солгал бы – снова – сказав, что его не предупреждали. Предупреждали. И У Се, и Сяогэ, и даже внутренний голос – предупреждали о предчувствии опасности, называя его новое увлечение образцом лицемерия и эгоизма. И стоило бы прислушаться к интуиции и жизненному опыту лучших друзей, но подрывнику было плевать – его вело. Сказать все – как есть – двум самым надежным людям в своей жизни он не решился. Сокрытие незначительной части правды – пустяк, маленькая безопасная ложь, едва не стоившая жизней всему железному трио и еще нескольким десяткам – а, возможно, сотням – человек. Разбитое сердце, по итогу, оказалось малой платой за недостойный поступок господина Пана. А истинным чудом, спасшим всех – нерушимость особой связи Железного Треугольника, не смотря на подорванное доверие и злые слова, сказанные в порыве от накатившего осознания и чувства острого одиночества. Взмах крыла бабочки в одном конце света вызывает ураганы и штормы на другом*(22) – теперь, смотря на желтые и синие лепестки в своей кружке, ощущая их успокаивающий аромат и вспоминая смолисто-дымчатый с маслянисто-кремовыми нотками, едва уловимый шлейф от неосмотрительно выпитого им чая, Панцзы знал истинный смысл давно забытых слов.***
- Задержите дыхание. Миллиарды крошечных спор плыли по воздуху, кружа над головами замерших людей и отрезая их от спасительного пути на поверхность. Ловушка, активированная неуклюже оступившимся Фа Сы, отчетливо напоминала У Се путь к подземному дворцу, наталкивая на мысль о сопричастности юэчжи к строительству скифского кургана. - Двигайтесь медленно. И берегите легкие и глаза, если не хотите задохнуться или ослепнуть. Растянувшаяся по коридору процессия медленно продвигалась вдоль стены, не смея отставать от уверенно идущего впереди железного трио. Каждый крохотный шаг забирал из горящих легких крупицы воздуха, но никто из членов экспедиционной группы не осмеливался сделать вдох, сквозь прикрытые веки наблюдая за завораживающем танцем серебристой пыли. - Можете выдохнуть, - завернув за угол, Панцзы привалился к стене, насмешливо поглядывая на развалившихся на полу, старательно пытающихся отдышаться спутников. – Или вдохнуть. Недовольно пыхтящий Гао Сичжай, обиженно поджимавшая губы Ли Мими и пристыжено смотрящий куда-то в сторону Фа Сы отчего-то напоминали подрывнику бестолковую молодежь из набивших приличную оскомину девяти семей, так часто навязываемую Железному Треугольнику главами, боссами и бессменным председателем Цзюмэнь. - Где это мы? – первой пришла в себя Дин Гуанжун. - Полагаю, перед сенсационным открытием двадцать первого века, - не сдерживаясь фыркнул господин Пан. – Что скажешь, Сяогэ? Можно открыть эту дверь и не навлечь на себя проклятие скифов? Деревянная, покрытая позолотой и звериным орнаментом дверь насмешливо маячила перед глазами успевших перевести дух участников экспедиции. От тяжелых створок исходил холод, проникающий в мышцы и кости, буквально замораживающий изнутри. Выверенным за годы покорения древних гробниц движением откинув стальной засов, Цилин провел двумя пальцами по искусно выполненному узору, едва касаясь, прослеживая переплетающиеся, пульсирующие линии. Треск взломанного механизма заставил вздрогнуть зачарованно пялящихся на необычную дверь людей. Порыв ледяного ветра стремительной волной прокатился по укрытому мраком и паутиной коридору, в воздух взметнулось облако песчаной пыли, осевшей золотистым напылением на лицах ошеломленных искателей приключений. Створки дрогнули и распахнулись, пропуская нежданных визитеров в деревянный, замурованный в недрах кряжа Чонта сруб, в центре которого на почетном возвышении стоял деревянный, обитый кожей и укрепленный золотыми пластинами открытый саркофаг. Вокруг своеобразного пьедестала расположилось несколько мумий разного пола, возраста и социального статуса. Трое женщин в роскошных нарядах сидели на подушках из кожи, набитых местами выбивающейся из рассохшихся швов сухой травой. Их шеи украшало множество подвесок и бус, сохранившиеся сложные прически венчали золотые заколки, а иссушенные кисти едва выдерживали вес спиральных браслетов, доходящих до середины предплечья, перстней и некогда наполненных чем-то двуручных чаш. В выцветшие ломкие волосы той, что сидела выше всех, была вплетена золотая диадема*(23) с расписанной самоцветной крошкой и эмалью розеткой в центре и переплетающимися волнистыми линиями окантовки. А на ее тонкой шее, помимо всего прочего, выделялась пара ожерелий: меньшее украшали львиные фигуры, большее же напоминало витую проволоку с изящными подвесками в виде золотых флакончиков на цепочках. Чуть поодаль, с гораздо меньшим шиком, прямо на полу, образуя полукруг, застыли еще восемь мумий: мужчины и женщины, их руки, сложенные лодочками и протянутые в сторону саркофага, пустовали. А головы были низко опущены, словно они не смели смотреть на того, кто покоился в усыпальнице. Вдоль стен, среди сосудов с золотом и украшениями, в нелепой скрюченной позе склонились ниц те, кто при жизни, по мнению хозяина гробницы, не были достойны приблизиться к нему или принять более удобное положение. Тяжелые обручи, сковывающие шеи несчастных, тянули их к земле, придавая сгорбленным телам обреченный вид. В изножье постамента, повернутый смутно угадывающимся женским ликом к усопшему, возвышался выточенный из дерева, золота и красных камней идол, восседающий с бронзовым зеркалом в руках на подобии трона в окружении языков пламени. В изголовье в центре расписанного орнаментом круга на искусно декорированной самоцветными камнями костяной подставке стоял ритон*(24) из рога антилопы, оформленного с нижнего конца головой саламандры, и глиняный закупоренный деревянной пробкой сосуд. Усыпальница и вид самого хозяина гробницы, чью грудь прикрывала украшенная сложным объемным узором пектораль*(25) с насыщенно красным камнем в центре и широкая перевязь через плечо, а богато расшитую одежду удерживал искусно выполненный пояс из золотых бляшек с изображением животных, выдавали высокий социальный статус и благородное происхождение. Простое по виду ожерелье имело форму разомкнутого круга, концы которого были украшены эмалью и фигурами всадников. Голову царственной мумии венчала повязка с украшениями из драгоценных камней. - Гробница скифского царя, - обойдя сруб по кругу, присвистнул Панцзы. – Напоминает гробницы эпохи Хань: умер сам – прибрал к рукам все живое. - Это не так, - качнул головой Цилин. – Они были убиты. Расстреляны и заколоты, как и те, что мы видели раньше, - бесстрастно продолжил воин. Все его