Леди консильери.

Когда он вернулся на горизонте алела тусклая полоска рассвета. Девушка в его рубашке, на его кровати спала, по-детски положив узкую ладонь под щёку и ему стало неожиданно-дерьмово на душе. Если бы Витто не позвонил, он дал бы волю своим чувствам и совершил бы немыслимую подлость по отношению к ней. Единственной девушке, рядом с которой он не чувствовал себя конченным человеком. Убийцей. Нино вздохнул, и не раздеваясь, лёг рядом с ней. Проснулся он в гордом одиночестве. Лючи обнаружилась на кухне. На столе стояла тарелка с бутербродами, а в джезве на плите вскипал кофе. Он опёрся на дверной косяк и любовался ей. Действительно, чудо, которого он совершенно не заслуживал. — Давно стоишь? — Нет. Я только что проснулся. На её губах расцвела мягкая улыбка. — Не хотела тебя будить. Ты так крепко спал. Она подошла к нему и поцеловала его в щёку. — Садись за стол. Позавтракаем. В груди болезненно сжалось сердце от тепла, которое затопило его. Это было так мило, что захотелось, чтобы его каждый день кто-то ждал. — Прости меня. Я вернулся только на рассвете. Она обняла его и тихо вздохнула, заметив на его щеке свежий порез. — Главное, что ты вернулся. — Чёрт, Лючи. Мне теперь совсем не хочется возвращать тебя твоей семье. Я хочу забрать тебя к себе. Она рассмеялась. — Думаю, мне придётся вернуться к ним. Вчера я повела себя неподобающе. Прости меня, Нино. Ты наверное, считаешь меня доступной дурочкой. Её щёки покраснели, выдавая её стыд. Нино мысленно ударил себя по щеке. Господи, она ещё такая девчонка. Если бы Витторио не позвонил… Он погладил девушку по спине и приподнял её лицо за подбородок. — Я так не считаю, Лючи. Но есть и доля разумного в твоих словах. Торопиться нам явно некуда. — Но ты ведь… — Я не умру от этого. Не переживай. А сейчас, давай поедим и я отвезу тебя домой. Через час, она в своём вчерашнем, просохшем костюме, кутаясь в пальто Нино сидела в его машине и не решалась выйти. Парень, словно чувствуя её тревогу провёл по её щеке пальцем. — Они поймут, Лючи. В конце концов, они твои родители. Для них естественно тревожиться о тебе. Она кивнула, а Нино вышел из машины и подал ей руку. На прощание он поцеловал её. — A presto, Нино. — A presto, Лючи. Девушка вручила ему пальто и зашагала к дому, а он закурил и устало прикрыл глаза. В сердце поселилась невнятная тревога. Вовсе не из-за того, что доктор Орсини, бывший другом их дону может потребовать восстановления чести и достоинства своей дочери. На этот счёт Нино был спокоен. В крайнем случае, он просто женится на Лючи. Тревожил его рассказ Лючи о людях, приехавших к ним в дом ночью. Джулиано. Ненавистная фамилия резанула слух. Де-юре, они несколько раз проворачивали дела вместе. Де-факто же, Франческо был амбициозным мерзавцем, шагающим по головам своих друзей. А ещё он был жестоким. Очень. Лючи скрылась за дверью, а он завёл мотор автомобиля, оставляя после себя только тлеющий в уличной грязи окурок. У двери её встретила мать, отвесившая ей звонкую пощёчину. Лючи стоически выдержала это унижение, не заплакав. — В гостиную. В гостиной сидел отец, читающий утреннюю прессу. Критически осмотрел её внешний вид, остановившись взглядом на алой от удара щеке и покачал головой. — Лючи. Ты хоть представляешь, что мы с матерью пережили? — С трудом. — Где ты была? Их взгляды встретились. Она могла солгать, что ночевала у подруг по колледжу, но предпочла сказать правду. — Я ночевала у Нино. Брови отца взметнулись вверх, отчего очки съехали по переносице вниз. — Ты даже не стала лгать. Скажи мне честно, он сделал с тобой что-нибудь? — Ничего он не сделал. Он считает, что торопиться ни к чему. Мы гуляли и попали под дождь. Я просто не хотела ехать домой. Вы совсем меня не понимаете. Отец вздохнул. — Лючи. Твой возраст…мало кто из детей думает, что их понимают. Мне тоже когда-то казалось, что мои родители ни черта не смыслят в этой жизни. Только теперь я понимаю их в полной