Карнавал

— Ты опять проиграл заезд, — усмехается альфа, опираясь бедрами о капот своей тачки. — А ты опять ебешь мне мозги, — выругался омега, вынувший из помятой пачки сигарету и, прикрыв ладонью от легкого ветра, стал поджигать едва работающей зажигалкой. — Каждый день после заезда, однажды я тебя выиграю, и ты свою навороченную рухлядь отдашь мне, а я лично разберу на запчасти. Свой ублюдский рисунок с крыши языком слизывать будешь, чтоб блестела. — Я лично буду присутствовать на твоей попытке выдернуть номер, — Хосок переставил ногу и скрестил руки на груди, — может даже помогу тебе, чтобы твоя ликующая попка была счастлива. — Ты же умеешь быстро ездить, — Юнги обернулся на парня и его черную тачку с двумя полосками от капота до задних колес, выбросив красную зажигалку в лужу около кустов, от которой больше никакой пользы, — так побей свой рекорд и свали отсюда за секунду. — Вы посмотрите-ка, какие мы грозные, — Хосок не смог сдержать улыбки и, отстранившись от своей машины, стал приближаться к своему мини-сопернику. — Омегам вредно, — альфа выхватил из пальцев Юнги сигарету и тотчас поднял руку кверху, зная, что тот не сможет достать. — Еблан блять! — взвизгнул Юнги, отскочив от своей машины. Омега схватил Чона за свободную руку, которую тот расслабленно держал в кармане, а второй попытался с прыжка достать свое, — она была последняя, бля! Хосок, отдай! Сука, отдай! Да харэ! — с неописуемой злостью и шипением Мин продолжал прыгать, но едва ли доставал рукой до чужого локтя, этот конь был слишком высоким. — Да ты еблан?! — Юнги ударил кулаком по чужой крепкой груди, затем еще раз, но кроме глухого стука и чужого хохота ничего не происходило. Следующий удар пришелся альфе в живот, но Мин с хрипом отскочил и отряхнул руку. Боль раздалась в руке от неправильно сжатого для удара кулака и каменного пресса у этого баклана. — Да сука верни! Хосок посмеялся от души, но, сжалившись над омегой и его скорченным злобным личиком, все же опустил руку с сигаретой. Юнги выхватил ее со скоростью кошки и тотчас сунул в рот, сквозь зубы проговорив: «еблан». — Злобная мелочь, — Хосок не унимался, а его влажные от слюны клыки блеснули в свете одиноко стоящего фонаря недалеко от их машин. Они припарковались вдоль обочины около старого забора, частично закрытого то металлическим настилом, то картонками, то прибитыми криво досками. Ворота же были ржавыми и местами затянутые наполовину оборванной проволокой. — Загрызешь за сигарету. Бросать надо, а то как детишек рожать мне будешь? — Хосок вновь забрал у Юнги изо рта сигарету, когда тот уже не ожидал подобного дерьма, и зажал между своих губ, делая затяжку. — Ты еблан? — в который раз спросил Юнги, покосившись на уже практически окурок, а следом закатил глаза, — ты точно ебла-ан! — Мин решил более не бороться за остатки фильтра и подошел к машине, — пиздуй. Хули за мной поехал? — А что? Было бы неплохо, если бы сын был на меня похож, но только надо, чтобы это был альфа, — решил продолжить тему Хосок и потушил окурок об асфальт носком ботинка, — захотелось еще за тобой погонять, ты же так любишь сбегать от меня в гетто. Что тут забыла такая кнопка? В машинку и домой? — Не твое собачье дело, что я тут забыл. Из-за тебя мне все обломилось, и я уже сказал: катись отсюда. Не мешай мне. Я тебя с собой не звал. — Поедешь в гетто на машинке? У тебя с кем-то свиданка? — Хосок приблизился к чужой белой тачке, в которую уселся Юнги, настойчиво громко хлопнув дверью. Мин с недовольством на лице посмотрел на альфу, который по-собственнически облокотился на опущенное боковое стекло, — неужели с каким-то малолетним бандитом, толкающим наркоту, а? — А может и свиданка, тебе-то что? — Мин фыркнул и хотел было поднять стекло, но Хосок все не унимался. Кажется, его забавляла вся эта ситуация. Больше — он над ним издевался. — Такая отчаянная кнопка и с бандитом? Дай угадаю: мальчишка с дешевым травматом и со спущенными штанами? Тебе такие нравятся, да, Юнги? Или те, кто прижимают тебя к стенке и называют деткой? Нынче у молодежи это модно. Хосоку было двадцать три, когда Юнги недавно стукнуло восемнадцать. Но каждый раз, когда его главный соперник на трассе называл Мина малышом, он злился куда сильнее, чем если бы Чон разъебал его машину. — Слышь ты, дракоша, — Юнги напомнил Чону о его дешманской татуировке в виде дракона на плече, — пиздуй отсюда. — Омега швырнул в альфу пустой стаканчик из-под колы, но Хосок отпрянул и пластик пролетел мимо него. Чон снова сунул локоть в салон белого авто. — Да, может и нравятся. И мой парень, — начал сочинять