внимание было сосредоточено на квадратной выемке у подножия постамента, отчасти прикрытой широкими полами одеяний восседавших на подушках женских мумий. – Все, кроме рабов. Они умерли естественной смертью. Ошейники не позволили им покинуть усыпальницу или изменить положение тела, чтобы облегчить смерть. И хранителя. - Господин Чжан хочет сказать, что хранитель обустроил гробницу своему хозяину и добровольно остался в ней, чтобы умереть? – недоверчиво вскинул брови господин Фань. - Царь, - беззвучно хмыкнув, стоило Сяогэ проигнорировать вопрос антиквара, У Се опустился на колени рядом с патриархом клана Чжан. – Царица, две наложницы, восемь слуг и рабы. И эта статуя, - потомственный расхититель оглянулся через плечо на идола. – Раз речь идет о скифах, а мы находимся в царской усыпальнице, то, вероятно, статуя олицетворяет Табити*(26) – Небесную супругу, а золото – одновременно подношение, защиту и земное воплощение «царицы скифов». Кто-то из вас, - босс У смерил проницательным взглядом разбредшихся по погребальной камере искателей приключений на свои головы, - забрал из подземной юрты мемориальную табличку. Та, кто была похоронена в ней, принадлежала к царскому роду и была воином. - Разве погребальная ограда принадлежала не кочевому племени юэчжи? – глаза одного из подчиненных господина Хуая алчно блеснули. – Профессор Шао… - Не обратил внимания на это, - закончил за говоруна Панцзы, присоединяясь к друзьям на полу. Три одинаковых подвески в руках железного трио блеснули в свете карманных фонариков. – На той пастушке была такая же вещица. И имеет она разве что историческую ценность – это говорю вам я, господин Пан. Поэтому нет ничего удивительного в том, что никто из вас не обратил никакого внимания на обычную безделушку. Зато уверен, профессор Чэнь будет рад изучить ее. - Мемориальная табличка, что вы забрали из подземной юрты, принадлежит этому месту, - найдя глазами в ропщущей толпе профессора Шао, босс У кивнул довольно осклабившемуся подрывнику. Тот без расшаркиваний подтащил за шкирку сопротивляющегося, разразившегося проклятиями неопрятного мужчину к светлому уму Железного Треугольника, деловито принявшись потрошить рюкзак с пропахшими прогорклым жиром вещами. - Профессор Шао, - принимая из рук лучшего друга довольно тяжелую золотую пластину, попенял замолкнувшему, наконец, собеседнику У Се, - вы такой же профессор, как я фотограф-документалист. - Не зря старик Цзо предупреждал не связываться с боссом У и его друзьями, - презрительно скривился Шао. – И с этой девчонкой, - зло сплюнул себе под ноги лже-профессор. - Старина Цзо мудр, - ехидно изрек Панцзы. – И знает, как уберечь себя от неприятностей. - На самом деле, это не имеет значения, - пожал плечами потомственный расхититель. – Профессор или нет – сейчас меня интересует только возможность выбраться отсюда. И я никому не советую прикасаться к сокровищам скифов – на любую из этих дорогих побрякушек может быть нанесен яд. Дин Гуанжун, сенсационное открытие перед тобой. Но будет проще, если ты и твои люди добровольно вернут семь похищенных вами золотых фигурок – наш общий ключ к спасению. Профессор Чжан? Сяогэ? - Речь идет о каменном страже, охраняющем гробницу, - чопорно поддев дизайнерские очки, заключил профессор Чжан, искоса поглядывая на молчаливо изучающего мемориальную табличку воина. – И о ритуале поклонения. - Сяогэ? - Ммм… Знаки, - золотые фигурки холодили кожу свободных от гловелетт пальцев, мерно вибрируя. - Точно! – обрадовано хлопнул себя по бедру Панцзы. – Как на подвесках слуг. - Фигурки – это пиалы для вина, - пояснил Цилин. Голова грифона с тихим скрежетом сдвинулась в сторону, подобно крышке электрического чайника. Расправленные крылья приняли горизонтальное положение, походя на ручки от чаши. - Магнит? - Да. - Айя, чтобы сделать из фигурок пиалы для вина, их было нужно поместить в усыпальницу. Так? - Да. - И что теперь? – сморщила носик Ли Мими. - Надпись на колоннах со звериными головами в центре поминальной площади, - вскинул голову У Се. Предприимчиво припрятанный во внутренний карман поношенной куртки маркер нанес первый яркий штрих на гладкий камень постамента с саркофагом. – Жрецы – те, кто предсказывает судьбу. Из шестнадцати жрецов двое указывали на тайный проход к царской усыпальнице. Трое – на причину его гибели. Трое – связывали воедино три жизни, три судьбы. На здоровье, жизнь и судьбу царей всегда гадали трое жрецов. Получается, что трое жрецов предсказали жизнь царя, трое – его смерть, и лишь двое – его истинную судьбу. Значит, один из восьми оставшихся жрецов – ключ к разгадке той надписи на столбах: «Чужак, опустись на колени! Наполни вином чашу и поклонись имени его». - Разве не очевидно? – вмешалась в затянувшийся монолог потомственного расхитителя Дин Гуанжун. – Наполним чаши этим, - она встряхнула закупоренный глиняный сосуд, - и вложим их в руки слугам, согласно знакам на их подвесках и пиалах. - Восемь животных символизируют скифский пантеон, - с деланным спокойствием, старательно не позволяя просочиться в голос обуревавшему его раздражению, возразил на очевидный посыл босс У. – Огненная саламандра олицетворяет Табити, медведь – Папая, змея – Апи, орел – Ойтосира, грифон – Агримпасу, лев – Таргитая, ворон – Бога Войны, рыбы – Тагимасада*(27). Не смотря на царское происхождение хозяина гробницы, вряд ли его род восходил к царским скифам*(28). Значит, Тагимасад в его представлении отождествляется либо с водным божеством, либо с чудовищем, сеющим хаос и разрушения. Нет смысла в поклонении чужаками Табити. Ее «супруг» уже «отпил» из ритона. - Разве не следует вычеркнуть из списка богинь? – сложив руки на груди, внесла предложение Ли Мими. – Разве речь шла не о боге-мужчине? - Не обязательно. - В скифском языке слова «бог» и «богиня» были объединены в единое «божество», - авторитетно подтвердил слова главы У профессор Чжан. - Чудно, - саркастически хохотнул Гао Сичжай, - осталось шесть возможных вариантов. Проще простого! - Силой вас сюда никто не тащил, - в тон болтуну парировал подрывник. – Какие будут идеи? Тяньчжэнь? Сяогэ? - Позы жрецов немного отличались, - задумчиво пробормотал У Се, бездумно скользя взглядом по фигурам слуг. - Они просто сидели! – не сдержавшись, выпалил Фа Сы. - Точно. И лишь один смотрел прямо перед собой, а не вниз на доску для гадания. Жрец, переодетый женщиной. Энарей. Энареи поклонялись Агримпасе, но смотрел он не на нее, поскольку находился с противоположной стороны. Значит, осталось всего пять вариантов. Вернее, два. Мог ли убитый врагами