мере. Когда я вырос и у меня самого есть дети. Пойми меня правильно. Теперь я спокоен насчёт твоей дружбы с Нино. Он показал себя достойным человеком. Несмотря на род его занятий, я верю, что он не обидит тебя. — Да чем он занимается, чёрт возьми? Достали уже эти тайны. — Он гангстер, милая. Как и те, другие, что были здесь. — Этот парень. Он… — Жив. И на рассвете покинул нас, несмотря на мои предостережения. — Это значит, что ты не сердишься на меня? — Я рад был бы наказать тебя, как полагается отцу, чья дочь позорит семейную честь, ночуя у мужчин. Мог бы обратиться к доктору Браун, ты должна её помнить, чтобы установить, насколько ты со мной честна. Но…твоя помощь в моём деле неоценима и вместо пустой траты времени на раздумья о том, в чём ты не раскаиваешься, я попрошу тебя приготовить дезинфицирующий раствор и мазь для суставов. — Джакомо, разве это наказание? Разве так мы воспитывали нашу дочь, чтобы она шлялась незнамо где и незнамо с кем? — Незнамо кого, зовут Антонино, мама. Лючи вышла из гостиной и отправилась в операционную, выполнить просьбу отца. Мать устало опустилась в кресло и расплакалась. — Джакомо, разве это правильно? — Нет, Мартина, не правильно. Как и бить её по лицу. Ты никогда не ругаешь Тони за поздние возвращения с гулянок и не обращаешь внимания на то, что от него несёт выпивкой и дешёвыми духами. — Он мальчик. — И такой же точно ребёнок. Нельзя быть строгой с одним ребёнком, а другому позволять всё. Наша дочь выросла благоразумной. — А если он склонил её к чему-то? Что тогда? — Тогда вспомни себя, Мартина. — Тогда было другое время и ты был серьёзен по отношению ко мне. Мужчина хмыкнул. — Ну да, нищий студент-медик. Мечта любой женщины. — Время показало, что я в тебе не ошиблась. - Возможно, нам следует доверять ей. В конце концов на кой-чёрт быть молодым, если ты не совершил ни одной глупости? Лючи смешивала растворы и ингредиенты для скипидарной мази. Старики, страдающие ревматизмом часто приходили среди ночи, тревожа покой доктора и его домочадцев. Действительно, кому нужно идти в больницу, если твой сосед врач? До ушей донёсся звонок в дверь, затем шаги и радостные голоса. Она приоткрыла дверь, чтобы посмотреть кто пришёл и замерла в удивлении. — Ну, чего ты застыла соляным столбом, sorellina. Не рада меня видеть? — Привет, Тони. Она улыбнулась и обняла брата. — Ты стала выше, а ведь мы не виделись всего месяц. — А ты стал ещё шире в плечах. По какому поводу праздник? — Так ведь День Благодарения на носу. Вот я и приехал. А чего вы все такие кислые? Лючи перепутала муравьиный спирт с этиловым? Тони рассмеялся над собственной шуткой. — Не обижай Лючи, Тони. Федерико подошёл к ней и обнял её за ногу, заставляя сердце девушки преисполниться теплом. Тони присел на корточки, равняясь с младшим братом в росте. — Ого, ты так вырос. Лючи, у тебя появился серьёзный защитник. Лючи подняла младшего брата на руки, заставляя того радостно взвизгнуть и показала Тони язык. — Уж всяко серьёзнее, чем ты, Тони. Хоть с одним младшим братом повезло. — Ну-ну, если бы я не пнул тебя, ты не вылезла бы раньше. Не зазнавайся особо. — Так, прекратите препираться! Лючи, помоги мне накрыть на стол. Теперь настала очередь Тони ухмыльнуться и показать Лючи язык. — Давай, Лючи, а то замуж не позовут. Должна же ты быть хоть в чём-то хороша. Если бы взглядом можно было убивать, то её брат пал бы первой жертвой, но она воздержалась от комментариев. — Как дела, сынок? Есть ли что-то новое? — Хах, особо ничего. Ноябрь — унылый месяц. Тренируемся в зале. Скучища. — А как успехи в учёбе? Тони замялся. — Я завалил зачёт по праву, но я исправлюсь. Лючи язвительно хмыкнула. — Что-то хочешь сказать? — Ничего. Если из тебя не выйдет юрист, ты всегда сможешь работать в баре вышибалой. Там таких шкафов любят. — А вот ты точно сможешь стать дипломированной медсестрой и работать до конца своих дней. Лючи беззлобно рассмеялась. — Всё такой же обидчивый.

