***
В скромной однушке за кухонным столом сидят брат с сестрой, а по середине та самая выпотрошенная коробка, которую Диа отдала Харуно. Стоило картонке оказаться в новых руках, как с плечей Ёкота словно сошёл вековой груз. Наверняка наличие этих вещей сильно давило на неё, но выкинуть такие бесценные доказательства не поднималась рука. И вот, спустя столько лет, им нашлось применение. «Ещё раз, блять, вякнешь, — отправишься вслед за ним!» На этом моменте Юро останавливает запись диктофона. Они услышали достаточно, и насиловать себя дальше не было нужды. — И это ещё не всё, — говорит Харуна и достаёт свой телефон, выискивая нужный файл. — У меня есть и более свежий компромат. Отыскав нужный материал, Харуна разворачивает телефон экраном к брату и включает видео, на котором Сабуро и пара его дружков до полусмерти избивают какого-то парнишку. Зрелище не из приятных, но Юро даже не морщится. Уже привык к такому, хоть сам в подобном редко участвовал. Грязную работу обычно скидывали на пешек, а он, как заместитель, был теоретиком. — Отрыли на тёмной стороне интернета, — докладывает Харуна, поставив запись на паузу. — Там много всякого дерьма и, если честно, даже не удивлена, что Сабуро там засветился. Может, ещё и оружием с наркотой промышляет. — Где ты всё это находишь? — Юро обводит взглядом имеющиеся у них на руках прямые доказательства. — Спускаю все сбережения на хакеров и программистов, — то ли пошутила, то ли ответила честно Харуна. — По моим подсчетам в день Х его и так должны посадить за нанесение вреда несовершеннолетним, то бишь нам, но срок увеличат, если мы покажем всё это. — Как и мне, — улыбнулся Юро, скрещивая руки на груди. Харуна хмурится. — Нет, тебя мы отмажем. — Брось, Харуна, как ты себе это представляешь? Я так или иначе принимал участие во всех его преступлениях. Я его правая рука, а это не абы что. Мне не отвертеться. Не теперь. Харуна хочет возразить, но Юро освобождает её от лишних разглагольствований: — Послушай, я сказал это не для того, чтобы ты парилась ещё и о моей безопасности. Думаешь, я не знал, на что иду, когда соглашался с тобой сотрудничать? Признаю, по началу это было в качестве извинений, но я и подумать не мог, что ты зайдёшь так далеко, — он как-то по доброму улыбается и с потерянной нежностью смотрит на сестру. — Ты маленький вундеркинд семьи Мацумото. Внутри у Харуно всё перевернулось. Он её похвалил? У него слишком тёплый взгляд для того, кто решил съязвить. Услышать от кого-то слова гордости, а тем более от близкого человека, сравнимо с подъемом на высоту — у тебя захватывает дух и хочется смеяться. Харуна долго молчит и, так и ничего не ответив, начинает возиться с кассетами. Юро, прочистив горло так, словно сболтнул лишнего и тем самым хочет стереть неловкость, снова говорит первый: — Как самочувствие? Харуна смотрит на него чуть удивлённо, приостанавливая возню. Пальцы Юро сжимают его же предплечья. Он не любил эти пронзительные взгляды насквозь, которые появились у сестры с возрастом. Она уже совсем взрослая и смотрит соответствующе. Юро до сих пор не может избавиться от чувства, что именно по его вине Харуна лишилась детства. Сейчас могла бы гулять с мальчиками или, на худой конец, с подружками и заниматься любимым делом, а не бороться со взрослыми мужиками, которые эту жизнь ей и сломали. И Юро был одним из этих мужиков. — Ты действительно интересуешься или спрашиваешь для галочки? — Не выводи, — его состояние резко меняется на раздражение. Всегда таким был — чуть что сразу злиться. Харуна не позабыла об этой черте, поэтому довольно спокойно отреагировала на выпад в свою сторону. — Мне уже лучше, спасибо, — отвечает и опускает взгляд, продолжая собирать вещи в коробку. Юро замолкает