Юнги, начиная выходить из себя, — тебя в порошок сотрет, если я приду к нему раздраженный. Он, между прочим, красавчик, и смотрится в зеркало почаще некоторых. — Мальчики с гусиным пушком на яйцах значит тебе нравятся? — в голосе Чона прозвучало заметное недовольство. Юнги на секунду замер, прислушиваясь, не показалось ли ему. Альфа вел себя странно, и показавшееся на его лице раздражение дало о себе знать. С вызовом Хосок фыркнул, — так покажи мне его, своего парня. — Тебя не приглашали… — Мин растерялся, слегка потупившись, но набрался смелости, чтобы топить до конца, — я до него доеду. По гетто, и без тебя. — Страшно, да? — совершенно противоположное сказал Хосок, ухмыляясь. Он счет с чужого личика страх, поскольку на самом деле Юнги и до этого боялся ехать, и даже уже было передумал сразу же, как только припарковался около ворот. Но этот чертов Чон Хосок вынуждает его делать глупости! — То-то в машинке поедешь? А не лучше ли домой скататься, а то тут маленьким глупеньким омежкам явно не рады. Напоминаю, мы же в гетто. Здесь не только мальчишки умеют хвастаться пистолетами. — Это тебе страшно, — хмыкнул Мин, схватившись за несуществующую ниточку победы, — вот и боишься. Но ты не бойся, а сразу езжай домой. Трахни какую-нибудь омегу в черно-белых шортах, с сиськами, тебе же такие нравятся, — неожиданно для себя выпалил Юнги и впал в легкий ступор, — а… Вот и успокоят они тебя, бедолагу. А теперь вали, я же сказал! — Хорошо, — Хосок ухмыльнулся и вдруг резко отстранился, отходя к своей машине, — езжай, трусишка. Давай-давай. А я отдохну. — Да мне, блять, не страшно! — Юнги высунул голову из окошка, крича в спину направляющемуся к своему спорткару альфе, — пешком пойду! — и кто его за язык тянул? Юнги выскочил из машины, схватив свою кожанку, поскольку на улице уже давно стемнело, и единственное, что освещало эту трассу, так это тот самый одинокий покосившийся фонарь. — И защита мне никакая не нужна! И уж тем более тачка. Меня мой парень прокатит на байке. — С полными штанами фальшивой уверенности Юнги зашагал к дверям гетто, хотя голос внутри него и сердце в груди рвало, начиная биться в ребра и спину, что нужно возвращаться в машину. А этот Хосок пусть катится и ликует дальше, в компании своих текущих подружек. — Давай-давай, не описайся. Юнги услышал глухой хлопок двери и то, как завелся мотор. Шины мягко заскрипели по асфальту и черный феррари с двумя белыми полосками развернулся, двинувшись прочь по шоссе. Юнги грустно посмотрел ему вслед и поджал губы. Он уже пересек черту, зашел за ворота, и стоял посреди широкой дороги из старого покоцанного асфальта и разрушенных огромных домов, которые будто нависали на Юнги страшной черной тенью в темноте. «Пусть катится!» — подумал Юнги и пнул мелкий камешек на дороге, думая возвращаться, — «проводит время со своими очередными шлюхами. Заебал.» По-хорошему надо бы возвращаться и не глупить. Хосок уже уехал, а значит, если они вновь встретятся на гонке или в баре, то омега просто соврет про отличную поездку на мотоцикле, а то, зачем шел, лучше оставить. Хотя Юнги в принципе ехал сюда один, а альфа за ним просто увязался после гонки. Мин так или иначе остался бы в одиночестве, просто ехал бы по неизвестному маршруту на спорткаре. «Да к черту!» — решил омега и сделал первый уверенный шаг в темноту, так как фонарей здесь не было, и дорогу до определенной точки освещал фонарь, чей свет просачивался через открытые ворота. Ему друг дал указания куда повернуть, как идти и на что ориентироваться, но кто знал, что лучше было бы ехать днем или хотя бы захватить с собой фонарь. Юнги порылся в карманах в поисках телефона, чтобы включить фонарь, но с досадой обнаружил, что оставил его в машине. Он выскочил без ничего, даже без шокера, с которым не расстается. Темнота все сгущалась, а трясущиеся коленки все вынуждали Юнги разворачиваться и идти назад. Не выдержав, он обернулся, но увидел позади себя лишь темноту. Отступать уже некуда. Омега шел прямо, оглядываясь по сторонам и обращая внимание на каждый звук, который либо раздавался благодаря гуляющему в пустых домах и подвалах ветру, качающему провода и ветки кривых тонких деревьев — остатков некогда развитой жизни, либо мерещился. Мин прищуривался, чтобы лучше ориентироваться и различать очертания зданий в темноте, но благодаря мигающим и очень редким фонарикам на подъездах мог развидеть заброшенный и уже не работающий фонтан, обложенный могильной плиткой. Да уж, весьма аутентично. Юнги остановился перед фонтаном, в котором плавали окурки и всякое мелкое барахло, и