***

      Вечером Лючи сидела в своей комнате, делая заметки при свете настольной лампы, когда в комнату постучали. — Да? — Всё учишься? В дверном проёме показалось сияющее лицо брата. — Ну, кто-то же должен учиться, Тони. Я не умею играть в бейсбол или в футбол. — Ой, да брось корчить из себя святошу, Лючи. Пойдем погуляем, выпьем чего-нибудь. — Отличная идея. А завтра я с трясущимися руками буду осматривать пациентов. — Лючи, если быть такой правильной, то можно умереть старой девой. — А с чего ты взял, что я умру старой девой? У меня есть парень. — Ого, вот это интересно. Вы с ним уже того…распробовали друг друга? — Иди к чёрту, Тони. Я же не спрашиваю тебя о таких вещах. — Да ладно тебе, Лючи. Я же твой брат. Тони внимательно смотрел на неё. Лючи некстати вспомнила вчерашний вечер. — И что с того, Тони? Если ты хочешь, я составлю тебе компанию на прогулке, но лезть в свою личную жизнь я тебе не позволю. Он рассмеялся. — Ты точно помрёшь старой девой. Если не перестанешь так краснеть. Хотя, выглядит это довольно мило. Хоть ты и плоская, как доска, но лицом удалась. Вся в меня. Подушка ударилась в дверь, за которой, мгновением раньше оказался хохочущий парень. Лючи вздохнула и открыла шкаф. Взор зацепился за вчерашнюю блузку. От ткани пахло сигаретным дымом, возвращая её память к жизни. Она улыбнулась, вспоминая Нино. Но выбор свой остановила на другом наряде. Подумала немного и сунула в карман портсигар, добытый у раненного гангстера. — Ну ты и вырядилась, как будто тебе пятьдесят, Лючи. — Ну, знаешь ли. Мы не на свидание идём, чтобы я вырядилась в лучшее платье. — Платьям просто не за что зацепиться. Ты худая, как мальчишка. — Если не хочешь, чтобы о твоей прогулке узнали родители, то будь любезен: заткнись. — О нашей прогулке, Лючи. О нашей. — Да. О нашей. Лючи нацепила на голову шляпку и накинула пальто. — Ну, и куда мы идём? Она вынула из кармана портсигар и достала сигарету. — Ого. Ты куришь? А при родителях такой святошей кажешься. — Мне приходится иметь дело с кровью и болью. От такого у кого хочешь нервы начнут шалить. — Зато теперь я уверен, что ты не сдашь меня, зануда. — Если обладать здравым смыслом, Тони, значит быть занудой, тогда ты прав. Я — зануда. И вообще, куда мы, чёрт побери, идём? — Мой школьный друг работает в баре пианистом и приглашал его навестить. Она резко сбавила шаг, останавливаясь. — Подожди. Какой школьный друг? — Альфредо Кардини. Помнишь такого? — Dio mio, Тони. Меня ждёт ужасный вечер. — Эй. С чего это вдруг? - Кардини…этому ублюдку медведь на ухо наступил. — Он, между прочим, неплохо зарабатывает, Лючи. А ещё, он спрашивал меня о тебе. Она закатила глаза. — Тони. Иди ты к чёрту. Будь он хоть звездой немого кино, он не смог бы заинтересовать меня. Его игра ужасна, а манеры всегда оставляли желать лучшего. Удивлена, что ты до сих пор с ним водишься. — Так ты точно помрёшь старой девой, сестрёнка. Кстати, именно он просил, чтобы я взял тебя с собой. Лючи обиженно замолчала, не желая развивать эту тему дальше. Бар располагался на ярко освещённой улице, привлекая желающих выпить яркой вывеской. Внутри было дымно, людно и шумно. Рабочие пришли запить пивом прошедшую неделю, а клерки в застиранных, но белых рубашках потягивали напитки классом повыше. Тони тянул её за собой к столику, что располагался ближе всего к старому пианино, из которого отчаянно пытался извлечь музыку напрочь лишённый таланта