Холодная серость

      Поблекшими глазами Твайлайт взирала на пустые равнины, раскинувшиеся от одного края мира до другого. Вверху нависало бескрайнее ночное небо с тысячами звезд, которые постоянно мерцали, как будто переговариваясь друг с другом на понятном только им языке. Поежившись от холода, колдунья подобрала задние ноги поближе к телу, а передними обняла себя. Она выдохнула, и изо рта вырвались клубы пара. Даже костер нечем развести. Поверхность, на которой она сидела, трудно было назвать землей, это именно была поверхность — пыльная, шершавая и почти идеально ровная, все равно, что монолитная плита.       В высоте послышались мощные взмахи крыльев. Несколькими секундами позже, встрепав мантию потоком воздуха, рядом с Твайлайт приземлился Спайк.       — Ты вернулся… — слабо проговорила она, приподняв взгляд.       — Как твои синяки? Как себя чувствуешь? — дракон сел, обвив хвост вокруг колдуньи.       — Забавно… пока ты не напомнил про них, я даже ничего не чувствовала. Болят, Спайк. Болят, и ощутимо. Рейнбоу не сдерживалась. — Она медленно покачала головой и опустила передние копыта на землю. — Но рано или поздно боль пройдет, а синяки заживут. Не волнуйся.       Дракон поглядел не то на Твайлайт, не то на точку рядом с ней и изрек:       — Все еще не знаю, правильно ли я поступил, когда послушал тебя. Я рад, что все обошлось, в конце концов, но этот выбор был самым тяжелым в моей жизни.       — Раз все обошлось, так чего из-за этого терзаться, Спайк? — колдунья натянула на губы улыбку и погладила его хвост копытом, надеясь тем самым хоть немного успокоить дракона. — Спасибо, что не стал разнимать нас. Я знаю, что логичным решением было бы помешать, но лучше от этого не стало бы ни мне, ни Рейнбоу. Не только ее чувствам надо было выйти, моим — тоже. Иначе бы это никогда не прекратилось… Так что выше нос, Спайк.       — Я все равно буду сомневаться, глядя на твои синяки… но спасибо за твои слова.       — Как дела у остальных? — сменила тему Твайлайт.       — Понивилльцы пытаются понять, как им жить дальше. Принцессы летают от одних руин к другим и успокаивают жителей. Оборотни остановились, некоторые из них стали разбредаться, единства среди них, похоже, больше нет. Это из того, что я заметил.       — А Рейнбоу?.. Ты случайно не видел ее?       — Нет, не видел.       — Она так сквозанула… Даже ничего не сказала. Я беспокоюсь. Может, поищем ее?       — Не уверен, что она хотела бы, чтобы ее сейчас искали.       — …Наверное, — согласилась Твайлайт, подумав.       Они замолчали. Послышался далекий свист ветра. Колдунья посмотрела на звезды, потом перевела взгляд на пустой горизонт, и на нее вновь нахлынули мысли, которые она обдумывала в одиночестве. Ей стало невыносимо грустно, и она почти машинальным движением схватила кончик драконьего хвоста и прижала его к себе. Это, наверно, был едва ли не единственный способ, которым она могла обнять Спайка. Она так сильно нуждалась в его объятии…       — Твайлайт? — в голосе дракона послышалось легкое удивление.       — Извини, я…       — Ничего. Скажи, что я могу для тебя сделать.       Она ничего не сказала. Лишь сгорбилась и еще сильнее прижала хвост к груди. По щекам побежали слезы. Она вытерла их копытом, но тут же появились новые.       — Твайлайт?.. — вновь позвал Спайк. Он изо всех сил старался, чтобы его голос звучал как можно мягче. Но связки его не были способны на подобный тон.       — Не обращай внимания, — тихо и спокойно проговорила Твайлайт. — Когда-нибудь они закончатся.       Спайк не знал, что на это ответить, и отвел взгляд. Отвел лишь затем, чтобы в следующую секунду понять, что он и не должен ничего говорить, он должен сделать. Недолго думая он наклонился к Твайлайт так, что его голова оказалась прямо перед ней.       — Спайк? — в глазах колдуньи отразилось смятение.       Дракон легонько выдохнул, обдав ее теплом от пламени, что ненадолго вспыхнуло в его глотке.       — Что… ты делаешь? — все еще не понимая, вопросила Твайлайт и ослабила хватку на его хвосте.       Вместе ответа дракон осторожно коснулся ее носом и аккуратно и нежно, как только мог, потерся.       — Спайк, ты… — удивленно проронила колдунья, но затем хихикнула: — Мне щекотно!       