вспоминал, куда стоит повернуть. Кажется, налево… Или направо, если ориентироваться по торчащей в переулке вывеске, о которой так же упоминал его друг. Из глубоких размышлений и тщетных попыток рытья в собственной памяти омегу выдернули руки, ложащиеся на его талию. Омега вскрикнул и дернулся с готовностью выцарапать ублюдку глаза, но тонкие запястья больно перехватили и сжали сразу оба в одной длиннопалой руке. Юнги задергался и завизжал, даже попытался укусить, но промахнулся. Амбал рывком прижал Мина к своей груди, отчего омега сразу успокоился. В нос ударил знакомый запах, такой, в подобные моменты, родной, отчего Мин тихо заскулил и зарылся в крепкую грудь носом. Сердце бешено стучало в груди, а дыхание было прерывистым. Коленки дрожали. — Ну и? — раздался над головой хрипловатый голос, не скрывающий усмешки, — коленки затряслись? — Хосок выпустил запястья Юнги, а рука его тем временем плавно перетекла на тонкую талию под кожанку. Через ткань футболки альфа чувствовал, как горячее тело омеги пульсирует от пережитого стресса, — попка от страха сузилась? — Да ты идиот! — взвизгнул Юнги, когда наконец-то появились силы, — кто так делает?! Хосок хрипло посмеялся и щелкнул омегу по носу, различая в полумраке черты его насупившегося лица. — Все-таки пошел, трусишка, да еще и без оружия? Хоть бы палку взял, воин. — Ты же уехал! — Юнги уткнулся ладонями в чужую грудь и поддался назад, но сильные руки продолжали держать его за бока, — где твоя машина? — Уехал и сразу приехал. Там стоит, возле твоей. Решил, что от тачки ты и вовсе обосрешься, да и так пугать интереснее. Недалеко же ты ушел, правда. Что, сколько чудовищ из-за угла вылезло? — Дурак, — Юнги почувствовал, как напряжение спадает с плеч, и выдохнул, — шлюхи тебя там заждались. — Переживут. — И правда, — Мин фыркнул и выпутался из чоновской хватки, настойчиво собирающийся продолжать свой путь. — Можешь идти. — Если я опять развернусь, плакать будешь, — Хосок подмигнул Юнги, и был уверен, что даже в таком полумраке Мин это видел, ведь обернувшийся на его голос омега пристально глядел в его лицо. — Пошли, покажешь своего парня. — Тон Хосока стал строже и он сделал шаг вперед от Юнги, но омега вмиг обеспокоенно стушевался: — Не надо… — щеки неожиданно даже для Мина горели, и как же было хорошо, что этого уж точно здесь не видно, — нет у меня парня. Я за другим пошел… Хосок ухмыльнулся, оглядев омегу с макушки до ног. Такой забавный. — Ну и зачем ты тогда сюда шел? — Мне друг посоветовал… Говорит, здесь сигареты куда дешевле можно купить… — почему-то именно сейчас Юнги понял, какую глупость хотел совершить. Если бы не Чон — был бы кто другой, с ножом в кармане, и тогда от омеги осталось бы только бездыханное тело. Порой упорство доводит до абсурда. Хосок вздохнул, а затем негромко посмеялся. Юнги просто уверен: он покачал головой. — А ты не думал, что сигаретки-то там не простые? И что туда пихают? Глупая кнопка, — Хосок приобнял Мина за талию и развернул его в сторону обратного пути, — пошли к машинам. Юнги впервые не хотелось спорить. Все-таки идея и правда была глупая, но ему просто надоело тратить такие деньги на пачку! Он и так ни гроша практически не выручает в гонках из-за Хосока, ведь все деньги перепадают ему, а он, между прочим, еще студент! С этой мыслью омега двинулся по темноте в путь, как кто-то закопошился, выйдя из-за угла. — Есть прикурить? — раздался молодой, но прокуренный голос, а Юнги в темноте различил три приближающихся силуэта. — А, друг? — Нет. — Сухо ответил Чон, продолжая мягко приобнимать Юнги за талию. — А у тебя, детка? Альфы приближались, а Юнги, подобно крошечному котенку, поспешно спрятался за спиной Хосока. Он пристально смотрел на подходящих, сжимая руку альфы через куртку. Тот же был непоколебим. Мин неожиданно вздрогнул, когда в руке у одного из них что-то сверкнуло: нож. Омега тихо вскрикнул и, попытавшись утянуть за собой альфу, бросился прочь. Хосок не поддался, но от страха Юнги не мог думать за двоих. Он тотчас кинулся на утек, непонятно куда и в какую сторону, лишь бы убежать. — Юнги! — окликнул его Хосок, не ожидая такой поистине трусливой реакции. Он шикнул, а затем, обернувшись на альф, оскалил клыки. Одного из них, попытавшегося бежать, он схватил на пути, отшвырнув в сторону фонтанов. Глубокий гортанный рык предупреждающе разрядил наполненный смрадом воздух. — Все-все! — их тощий главарь кинул нож на землю, подняв кверху руки. Он понял, с кем имеет дело. Альфы убежали даже быстрее Юнги. Альфы тяжело вздохнул и осуждающе покачал головой. Юнги бежал до тех