Леди консильери.

      Будь умницей. Эти простые слова красной нитью проходили через всю её жизнь. Сначала ей их говорила мать, когда она капризничала, не желая играть на пианино всевозможные гаммы и этюды. Затем матери вторил отец, учащий дочь управляться с холодными медицинскими инструментами. Когда она была маленькой, то не задавала лишних вопросов зачем она должна уметь играть Шопена с закрытыми глазами и уметь отличать вывих от перелома и резаную рану от рваной, кроме одного: почему младший брат, родившийся с ней в один день, не подвергался казни белых и чёрных клавиш и бесконечных пинцетов, иголок и спиртовых растворов? Когда ей исполнилось двенадцать и она стала замечать изменения в организме, превращающие девочку в девушку, мама объяснила, что мир вокруг меняется, но есть то, что остаётся неизменным: он всецело принадлежит мужчинам. Именно поэтому её брат праздно шатается и играет с мальчишками, а она учится. Учится, чтобы в будущем стать медсестрой и выйти замуж. Отец же, с присущей итальянцам горячностью, прикрикивает на мать, заставляя её прекратить нести бредни. Время идёт, она уже студентка медицинского колледжа. Одна из лучших. Её брат, который предпочёл прилежной учёбе спорт, отчего его плечи стали шире, только посмеивался над ней: худой и высокой, без намёка на женственность в угловатой фигуре. - Эта страна, милая, в ней каждому даны неограниченные возможности. Ты можешь добиться всего, - как-то вскользь замечает отец, когда они закончили операцию. - Если удачно выйду замуж, да, папа? – без особого энтузиазма отвечает она и выходит из комнаты прежде, чем услышит ответ. Позже, отец нашёл её, сидящей на ступеньках дома, заплаканной. - Ну-ну, милая. Чего ты так расстроилась? - Легко быть мужчиной, да, папа? Никто не считает тебя бесполезной и ни на что не годной. Отец глубоко вздохнул и произнёс: - Я тобой горжусь, Лючи. И вовсе неважно, что думают по этому поводу другие. Эти слова вселяют надежду в юное сердце и она хочет верить в то, что всё действительно так.       Совсем недавно им с братом исполнилось шестнадцать. Её брат – гордость колледжа, капитан футбольной команды, а она гордость медицинского колледжа, но эта скромная заслуга меркнет перед ослепительным сиянием улыбки её брата. Родители собираются поехать на соревнования, чтобы его поддержать, а она остаётся дома, потому что её просит отец. - Если в моё отсутствие будут пациенты, то ты окажешь им помощь. - Да, папа. - Вот и умница. Сидеть в ожидании пациентов было невыносимо скучно. В ванной громко капала вода, а в гостиной слишком громко тикали часы. Она открыла крышку чёртового пианино, и, впервые за долгое время, начала играть по своей доброй воле, получая наслаждение от того, как послушно старый инструмент подчинялся её тонким пальцам. Её игру прервал стук в дверь. Лючи сдавленно выругалась и бросилась к двери, ожидая увидеть раненого работягу или одного из джентльменов, у которых отец никогда не спрашивал причины ранений, но на пороге стояла её однокурсница Джоанна Смит: улыбчивая зеленоглазая брюнетка из хорошей семьи. Такие получали образование не по нужде, а чтобы в будущем выйти замуж за какого-нибудь делового партнёра отца. - Джоанна? - Ох, Люси, мы еле нашли твой дом. Признаться, я не ожидала, что ты живёшь среди бедняков. Хорошенькое личико скривилось в пренебрежении. - Что-то случилось? - В колледже проходит осенний благотворительный бал. Мы танцуем, чтобы попечители пожертвовали средства на строительство госпиталя. Лючия нахмурилась. - Разве для того, чтобы построить госпиталь обязательно нужно плясать? Какая глупость. - Тем не менее. Там будет много интересных людей, дружба с которыми не помешает юной леди. Поедем с нами? - Я не могу. На мне отцовская практика. Если я уеду, то о людях некому будет позаботиться. - Орсини, нельзя быть такой нудной. Давай, поехали. Будет весело. Никто не умрёт если тебя не будет несколько часов. В душе Лючи понимала, что скорее всего так и будет, но чувство неявной тревоги разъедало душу. - Поехали, отдохнёшь, познакомишься с кем-нибудь, может выберешься их этой дыры… Последние слова подействовали, как ушат ледяной воды. - Нет. Спасибо. Я лучше останусь в своей дыре. Не буду никому портить вечер своей нищетой. - Орсини, ты что, обиделась? Ну, прости, я не так выразилась. Поехали… Лючи уже готова была поддаться на уговоры, как возле дома с оглушительным рёвом остановилась мятая машина. Водитель выскочил и открыл пассажирскую дверь, помогая выбраться из неё парню с окровавленным лицом. Джоанна охнула и прижала ладони ко рту, толи от того, что увидела вблизи раненного, толи от того, что его спутник оказался чертовски красивым. - Dottore дома? Она покачала головой. - Идите за мной, сэр. Джоанна, мои извинения, пациенты не выбирают времени. Увидимся в понедельник. - Д-да, до встречи, Люси…помощь не нужна? Лючи скептически подняла бровь, оценивая дрожащие руки девушки. - В