Broken clock

— Скучаешь? — Из-за плеча вынырнул худощавый силуэт и Николай легко вздрогнул от неожиданности, оборачиваясь. После чего последовал облегчённый вздох. Это всего лишь Достоевский, такой же спокойный, как и всегда. Его глаза блестели при таком освещении, а взор был направлен прямо на младшего, словно глядел в самую душу, а не поверхностно оценивал обстановку. — Нисколько. Думал предложить тост в честь нашего маленького Сигмы. — Фёдор разочарованно отвёл взгляд, вовсе не переживая о том, что коллега это увидит.       Гоголь совершенно невнимательный и отвести его от цели можно на раз-два, всего лишь показать что-то, кажущееся более интересным. Именно поэтому он довольно плох в обычных заданиях, требующих раздумий, стратегии и внимательности к малейшим деталям. Он предпочитал всё, что требовало импровизации и быстрых действий. Это причина, по которой он, скорее, был исполнителем организации. Его дело состояло в том, чтобы выполнить миссию, учитывая заранее продуманный Фёдором план. Но, будем честны, Гоголь, любящий свободу, редко исполнял чью-то волю, если та протестовала его собственным желаниям. Потому, естественно, тот часто получал выговор от Фукучи и самого Достоевского. — Вот, возьми, я принёс выпить. — Неожиданно со стороны брюнета было предложить что-то подобное, да и клоун только сейчас заметил бокал в чужих руках. Отказываться будет плохой идеей, особенно, если Фёдор начнёт настаивать, поэтому парень с взглядом кошки и грацией картошки взял в руку сосуд с шампанским. Манерам его никогда и не учили, так что если тот и соблюдал этикет, то только когда шутил. Зачем заморачиваться, если можно делать как самому комфортно?       Уместив бокал в руке поудобнее, он заметил недовольный взгляд брюнета на подобное действие и довольно улыбнулся, словно нашкодивший ребёнок, понявший, что не понесёт наказания, отпивая глоток вкусного напитка. Шампанское было совершенно не крепкое, Николай пробовал разные виды алкоголя и этот совершенно не выделялся из них. Разве что только ценой.       «Максимум двадцать минут, верно?» — Подумал Достоевский, взглянув на часы на стене. Нужно запомнить примерное время, чтобы отсчитать указанное. С этим проблем не возникнет, как никак, стратег всегда мог положиться на свою феноменальную память. Даже если разум затуманен или конечности не способны функционировать.       Ещё один довольно большой глоток, за который Николай опустошил половину бокала и, кажется, сознание немного помутилось, а мир поплыл. Но приняв реакцию организма за обычное опьянение, парень передал стеклянный сосуд обратно в руки коллеги и, поблагодарив того за «заботу», поплёлся в компанию поинтереснее.       Сигма непринуждённо общался с другими гостями и радостно улыбался, когда видел на чужом лице искренность или хотя бы её подобие, не лицемерную маску. Такому, как он, простосердечие не знакомо. Им же постоянно пользуются в случае надобности, если же нет — выбрасывают, словно старую куклу в угол чердака.       Эта детская наивность и доверие к людям казалась Гоголю такой милой, что улыбка сама появлялась на лице всякий раз. Он слишком юн, чтобы полностью понять все подлости жизни, даже если за эти три года много пережил. Каждый раз, когда его предают и выбрасывают по ненужности, он тянется к иному лучику света и всё повторяется. Снова и снова, будто этому нет конца.       «Он действительно надеется на спасение, не осознавая, что такова его судьба. Как мило.» — Иногда думал Николай, противоречив своим обычным мыслям о свободе. — Привет-привет, — белокурый подошёл к младшему со спины, обнимая за шею и прижимаясь ближе на глазах шокированных гостей. Для Николая тактильный контакт не был чем-то особенным, всего-то очередное проявление эмоций. К тому же, если он ни с кем не встречается, то разве не всё равно? Имеет право.       Сигма промычал что-то невнятное и смущённо отвёл взгляд в сторону. К блондину никак невозможно привыкнуть, как бы часто он не лез с обнимашками или приставал с чем-то другим. — Зачем ты это делаешь при людях? Они тебя совершенно не напрягают? Это довольно важные шишки. — Прошептал член Смерти Небожителей, откинув голову назад. Николай почувствовал, как по телу пробежали мурашки от ощущения горячего дыхания на ухе. — Ты ведь не забыл кто я? — Показушно надул щёки блондин, переведя взгляд на кучку людей напротив. — Работа клоуна — развлекать людей или тебе это неизвестно? Я обязан делать всё то, что я делаю при людях, потому что любой из присутствующих может быть моим