пор, пока не выбился из сил. К слову, ненадолго его хватило. Споткнувшись о торчавшую железку, омега с грохотом упал на асфальт, счесав ладошку и колено. Мин обернулся, но погони за ним не было. Омега сел, придержав рукой колено, и тихо зашипел-заскулил. Неожиданно, одним рывком за воротник куртки его поставили на ноги, а лицо перед ним выражало неподдельное недовольство. — Какой же ты… Юнги. — Хосок присел, оправив ему подпорченные джинсы, — и чего ты убежал? Я же с тобой, глупый. Взял и бросил меня, как я тебе теперь доверять буду? — в качестве шутки ворчал Чон, пока не услышал сверху сдавленный всхлип. Альфа поднял голову, а затем поднялся сам. — Ну что ты? — Хосок заулыбался, обнимая прижавшегося к нему Юнги. — Я испугался… — Юнги поистине было страшно. А оттого, что он бросил Хосока — еще обиднее. — Прости, что без тебя… — Прощу, — мягко проговорил Хосок, чуть наклонившись, чтобы быть с омегой почти одного роста, и пальцами утер его слезы. Дальше по улице светил большой белый фонарь, поскольку там начинались более жилые кварталы, хоть и не с самым приветливым населением, зато порозовевшие щеки омеги было отлично видно. Будь Юнги не таким испуганным, то обматерил бы Хосока недавно выученным отборным матом, — но если в следующий раз убежишь, и не дашь мне тебя спасти, то точно за тобой не вернусь. Все понял? Юнги закивал, успокаиваясь. Мгновение слабости позади. Ноющая боль из-за ссадины на колене и ладони все еще кричала о себе, и омега, обиженно насупившись, стал отряхивать руки. Хосок взял его ладошки, раскрыв перед собой, но не увидев серьезных повреждений, одобрительно произнес: — ничего, пройдет. Юнги отстранился, утираясь краем своей некогда белой футболки, и вздохнул. — Глупенький. — Хосок умиленно улыбался, поскольку Юнги — его личная проблема. Злой, агрессивный, вечно недовольный, но в духе еще совсем крошечный и ранимый котенок, с весьма острыми зубками и коготками. — Да пошел ты! — рыкнул Мин, приобретая былую нервозность. Теперь его испуг сходил на нет, даруя место раздражению. — Ты замочил этих ублюдков? — Замочил-замочил. Больше к тебе не сунутся. — Ну и пошли они. Пусть гниют на асфальте. Хосок усмехнулся. — Домой? — Да. Где моя машина? — А вот там, где ты ее оставил, — Хосок размял шею, нарочито громко вздыхая, — идем, выйдем на дорогу, там недалеко заправка есть. — Альфа ускорил шаг, намереваясь вывести омегу по более безопасному пути из улиц гетто. — Почему бы просто обратно не пойти? Откуда ты дорогу знаешь? — Ты же не хочешь смотреть на тех ублюдков, верно? — Не хочу, — буркнул Мин, следя по пятам за парнем, — так откуда? — Друг говорил, только более надежный, чем твой. — Хосок повернулся и растрепал омеге волосы под поток возмущенного писка. Шли они недолго, но Юнги уже успел вкусить весь спектр ароматов гетто: с Хосоком ему не так страшно, а потому есть время подумать о своем положении, а еще об омерзительных запахах неработающего мусоропровода, талой воды в гниющих трубах домов, обоссаных столбах и собачьем дерьме, в которое Юнги изо всех сил старался не ступить. Он и так попортил любимые кеды и дома ему придется щеткой счищать подошву. Помимо фекалий на дороге нашлись использованные шприцы, гандоны и куча прочей мерзкой дряни, которая мешалась в одну массу в воде и песке. Наконец впереди показалась трасса, и от нее Юнги отделял только сетчатый забор. Омега вцепился в него руками и покачал — шатается. Заползти-то он, поди, сможет, но высоты боится. Не став говорить ничего Хосоку, он стал пихать ногу в маленький ромбик сетки и неловко ползти вверх — спасибо его маленькому весу, — забор не накренился. — Эта маленькая попка всегда ищет себе приключений? — спросил Хосок и одной рукой под задницу приподнял Юнги, помогая ухватиться рукой за верх. Однако, когда одна нога была на стороне шоссе, а вторая все еще в гетто, забор под ним качнулся и выглядел теперь совсем ненадежно, Юнги запаниковал. Он часто задышал, впиваясь в пальцами в местами ржавую сетку, и стал предпринимать очередную попытку перебросить ногу. Первая, вторая… И наконец пятая, смелая попытка увенчалась (сомнительным) успехом. Юнги не рассчитал силу и его повело назад. Пальцами вцепившись в сетку, омега уже думал, что потянет себе руку или грохнется спиной наземь, как сильные руки со спокойствием уже держали его за талию и бедро. — Ты?! Ты как?.. — Юнги все еще держался рукой за сетку, будто Хосок его двумя руками не удержит. Альфа уже был на другой стороне, и как он только перебрался? Перепрыгнул, блять? — Там была дырка в заборе, не знаю, чего ты полез, — улыбнулся