бальном платье? Нет, спасибо, моя семья не расплатится. Мистер, прямо по коридору, сажайте его на кушетку. На самом деле она понятия не имела, что делать с парнем, стонущим от боли. Совершенно никакого понятия. - Что произошло? - При всём уважении, синьорина… я предпочёл бы, чтобы его осмотрел dottore. - При всём уважении, мистер, единственный dottore здесь я. Лючи и сама не знала откуда в ней взялись силы язвить хмурому парню в дорогом костюме-тройке. Сколько длились бы их споры неизвестно, если бы неожиданно раненный не простонал. - Битто, бога вади… Парень вздохнул. - Его ударили по лицу. Похоже сломан нос. Сможешь сделать с этим что-нибудь? - Отец учил меня. Я сейчас. Лючи подготовила пинцет, иглу, нитки. Пока она гремела инструментами и тщательно смешивала спирт с водой, подавляя в себе странное желание выпить, чтобы унять дрожь в руках, до ушей донеслось: - Битто, если бы я знал, что моими ранами займётся такая красабица, Мадонной клянусь, каждый день давал бы себя калечить. - Ну и идиот же ты, Нино… Лючи смочила ветошь и старательно вытерла кровь с лица пострадавшего. Сломанные носы она видела и раньше, но здесь, если не поставить кости на место, то до конца своих дней парень будет дышать с трудом. Он поморщился, когда она задела рассаженную губу. - Извините, я не хотела сделать вам больно. Вот. Выпейте это. Склянка с разбавленным спиртом тряслась в её руках. - Что это? - Это спирт. Пейте. Править такой перелом наживую очень больно, а в вашем случае колоть морфий опасно, вы подавитесь собственной кровью. Пальцы парня, перемазанные кровью коснулись её, а на фоне красных белков глаз синие радужки его глаз казались бездонным морем. Он выпил и закашлялся. - Сэр, мне нужна будет ваша помощь. - Что я должен делать? - Держите его голову. Только крепко. Если он дёрнется, то до конца своих дней дышать будет через раз. Испортить такое лицо было бы преступлением. Спутник пострадавшего кивнул и сделал, как было велено. Странно, но когда Лючи посмотрела в затуманенные спиртом и болью глаза, то её страх испарился. Она должна справиться. В конце концов, отец доверил ей практику. - Готовы? - Да. Одним резким движением она с хрустом вернула кости на место. Уши заложило от крика и парень потерял сознание. Она осторожно заткнула сломанный нос пострадавшему ватой и стёрла кровь с красивого лица. - Ну вот, так-то лучше. Придержите его так, я наложу повязку. Она зафиксировала нос пострадавшего пластырем. - Сэр, помогите снять с него штаны. В карих глазах мужчины мелькнуло недоумение. - Порез, сэр. Такой сам не зарастёт. Надо зашить. То, что он без сознания нам поможет, ему не будет больно. После окончания операции она забинтовала ногу парня и выдохнула. Дыхание больного хоть и было тяжёлым, но опасений не вызывало. Тщательно сполоснула руки и кивнула его спутнику. - Пусть отдохнёт. - Могу я выйти покурить? Она кивнула. На улице было тихо и безлюдно. Никто не шумел, казалось даже извечный гул фабрики, располагающейся неподалёку стих. Незнакомец жадно вдыхал дым, словно нервничал и переживал больше, чем она сама. - Всё будет хорошо? - Да. Будет. Правда несколько недель будет сохраняться отёк и синяки под глазами. И, сэр? - Да? - Можно мне сигарету? Парень хмыкнул, но протянул ей портсигар. - Сколько тебе лет? -Достаточно, чтобы вернуть вашему другу на место нос, сэр. - Витторио. Меня зовут Витторио. - А я Лючия. Можете звать меня так. Он улыбнулся. - Рад нашему знакомству. Курили в тишине, думая каждый о своём. Пережитый стресс навалился с новой силой и она неожиданно расплакалась. - Эй? Что это с тобой? - Я…простите. Просто перенервничала. Никогда прежде мне не приходилось заниматься такими вещами. Обычно рядом со мной отец. - У тебя вышло замечательно. Спасибо за помощь. И за то, что не побоялась. Лючи недоумённо вскинула брови. Неужели он не понимал, что она, медик-недоучка, могла искалечить его друга? Когда они вернулись, пострадавший уже пришёл в себя. - Сбасибо за бомощь. Лючи улыбнулась. - Не за что. Было бы преступлением испортить такое лицо. Думаю, ваши поклонницы сильно расстроились бы. Парень неожиданно смутился. - Как тебя зобут? - Лючия. А вас? Ярко синие, на фоне наливающейся черноты под ними, глаза смотрели на неё с интересом. - Антонино. Збучит старободно. Божешь збать беня Нино. - Нино…очень красивое имя. К щекам прилила кровь, выдавая её смущение. Но парень только улыбнулся, отчего тут же скривился. - Идём, Нино. Я отвезу тебя домой.       Когда она рассказала вернувшемуся отцу о произошедшем он долго ругался. - Dio mio, Лючия! Ты хоть понимаешь, чем чреваты репозиции переломов в неумелых руках! Ты могла его убить и подписала бы приговор нашей семье. - Я должна была отказать человеку, попросившему помощи? - Нет…но…Лючи… Он не мог найти слов. - Почему бы тебе просто не сказать, что я молодец, папа? Твоя гордость пошатнётся, если я услышу «спасибо»? - Нет. Не пошатнётся, милая. Я тобой горжусь.