царь скифов требовать от чужаков поклонения Богу Войны? Или Ойтосиру, символизирующему солнце, жизнь и удачу? - Похоже, босс У в тупике, - расплылся с ядовитой ухмылке «профессор» Шао. - Нужно наполнить вином пиалу с вороном. И вручить ее для обряда поклонения ей, - У Се небрежно махнул в сторону миниатюрной служанки. – Лишь она не была простой служанкой. Она была телохранителем царицы. Воином. Под подолом ее одеяния спрятано оружие. Короткий меч. Акинак*(29). Кроме того, Бог Войны почитался не только в качестве покровителя воинов, но и как божество разрушительных небесных стихий. Мы все пришли сюда в поисках Затерянного города, разрушенного песками пустыни в наказание за грехи и творимое жителями города зло. - Почему не Ойтосир? – по-деловому осведомилась Дин Гуанжун. - Да и знак на подвеске служанки не соответствует тому, что на пиале с вороном, - внес свою лепту господин Фань. - Поклонение Ойтосиру лишено смысла. Хозяин гробницы после смерти занял высокое положение в Небесном мире, будучи «супругом» Табити. Мертвым не нужны ни солнце, ни удача. Они мертвы, значит, поклонение божеству, дарующему жизнь, бессмысленно. Если чужак, попавший в усыпальницу, ошибется в своем выборе, его ждет смерть. Ойтосир, вероятно, был бы наиболее популярным выбором у тех, кто не рискнул бы наполнить вином все пиалы. Помолиться за свою жизнь и надеяться на удачу – привычная рутина для любого расхитителя. - Айя, Тяньчжэнь, в нашей бурной молодости, полной гробниц и мистических тайн, надеяться на удачу было лучшим выбором из возможных. Как и молиться за свои непрожитые жизни. Сколько раз я и ты поступали опрометчиво? И как часто Сяогэ спасал наши задницы? Теперь посмотри на нас троих – просто образец… - Панцзы. - Айя, Сяогэ, просто предлагаю покончить с этим и вернуться домой. - Ммм… - Тогда, что насчет несоответствия знаков? – продолжил допытываться антиквар. - Все просто. Для начала, очевидно, что хранитель кургана – воин, как и все те, кто захоронен на первом уровне, за исключением жрецов. Однако торквес на его шее – символ Ойтосира. Во-вторых, та, кого «профессор» Шао и остальные приняли за пастушку из племени кочевников, вероятно, связанного с народом юэчжи, также была воином, как и ее соплеменники. В каждом из дюжины гробов мы обнаружили стрелу. - Стрела – отличительный знак воина во многих восточных культурах, - выступив вперед, пресек на корню недовольные шепотки профессор Чжан. - И все же, - недоверчиво прищурился Фа Сы, - это не объясняет выбор главы У. - Скифы в большинстве своем относились к воинской касте – паралатам, но в повседневной жизни они поклонялись Таргитаю – первопредку скифского народа, а не Богу Войны. Те же, кто относился к касте потомственных жрецов – авхатов – поклонялись своему первопредку Липоксаю. В целом, жизнью и бытом скифского народа на земле заведовали Папай и Апи, а загробной жизнью и жизнями членов царской семьи – Табити. И так, мы имеем связь поминальной ограды в Какшаал-Тоо со скифским курганом кряжа Чонта. Воинскую касту, составлявшую подавляющую часть населения любого скифского поселения и, соответственно, стражей гробницы. Четверых представителей царской семьи. Семерых богов, которым поклонялись все паралаты. И энарея в качестве первого ключа к выбору правильной пиалы. - Яснее не стало, - упрямо мотнула головой Ли Мими. - Первый выбор – пиала с головой ворона, то есть поклонение Богу Войны. Если следовать простой логике, то вручить пиалу с вином мы должны второму слуге справа. Но прежде стоит вспомнить о паралатах, причине гибели царской семьи и хранителе, поклоняющемся Ойтосиру. - Кажется, я поняла, - прищелкнула пальцами осененная догадкой Дин Гуанжун. – Паралаты – воины. Хранитель принадлежал к воинской касте, но поклонялся божеству, символизирующему саму жизнь. А царская семья погибла, вероятно, от рук чужаков, которых хозяин гробницы заведомо обрекает на смерть. Служанка-воин, не сумевшая защитить свою госпожу, похоронена в царской усыпальнице с оружием. И на ее шее подвеска со знаком орла. Возможно, она была связана с хранителем кровными узами. Но она воин, погибший в сражении. Значит, в момент своей смерти из восьмерых слуг, ушедших в иной мир вслед за правителем и его семьей, именно она находилась под покровительством Бога Войны. - Айя, госпожа Дин делает успехи, - довольно пробасил Панцзы, откупоривая глиняный сосуд и принюхиваясь к его содержимому. – Ну и гадость! - Почему тогда просто не выбрать пиалу с головой орла? – не унимался Фа Сы. - Полагаю, важным условием при выборе служит не только ее символическое значение, - покровительственно улыбнулась своему помощнику Дин Гуанжун. – Не так ли, глава У? - Ты права. Каждая пиала имеет свой вес и магнитный заряд*(30). И при наличии окружающего погребальную камеру магнитного поля важен каждый фэнь*(31). - Иначе, что? Будет большой бум? – буквально сочась желчью, прошипел лже-профессор. - Преклоните колени, - холодно бросил Цилин оцепенело застывшим от неожиданности людям. – Там, - после непродолжительного молчания указал он на ничем не примечательный участок расписанного сложным орнаментом и непривычной символикой пола. - В чем смысл? – недоуменно вскинул брови Гао Сичжай. - Полагаю, мемориальная табличка – третий ключ, - вмешался в назревающую перепалку между подрывником и собственным ассистентом профессор Чжан. – Своего рода указатель. Орнамент и символы на ней полностью соответствуют орнаменту и символике на полу усыпальницы. И участок, указанный господином Чжаном, соответствует участку на пластине, обозначающему принятие подношения. - Преклоните колени, - все так же бесстрастно повторил Сяогэ, терпеливо дожидаясь, когда любимый человек и их общий лучший друг соберут всех на указанном участке пола в колено преклонном положении. Пиала с давно прокисшим вином занял свое положенное место в сложенных лодочкой ладонях служанки. Отяжелевшие руки мумии резко опустились, разливая темную жидкость, тут же заполнившую борозды и канавки, из которых состоял орнаментальный узор. Чаша, описав в воздухе полукруг, с глухим стуком коснулась пола, точно вставая в одно из углублений, веером расходящихся от постамента к периферии погребальной камеры. Раздался щелчок. – Сгруппируйтесь, - слова эхом отразились от вибрирующих стен и потолка. Кислый запах заполнил все доступное пространство, проникая в легкие. Темные ручейки, очерчивая замысловатые переплетения символов, размечающих поразительно прочный древний деревянный настил, достигли золотой пластины, просачиваясь через зазоры. Со вторым щелчком еще совсем недавно казавшаяся достаточно безопасной усыпальница превратилась в утыканную заостренными кольями волчью яму. Часть пола, где находился Железный Треугольник в окружении тесно прижавшихся друг к другу перепуганных кладоискателей, накренилась, под надсадный скрежет механизма сбрасывая незваных гостей кургана в холодную тьму.***