Хосок, удобно перехватывая Юнги на руки, и на секунду замерший омега наконец ожил. Ладонью прилетело сначала по макушке, затем криво по щеке. — Ты идиот?! Ты засранец, блять! Да ты! Ты!.. — Юнги заверещал от возмущения, что даже сейчас, когда они прошли вместе этот неловкий путь, Хосок продолжал издеваться. — Поставь меня на землю! — Как скажешь, кнопка, — Хосок мягко опустил Юнги на ноги, стерпев благодарственный удар в грудь. — Еще хоть раз такое выкинешь и мы не дойдем до заправки, я из тебя кишки вытрясу, и в задницу засуну, — шипел омега, на что Хосок лишь хохотал: — А я-то что? Вечно всем ты недоволен, мелочь. Наконец начал появляться свет. Шоссе освещали фонари. Они немного прошли вдоль стен гетто по траве, пока на другой стороне не показались огни заправки. Небольшая, с маленьким магазинчиком. Юнги перебежал на ту сторону и с явным оживлением вошел вовнутрь. Помещение было квадратным и тесным, полки были заставлены всякими снеками, леденцами, конфетами, газировкой и около кассы был небольшой отдел с запечатанной в контейнеры едой, вроде сэндвичей и старых пачек лапши. — Косяки? Сахар? — тотчас лениво отозвался продавец: кривой угловатый альфа с грязными волосами, зачесанными в тонкий хвост. — Пиво есть? — спросил Хосок, обернувшись на Юнги, что отвлекся от разглядывания витрин с жвачками и презервативами, неудачно расположенных рядом. Мин заметно смутился и фыркнул, делая вид, что его это не касается. — Есть, — с такой же неохотой отозвался продавец, и Юнги начал подозревать, что он был под чем-то, — вам какое… — Дай баночку светлого, посвежее. — А мне пиво? — Юнги вырос около руки Хосока, смотря на того с нескрываемой надеждой на лице. — А не рано? Ты еще мелкий. — Мне восемнадцать! — вспылил Юнги, за секунду превращаясь из милашки в фурию, — у меня паспорт в машине. И деньги. Я тебе верну. — Одну баночку пива и газировку, — Хосок был непреклонным. Юнги даже не захотел спорить от досады, ведь лучше жестянки после такого не было бы ничего. — сигареты ***, и сэндвич. Надеюсь, не отравишься. — Сказал Чон и забрал пакет, подав продавцу согнутую купюру. Юнги заметно поник, но когда Хосок заботливо сунул ему в руки сигареты, оживился. Омега поспешно распечатал пачку и вынул сигарету, — а зажигалку? Альфа достал из кармана, вручив Мину прямо в руки. — Ты все в карманах таскаешь? — Все свое ношу с собой. И тебя унесу, если надо. Пустая трасса, полностью серая, с таким же небом над головой и черным лесом вокруг была тихая, на то это и ночь. Воздух заметно похолодел, или так было всегда, просто в гетто, кроме вони, Юнги ничего не чувствовал. Он запахнул получше куртку, наслаждаясь каждой затяжкой. Сейчас бы найти тачки живыми и уехать домой, спать. Хосок молча повел Юнги по обочине шоссе, где по-прежнему не было машин, а омега ему слепо доверился. Они следовали по неизвестному ему маршруту достаточно долго, чтобы ноги начали уставать. Колено с новой силой заныло, и Юнги заметно тормозил. — Видишь заброшку? Отдохнем там, — в метрах ста от них возвышалось полуразрушенное здание, и выглядело оно так, словно его не до конца снести. Одна стена была полностью обвалена, стекла выбиты, потолка почти нет. Поблизости здания мелькали два силуэта, заходящие на крик. Юнги невольно поравнялся с Хосоком. — О, драка торчков, — заявил Хосок, воодушевившись, — пошли посмотрим? — Ты сдурел? А вдруг они и нас за компанию подключат? — Да они в улете вусмерть, — заметил альфа и подвел нехотя идущего Юнги к краю заброшки, где были куски бетона, видно, обвал, — залезай, там сядем и передохнем. Там они твою симпатичную попку точно не достанут, даже если протрезвеют. Видя, как Юнги колеблется и едва ползет, Хосок хохотнул и спокойно поднялся первым, протянув омеге руку. Мин, смешно стоящий на четвереньках, фыркнул, принявшись негромко ворчать и поносить Хосока и его идеи. Часть стены была выбита, потому образовывало некое подобие пещеры. Юнги отошел от края, боязливо посмотрев вниз. Они были на высоте где-то второго этажа, но в темноте было страшно. Омега обернулся, завидев, что Чона рядом нет. — Хосок! — дрогнул омега, сжавшись до, кажется, размеров атома. Все вокруг вдруг приобрело новые звуки, страшные колебания, пощелкивания, крики и завывание ветра. — Я тут. — Альфа вернулся, держа в руках старое одеяло и две подушки. Мин недоуменно вскинул брови. — Это моя нора, не бойся, мышки не покусают. — И часто ты тут смотришь битвы торчков? Или алкашные дебаты? — Очень. Мое любимое занятие, — Чон подмигнул и расстелил на полу одеяло, положил рядом две подушки. — Устраивайся, конечно, не