драгоценным зрителем. — Я вас понимаю, работа с публикой очень сложная. Рад, что вы так отдаётесь своему делу даже в свободное время, — дружелюбно ответил приятный на вид мужчина «в возрасте». — Не хотите попробоваться на главную роль в нашем фильме? Это довольно прибыльное дело. — Думаю, с моего друга вам не будет проку, — неловко улыбнулся виновник торжества и взглянул на коллегу, уже не смущаясь. У юноши отлично получилось влиться в разговор и перевести всё внимание на себя. — Он назойлив и упёрт, так что часто приносит проблемы. — А я считаю, что эти черты довольно полезны и некоторым помогают взобраться на вершину общества, конечно, если проявлять их в правильном русле. Кажется, у этого молодого человека большие амбиции, почему бы мне не попытать удачу и не спросить? — На лице мужчины сияла добрая улыбка. Он напоминал того самого забавного знакомого с усами, который любил пошутить. — Извините, что так грубо вмешиваюсь в ваш разговор, но, полагаю, мы не сможем поделиться Николаем с вами. Он достаточно полезен организации в некоторых случаях. — Недолго наблюдая, Достоевский подошёл ближе, пытаясь влиться и вовсе закончить разговор о старшем. Ему не нужно чтобы белокурый куда-то от них ушёл. Бросил и оставил позади ради какого-то фильма и всех человеческих благ. Даже ради мечты. Как глупо.       Но Гоголь и не планировал, ему нравилась и работа в Смерти Небожителей. Он же не часто исполнял задания, которые ему не нравились, за них обычно брался брюнет, решая не доходить до чужой истерики по поводу «Не хочу, там скучно». И бумажной волокитой тоже зачастую занимался Достоевский, реже — Сигма, на крайний случай — Фукучи, позволяя младшему проводить больше свободного времени где и как тому хотелось. Именно поэтому ему было позволено чуть больше, чем остальным. А самый главный плюс в ней — это сам брюнет, его самый близкий друг и единственный человек, способный понять его рвение и ход мыслей с полуслова.       Фёдор пристально посмотрел на парочку друзей и столкнулся взглядом с Сигмой. Последний вздрогнул и почувствовал, как по телу пробежали мурашки. Что-то необычное на этот раз скрывалось в этих сиреневых светящихся глазах. Что-то угрожающе опасное, такое, чему не стоило противостоять. Этот взгляд пугал больше, чем окружающий мир, чем все существующие страхи.       Гоголь, то ли предпочитая ничего не замечать, то ли в наглую игнорируя коллегу, отстранился от Сигмы и опёрся о диванчик, на котором тот сидел, одной рукой, зевая. Он вдруг ощутил сонливость, хотя и не понимал почему. Вроде бы не устал, да и выпил не много, почему же так захотелось спать? Да неважно, ещё немного посидеть в чужой компании он пока в состоянии, поэтому не стоит драматизировать.       Достоевский медленно и элегантно, словно породистая кошка, прошёл вперёд и сел на диванчик рядом с новым знакомым и его другом, вежливо улыбаясь. Создавалось впечатление, будто этот вечер принадлежит именно ему и никому другому. Блондина иногда удивляло подобное поведение. Да, он считал это красивым и эстетичным, а ещё странным в кои-то веки, но ничего более. Наверняка, нужно сильно заморачиваться, чтобы быть столь вальяжным каждый день. Возможно, это уже привычка, кто знает.       Гость подозрительно сощурился, глядя на нового собеседника. Что-то в нем, очевидно, напрягало, но он не понимал что именно. Может, этот господин просто внушал подобные чувства постоянно и ничего необычного не случилось? Хотелось в это верить. Даже на подсознательном уровне страшно находиться рядом с брюнетом, бросает в дрожь и появляется желание убежать подальше, чтобы он не смог найти. Словно хищник, играющий со своими жертвами.       Кажется, только Николай не замечал этой напряжённой атмосферы и неловких разговоров. Возможно, это потому что юношу жутко клонило в сон, но, вероятно, причина была иная. — Кажется, я выпил больше нужного, — белокурый ещё раз широко зевнул и пошатнулся, не ожидая головокружения. Его организм же хорошо восприимчив к алкоголю, почему такая резкая реакция спустя целый десяток минут? — Ты снова напился? — Спросил Сигма, будто пытаясь вызвать у старшего чувство вины, хотя сам и не видел, как Гоголь пил, но вполне мог поверить. От клоуна можно ожидать любых фокусов, разве не так? — Обижаешь, я выпил всего ничего. К тому же, я не тот тип людей, которым при опьянении хочется спать. — Николай устало потёр глаза. Невооружённым взглядом было заметно, что он действительно сильно хотел спать. Настолько, что еле стоял на ногах. — Но всё же, мне стоит пойти в кровать. — Ты можешь переночева… — именинник даже не успел договорить предложение, как его перебили: — Я проведу его домой, не беспокойтесь, — ответил Достоевский, цепляя на лицо вежливую улыбочку, глядя на коллегу. — Обещаю, он доберётся без каких-либо проблем.       «Если вообще доберётся.» — Всплыло в голове, но Фёдор отогнал эту мысль, она мешала ему играть роль доброго и надёжного человека. Очевидно же, что никто не посмеет отказать такому, как он, имеющему собственную далеко не последнюю по статусу организацию. — Дос-кууун, спасибо, — блондин в один момент оказался рядом и повис на чужой шее, чуть не свалив её поднявшегося обладателя вместе с собой на пол или обратно на диван. Николай приблизился к брюнету и в качестве благодарности оставил лёгкий поцелуй на бледной щеке. Почувствовав, как дыхание приятеля сбилось после этого действия, юноша довольно ухмыльнулся. Редко получалось вывести того на эмоции. — Но тебе же не по пути, ты живёшь в другой стороне… — Безуспешно пытался возразить, вернее, найти оправдание действиям старшего, Сигма. Получалось откровенно плохо, в голову никак не приходили идеи по какой причине он самолично вызвался сделать такую «мелочь». В чём заключается выгода для него? — Я знаю о чём ты думаешь, но в этом действительно нет ничего криминального. — Достоевский боковым зрением взглянул на владельца казино, пытаясь развеять чужие подозрения в свою сторону. Заметив реакцию Сигмы, юноша улыбнулся. Поверил.       «Такой же наивный как и в нашу первую встречу.» — Подумал Фёдор и приобнял приятеля в ответ одной рукой. Гоголь обмяк в чужих объятиях, понимая, что партнёру можно довериться, вероятно, у него уже совсем не было сил держаться на ногах. В таком случае нужно поторопиться.       Взглянув на часы перед тем, как уйти, брюнет кивнул недавним собеседникам и неторопливо закинул руку Николая себе на плечо, чтобы не вызвать подозрений, шагая к выходу. Прошло восемнадцать минут, а снотворное уже подействовало. Тогда, получается, знакомый его действительно не обманул.       «Приятно иметь дело с честными людьми.» — Мысленно говорил сам с собой парень, по пути иногда поглядывая на сонного, но ещё не уснувшего Гоголя. Его глаза ужасно слипались, будто тот не спал несколько суток подряд, а усталость накатывала волнами, не давая сопротивляться. Поэтому тот иногда закрывал глаза на некоторое время, а после мотал головой, пытаясь не дать себе уснуть посреди дороги.       Приняв решение вызвать такси, брюнет остановился и набрал нужный номер, всё ещё держа парня на себе. И только оказавшись в машине, блондин с мыслями о том, что проснётся, когда прибудет домой, со спокойной душой уснул.

Зря.

      Достоевский, предвещая будущие события, по-садистски ухмыльнулся и положил чужую голову на своё плечо, поглаживая и нервно перебирая светлые волосы. Взгляд устремился в окно и бегал по сторонам, с каждым движением транспорта цепляя тёмную тень дома, дерева или другого предмета, иногда отвлекаясь на тихие причмокивания спящего. Юноша ведь назвал таксисту неправильный адрес, чтобы не раскрывать местоположение собственного дома. Будет очень плохо, если кто-то всё же узнает и сможет туда забраться. В этом забытом Богом месте хранилось много важных секретов и материалов. И столько греха, сколько не снилось самому Сатане.       Расплатившись за поездку, парень выбрался из машины и поднял Гоголя на спину. Какой же тяжёлый, чёрт возьми. Оставалось лишь пройти к концу улицы и повернуть. Казалось бы, какое лёгкое задание, но с такой ношей на плечах всё было в разы сложнее. Блондин был немного выше Достоевского и, признаться, мышечной массы у него было больше, чем у тощего брюнета. Именно поэтому для последнего подобное было настоящим физическим испытанием, с которым тот не сталкивался ещё со времён средней школы, с тех самых уроков физкультуры, на которых постоянно заставляли выполнять то, что некоторые дети не могли бы осилить даже в теории.       Когда, наконец, парень смог дотащить спящую тушку к нужному дому, то с горем пополам достал ключи и открыл дверь, проходя внутрь.       Дом, милый дом. Наконец-то очередное желание Достоевского сбылось. Что может быть лучше ощущения возвращения домой с долгожданным призом? Верно, лишь ощущение того, что этот приз ты заработал сам, вырвал у других людей своими руками. Не передать словами, как парню нравилась победа. Хотя, какая ещё победа? Игра только начинается, а это — всего-лишь её описание. Начало, ещё до разглашения правил участникам.