Крупные ладони Панцзы прошлись по плечам светлого ума Железного Треугольника, набрасывая на них теплую куртку. Времени на восстановление после нападения не оставалось – так решил У Се, стоило подрывнику и Сяогэ устроить для успевшего очнуться потомственного расхитителя побег из захудалой больницы, куда того предусмотрительно отвезли исчезнувшие в неизвестном направлении Ван Мэн и Цзян Мудань, не менее предусмотрительно успевшие прихватить с собой наследника семьи У и Мэй. Им нужно было двигаться вперед, на поиски древнего храма, на время оставив все треволнения, разногласия, душевные терзания и нелепую влюбленность. Еще неделю назад Ван Юэбань тонул в омуте жалости к себе и сгорал в пламени ярости по отношению к своим друзьям. Сегодня, прячась от пронизывающего ветра и дождя в развалинах старого дома, прижимая к себе У Се и наблюдая за медитирующим перед колыхающимся на сквозняке пламенем импровизированного костра Чжан Цилином, Панцзы не желал для себя ничего иного. Еще несколько дней назад железное трио ютилось на кровати в комнате хозяина Ушаньцзюй, ведя затянувшийся ночной разговор. Два дня назад подрывник едва не лишился обоих друзей и собственной жизни. Вид безвольно лежащего на полу Тяньчжэня и покорно вставшего на колени Сяогэ в момент осознания собственной беспомощности казался сюрреалистичным. Теперь же, ощущая живое тепло, исходящее от У Се, видя свободного от рабских оков Чжан Цилина, подрывник чувствовал себя настоящим, готовым пройти этот опасный путь вместе с самыми дорогими людьми в своей жизни. Он чувствовал себя самим собой.***
Всегда говорите, что лежит у вас на сердце. Вы не можете продвинуться вперед никак, если вы не формулируете и не говорите то, что лежит у вас на сердце. Потому что это единственное, что у вас по-настоящему есть.Франц Вертфоллен
«Шот жизни»
_____________________________________________________________ Комментарий к 85 главе: Загадка сфинкса или сфинксова загадка – задача, требующая большой сообразительности и остроумия для решения. В греческой мифологии Сфинкс – чудовище с лицом и грудью женщины, туловищем льва и крыльями птицы, обитавшее на скале около Фив. Сфинкс подстерегал путников и задавал им загадку: «Скажи мне, кто ходит утром на четырёх ногах, днём — на двух, а вечером — на трёх? Никто из всех существ, живущих на земле, не изменяется так, как он. Когда ходит он на четырёх ногах, тогда меньше у него сил и медленнее двигается он, чем в другое время». Не сумевших разгадать ее он убивал. Когда же фиванский царь Эдип разгадал загадку, в качестве ответа назвав «человека», чудовище лишило себя жизни, сбросившись с утеса в море. Отсюда слово «сфинкс» получило значение: что-либо непонятное, загадочное; а «сфинксова загадка» – что-либо неразрешимое. Авторы все же смогли найти в себе силы и вдохновение, чтобы воплотить в реальность первую часть нашей очередной идеи о приключениях Железного Треугольника. Всего предполагается написание четырех связанных между собой единым сюжетом о разных гробницах частей. Никакого постоянства в графике их выхода не будет, но мы постараемся писать хотя бы по одной части в месяц (хотя мы сами надеемся на большее, однако в жизни не всегда бывает так, как мы хотим или предполагаем). P.S.: Надеемся, что знакомство с новой культурой, отличной от привычно китайского направления, понравится читателям. О скифах можно говорить много, но мы ограничимся одной частью и несколькими упоминаниями о них в будущем. Примечания: 1. Жидкий лед – это ледовая суспензия, однородная смесь сферических кристаллов льда в рассоле или пресной воде. Жидкий лед по консистенции напоминает желе. Это вязкая гелеобразная масса, отличающаяся хорошей текучестью, что дает возможность транспортировать взвесь по трубопроводам. Используется для получения снега, быстрого охлаждения продуктов, а также предотвращения доступа к ним воздуха. P.S.: жидкий лед можно получить в домашних условиях. Для этого необходимо смешать соду с уксусной эссенцией (1:1), чтобы получить ацетат натрия (можно купить готовый в магазине). Получившуюся смесь упарить и остудить до получения твердого вещества – кристаллогидрата ацетата натрия. Добавить кристаллогидрат ацетата натрия в кипящую воду, растворить в ней. Получившийся раствор охладить (хотя бы до 40-45 градусов), затем поместить на несколько часов в холодильник. Жидкий лед готов. 2. Диафильм – это серия позитивных изображений (диапозитивов), объединённых общей тематикой в короткометражный фильм, состоящий обычно из 20-50 кадров. В некотором роде диафильм – разновидность слайд-шоу в формате комиксов. Само название происходит от греческого «δια», что в данном контексте означает «переход от начала до конца»; и английского «film», то есть рулонная фото(кино)плёнка. Диафильмы были дешёвой альтернативой узкоплёночных кинопроекторов, требующих специальных навыков и дорогих в обслуживании, и использовались в образовательных и развлекательных целях вплоть до конца XX века, пока не были окончательно вытеснены фильмами на видеокассетах. 3. Лоулань (樓蘭 [lóulán])/Кроран (уйгур.) – древний оазис и царство в пустыне Такла-Макан, важный пункт на Великом шёлковом пути между Хотаном и Дуньхуаном. В настоящее время полностью засыпан песками и представляет собой зону археологических раскопок на территории Баян-Гол-Монгольского АО. 4. Погребальная ограда – термин в археологии и антропологии для обозначения территории, окруженной деревянным, каменным или земляным барьером, в которую помещают мертвые тела для воскрешения (вторичного, коллективного захоронения). 5. Государство Гумо или Гумо-го (姑墨 [gūmò]), (姑墨国 [gūmò guó]) - во времена династии Хань Гумо описывается как "королевство", включавшее 3500 домохозяйств и 24 500 частных лиц. Из них лишь 4500 человек были способны носить оружие. Говорят, что в нем производились медь, железо и органический материал. Территория Гумо примерно располагалась на территории современных уездов Байчэн и Вэньсу, а также в современном городе Аксу Синьцзян-Уйгурского автономного района. Древняя столица Гумо именовалась Нань или Наньчэн, то есть «Южный город». Государство просуществовало приблизительно с 125 года до н.э. по 629 год н.