кино, но зато театр. — Да… — Мин брезгливо скривил губы и фыркнул, — и скольких ты тут трахнул? Я не буду ложиться на чью-то сперму, тем более твою. — Об этом месте знаешь только ты. Юнги поднял глаза на Чона, но встретившись с серьезно-искренним выражением лица, не смог усомниться в истинности слов. Он смущенно отвел взгляд и неуверенно подошел к недопостели. — Решил затащить тебя в койку? Оригинально. — Не ворчи, — Хосок хмыкнул, ожидая, когда привиреда все-таки решится. Юнги опустился сначала на корточки, ощупал одеяло, но то было сухим и относительно чистым, но в полумраке не видно. Затем омега на коленках заполз на середину и прощупал подушки. Наконец сел. — Благодарю, принцесса, что вы снизошли до моего скромного приглашения в нашу постель, — Хосок сел рядом, вынимая из пакета купленный Юнги сэндвич и апельсиновую газировку. Следом достал пиво. Юнги вновь заметно погрустел, но еде был как никогда рад. Распечатав пластик, он взял в руки дешевый белый хлеб с негустой начинкой внутри, но именно сейчас, после ароматов гетто, он пах просто божественно. Юнги щелкнул крышечкой газировки и понюхал — пивом не пахнет, а только ядреным ароматизатором. Взгляд впился в еще незакончившуюся драку торчков. Она вмиг показалась Юнги очень интересной, а рукопашный кривой бой весьма захватывающим. Омега поднес к губам жестяную баночку, как вдруг пальцы Хосока без спроса отняли и ее. Мин возмущенно охнул, но тут в его пальцах оказалась баночка только что открытого пива, которое Хосок и не стал пробовать. Мин вопросительно покосился на Хосока, а тот лишь беззаботно глотнул газировки. Юнги заулыбался и даже предложил альфе кусочек, но тот отказался. Когда оба торчка повалились наземь и уже больше не встали, Юнги раздосадованно отставил от себя полупустую баночку пива и пустую упаковку от сэндвича. Утерев руку о футболку, омега заполз на самодельную кровать и грохнулся на подушку, поскольку Хосок уже давно молча лежал и потягивал сигарету. Докурив, он сел и бросил окурок в пластиковую упаковку, попав точно в цель. Юнги демонстративно похлопал в ладоши. — Крутой. — Еще бы, — Хосок вновь повалился на подушку, а Юнги получше закутался в куртку, — как тебе представление? — Лучшие места на галерке, — улыбнулся омега и улегся поудобнее, взглянув на посиневшее небо. — Надо будет как-нибудь повторить. Наши тачки уже походу давно спиздили. — Ты так уверен? — А что нет? Разбили стекло и укатили. Если это так, то ты должен мне машину. — Да? Я вообще-то тебя спас. — Пизди больше. Альфа хмыкнул. Они пролежали в тишине несколько минут, пока Юнги не начал возню. — Замерз? — Хосок оправил Юнги куртку и придвинул к себе, прижав лицом к своей груди. Мин возмущенно запыхтел и отстранился. — Нет, нихуя. — Ну-ну. — Ну-ну? — Дрожишь весь, — улыбнулся уголком губы Хосок и вновь игриво подмигнул. Юнги фыркнул: — Я даже раздеться могу. — Разденься. Юнги сначала сделал, потом подумал, беспрекословно скинув с себя куртку. — Да пошел ты… — выругался омега, шикнув, и вновь стал натягивать ее на себя, злясь на свою глупость, а Хосок, ухмыльнувшись, рывком дернул Мина на себя. Юнги пискнул, оказавшись усаженным на чужие бедра, а широкие сухие ладони Чона покоились на его талии. Оперевшись о грудь, Мин раздраженно выдал: — Долбоеб? — Да. — Руки убери. — Нет, нихуя, — альфа одним резким движением оказался сверху, завалив верещащего омегу под себя. Юнги забился, начиная крыть его матом. — Да блять, ты болван?! Руки убери, я не пьяный вообще-то! Растлитель хуев. — Мин начал царапаться и пинаться, но под большим весом крепкого тела быстро выбился из сил. Хосок улыбался, не предпринимая ничего, кроме наблюдения за этим отчаянным цирком. — Встань с меня, я тебе не дам. — А я и не буду тебя трахать. Юнги это задело. Будто бы он вмиг перестал очаровывать Хосока, даже если его внимание ему нахуй (не) надо, — тогда, блять, слезь! — завизжал от обиды, с силой вдарив альфе локтем, но тут же стих. Сухие, но мягкие губы с привкусом апельсиновой газировки впились в его и обхаживали, сминая, и по-собственнически гуляя руками под курткой. Хосок не был резок, он гладил талию, живот, спускал пальца на бедра и старался не выпускать губы Юнги своими, как бы тот не старался сопротивляться, даже если это забавное сопротивление длилось пару секунд для галочки в списке вредности. Омега почувствовал, как щеки горят. Он неуверенно, но все же обнял альфу за шею, пальчиками скользя по куртке, но та мешалась. Хосок скинул с себя кожанку, а разморенный алкогольной негой и лаской Юнги не сразу среагировал на махинации альфы расстегнуть