с чувством неудовлетворённости. Она стала холоднее к нему относиться, и не то чтобы его это удивляло. Не после всего, что он ей наговорил. От их родства не осталось ничего, кроме записей в документах. Они брат и сестра только по бумагам, в крови уже давно течёт разная кровь. Чужая, ядовитая друг для друга. Это как группе А перелить группу Б. Юро больше не может усидеть на месте, ему срочно нужно чем-то занять руки, поэтому он встаёт из-за стола и идёт заваривать чай. Шуршание пакетиков и журчание воды из чайника успокаивают. Раньше, когда оба ещё жили в отчем доме, Юро заваривал им двоим манговый чай — их любимый. Он учил мелкую Харуно петь разные песни с наполненным ртом. После таких игр весь стол был заплёван чаем, потому что сдержать смех было невыполнимой задачей — чего стоит тот же вид задранной головы снизу, когда челюсть принимает кривую позицию, а ноздри становятся шире и больше. Тогда они, перешёптываясь, чтобы не привлечь маму, тихо смеялись и второпях вытирали стол кухонной тряпкой, а когда женщина заходили на кухню, выпрямлялись в спине и дели вид, что у них культурное чаепитие без баловства. Когда Юро ушёл из дома на его замену пришёл Майки, он знал. Теперь Харуна сидела на кухне с ним и смотрела на него влюблённым взглядом, а он дурак и ничего не замечал. Юро знал, что не имеет на это право, особенно после того, как бросил её, но ревность закипала в нем каждый раз, когда он видел их вместе. Теперь у его маленькой сестрёнки появился другой объект внимания, которому она дарит свой заливистый смех, а Юро остался на затворах памяти. Он не хотел портить с ней отношения и выставлять всё так, словно Харуна осталась позади, но когда осознал было уже поздно. Юро был так зол на родителей, что позабыл о самом главном — о сестре, которая, в отличие от них, пыталась выступать в роли подбадривателя. То чай с любимым печеньем принесёт, то веселую записку с кривым почерком под дверь подсунет, то просто пакетик от мангового чая, внутри которого пряталось бумажное оригами собственного производства, пропитавшееся тропическим запахом. Юро испугался, когда стал замечать за собой необоснованное вспышки агрессии по отношению к ней, стоило лишь услышать похвалу о том, какая Харуна талантливая. Из-за этого старался как можно реже пересекаться с ней в доме — уходил ранним утром и возвращался поздно вечером. Максимум, что она могла услышать, так это его скандалы с родителями о затянувшейся бестолковости. Потом он запирался в комнате и не впускал даже её. Запах манго, что донёс дым свеже заваренного чая, навил слишком много воспоминаний, которые Юро сразу запил, обжигая кончик языка и гортань. — Когда собираешься встретиться с Майки? — спрашивает Юро, зная, что она ещё этого не делала. Кантуется у него уже почти неделю и всё никак не решится. — Я работаю над этим, — как самая настоящая взрослая отвечает Харуна, вызывая у Юро улыбку. — Не долго ли работаешь для одной лишь встречи? Харуна поднимает на него взгляд голубых глаз и по-смешному супится. Попыталась выглядеть грозной, но природная розовинка на щеках портит все планы, придавая детскости её виду. — Сказала же, что разберусь. Ты лучше сосредоточься на Воронах, — отвечает Харуна, невзначай напоминая ему о его обязанностях. — Я и сосредоточен, просто сейчас всё тихо, — выкручивается Юро, отпивая чуть больше остывшего чая. Харуна хотела ткнуть брата в это носом, но в итоге упала сама. Он всегда был ловок на язык и даже когда-то учил Харуно отвечать. Правда потом отец устроил ему не слабую взбучку за пополнение её лексикона нелитературными выражениями, но его уроки того стоили. Видеться с Майки Харуно и правда было боязно. Он думает, что она умерла, и наверняка винит себя в этом, а тут появится