э.. В дальнейшем территории государства Гумо были известны как Бхарука – турецкое/уйгурское название (Балука – название, данное государству Сюаньцзаном, Бохуан – название, используемое в научной литературе, вероятно, производное от Бхарука и Балука, Болуджиа – название, данное ханьцами эпохи Тан, Получиа – название, данное государству в девятнадцатом веке на основе системы латинизации языка мандарин/системы Уэйд-Джайлс). 6. Юэчжи (月氏, 月支 [yuèzhī]) – восточно-иранский народ в Центральной Азии (первое упоминание о народе юэчжи датируется 645 годом до н. э.). Во времена династии Хань занимали пастбища в бассейне Таримской котловины, включая современные Синьцзян-Уйгурский АР, провинцию Ганьсу и уезд Цилянь (провинция Цинхай) на территории Китая. Юэчжи не являются потомками таримцев (известны, как псевдотохары – арси и кушаны, говорившие на языках индоевропейской семьи; исходно псевдотохары занимали место в Таримской впадине провинции Ганьсу; их отличают длинные, заплетённые в косы волосы рыжего либо светло-русого оттенка). Но иранские народы, близкие к народу юэчжи, в древнегреческих источниках известны под именем тохаров, которое было ошибочно соотнесено с таримскими мумиями. Юэчжи говорили на восточноиранских диалектах северной подгруппы. 7. Иссыкская письменность или иссыкское письмо – общее название для ряда недешифрованных надписей, найденных на Памире и Тяньшане. Часто знаки иссыкского письма сопоставляют с орхоно-енисейской письменностью (древнетюркское письмо, применявшееся в Центральной Азии на тюркских языках в VIII–X веках н. э.; переходное, слого-алфавитное письмо), крароштхи (письменность, произошедшая от арамейского алфавита, была распространена в Северной Индии и на юге Средней Азии в III в. до н. э. – IV в. н. э.; полуалфавитное, полуслоговое письмо), хотаносакским языком (один из сакских языков, восточно-иранской группы, бытовавший в Хотанском оазисе на юге Таримского бассейна), а также тохарскими языками (группа индоевропейских языков, состоящая из двух мёртвых языков: арси – восточно-тохарский и кушан – западно-тохарский, на которых говорили между I тыс. до н. э. и I тыс. н. э. на территории Таримской впадины – оазисы Лоулань, Турфан и Куча) и языком древнего кочевого народа юэчжи (говорившего на восточноиранских диалектах северной подгруппы – уат-кье или нгуат-кье – названия происходят из древнекитайского языка). 8. Кряж – линейно вытянутая возвышенность с мягкими округлыми очертаниями вершин. Обычно кряжи являются остатками сильно разрушенных горных хребтов, несколько приподнятых новейшими тектоническими движениями, и возвышаются над окружающими равнинами в виде гряды холмов или горной цепи. Глубина расчленения достигает десятков, иногда нескольких сотен метров [https://old.bigenc.ru/geography/text/2638720]. В зависимости от контекста и использования, «кряж» может быть горой, холмом, холмистым плоскогорьем, грядой или хребтом горы. P.S.: Кряж Чонта в самой высокой точке достигает 1664 метра и часто классифицируется, как гора или горный хребет. Однако авторы никогда не бывали в самом сердце пустыни Такла-Макан (лишь пару раз на ее окраинах) и никогда не видели своими глазами кряж Чонта. Поэтому все изложенные факты (вроде того, что кряж сложен песчаниками, находится на западе пустыни, и каким примерным рельефом вкупе с преобладающей на нем растительностью представлен) почерпнуты из книг и Интернета. Кроме того, описания кряжа расплывчаты (взять хотя бы его склоны: по одной версии все склоны кряжа имеют приблизительно одинаковый угол наклона и протяженность, по другой – пологим является именно южный склон, по третьей – северный и т.д.). Связь кряжа с историей погребенного в песках древнего города тоже видится весьма неправдоподобной. Однако на некоторых из китайских и английских сайтов кряж упоминается, как «та самая точка на карте сокровищ». В мистику авторы верят с натяжкой, но проверять бы все равно не рискнули. 9. Свен Андерс Гедин – шведский путешественник, географ, журналист, писатель, график, общественный деятель (19 февраля 1865, Стокгольм – 26 ноября 1952). Участвовал в археологических экспедициях на территориях Тибета, Таримской впадины и Лоп-Нур [Лоб-Нор]. 10. Дюна – положительная форма рельефа, песчаный холм, образовавшийся под воздействием ветра. В песчаных пустынях одиночные дюны сливаются, формируя огромные цепи, перпендикулярные направлению господствующих ветров, причём наклон сторон каждой цепи такой же, как и у одиночной дюны. Одна из разновидностей дюн – барханы – по форме (вид сверху) напоминают подкову или серп. В поперечном разрезе имеют длинный и пологий наветренный склон и короткий крутой подветренный. 11. Тамариск – также известен, как дженгил или гребенщик (в Астраханской области известен под название «астраханская сирень»). Относится к семейству двудольных, гвоздичноцветных растений, представляют собой небольшие деревья или кустарники. Представители рода встречаются в пустынях, полупустынях и степях на юге Европы, в Африке и Азии, где являются характерными, часто господствующими растениями. Произрастают, преимущественно, вдоль рек, по краям местности с иссушенным илистым дном (такыров), в местности с большим содержанием солей в почве (солонцах, солончаках) и на барханных песках. Вечнозелёные или листопадные кустарники или деревья, часто растущие кустообразно, высотой от 3-5 до 12 метров. Крона образована многочисленными тонкими и мелкими ветвями и веточками или грубыми и тупыми ветвями. 12. Пшат – также известен, как лох. Относится к роду деревьев и кустарников семейства цветковых, розовоцветных. 13. Курган – разновидность погребальных памятников, распространённая на всех континентах, кроме Австралии и Антарктиды, и характеризующаяся сооружением земляной насыпи над погребальной ямой. Другими совами, курган – это высокая насыпь на равнинной поверхности, в глубине которой находится древнее захоронение. В переводе с древнетюркского «kurɣan» [курган/кургон] означает «холм» или «крепость». Похожие слова встречаются и в древнем шумерском языке – «кур-ан», или «небесная гора», и «кур-галь», или «великая гора»; а также в древнерусском языке «коурганъ», или «могильный холм»; в турецком языке «kurgan» – «крепость» от «kurgamak» – «укреплять». В латинском языке курган обозначается словом «tumulus» (происходит от протоиндоевропейского «tum» – «выпирать», «раздуваться»), что означает «насыпь» или «небольшой холм». В русском языке словом «курган» часто обозначали границу, то есть высокую земляную насыпь, предназначавшуюся для сторожевой службы, потому что обычно за насыпными курганами начиналась чужая территория. Больше информации здесь: https://old.bigenc.ru/archeology/text/2124859. 