его ремень. — Эй! — Юнги вцепился пальцами в чужие, но его сопротивления не оказали практически никакой пользы. Он крепко стукнул его по плечам, но и это было бесполезно. Тело Юнги буквально подкинули в воздухе и Хосок ловко и бесцеремонно снял с него штаны вместе с бельем. Юнги заверещал, пинаясь, но реакции от Хосока не последовало. Он увлеченно изучал взглядом то, на что отвлекся, а именно туда, куда откинул его джинсы. Альфа поднял, зацепив пальцами кромку, белые трусики, глупо улыбаясь. Он расправил их второй рукой, и даже оглушающий визг Юнги и его хватка не дала ему выпустить такое сокровище из рук: на белой ткани, в области лобка, была изображена мордочка довольного котенка. — Верни! Не смотри! Гребаный извращенец! Я на тебя заяву накатаю за изнасилование, ты у меня сядешь! Хосок развернулся, убрав белье к джинсам, и Юнги затих. Он хотел того, что Хосок собирался сделать, но не мог по нескольким причинам: 1) это нихера не романтично; 2) он девственник. — Я не понимаю мяуканье, — Хосок улыбнулся и одним движением, схватив Юнги за бедро и талию, перевернул Мина на живот. Юнги вновь взвизгнул, инстинктивно попытавшись заползти вверх, но тотчас был притянут назад. — Нет! Нет, я не хочу! — Я не буду тебя трахать, — деловито произнес Хосок, сминая руками молодные ягодицы. Маленькие, аккуратные, созданные для его руки, — членом. — Ч… — захрипел омега, обернувшись, как тотчас пискнул, стоило альфе сжать его задницу и развести половинки в стороны. Омега махнул рукой, попытавшись достать хотя бы его головы, но тотчас был прижат рукой обратно. — Ты что, блять, делаешь?! Не смотри! — Юнги забрыкался снова, на этот раз как дикий зверек, которого поймал в свои лапы большой хищник, но все тщетно: Хосок наклонился, оставив поцелуй на его холке, заставив на секунду замереть, а затем рывком поставил раком. — Не визжи, кнопка, — выдохнул через зубы Хосок, в полумраке разводя белые ягодицы. Идеально гладкий, выбритый, с аккуратной маленькой мошонкой и таким же членом Юнги был невероятно красив. Розовая кожа, едва различимая в таком свете, чудесно оттеняла бледную кожу. Юнги захрипел, стоило альфе настойчивее развести половинки, оттягивая большими пальцами его дырочку. Узкая, маленькая, идеальная. — Н-нет… Не вставляй. — Я и не буду, — спокойно, почти певуче ответил Хосок, повторяя сотый раз. Большим пальцем он надавил на дырочку и растер ее, отчего Юнги задергал задницей и застонал, издавая помимо этого сладкий писк. Он попытался увернуться от чужих рук, но судя по тому, как спокойно лежала его часть выше пояса, уткнувшись в лицом в подушку, только ждала продолжения. Хосок нежно огладил пальцами дырочку и прислушался к звукам: нет всхлипов. Дыхание сиплое, сбивчивое, Юнги слегка дрожит от жара его рук и одновременно повеявшего ветерка. Хосок огладил бедро, почувствовав гусиную кожу. — Ты кусок… — нашел в себе силы для новых оскорблений омега, как что-то влажное коснулось его между ног. — А! — Хосок широко лизнул его, смачивая проход вязкой слюной. Альфа мягко вылизывал его, но тем не менее жадно, крепко держа маленькую попку, которой Юнги все вертел, заходясь на крик. — Ты болван! Прекрати! Кусок дерьма! Ты извращенец! Не делай! Прекрати… На языке Чон ощутил вязкий сладковатый привкус. Омега потек, а его аккуратный розовый член дрогнул, блеснув открытой влажной головой. Юнги весь сжался, скомкав в пальцах старое одеяло и прикусив край подушки. Дрожащий стон вырвался из его губ, когда альфа взял в рот член и облизнул его, смачно выпустив изо рта. Хосок вылизал его всего, раздражая и чуть проникая языком внутрь, сухой и теплой рукой медленно и аккуратно надрачивая член, который идеально помещался ему в кулак. Перед глазами все плыло, будто затянув пеленой. Юнги прерывисто дышал, а собственное горячее дыхание клубнем незаметного дыма вырвалось изо рта и согревало нос. Юнги расслабился, непонятно даже для себя, как резко отдавшись ощущениям, но когда, казалось, омега готов опасть в сон, Хосок закопишился. Он повалился на спину, легко подняв попку Юнги над собой. — Так, детка, — альфа удобнее устроился на подушке, под неожиданный всхлип блаженства Юнги усадил его себе на лицо. Мин замер, от смущения на глазах проступили слезы, а губы так и не сомкнулись. Альфа по-хозяйски разместил его на своем лице, подгоняя шлепком по попке. — Двигайся, принцесса. — Да ты больной! — охнул Юнги, а попытка встать тотчас закончилась обратным рывком на место. Да, будто в такой позе на лице Хосока ему самое место. Альфа чуть приподнял его за бедра (Юнги впервые осознал всю его силу, и