она — ожившая подруга, которая, надо же, никогда и не была мёртвой! Страшнее всего была мысль, что он её прогонит. По понятным причинам не захочет слушать и выставит за дверь, если не оставит торчать на пороге, не давая и шанса объясниться. Но другого выбора не дано. Майки был главным звеном в многогранном плане Харуно и без него всё пойдёт коту под хвост — весь год стараний обвалиться крахом и наверняка сведёт её в могилу. Нервные клетки, потраченные за это время, не восстановятся уже никогда. — Если даже эта Диа согласилась тебя выслушать, значит, и он согласится, — сказал Юро и, честно говоря, эта фраза обнадёжила. Харуна не хотела этого признавать, но ему удалось успокоить её. Спасибо за это она, кончено же, тоже ему не сказала. Он ещё не до конца заслужил её утерянное доверие. Ему предстоит переделать кучу кропотливой работы, прежде чем это произойдёт***
Харуна плавно плывёт по льду на внутреннем ребре лезвия. Она рисует индивидуальные узоры, через которые может передать все свои эмоции, всю радость и печаль, которые громче любых слов. Никто не сможет их понять, никто и не знает, сколько смысла скрыто в этих кривых линиях. За ласточкой идёт прыжок, за ним вращение, что чередуется с разнообразными базовыми элементы. В зале тихо, любой звук заглушает громкая музыка, но Харуна сосредоточена на программе и улыбке, которую обязана была держать до самого конца, чтобы не потерять значимые баллы. После тройного удачного акселя счастливая Харуна приземляется на лёд и в цапельке едет назад, но отвлекается на незапланированный треск. Она с недоумением смотрит под ноги. За ней тянутся и расползаются трещины, как ветки на дереве. Это было невозможно, невообразимый нонсенс. Каток не способен треснуть, это ведь не естественно замёрзшее озеро. Но здесь и сейчас возможным было всё, поэтому в долю секунды Харуна проваливается под лёд, а перед этим музыку, что сопровождала её, зажовывает, как на старом проигрывателе. Харуна хочет вскрикнуть, но вместо этого заглатывает ледяную воду. В тело вонзаются мечи, коньки тянут на дно, выступая в роли балласта. На льду Харуна доверяла им всю себя. Доверяла тонкому лезвию, которое мало того, что выглядит ненадежно, так ещё и катит её по скользкому полу. Но она не боялась и сливалась с ними в одно целое. Харуна работает руками, пытаясь подтолкнуть себя к лунке, которая становилась всё дальше, но только сильнее выматывалась. Она уже переживала подобный кошмар в детстве и потом неделю с лишним не могла подходить ко льду ближе, чем на два метра — панически боялась испытать это леденящее кровь чувство ещё раз. Когда легкие начинают наполняться водой, Харуна видит два силуэта, что склоняются над водяной пропастью. Один был до боли знакомый и любимый, а второй принадлежал юной девушке, которую Харуна видела впервые. Одного мгновения хватило, чтобы возненавидеть её всем сердцем. Ни у Майки, ни у его подруги не было лица, но они стояли рядом и он нежно, даже заботливо сжимал её пальцы, словно боялся, что она может упасть следом. Но ведь это Харуно нужна помощь, не ей. Её он должен держать за руку, а не эту незнакомку. Почему он смотрит на то, как Харуна страдает, почему не пытается спасти? Ему надоело вечно вытягивать её из пучины отчаяния, поэтому сейчас он позволяет ей тонуть? Харуна открывает рот, чтобы позвать его, но забывает, что находится под водой и наполняет и без того переполненные легкие водой. Голову начинает сжимать в тисках, словно она опустилась на самое дно океана. Девушка борется за свою жизнь и снова активно гребёт на поверхность. Хотелось вырвать этой клуше все патлы, но сколько бы она не пыталась — с места не двигалась. Майки и незнакомка, вдоволь насмотревшись на «душераздирающую» сцену, разворачиваются