14. Кибитка – в данном контексте имеется в виду небольшой дом старого типа (глинобитный или из сырцового кирпича). 15. Скифы – древний кочевой ираноязычный народ, существовавший в VIII в. до н. э. – IV в. н. э.. Скифы не имели письменности, из скифского языка известно более двух сотен слов, а также личные имена. Скифы представляли собой организованное общество, предположительно союз племён, руководимый родоплеменным советом и военными предводителями. Об этом свидетельствует переселение людей по плану разработанному заранее. В древневосточных источниках вожди скифов называются «царями», а область их локализации «царством». В более широком смысле, скифы – кочевые народы, которые населяли территорию от причерноморских степей (к востоку от Дуная) до территории современного Китая (провинция Синьцзян). Часть скифов обитала в степной зоне Северного Причерноморья от Дуная до Дона, именуемой в древнегреческих источниках Скифией. Многие племена и народы были как в союзе со скифами, так и враждебны им. Родственными скифам народами были сарматы (древний народ, состоявший из кочевых ираноязычных племён, с IV века до н. э. по первые века н. э. населявший степную полосу Евразии от Дуная до Аральского моря.), саки (собирательное название группы ираноязычных кочевых и полукочевых племён I тыс. до н. э. — первых веков нашей эры в античных источниках.) и массагеты (также известные как сака тиграксауда или ортокорибантийцы, были древним народом саков Восточного Ирана, который населял степи Центральной Азии и был частью более широкой скифской культуры; массагеты пришли к власти в VIII–VII веках до н.э., когда они изгнали скифов из Центральной Азии в Кавказские и Понтийские степи). Общими культурными маркерами скифов и родственных им народов являются звериный стиль в искусстве, набор оружия (короткий меч «акинак», небольшой композитный лук с тонкими стрелами), характерное снаряжение для верховой езды. Подробнее о скифской культуре и религии можно прочитать здесь: https://history.wikireading.ru/27646. P.S.: к слову, название города Саки, являющегося центром Сакского района республики Крым, происходит от скифского слово «saka», которое переводится как «олень». По другой версии, название города связано с татарским словом «сак» («осторожный», «сохранение»). 16. Хусе – историческая область к северу от района Сучжоу (округ Цзюцюань) в провинции Ганьсу у озера Сого-Нур. 17. Торкис, торквес или торк – шейное мужское и женское украшение в виде обруча, встречающееся среди артефактов, относящихся к культурам скифов, фракийцев, иллирийцев, персов и кельтов. Слово происходит от латинского слова «torquere» или «torques», от «torqueo» – «скручивать», «поворачивать». Наиболее древние торкисы, скифские по происхождению, датируются VIII веком до новой эры. Во время великого переселения народов, происходившего в IV-VII столетиях новой эры, это украшение исчезло из обихода. Торкис представляет собой ожерелье в виде разомкнутого кольца, изготовленное из золотой или бронзовой проволоки. Реже встречаются украшения из серебра и железа. Торкисы изготавливались из толстой проволоки (дрота), иногда перекрученной, с петлеобразно загнутыми концами. Концы торкиса украшались декоративными навершиями. У кельтских и скифских ожерелий эти детали зачастую имели форму стилизованных звериных голов. Поверхность украшения могла быть гладкой или покрытой рельефным орнаментом. Большая часть их была открытой спереди, но, несмотря на это, многие из них были сделаны практически для постоянного ношения, и их было сложно снять, несмотря на то, что золото – мягкий металл. Торкисы носили как в виде ожерелья, так и в виде браслета или пояса. Предполагается, что кельтские торкисы до II столетия новой эры служили знаком высокого социального статуса. Во времена Республики это украшение появилось в Древнем Риме как воинский знак отличия. Торкисы или, иначе, шейные гривны, носили и в Киевской Руси. 18. Сбруя (конская амуниция, конская упряжь) – конские принадлежности для езды, предметы и принадлежности для запряжки, седлания и управления лошадьми. Амуниция боевого коня (бардинг, то есть бронежилет для боевых коней), помимо основных элементов (вроде седла, узды, нагрудных ремней, попоны и т.д.), может включать: шанфрон (шамфрон, шампрон или шаффрон) был разработан для защиты морды лошади. Иногда это включало откидные щечные пластины. Декоративным признаком, общим для многих шанфронов, является рондель с небольшим шипом. Шанфрон был известен еще в Древней Греции, но исчез из употребления в Европе вплоть до двенадцатого века, когда металлические пластины заменили вареную кожу в качестве защиты боевых коней. шею лошади обычно закрывала кольчуга или пластинчатые латы (кринет, криньер), прикрепленные к верхнему краю наголовья. Кринет обычно закрывал только верхнюю часть шеи, но с конца XIV в. на иллюстрациях стали появляться изображения кринета, полностью закрывавшего шею. пейтрал состоял из широкой полосы, изогнутой по форме тела коня, которая крепилась на шее ремешками. крапер состоял из трех прямоугольных пластин, две из которых располагались по бокам, а одна — сверху. крупьер защищал задние конечности лошади, и мог быть изготовлен из любой комбинации кожи, кольчуги или пластинчатых доспехов. Практика доспехирования лошадей появилась еще в начале первого тысячелетия до н. э. среди иранских и других народов на Ближнем и Среднем Востоке и в Центральной Азии. Впервые получила широкое развитие в древности в восточных царствах Парфии (историческая область, расположенная на северо-востоке Великого Ирана; 247 год до н.э. – 224 год н.э.), Пахлавы (пехлевас – народ, упоминаемый в древних индийских текстах; в 4 веке до н.э. в этом же контексте упоминаются саки-партхавах, то есть сако-парфяны), а также Скифии. Так, конские латы широко применялись, например, парфянами против римлян в I в. до н. э., сарматами и другими, но вместе с падением Западной Римской империи (476 г.) они почти исчезли из употребления в Западной Европе. P.S.: хотя скифы, кочевники-коневоды, всегда пользовались седлами, их не знали ни греки, ни римляне. Римляне не пользовались седлами приблизительно до 300 года н. э. Греки вообще ездили на голой лошадиной спине, хотя иногда покрывали спину куском ткани. Римские кавалеристы почти всегда прикрывали коня попоной или чепраком. 