Он отстранился.       — Когда я был детенышем, Глейс изредка делала так же. Тебе… понравилось? Я раньше этого никогда не делал.       — Можешь сделать так еще раз? Только теперь не дергай головой…       Спайк осторожно ткнулся в нее носом, и колдунья неожиданно обхватила его передними ногами. Они замерли в таком положении на несколько долгих безмолвных мгновений, а затем Твайлайт, не разрывая объятий, почти незаметно вздохнула и промолвила:       — Ты мой дорогой друг. Мне не передать словами, как я счастлива, что ты у меня есть.       Дракон молчал, боясь пошевелить губами, дернуть головой, и тем самым разорвать их своеобразные объятья. Однако чувства его были взаимны. Словами он бы все равно не смог передать и половину того, что было у него на душе… Поэтому он хотел, чтобы их объятия продержались как можно дольше. Это был самый верный способ поведать Твайлайт о своих чувствах.       — Ты мой смысл, Спайк. Даже если в мире больше смысла не осталось…       Она отстранилась первой, и дракон чуть приподнял голову.       — Надоела я тебе, наверно, — смущенно проговорила колдунья.       — Вовсе нет.       — Все равно, вцепилась в тебя, как пиявка…       Она потерла передние копыта друг о друга круговыми движениями, словно в чем-то неуверенная.       — Ты хочешь что-то спросить? — понял дракон.       — Н-нет.       — Точно хочешь. Смелее, Твайлайт. Уж кого-кого, а меня бояться тебе несвойственно.       Она продолжала упорно молчать, будто набрав в рот воды. Спайк заподозрил, что ничего от нее уже не добьется. Но, кажется, он догадывался, о чем она стеснялась его спросить.       — Я не против сделать это еще раз, — изрек он, выпрямившись. — Скажи, когда вновь почувствуешь, что тебе нужно объятие. Готов поспорить, это лучше, чем держать в копытах мой хвост.       Твайлайт почти незаметно улыбнулась, и на ее лице отразилось облегчение.       — Да, ты не замерзла? — спросил дракон.       Колдунья неопределенно дернула плечом.       — Ты видишь вокруг деревья? Хоть что-нибудь, что можно поджечь?       — Твайлайт, ты спрашиваешь это у ходячего источника огня. Я что-нибудь придумаю. Поэтому я повторю вопрос: ты не замерзла?       Она снова неопределенно дернула плечом.       — Когда ты вернулся, я перестала думать о холоде… Нет, думаю, мне нормально.       Они вновь замолчали. Взгляд колдуньи незаметно потускнел — похоже, она опять вернулась к своим мыслям. Она не спешила ими делиться, потому Спайк решил ее осторожно подтолкнуть к этому:       — Твайлайт, не держи все в себе. Я здесь и готов тебя выслушать.       — Ты уже слышал это много-много раз, — не сразу ответила колдунья, подняв на него взгляд. — Не хочу тебя этим доставать.       — Мы друзья или как? Почему ты думаешь, что ты меня достаешь?       — Не знаю… я же совсем неопытная в этом деле, понимаешь? И вдобавок люблю выдумывать всякие небылицы…       — Так что тебя тревожит на этот раз, Твайлайт? — не то чтобы Спайк не догадывался.       Она поджала губы, а затем молвила:       — Я отобрала у нас лучшее будущее. Принцессы сделали все возможное и даже больше, чтобы мы были счастливыми, чтобы мы могли жить как нормальные существа, а не как бездумные олицетворения ненависти… Но на деле цивилизация, которую они построили, оказалась такой хрупкой… хватило одной меня, чтобы все посыпалось.       — Кто виноват, что она была хрупкой? Точно не ты. Кто недостаточно хорошо скрыл правду? Тоже не ты.       — Да-а, Спайк, ты как всегда, — робко усмехнулась Твайлайт. — Тут же берешь противоположную точку зрения… и очень убедительно ее доказываешь. Ты как голос разума.       — Раз его не хватает в твоей вроде бы умной голове, то я им, так уж и быть, стану. И знаешь, что? О каком будущем ты говоришь? Что это за будущее, где вы притворяетесь другими существами, позабыв, кто вы есть на самом деле?       — Но наша сущность!.. — воскликнула Твайлайт, осеклась и затем продолжила спокойнее: — Мы как дикие животные. Наша сущность не оставляет нам выбора. Только забыв ее, можно стать кем-то другим, кем-то лучшим…       — Вот. Об этом я и говорю. Это не вы. Вы себя и оборотнями не считаете, вы называете себя пони.       — Конечно, после столетий лжи… кто станет называть себя оборотнем?       — Забыть — это не решение. Это просто… избегание проблемы.       — Но разве есть лучшее решение, Спайк? Что разрешит нашу дилемму? Можем ли мы, существа, злые в своей сути, понять доброту так же, как понимают ее добрые существа? Нет… мы не можем, и вся история нашего вида тому подтверждение…       — Можете, — уверенно возразил дракон.       — Но как? — взбудоражилась Твайлайт. — Что может изменить нас?.. Может быть… дружба?       — Я не буду отвечать на этот вопрос, — отрезал дракон. — Вы сами должны это понять. Лишь скажу, что дружба — это не ответ.       — Не дружба? А что тогда? — слегка ошеломленно спросила колдунья, а затем крепко задумалась. Наконец, она произнесла: — Даже не знаю, Спайк… ну и загадку ты задал.       — Уверен, ты поймешь, если хорошо подумаешь.       Твайлайт думала над этим еще какое-то время, а потом бросила, решив, что ей просто не дано. От былого неуемного любопытства, что не позволяло ей успокоиться, пока не получен положительный результат, не осталось и следа. Мысли вновь вернулись к тому, о чем она думала ранее.       — Селестия и Луна все мечтали, что однажды мы будем снова жить с теми, кого выгнали из этого мира, — говорила она. — Какая на самом деле глупая… и совершенно несбыточная мечта. С чего бы тем существам подпускать нас к себе? С чего бы, тем более, прощать нас?.. Я не верю, что даже настолько добрые существа, как пони, могли нас простить… Даже у них, наверно, есть границы. Но… Спайк, есть ли хоть один маленький шанс, что они могли?..       — Не знаю, Твайлайт. Я их никогда не встречал. Не знаю, какие они. И вообще, разве это имеет значение? Они далеко-далеко, куда вам никогда не забраться. Они вас давно забыли и живут себе счастливо. Прошло несколько тысячелетий. Если они и помнят события прошлого, то, скорее всего, как легенду.       — Верно, они далеко… они в безопасности… Мы больше никогда и никому, кроме себя, не навредим. — Твайлайт покачала головой, как будто мысленно возразив себе: — Наверно, мы просто недостойны хорошего будущего. Грех, сотворенный нашими предками, не искупить ничем. Мы можем притворяться, что изменились, даже искренне верить в это, но в глубине души мы остались все теми же. И я лучшее тому доказательство. Может, я не обратилась, но разрушений я принесла не меньше. Это как проклятье. Мы обречены в наказание из раза в раз возвращаться в начало.       — Перед кем ты собралась искупать грехи? Твайлайт, в этом мире давно нет никого, кроме вас. Вы здесь единственные хозяева. — Спайк вздохнул. — Ты слишком много думаешь о судьбе своего народа. Ты хоть иногда перерывы делай. Ты так с ума скоро сойдешь.       — Как не думать? Только если закрыть глаза, заткнуть уши… Да даже так…       — Это просто бессмысленно. Раньше я тоже много думал о своем народе. Это не приведет тебя к каким-то новым ответам, к какому-то внезапному озарению. Только муки и печаль — вот все, что тебя ждет. Перестань, Твайлайт. Нельзя постоянно думать об этом.       — Я постараюсь… но не знаю, получится ли у меня. Просто это все… вокруг. И у меня остались одни мысли.       — Ты не права. У тебя осталось больше, чем ты думаешь. Твой народ никуда не исчез. Строить вы научились не хуже, чем ломать.       — Думаешь, что мы заново все отстроим, Спайк? Но как? Я не представляю, как это возможно. Оборотни давно разучились своей магии.       — Значит, самое время научиться ей заново. Ты же смогла научиться. Смогут и другие.       — Это все равно бессмысленно. Мы постепенно превращаемся в тех, кем должны быть, и я не знаю, как это остановить.       — А Рейнбоу Дэш? Она же перестала превращаться.       — Я не совсем понимаю, почему болезнь Рейнбоу отступила. И отступила ли? Надолго? Не знаю, смогу ли повторить так же с другими. Да и чтобы сделать это, у меня, наверно, уйдет вся жизнь. Я не знаю, поможет ли это тем, кто уже превратился. Я даже не могу провести серию опытов, чтобы понять, что произошло с Рейнбоу, потому что я теперь… бесполезная…       — Ладно, Твайлайт. Если хочешь, можешь и дальше отрицать мои доводы.       — Я не отрицаю! Просто… я… мне в них не верится. Ну, может быть, если совсем чуть-чуть. Вернее… я хотела бы верить, но ты же сам видишь, что мы находимся посреди безжизненной пустыни. Как ни крути, это конец. Безрадостный конец, и для оптимизма тут места нет.       — Конец одного, но в то же время начало чего-то другого, — задумчиво проговорил Спайк. — Быть может, теперь все будет иначе.       Сознание Твайлайт в этот миг будто пронзила стрела. Слова дракона отозвались эхом в ее голове, и она неожиданно поняла:       — Я уже это слышала…       — Не помню, чтобы я говорил это раньше.       — Ты и не говорил… — Она попыталась ухватиться за едва уловимое чувство чего-то далекого, сконцентрироваться на нем. Ее сознание пронзила еще одна стрела, и колдунья, вспомнив, обомлела: — Я видела это во сне… в день, когда исчезли принцессы. Все выглядело так же… тот же пейзаж и мы… я слышала твой голос.       Выражение на морде Спайка не изменилось, однако он был удивлен.       — Что это значит?       — Может, послание от кого-то из них, — колдунья посмотрела в небо, — а может, вещий сон. Наверно, мы этого никогда не узнаем. Да и на самом деле… какая разница? Это знание все равно ничего не даст.       — Странно слышать это от тебя.       — Боюсь, моя страсть к знаниям угасла в тот момент, когда я узнала правду о нашем мире. — Твайлайт медленно опустила взгляд и отрешенно уставилась в землю перед собой. — Выходит, все было предопределенно? Этого нельзя было избежать… Надо было спросить ту звезду, пока у меня была возможность. Она наверняка разбирается в потоках времени… если, конечно, есть такое понятие.       — Я не верю в предопределенность. Мы сами творим будущее своими поступками, и они не могут быть записаны где-то заранее. Мы же живые существа все-таки, а не чьи-то марионетки. Мы постоянно вносим хаос в мироздание. Так что неизвестно, что будет там, в будущем. Мне кажется, даже звезды не могут знать это наверняка.       Твайлайт задумалась, что ему ответить, но затем незаметно переключилась на другое и поняла, что хватит с нее сидеть на одном месте, что нужно сделать хоть что-нибудь, занять себя. Поэтому она сказала:       — Давай проведаем, как там остальные?       — Сейчас ночь. Пусть она довольно светлая, я даже не знаю, найдем ли мы кого-нибудь.       — …Это не особо важно, — призналась колдунья. — Просто полетели.       Только она поднялась на ноги, как сзади послышался зов:       — Тва-айла-айт!       Голос принадлежал не иначе как Пинки Пай, и это было так неожиданно, что Твайлайт сначала замерла на несколько мгновений, не веря ушам, и только затем, будто очнувшись, резко обернулась и увидела приближающиеся силуэты. Один из них, самый ближний, принадлежал Пинки, чуть позади нее была Флаттершай, остальные она разглядеть не смогла. Однако просто интуитивно она понимала, что это, должно быть, Рэрити, Эпплджек и даже Рейнбоу, и когда спустя полминуты они все остановились перед ней, колдунья увидела, что интуиция ее не подвела.       — Как вы нас нашли? — изумленно спросила она. — И почему вдруг… Ваше появление так неожиданно!       — Это все мое чувство, — ответила Пинки.       — Да и как не заметить большущего дракона рядом с тобой, — добавила Рэрити. — Здравствуй, Спайк.       Спайк кивнул ей в ответ.       — Что вы тут делаете? — непонимающе глядела на них Твайлайт.       — К тебе пришли, разве не видно? — отозвалась Рейнбоу. Выражение ее лица было решительно непонятным, как и интонация: не то безобидная усмешка, не то сарказм.       — Ко мне?.. Подождите, вы проделали весь этот путь пешком…       — Агась, — подтвердила Эпплджек, уловив ход ее мыслей, — топали весь день почти от самого Понивилля. Чуть копыта не стерли.       — Но зачем?       — Мы хотели вернуть тебе… — робко заговорила Флаттершай. — Нет, не вернуть даже… Простите, я не знаю, как правильно сказать…       — Так же, как ты сделала нам добро, мы хотим сделать добро тебе в ответ, — пришла на помощь Рэрити, потрогав помятую гриву. — Но вовсе не потому, что так требуют неписаные правила равноценного обмена. В один момент мы поняли, что это то, что мы хотим сделать сами.       — Но я все еще не понимаю… — смятенно смотрела на них колдунья, — почему вдруг?       — Да разве для этого нужна большая причина, дорогая Твайлайт? — губы Рэрити изогнулись в улыбке. — Но если ты хочешь услышать ее, то пожалуйста. Не знаю, помнишь ли ты наш последний разговор в Мэйнхеттене, однако у меня он хорошо отпечатался в голове. Больше всего меня поразила твоя реакция, когда я беспардонно вылила на тебя свои чувства. Ты не фыркнула безразлично, ты не проигнорировала меня, но ты вдруг прижалась ко мне, и я почувствовала, что мы вместе, что мои переживания как бы разделяются с тобой, и ты забираешь часть моей тяжести… А затем, когда вы со Спайком улетели, я поняла, что должна последовать твоему примеру и воссоединиться с моей младшей сестренкой. Бедняжка осталась одна в новом пугающем мире, но я даже о ней не вспоминала… — На ее лице отразилась нежность, Рэрити любовно проговорила: — Мое маленькое золотце, моя драгоценность — никакие богатства не сравнятся с нею. Случайно или нет, но ты помогла понять мне эту важную вещь, и я никогда этого не забуду.       — Когда ты заявилась на каменную ферму, — молвила Пинки, — я сначала подумала, что тебе опять понадобилась моя помощь. Но оказалось, что все наоборот: ты прилетела, чтобы помочь нам. Видеть, как ты уговариваешь мою упертую семью, как ты всем сердцем беспокоишься о совершенно незнакомых пони, слышать твои чувства… у меня будто открылись глаза в тот момент. С детства я жила с ощущением неправильности, но тогда я увидела нечто настоящее и искреннее.       — Твайлайт, я… — Флаттершай осеклась, едва заговорив, и покраснела. Однако затем она набралась смелости и продолжила: — Ты спасла меня. Я не преувеличиваю, правда, для тебя это, может, было сущим пустяком, но для меня это много значит. Я бы, наверно, не успокоилась, если бы не ты… Тебе нужно было спешить, но ты все равно осталась ради меня. Ты дала мне почувствовать, что я не одна, и я ценю это.       — Да-а, я тоже хотела кой-чево сказать, — потерла затылок Эпплджек. — Я на самом деле не сильна в подобных речах, но от себя скажу, шо ты позволила мне понять одну важную вещь: семья — эт не тока кровная связь. Семья — это нечто большее, и кровь здеся играет лишь второстепенную роль. Все пони и есть одна большая семья, и мы должны проявлять заботу друг о друге. Вот, как-то так. Звиняйте, если это прозвучало глупо.       — Что поделать, — понимающе улыбнулась Рэрити. — Когда мы обнажаем чувства, они всегда почему-то звучат глупо.       — Ах, вы… — обронила растроганная Твайлайт. На ее лице застыла глупая полуулыбка, глаза увлажнились от слез. Она потеряла дар речи.       — Я провела небольшое исследование, — наконец, заговорила Рейнбоу. — Хотя… исследование это громко сказано. Я отыскала его маму, — кивнула она на Спайка, — и попыталась узнать у нее, что это было за чувство, от которого моя болезнь отступила. Я исходила из того, что она все-таки не оборотень и может что-то знать. К моему удивлению она выслушала меня, а затем усмехнулась и сказала, что все донельзя просто. Когда я попросила ее объяснить, она произнесла лишь одно слово. «Сострадание». Вот оно объяснение, Твайлайт. Вот оно лекарство!       — Сострадание… — прошептала колдунья и подняла взгляд на дракона, быстро вытерев слезы: — Это и есть ответ?       — Тебе не нужно мое подтверждение, Твайлайт, — сказал он. — Все у тебя перед глазами.       — Теперь я поняла… Сострадание! Ни дружба, ни любовь без него невозможны. Без него они все равно, что пустышки… — Она вновь посмотрела на стоящих перед ней кобыл и, чувствуя в горле ком, заговорила дрожащим голосом: — Я так переживала, что все мои старания бесполезны… — Слезы побежали из ее глаз. Она осела на земле и закрыла лицо копытами. — Я… я просто… рада, что вы все здесь… спасибо в-вам…       Твайлайт перестала сопротивляться и дала чувствам волю. Она не понимала, почему плачет. Она должна была радоваться, но отчего-то все громче сотрясала округу рыданиями и уже не могла остановиться. Ей было больно, очень больно, внутренности словно резало большим и острым ножом. Она вздрогнула всем телом, когда вдруг почувствовала, что ее обнимают со всех сторон, точно укутывая в теплое и уютное одеяло.       — Выплачься хорошенько, Твайлайт, — успокаивающе проговорила Рейнбоу, гладя ее по голове. — Сбрось этот груз с плеч. Ты хорошо постаралась. Ты молодчина.