с какой легкостью он это делает), принимаясь широко водить языком, вызывая у омеги табун мурашек, бегущих по хребту. — Мхм… — Юнги вытянулся, запрокинув голову назад. Он мелко задрожал, ведь под тким углом было еще лучше. Временные колебания между «стоит» и «не стоит», он все же, облокотившись одной рукой о чоново плечо, а второй о его сильную руку, омега двинулся, вызвав у альфы блаженный рык. Мин от этого задрожал, привстав, и капелька смазки с члена тотчас попала альфе на лоб. Юнги пискнул, попытавшись ее стереть, и неожиданно для себя понял, что все лицо альфы было в его собственной смазке, и блестело, ночью, как на солнце. От стыда Юнги аж покачнулся, и хотел сквозь землю провалиться, но вместо этого чуть не свалился с Хосока. — Еще научишься кататься, — сказал Хосок, сместив Юнги на свой живот и глубоко задышав. Он жадно облизнулся и растянулся в улыбке. Грудь его тяжело вздымалась, набирая внутрь всего тела воздуха. — Малыш, — альфа потянул свою руку вниз, поспешно высвобождая измученный в тисках штанов член, — для тебя есть задачка. Положи ручку. Юнги скривил в смущении губы и часто заморгал, но бледная ладошка к члену потянулась. Хосок накрыл его руку своей и омега ощутил невероятную твердость и жар, которая заставила его аж подпрыгнуть. Развернувшись торсом, Юнги медленно и заинтересованно провел вниз и вверх, чувствуя кожу, ее гладкость и мягкость, и одновременно твердость набухшего ствола и обвивающих его вен. Ладонь во второй раз скользнула ниже и пальцами Мин почуял жесткий густой волос, задышав через рот. «Так вот, что за гусиный пушок…» От мысли, что Хосок собой гордится, Юнги зажмурился и задрожал. Волна блаженства скользнула по плечам и спине, а комок ощущений завязывался меж бедер, поднимаясь к низу живота. Неожиданно, сквозь пелену мыслей, до ушей Юнги донесся глухой рык, и член, пульсацией, плеснул. Большая часть спермы попала Мину на руку, а ее капелька плеснула на бедро. Рука альфы без спроса сжала в кулаке маленький член и Юнги, вздрогнув, мокро излился тому в руку. Омега твердо решил не открывать глаза, иначе, если осознание полностью ударит в голову, он сгорит со стыда. Невольно Мин осознал, что его рука все еще покоилась на толстом члене и неприветливо сжимала его в тисках. — Было круто, кнопка.

♡♡♡

Воздух насыщался теплом. Пахло дорогой и сухой травой. Юнги поежился от настойчивой тряски в плечо. — Вставай, — негромко проговорил Хосок, а Юнги скривился и поморщился, пытаясь открыть глаза. Он потерся личиком о футболку парня и проморгался. Вокруг было полусветло, — смотри. Юнги повернул голову и перед его глазами растянулась широкая желто-оранжевая полоска света, а солнце горело красным и незаметно глазу поднималось небо. Темно-синие полоски неба уходили в еще не ушедшую ночную черноту, и это был его первый рассвет. — Нравится? — улыбнулся Хосок, чмокнув Юнги в лохматые волосы. — Да… — выдохнул омега, уложив Чону голову на горячую грудь, — это так романтично, — хихикнул он, заглянув тому в глаза, — встречать рассвет после драки торчков. — Определенно, — согласился альфа, слегка потянувшись, — кстати, кнопка, помнишь тех трех типов вчера? — Ну. — Меня знают в гетто, — Чон повернул голову и щелкнул пальцем тому по кнопочному носу, — поэтому тебе ничто не угрожало тогда. — И что ты делаешь в гетто? Нашел место славы. — Это секрет. Потом узнаешь. Солнце было высоко в небе, и то горело голубым. День только начал набирать свою силу и Юнги, перешагивая палки и камни по пути, двигался вдоль шоссе. — Как думаешь, тачки еще живые? — спросил Юнги, перешагивая траву и наконец-то выйдя на щебень около асфальта. — Живые-живые. Невдалеке начали показываться ворота. Очертания огромного гетто темным пятном было видно еще издали. Наконец Юнги различил силуэты двух рядом стоящих машин. Белой и черной с двумя полосками. — Моя тачка! — Юнги бросился бежать к авто, и когда настиг, тотчас принялся осматривать каждое стекло, капот и попинал колеса. Все было живое, не поперченное, ни одной царапинки. — Никто не тронул… Это потому что тебя знают в гетто? — для надежности Юнги осмотрел и черную машину, хоть Хосок даже не намерен был этого делать. — Возможно. — Ну круто, — хмыкнул Юнги и сел в тачку. Он провел больной рукой по рулю, та все еще ныла, но не мешала ему жить и уж тем более везти. Когда Хосок скрылся в своем спорткаре, Юнги неспешно вырулил назад, после чего рванул. — Вот сучка… — шикнул Хосок, а хищная клыкастая улыбка тронула его губы. Черный феррари с ревом после короткого разбега рванул за белой деткой. Сегодня он побудет в гонке вторым.