и уходят, как будто это естественный жизненный отбор и Харуно остаётся только принять свою смерть. Слёзы смешиваются с бескрайним озером, не позволяя себя увидеть. Харуна тянет руки к свету и отдаляющимся силуэтам, держащимся за руки, но коньки с новой силой начинают тянуть всё ниже, пока свет не меркнет с концами. Харуна шумно хватает ртом воздух, оседая на кровати. Холодные росинки пота покрывают всё тело и стекают по виску, капая на шорты пижамы. Девушка с пьянящей лёгкостью пытается отдышаться, чего не могла сделать во сне, и осматривает комнату, что принадлежала Майки. Он любезно предоставил ей свою удобную кровать, а сам на время разместился в гараже. Губы Харуно дрожат и она прикрывает глаза, опуская их на согнутые колени. Этот сон терроризирует её на протяжении целого года и навещает почти каждую ночь. И каждый раз всё заканчивается одинаково — Майки с новой пассией уходят, а Харуна тонет. Два ироничных исхода событий смешались в неповторимый коктейль. Пытаться заснуть повторно Харуна не хотела по многим причинам, и одной из них было нежелание столкнуться с главным кошмаром вновь, поэтому она набрасывает на плечи плетёный кардиган и бесшумно выходит из комнаты. Свежий воздух всегда помогал привести мысли в порядок, поэтому Харуна идёт на улицу, где было принято решение пройтись до гаража и может даже проведать спящего Майки. Харуна несколько переоценила любимый кардиган, подаренный бабушкой на день рождения, потому что несмотря на всю комфортность, от осеннего ветра укрывал он слабо. Заболеть в столь важный исторический период было бы глупо, но возвращаться в дом, когда ты уже вышел и идёшь к выбранному месту — ещё глупее. Почти подобравшись ко входу, Харуна замечает Баджи, который сидел на садовом камне с тлеющей сигаретой в пальцах. Предположение откуда он тут взялся, да ещё и с сигаретой, мозг решил пропустить. Харуна тормозит от внезапного порыва развернуться и уйти, но её замечают. Слинять после этого было бы ещё страннее, поэтому она подходит к парню, делая вид, что не собиралась улизнуть всего минуту назад. — Сегодня ночуешь у Майки? — нарушая неловкую паузу не менее неловкой встречи, спрашивает Харуна, получше укутавшись в кардиган. Что-то ей подсказывало, что уйдёт она отсюда не так скоро, как планировала. — Нет, люблю посмотреть, как он спит, вот и прихожу по ночам. Харуна искреннее поверила его серьёзному выражению лица, но когда уголок губ дрогнул, пытаясь удержать скрытую улыбку, распознала сарказм. Ей хотелось дать такой же сатирический ответ, даже в сто раз лучше, но в этих делах он её опережал. — А ты, я смотрю, тоже любительница посмотреть на спящих. Особенно, если дело касается Майки, а? — теперь уже в открытую тешится Баджи, растягивая губы в улыбке и помещая фильтр сигареты в рот. — Мне просто не спится, — фыркает Харуна и присаживается на ещё один камень в пол метре от Баджи. Рядом с этим парнем в принципе не хотелось находиться слишком долго, но это всяко лучше, чем возвращаться обратно и наводить больше шуму. Он молча прикуривает и эстетично выпускает дым изо рта, на что Харуна, сама того не замечая, засмотрелась. Сам факт курения ей не нравился, но один только запах вызывал зависимость, а завораживающие клубы дыма — желание попробовать. — Давно куришь? — спрашивает Харуна. Молчание напрягало и хотелось заполнить эту тишину. — Да вот, решил попробовать, — выпустив дым, отвечает Баджи и смотрит на не докуренную сигарету, которую тушит о камень и щелчком пальца отправляет в полёт. — Хуйня. В ночной Харуно проснулось редкое желание шутить после каждой фразы (либо это Кейске со своей саркастичной натурой так на неё влияет), поэтому она выдаёт первое, что приходит на ум. — Даже не поделился, — надула