19. Мумия – сохранённое бальзамированием тело. Мумией называется тело (не только человека, но и любого другого живого существа), мягкие ткани и органы которого были сохранены в результате преднамеренного или случайного воздействия химических веществ, сильного холода, очень низкой влажности или недостатка воздуха. Таким образом, процесс разложения тканей замедляется или прекращается вовсе. Некоторые авторитетные источники ограничивают использование этого термина телами, намеренно забальзамированными химическими веществами, но использование этого слова для обозначения случайно высушенных тел восходит, по крайней мере, к началу 17 века. Мумии людей и животных были найдены на всех континентах, как в результате естественного сохранения в необычных условиях, так и в качестве культурных артефактов. P.S.: мумия в привычном понимании – завернутое в полоски ткани тело, из которого были удалены органы и которое было пропитано специальным бальзамирующим раствором. В широком смысле, мумией считается высушенное или бальзамированное естественным или искусственным путем тело (даже если оно не завернуто в полоски ткани, а одето в богато расшитое праздничное одеяние). Помните дворец Сиванму из Хроник? Помните восседавшую у бассейна с кровососущими червями Сюаньнюй? Это тоже была мумия. 20. Жречество у скифов делилось на два разряда. Одни составляли наследственные жрецы авхаты, «светлые», жреческая каста, происходившая от Липоксая. Жрецы, собственно, являлись скорее шаманами, и основным их назначением являлись прорицание и гадание на ивовых прутиках. Другая разновидность прорицателей принадлежала к воинскому сословию паралатов. Это были, по общему убеждению, потомки разорителей храм Аргимпасы в Аскалоне, периодически поражаемые за это преступление женоподобием. Болезнь эта нередко встречалась в царском роду. Именовались женоподобные прорицатели «энареи», то есть «немужчины». При устойчивых признаках полового бессилия знатный скиф объявлял себя энареем и в знак этого переодевался в женскую одежду. Энареи возводили своё пророческое искусство к Аргимпасе и, в отличие от наследственных жрецов, гадали по коре липы. Энареев почитали и боялись, воздавая им настоящее поклонение. Подробнее об обычаях скифов можно прочитать в книге С.Алексеева и А.Инкова «Скифы. Исчезнувшие владыки степей». Отрывок текста о культуре и религии скифов доступен для чтения: https://history.wikireading.ru/27646. 21. Дромос (от греческого «Δρόμος» – «путь, проход») – путь или коридор, ведущий в погребальную камеру гробницы или кургана. Иногда представляет собой горизонтальный или наклонный проход в склеп, вырезанный в скале. Также может быть оборудован ступеньками. С середины V века до н. э. возрастает греческое влияние на устройство гробниц – к усыпальницам строят из дерева специальные проходы-дромосы. Наиболее длинным из них скифы нашли необычное для греческих соседей применение – погребали в них упряжных коней с колесницами-возами. 22. Взмах крыла бабочки в одном конце света вызывает ураганы и штормы на другом – японская пословица, метафора, описывающая «эффект бабочки», знакомый многим из одноименного фильма о теории хаоса, и означающая существование незначительных моментов, которые меняют историю и формируют судьбы. Изначально последствия таких событий сложно распознать, но впоследствии они формируют целую цепь причинно-следственных связей, которые становятся очевидными только тогда, когда меняют жизнь одного человека или мира в целом. То же утверждение касается изменений в мировой истории: если изменить событие в прошлом, последствия в настоящем будут грандиозными и непредсказуемыми. В естественных науках, «эффект бабочки» – термин, обозначающий свойство некоторых хаотичных систем: незначительное влияние на систему может иметь большие и непредсказуемые последствия где-нибудь в другом месте и в другое время. Другими словами, «эффект бабочки» – взаимосвязь несвязанных, казалось бы, событий (большие последствия малых причин, высвобождение энергии) – взаимосвязь всего в мире и единства вселенной. P.S. 1: похожие идиомы и аллюзии есть в книгах Р.Бредбери «И грянул гром» (гибель бабочки в далёком прошлом изменяет мир очень далекого будущего); С.Кинга «Темная Башня» («Сжигая травинку, мы уничтожаем миллиарды миров»); К.Булычева «Как его узнать?» («Только надо будет строго соблюдать правила движения. Я читал, что происходит, если нарушишь. Однажды в мезозойскую эру бабочку задавили, а в результате в Америке не того президента выбрали»); братьев Гримм «Вошка и блошка» (ожог главной героини приводит к всемирному потопу). P.S. 2: Аллюзия – стилистическая фигура, содержащая указание, аналогию или намёк на некий литературный, исторический, мифологический или политический факт, закреплённый в текстовой культуре или в разговорной речи. 23. Диадема – головное украшение в виде венца, повязки или небольшого кокошника из драгоценных металлов и драгоценными камнями, знак царской власти на Востоке, служивший украшением государей. P.S.: скифские женщины (например, супруги скифских царей, носили кокошники). Казалось бы, кокошник исконно русский головной убор. Однако в 1973 года на территории современной Украины при раскопке скифского кургана археологи обнаружили золотую подвеску с изображением головы женщины в головном уборе, по своей конструкции, форме, стилю и декоративным элементам поразительно похожем на традиционный русский кокошник. После тщательного изучения подвески археологи пришли к выводу, что ее возраст датируется приблизительно IV веком до н.э.. Поэтому, пожалуй, самое главное отличие славянского и скифского кокошников состоит в материале, из которого они изготавливались: на Руси головные уборы чаще всего изготавливались из бересты, луба и других природных материалов (ракушек, жемчуга, перламутра, иногда – монеток или камней, вроде янтаря или бирюзы), а в Скифии – из драгоценных металлов, чаще золота, драгоценных камней и эмали. 24. Ритон – сосуд в виде рога или усечённого конуса с небольшим отверстием в нижнем (узком) конце. Как правило, нижний конец оформлен в виде протомы (изображение передней части тела животного) мифического или другого существа. Тулово нередко украшалось, могло иметь ручку. В основном изготавливался из цветных металлов, керамики, рога, кости. Ритоны предназначены для питья, ритуальных возлияний и т. Д.. Известны с бронзового века. В древнегреческом искусстве распространены керамические красно- и чернофигурные ритоны с коротким туловом, заканчивающиеся изображением головы животного. 