Альфредо Кардини, их бывший одноклассник. Такой же щуплый, как она его запомнила и такой же прыщавый. — Эй, Альфредо, мы не на похоронах, сыграй что-нибудь повеселей. Толпа гудела, а Альфредо, закусив губу от усердия, сменил репертуар. — Эй. Чего ты киснешь, Лючи? Здесь так здорово. Побудь здесь, я сейчас вернусь. Он встал с места и хлопнул по плечу пианиста, широко ему улыбнувшись. Альфредо обернулся и тотчас пропустил ноту, когда их взгляды невольно пересеклись. Щёки парня покраснели, но Лючи только буркнула: — Чёртов неумеха. Она закрыла уши ладонями, стараясь привнести немного тишины, не слышать, как издеваются над инструментом, который она, хоть и ненавидела всем сердцем, но научилась извлекать из него приятные звуки. Тони вернулся за столик с двумя кружками пива, одну из которых придвинул ей. — И часто ты так развлекаешься? — Нет. У нас с этим строго. Хотя иногда мы устраиваем студенческие попойки. У вас не бывает таких вечеров? — Я учусь на медсестру, Тони. А ещё к нам приходят дамы из лиги Борьбы за трезвость и сохранение семейных ценностей. Брат отхлебнул из своей кружки и рассмеялся. — Ха-ха, ну и скучища. Даю сто очков на то, что эти гусыни несут скучную ерунду. Лючи вспомнила скучные лекции дородной дамы в старомодном костюме и усмехнулась. — Да уж. Действительно, скучища. — Давай, попробуй пиво, не то превратишься в такую же старомодную деву. Он поднял свою кружку и легко ударил её о бок её. Она хмыкнула и подняла громоздкую посуду. Омерзительные фальшивые ноты, табачный дым, окутывающий зал, громкий пьяный смех. Всё померкло, когда она сделала несколько глотков горьковатого пенного напитка. — Вот это по-нашему, Лючи. Можешь ведь не быть скучной занудой. — Иди ты. Я просто пытаюсь не слушать, как этот кретин издевается над пианино. Кто-то за её спиной расхохотался. — И точно! Девчонка права. Альфредо, ты — насильник. Альфредо, увлечённый игрой, потерял концентрацию и сбился, сфальшивив несколько раз подряд. Смех в зале стал громче. Парень остановился. — Эй. Обычно вы более благодарные. — Леди сказала, что ты играешь отвратительно. Что скажешь, сынок? Пианист злобно сверкнул глазами. — А может леди сыграет лучше? Давайте поменяемся местами. Повисла тишина и все взоры обратились к их столику. Не так Лючи планировала этот вечер. По всем канонам ей сейчас следовало извиниться перед пианистом, но что-то останавливало её. — Леди, вы примете вызов нашего маэстро? Тони посмотрел на неё с удивлением, когда она сначала залпом осушила половину кружки, а затем вынула из кармана портсигар со спичками и прикурила. Сделала несколько затяжек, пытаясь привести в порядок мысли, затем резко затушила сигарету о идеально чистые стеклянные бока увесистой пепельницы. — Я принимаю вызов, мистер пианист. Под взглядами любопытных глаз она преодолела расстояние, разделяющее их столик и несчастный инструмент. Альфредо усмехнулся и негромко произнёс: — Учти, здесь Моцарт и Шуберт — не в чести, Лючи. Они пьяны и им требуется веселье. — В сторону, бездарь. Пианист полушутливо поклонился. — Господа и дамы, леди развлечёт вас игрой, а я, пожалуй, промочу горло. Она села на табурет, затем встала и прокрутила его, подстраивая под свой рост. Размяла запястья и пальцы, сыграла несколько гамм, пытаясь определить насколько расстроен инструмент. — Эй, дамочка, а музыка сегодня будет? Она встала с табурета и коротко поклонилась. Глубоко вдохнула и коснулась клавиш, извлекая первые звуки. Гул в зале мигом смолк. Пальцы порхали над клавишами, а нога отстукивала в ритм с забойной мелодией. Лючи, спиной ощущала, как на неё таращатся все присутствующие в зале люди, но не обращала на это совершенно никакого внимания. Наконец, мелодия закончилась и до её ушей донеслось негромкое: — Браво, синьорина. Я уж было подумал, что Альфредо, наконец, раскрыл свой потенциал к музыке. Лючи обернулась и встретилась взглядом с мужчиной лет пятидесяти в дорогом костюме. — Ох, сэр…мы просто поспорили с этим надменным дураком, простите… Она растерялась от взглядов обращённых к ней. Внезапно захотелось обратно в свой уголок, где всем было плевать кто она и откуда. — Настоящий талант. Правда, Нино? Ты, кажется, говорил, что тебе нравится девушка-пианист. В горле пересохло, когда она обернулась и увидела стоящих рядом Витторио и Нино. Если Витторио улыбался, то Нино выглядел так, словно его огрели дубинкой по затылку. Пожилой мужчина усмехнулся. — Ах, вот оно что. Мальчик мой, я тебя хорошо понимаю. Нино выглядел смущённым. — Босс…не надо. — Витто, идём. Нино, можешь быть свободен на этот вечер. Мы встретимся завтра. Синьорина Лючия…рад встрече с вами, передавайте привет отцу. — А как вы узнали моё имя? — У доктора Орсини только одна дочь. - Альфредо! Голос Нино прозвучал, как гром среди ясного неба. — Да, босс? — Бегом на своё рабочее место. И если ещё раз увижу, что ты пьёшь на рабочем месте - сломаю тебе пальцы. Лючи, мы уходим. Он сжал руку Лючи и потащил в сторону выхода. — Нино. Нино, подожди, чёрт побери! — Эй, парень, не трогай её! Тони вскочил со своего места и кинулся к ним. — А ты кто такой, чёрт возьми? — Я её брат и набью тебе морду, сукин сын. — Тони! Нино! А ну-ка прекратите! — Ну уж чёрта с два, Лючи. Этот говнюк обошёлся с тобой грубо. — Следи за языком, парень. — Пошли вы оба. Я иду домой. Спасибо вам за вечер. Лючи вырвала свой рукав из рук Нино и зашагала прочь, оставляя их в недоумении. Нино обернулся к своему противнику, с намерением вмазать ему, как следует, но большие серые глаза, тот же прямой нос и светлая шевелюра, делавшая парня похожим на Лючи, заставила его кулак замереть на полпути. — Ты и правда её брат? — Мы с ней близнецы. А ты кто такой, чёрт возьми? — Я её… Его реплика потонула в крике. — Merda! Чего стоишь, сопляк? За мной! Лючи гневно шагала по улице, ничего не замечая. Она оставила без внимания компашку, стоявшую на углу дома. В спину ей донёсся свист, а здоровяк, отделившись от компании подошёл к ней вплотную. — Эй? Ты чего одна, куколка? Идём с нами, мы тебе поможем. Остальные заржали, подражая их командиру. Именно это ржание сменило испуг на неподдельный гнев. — Пошли к чёрту! — О. Ещё и с норовом, мне такие нравятся. Эй, придержите кто-нибудь крошку. — Мой парень тебя на ленты порежет, ублюдок. На щеках грубо сжались чужие пальцы. — Да ну? А что же твой парень тебя не провожает? Плохо дело. Они были пьяными и едва ли их пугал её парень. Когда один из шайки грубо шлёпнул её по заду, она закричала. Время словно замедлилось, когда здоровяк усмехнулся и потянул к ней свои руки. Второй схватил её за руки сзади, лишая способности двигаться. — Не дёргайся, пташка. Мы знаем, как обращаться с заблудившимися леди. Она прикрыла глаза, собираясь с духом. Нельзя показывать страх. Нельзя. Её руки ничего не могут сделать, но у неё оставались ноги. Что было сил она треснула каблуком по ноге типа, который удерживал её. Лючи ухмыльнулась, понимая, что парень будет хромать, как минимум, пару недель. От боли бандит взвыл и разжал ладони. — Ах ты сука! Ты мне ногу поломала. Триумф был недолгим. Надо было бежать сразу, как только разжались руки. Щёку ожгло резкой болью и она упала на тротуар. — Игры закончились. Мы поняли, что ты любишь пожёстче. Оставалось последнее оружие отчаявшегося человека: она пронзительно закричала. Щёку ожгло болью ещё раз. — А ну заткнись. Этот район наш, и никто не придёт тебе на помощь. Раздался громкий визг тормозов, затем хлопок и здоровяк взвизгнул, как поросёнок, заваливаясь на бок. Он схватился за руку, по которой текла кровь и стремительно отползал к стене. Его сообщники, услышав выстрелы кинулись врассыпную. — Эй, офицер! Не стреляй! Эта шлюха отказывается выполнять свою работу! Высокая фигура приближалась. — Да ну? — Я не виноват, господин офицер. Мы заплатили ей, а она ни в какую. Ботинок человека упёрся ему в грудь, отчего толстяк издал хрип. — Только кто тебе сказал, свинья, что я из полиции? Тони, помоги Лючи, отведи её в машину. Крепкие руки сжались на её предплечье и потянули на себя. — Давай, вставай, пойдём. Он разберётся. — Живее, мать твою! Когда дверь автомобиля закрылась, он обернулся к дрожащему от страха толстяку. — До меня доходили слухи о том, что кто-то не даёт житья местным, выколачивая честно заработанные деньги. Но приставать к женщинам… Особенно к чужим, на нашей территории…не думаю, что мир много потеряет, если лишится тебя. — Эй…не убивай меня…я тебе заплачу… — Заплатишь? Пожалуй, что это можно назвать и так. Хлопнул выстрел, и толстяк завизжал. — Передай остальным крысам, что в следующий раз я расстреляю вас не задавая вопросов. Встречу хоть кого-нибудь из вас здесь ещё раз — убью. Понятно? — Ыыыы… Толстяк хватался за простреленную ногу и слёзы катились по его толстым щекам. Каблук ботинка надавил на простреленную конечность, заставляя его закричать. — Я рассчитываю на вербальный ответ. — Да! Да, твою мать! Я поняяяяял. Убери ногу….больнооо… Ботинок исчез с простреленной ноги, а его обладатель закурил и сел в машину. Молча, не говоря ни слова завёл мотор и свернул на хорошо освещённую улицу, где остановился. — Эй, ты чего остановился? Я думал, что раз мы теперь друзья, то ты подбросишь нас до дома. Нино выбросил окурок за окно и повернулся к непривычно тихой девушке. Её губы дрожали, а пучок на голове растрепался, превратившись в воронье гнездо. — Ты в порядке? Эти ублюдки не успели с тобой ничего сделать? Она молчала. — Лючи, чёрт возьми, ответь мне! — Эй, Нино…мне кажется, она испугалась… — Я спрашивал не тебя. — Ты его убил? — Что? Она повернулась к нему. В серых глазах плескался страх. — Ты. Его. Убил? — Нет. Хотя стоило бы. Не волнуйся, он никому не причинит вреда. До конца жизни его будет заботить порция обезболивающих и хорошие врачи. По её щекам катились слёзы и суровое выражение лица исчезло, сменяясь тревогой. Нино привлёк девушку на своё плечо и осторожно достал шпильки из её волос, позволяя им упасть ей на плечи, провёл ладонью по вздрагивающим плечам. — Ну-ну, calmati, tesoro. Я рядом. Тони задумчиво потёр затылок. По всем раскладам выходило, что он многого не знал о собственной сестре, которую дразнил старой девой. А парень, который чёртовы пятнадцать минут назад, без колебаний, дважды выстрелил в человека, утирал своим платком слёзы его сестры. — Вот, так-то лучше. Он вынул из кармана плоскую фляжку и протянул ей. — Выпей. Лючи глотнула и закашлялась, зажимая рот ладонью. — Боже правый, какая дрянь… Нино усмехнулся и убрал фляжку в карман. — Между прочим, это один из самых дорогих виски. Но ты права, пожалуй, крепковат для тебя. Машина тронулась, рассекая безлюдные улицы, освещённые равнодушным светом фонарей. Когда они, наконец, подъехали к дому, Нино закурил. — Как вам вообще пришло в голову переться в такую даль? Вы хоть понимаете, что нарвись вы на этих отморозков, то ни одна полиция не успела бы вам на выручку? — Но ты же выручил нас, приятель. Правда, Лючи? — Мне всё же следовало разбить тебе нос. — Эй, за что это? — За то, что привёл её туда. — Нино, перестань… Тони — мой брат. — А я твой парень, Лючи. И последнее, чего бы мне хотелось, это видеть, как на тебя сначала глазеет сотня пьяных глаз, а потом какие-то отморозки пытаются…O, Dio mio… Его пальцы сжались на руле с такой силой, что побелели костяшки. — Вот и мне бы этого не хотелось. В конце концов, вас учили совсем другому. Глаза Тони расширились в немом ужасе, когда он осознал, что голос принадлежит их с Лючи отцу. Нино открыл дверь и вышел из машины. — Спасибо вам, Нино. Не знаю, из какой передряги вы их вытащили, но спасибо… — Dottore. Я бы себе не простил, если бы что-то прошло не так… — Джакомо, они в порядке? — Да, Мартина. Всё хорошо. Тони вышел из машины, за ним следом вышла Лючи. — Вы хоть представляете, что мы пережили? Отец засиделся за работой в кабинете и услышал, как вы куда-то идёте…мы чуть с ума не сошли… — Мам, да всё же хорошо… — Живо в дом, молодой человек. Лючия. Ты тоже. Женщина нетерпеливо рванула дочь за рукав, но она вывернулась, подбежала к Нино и крепко обняла его. — Прости меня, Нино. Я повела себя, как дура, о Господи… — Che stupida. Я не сержусь на тебя. Главное, что с тобой всё хорошо. — Лючия! Ты ведёшь себя неподобающе! Отец молча обнял её за плечи. — Мартина, идём в дом. Я думаю, что сейчас наше присутствие не требуется. — Джакомо! Она вешается на шею молодому человеку у нас на глазах, а ты не скажешь ей ничего? Вчера она не ночевала дома, а ты вместо наказания отправил её готовить растворы, а сегодня… — Мэм. Я не сделаю ничего дурного вашей дочери. Мы просто попрощаемся. — O, Dio mio! Пальцы Нино бережно приподняли лицо девушки за подбородок. — Пообещай мне быть благоразумной и не посещать сомнительных заведений, Лючи. Быть благоразумной. Раздражающие слова из его уст почему-то не звучали обидно. - Я…обещаю… Он улыбнулся. — Вот и умница. А сейчас, иди домой, отдохни. Мы увидимся скоро. Я приеду к тебе в колледж, после занятий и проведём день вместе. Она встала на цыпочки и коснулась своими губами его. — Я обещаю тебе. Спасибо, Нино. A presto. — A presto, Лючи. Она обернулась у самой двери и махнула ему рукой. Всё как всегда. Ничего не изменилось. Но почему-то Нино захотелось схватить её и увезти вместе с собой, укрыть своим пальто от непогоды и холода наступающей зимы. Её «до скорого» звучало похоронным маршем. Скорее всего, сказывалось напряжение, которое он пережил. Богатая фантазия рисовала страшные сцены, где он не успел вовремя. Едва ли тогда толстяк отделался бы простреленным коленом. Дверь давно закрылась, а он всё не решался уехать. Словно стоило ему оставить её без присмотра и всё рухнет в бездну. Наконец, он прикурил и успокоился. Это всё чёртовы нервы. Не стоило накручивать себя.