губки Харуна, никак не ожидая, что обычная шутка обернётся против неё. Баджи сначала изучает её мимику, а потом непринуждённо берёт пачку сигарет, которая всё это время лежала рядом с ним, достаёт оттуда одну и подсаживается к ней, потеснившись. Их колени соприкасаются и от незапланированного касания внутри всё сжимается. Баджи с самым невозмутимым видом протягивает сигарету, которую Харуна берёт и несмело держит в руке, пока он достаёт зажигалку и подносит к её лицу игривый огонёк. Его глаза глумятся над ней, но лицо на редкость спокойное. Думает, она сдрейфит и отступит, а он в очередной раз выйдет победителем. Меньше всего хотелось проиграть этому нахалу, поэтому Харуна еле касается сигареты губами и, придерживая её пальцами, склоняется над зажигалкой, подпаливая курево. Баджи так внимательно водит за ней глазами, словно только и ждёт момента, когда она облажается, чтобы можно было посмеяться. Когда она делает первую затяжку даже задерживает дыхание, чтобы хватило для смеха, но Харуна не даёт ему возможности начать. Да, она весьма скромна и сдержанна, но даже такие «паиньки» хоть раз нарушали правила. Харуна курила всего раз, но этого хватило, чтобы запомнить схему и в этот раз сделать всё без приступа дедовского кашля от удушающего дыма. Чтобы чуть поиздеваться над недооценившим её Баджи, она выпускает часть дыма ему в лицо. — На опыте? — улыбается он, отмахиваясь от завесы дымки. — Может быть, — Харуна поиграла плечами и сделала вторую затяжку. На самом деле привкус никотина во рту был мерзопакостным, но нужно было закрепить триумфальную победу, чтобы потом непринуждённо затушить почти целую сигарету. Один:один, Кейске Баджи. Парень хмыкнул, ничуть не расстроившись поражению, и уставился на усыпанное звёздами небо, оперевшись о выставленные за спиной руки. Харуна разделила с Баджи этот вечер также, как когда-то делила с Майки. Это было до того, как они ввязались в эту авантюру и Харуна лишилась возможности заниматься любимым делом. Вот только ощущение было не тем. Рядом с Майки сердце замирало, а бабочки в животе полошились, отзываясь на родной импульс. С Баджи было хорошо, он оказался куда комфортнее, чем выглядел на первый взгляд, но не вызывал электрического разряда одним своим взглядом. — Не вредно без коляски разгуливать? — только заметив, что у неё отсутствует важная составляющая, интересуется Баджи. Взволнованным он не выглядел, скорее просто интересовался. — Уже можно потихоньку вставать, — отвечает Харуна. — Как ноги связаны с позвоночником? — видимо, этот вопрос мучил его долгий год. Поразительно, как после всех пренебрежительных взглядов он всё ещё помнит о её диагнозе. — На позвоночник идёт практически такая же нагрузка, как и на ноги, поэтому перетруждаться опасно. Мне в принципе любой серьёзный вид спорта теперь запрещён. Кейске лишь строит задумчивый вид, переваривая сказанные ею слова. Он удовлетворительно кивает, наконец расставив все точки над «і». Странно, что он не нашёл ответа раньше. Можно ведь просто залезть в интернет и даже более подробно обо всём почитать. — Херово, — заключает Баджи. — Да, херово, — соглашается Харуна, усмехаясь. У неё было время смириться с болью, тем более что сейчас её голова была забита более важным делом — местью. Простить и отпустить оказалось невозможным в данной ситуации, поэтому не было иного выбора, кроме как дать мозгу то, чего он хочет. Харуна подкармливала его прозрачными надеждами целый год, а сейчас предоставляла чуть ли не полноценную порцию удовлетворения. Преимущество на их стороне, и Сабуро остаётся разве что бежать из города, потому что Харуна не отпустит его так просто. За свои проступки нужно платить, и он заплатит по полной программе, это она ему обещает.