25. Пектораль – нагрудное украшение, чаще металлическая пластина, могло быть частью защитной амуниции воина. Вероятно, происходит от боевого снаряжения, защищавшего верхнюю часть груди, горло и плечи. К пекторалям в широком смысле относятся нагрудники-доспехи, воинские отличительные знаки. В узком, обычно археологическом, смысле пектораль – это наплечно-нагрудная деталь убора, по мнению исследователей, обладавшая для владельца особыми магическими (в основном защитными) свойствами и символизировавшая высокий социальный статус. 26. Табити – высшая богиня скифов, матерь богов и праматерь людей, воплощение идеи священного огня, посредника между Землей и Небесами, проводник в иной мир. Отождествляется с греческой богиней домашнего очага – Гестией. Скифские цари признавали её «царицей» над собой и над своим народом. Другими словами, Табити – источник власти. Табити изображается с зеркалом в руках, восседающая рядом со священным огнем. Зачастую перед ней стоял скиф, испивающий до дна преподнесенный ему ритон. В честь Табити приносилась величайшая для скифов клятва – «царскими очагами». Лично царь выступал в качестве супруга Табити, именуемой «царицей скифов». Табити выступала в качестве хранительницы защищенного огнем священного золота, а само золото – ее частичным воплощением. Так, совершая подношения золоту и испивая в честь богини ритуальный рог, царь скреплял свой союз с вечной царицей всего своего племени. P.S.: разумеется, у царя скифов была и земная супруга. Одна или несколько (иногда: царица и одна-две наложницы). 27. Скифский пантеон состоит из восьми Богов. На первом месте стоит Высшее Божество – Табити. На втором месте в пантеоне стоят божественные супруги Папай и Апи, Небо-Отец (бородатый старец) и Земля-Мать (женщина со змеями вместо ног), отождествляемые с Зевсом и Геей/Горой (греческая богиня Земли/нимфа, воплощавшая смену времен года). Младшие боги скифского пантеона представлены: Ойтосиром – Богом Солнца (божественный стрелок-охотник), отождествляемым с греческим Аполлоном; Агримпасой – Богиней плодородия, Владычицей дикой природы, божеством предсказателей, преимущественно энареев (крылатая дева в окружении диких животных), отождествляемой с греческой Афродитой и ближневосточной Астартой; Таргитаем – первопредок скифов (зримое воплощение метровый отпечаток «человеческой ноги»), отождествляемым с Гераклом; Богом Войны (в настоящее время ни историкам, ни археологам не известно его имя) – покровителем воинов, божеством разрушительных небесных стихий (зримым воплощением которого является короткий меч скифов – акинак), отождествляемым с Аресом. Отдельно от прочих в скифский пантеон входит Тагимасад – Бог царских скифов, воплощающий поящую стада водную стихию и покровительство коневодству. Отождествляется с Посейдоном. Для других скифов Тагимасад – чудовище, воплощавшее силы первозданного хаоса. P.S.: кроме всего прочего, скифы поклонялись Маспалле – Богине Луны, иногда отождествляемой с Селеной. Маспалла не входила в скифский пантеон, но почиталась скифами, как Богиня. И Липоксаю – покровителю прорицателей и первопредку авхатов (сын Таргитая), отождествляемому с греческой Пифией. 28. Царские скифы – термин, запущенный греческим историком Геродотом. Так он назвал союз скифских племен, проживавших в районе Азовского моря (Меотиды). Это кочевой и очень воинственный народ, во главе которого стоял царь, отсюда и название. От прочих скифов отличались крайне низким уровнем производительного труда, жили они исключительно войной и сбором дани с покоренных соседей. P.S. 1: по сообщению Геродота, господствующими были царские скифы. Восточнее их жили вольные скифы. В степях жили скифы-кочевники, а на побережье Азовского моря – скифы-земледельцы. На территории современной Восточной Европы жили эллино-скифы, а в лесостепях – скифы-пахари. Принято считать, что царские скифы господствовали над другими скифскими племенами. Однако по одной из версий происхождения, скифы пришли из Азии со стороны Саян и Алтайских гор, а не из Греции. Геродот и Гомер часто описывали скифов Северного Причерноморья и Северного Кавказа – Ишкузы (Скифии, скифского царства). Иногда упоминали скифов Юго-Западной Азии. Однако о скифах, проживавших на территории современного Алтайского края, юге Сибири (Саяны), Монголии и современного Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая, практически нет никаких данных, кроме обнаруженного в начале 90-х годов на алтайском плато Укок скифского захоронения с мумифицированным телом двадцати пяти летней женщины, которую археологи назвали «скифской принцессой» или «шаманкой Укок». P.S. 2: поэтому авторы не относят хозяина обнаруженной железным трио гробницы к царским скифам, но априори придерживаются его независимого царского происхождения. Будем считать, что скифы пустыни Такла-Макан существовали отдельно и независимо от, так называемой, Скифии и господствующего там племени царских скифов. По ходу сюжета мы, возможно, дадим объяснение происхождению «последнего скифского царя Такла-Макан». Хотя исторически скифские племена, действительно, проживали в пустыне в районе Кашгарской равнины (Таримской впадины) на территории современных округов Кашгар (преимущественно), Хотан и Аксу (делили территорию с другими племенами). 29. Акинак – короткий (40-60 сантиметров) железный меч, применявшийся скифами во второй половине I тысячелетия до нашей эры. Акинак обладал отличными колющими свойствами и достаточной массой (до двух килограммов) для нанесения рубящих ударов. Дол, как правило, отсутствовал. Меч имел сердцевидное перекрестие и плоское навершие в виде поперечного короткого бруска или полумесяца. 30. Магнитные заряды – это элементарные частицы или объекты, обладающие магнитными свойствами и создающие магнитное поле вокруг себя. Они могут быть как естественными, так и искусственными. Естественные источники магнитного поля: некоторые минералы и природные материалы, такие как магнетит или компасная игла. 31. Фэнь (分 [fēn]) – китайская мера веса, равняя 0,5 грамм. На самом деле, это не наименьшая мера веса. Например, 1 ли (厘 [lí]) = 50 мг, а 1 хао (毫 [háo]) = 5 мг, и т.д.. В данном контексте «каждый фэнь» – это своего рода идиома, указывающая на важность определенного условия для решения задачи. P.S.: напоминаем, что система мер, имевшая употребление в Китае до конца XX века, была стандартизирована для соответствия Международной системе единиц (СИ). Но авторам, в какой-то мере, удобней использовать именную «рыночную» систему мер, поскольку это позволяет сосредоточиться на сюжете и погрузиться в атмосферу Китая. ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic