В этом городе не найти тебя

      Вода водопадом лилась с фальцевой кровли и билась о крыши вековых балконов. Харуна стояла на месте и ждала дальнейших действий Сабуро, дрожа как жертва перед хищником. Изначально она считала себя охотником, но стоило встретиться с ним лицом к лицу, как уверенность рассеялась под ливнем, который смысл все убеждения за один подход.       Сабуро усмехнулся своим тайным мыслям и покачал головой, неодобрительно цокая языком. Любое его действие заставляло органы внутри неприятно сжиматься от страха.       — Это ведь ты устроила всё это шоу, да, подружка Манджиро Сано?       Зубы Харуно тихо заскрежетали. Естественно, он не потрудился запомнить её имя. Куда ей, простой смертной и тягаться с богом.       — Я Харуна, — неожиданно осмелев, говорит девушка, вскинув подбородок. Она не покажет перед ним свою слабость, даже малейшей её частички.       Харуна изменилась с их последней встречи, и если тогда она ему проиграла, сегодня победа будет за ней. Пускай это станет их решающей битвой. Она собирается доказать всем, а в первую очередь самой себе, что месяцы нервных срывов и ночного плача в подушку были не напрасны.       Год подготовки испил из неё все соки, руки не раз опускались, хотелось на всё забить и отпустить невозможное, но Харуна давала себе добрую затрещину и продолжала. Да, сквозь слёзы, да, через многочисленные истерики и борьбу с внутренним голосом, но продолжала. Харуна хотела видеть сильную и независимую девушку при взгляде в зеркало, а не запуганную и забитую в угол овечку.       Сил придавали воспоминания — единственное, что Сабуро не удалось у неё отнять. Сколько раз Майки лично поднимал Харуно на ноги, мотивируя идти вперёд? Его напутственные слова, пожалуй, были самой веской причиной не сдаваться. Достаточно было лишь представить, с какой гордостью он посмотрит на неё, когда она взойдёт на пьедестал, доказав всем и каждому, что чего-то стоит. Майки будет стоять в первых рядах и неотрывно смотреть на неё самым родным взглядом.       Подметив переменившийся настрой Харуно, Сигуяма нахмурился. Больше всего ему не нравилось, когда на него смотрели свысока, а если это мелкие сошки вроде неё, то такое не только не нравилось, но и дико злило. Злило до ярко выраженных вен на сжатом кулаке и ещё одной вздувшейся вене на шее.       — Зачем ты вернулась? — не спеша шагая к ней полумесяцем, вкрадчиво заговорил Сабуро. Боевой настрой Харуно пошатнулся и ей захотелось отказаться как можно дальше от него, а именно: сделать пару добротных шагов назад, но за спиной была лишь пропасть, а впереди — верная смерть. Харуно загнали в самую безвыходную ситуацию, которая только могла произойти.       — Надо же, — чуть дрогнувшим голосом начинает Харуна, но, совладав с собой, быстро выравнивает его. — Тебе неизвестно моё имя, но тем не менее ты знаешь, что я уезжала из города.       — На слуху всякое вертится, — одарив её поверхностной улыбкой, осаждает Сигуяма. — Просто из всего того мусора, что лился мне в уши, побег — наилучший выход для тебя. Трусливые ведь всегда сбегают, да?       Короткие ногти больно впились в нежную кожу ладони, что, казалось, сейчас проткнут её до крови. Сабуро привёл в исполнение свои психологические приёмы, искусно выводил на эмоции, и Харуна глупо велась на каждое его слово, пропуская всё через фильтр. Пыталась выстроить барьер, не дающий гнили добраться до разума, но Сигуяма с такой лёгкостью рушил его, что ресурсов для восстановления практически не осталось.       — Я не сбегала, — Харуна хочет придать своему голосу твёрдости, но прозвучало скорее жалко, чем угрожающе, отчего её гортань сжимается, стараясь вернуть неуверенные слова обратно.       Сабуро слышал каждую нотку в её голосе и считывал состояние до крупинок. Это ему и было нужно — заставить Харуно расклеиться, как бумагу под дождём. Будет даже неплохо, если она покажет своё истинное лицо и заплачет. Он не торопил события лишь потому, что наблюдать за её жалкими попытками выставить себя крутой и смелой оказалось куда веселее, чем предполагалось.       Когда их разделало всего три шага, Сабуро остановился. Он внимательно смотрел Харуно в глаза и не моргал, даже не щурился, несмотря на воду, которая струями стекала по лицу и капала с длинных ресниц. Харуна старалась не отставать, но ей это давалось куда сложнее. Мысли о том, что он во всём превосходит её никак не хотели покидать голову, хотя знали, что наведались погостить в очень неподходящий момент.       — В таком случае почему бы не проверить твою выносливость? — спрашивает Сабуро и в ту же секунду срывается с места, за считаные секунды сокращая между ними расстояние до минимума. Харуна не успела ни отпрыгнуть, ни сообразить, как её грубо толкают в плечи. Корпус клонится назад и влечёт за собой всё тело. Подошва скользит по намокшему материалу крыши и Харуна с криком срывается вниз.       Её маленькое тело могло бы украсить асфальт, но на этом моменте девушка вовремя реагирует и хватается за выемку на краю парапета. На пальцы идёт сильное давление из-за веса тела, а вода только усложняет задачу. Ноги, как и она сама, болтаются над пропастью и не могут найти опору, подливая масло в огонь и заставляя злокачественную опухоль в виде паники разрастаться.       Как на зло Харуна смотрит вниз, с ужасом осознавая, что лететь до земли минимум этажей шесть. Повезёт, если на полпути она рухнет на крышу чьего-то балкона, чем спасёт себе жизнь, но, возможно, повредит позвоночник и в этот раз останется калекой на всю жизнь.       — На помощь! — в отчаянии кричит Харуна, прекрасно осознавая, что из живых людей здесь только она. Сабуро давно перестал считаться за человека. Он монстр, которому будут рады разве что в тюрьме.       Сабуро смотрит на неё с умиротворённой улыбкой, как будто на пластинке играет классическая музыка, а он — эстет в своём огромном особняке неоклассического стиля. Самое страшное, что в ней нет даже намёка на безумие. Сигуяма выглядел абсолютно нормальным, как будто ждёт не чьей-то смерти, а начала сеанса в кинотеатре. Режиссёром картины, которая разворачивалась прямо у него на глазах, был он сам, и сейчас дальнейший исход зависел только от его выбора.       Даже если бы поблизости кто-то был, он не услышит мольбы о помощи из-за ливня — град из капель заглушал всё, как в комнате со звукоизоляцией. Силы были на исходе: Харуна чувствовала, как пальцы начинают соскальзывать, из-за чего ей приходилось до боли вжимать их в выемку на крыше, чтобы удержаться чуть подольше.       — Дети вечно наживают на свою маленькую пятую точку неприятности, — начинает рассуждать Сабуро, и в купе со всем тем дерьмом, что Харуна сейчас переживала, выслушивать его дурацкий монолог было последним, чего бы ей сейчас хотелось, — поэтому никто не удивится, если в такой ливень по собственной неосторожности с крыши сорвётся ребёнок, правильно?       Смысл ещё не успел дойти до сознания Харуно, как подошва мужского ботинка накрыла её пальцы, болезненно стягивая кожу. Руки задрожали ещё сильнее, но теперь не только от усталости и напряжения, а и от жгучих ощущений, что растеклись вдоль пальцев. Сабуро придавал напор постепенно, напоследок как следуя измываясь над слабой жертвой. Ему нравилось делать всё медленно и разглядывать каждую эмоцию, смакуя и впитывая животный страх.       Ливень перекрывал обзор, поэтому Харуна не поняла, почему Сабуро вдруг накренило и его ботинок резко перестал давить на пальцы. Вот только сил держаться не осталось, а потому Харуна с криком срывается вниз. У неё перехватывает дыхание, а холодный ветер пробирается под мокрую одежду. Она даже не может зажмурить глаза, чтобы не узреть собственную кончину.       Вся жизнь пролетела у Харуно перед глазами, но достигнуть асфальта сегодня ей всё-таки не было суждено. За одну руку хватается Баджи, а за другую — Майки, совместным рывком вытягивая девушку наверх. Харуно овладел паралич, что она и не пытается помочь им — ноги наотрез отказываются слушаться, онемев. Внутри колебаниями разливается истома, когда приходит осознание безопасности.       Слёзы смешиваются с водой и катятся по розовым щекам, стоит ей почувствовать под собой твёрдую поверхность. Харуна сразу же бросается Майки на шею и жмётся так, словно может снова оказаться там, над пропастью, и пережить этот кошмар ещё раз.       Майки обвивает руки вокруг её спины и прижимает к себе ещё плотнее. Так сильно, что становится тяжело дышать. Его тело греет в холодный осенний ливень, а пальцы путаются в мокрых прядях. Сегодня Харуна второй раз за свои шестнадцать была чертовски близка к смерти. Такое чувство, что кто-то наверху очень соскучился по ней и ждёт в гости. Увы, но Харуна не готова так рано попрощаться со своей жизнью, пусть и не самой радужной.       — Тише, тише... Я здесь, с тобой, — Майки жмётся щекой к её мокрым волосам, пытаясь унять дрожь собственно тела, раскачивая их и убаюкивая. Пряди его чёлки выбились из причёски и беспорядочно раскидались по лицу.       Он чуть не потерял её сегодня. Снова, и в этот раз Майки не смог бы смириться с утратой. Они дали друг другу обещание, а значит, что во взрослой жизни их снова ждёт долгожданная встреча. Майки, как и обещал, заберёт, а если понадобится, то украдёт Харуно у её семьи и спрячет далеко-далеко. В ближайшем будущем должна начаться их счастливая эра, без угрозы жизни и нескончаемым проблемам. Майки подарит ей счастье, которое она заслуживает.       Баджи сидит рядом и всё, что он может, это просто смотреть. Бесстыдно глазеть на них, когда им так тяжело морально, когда в идеале при этом моменте не должен присутствовать никто посторонний. А Кейске только глазеет и понимает, что проиграл другу детства ещё в далёком прошлом.       В тот день они втроём — Майки, Баджи и Харуна — пошли в снежный лес, чтобы первый показал им какую-то крутую локацию. Это скорее было спланировано для одной Харуно, потому что им такого рода вещи были неинтересны. Вот потыкать палками в инородные массы — это да, это весело, а смотреть на замерзшее озеро с хороводом из плакучих Ив — среднячок.       — Эй, Харуна, смотри, что нашли! — Майки оборачивается к подруге, но её нигде нет. Он в недоумении осматривает местность, пытаясь выискать её в радиусе пяти метров, но безуспешно. — Куда она делась?       Голова Кейске тоже крутится, подключая свой радар к поискам.       — Может, напугать решила?       — Она перестала пытаться после того, как хотела напугать меня, а в итоге это случайно сделал я и она упала в лужу, — отвечает Майки, продолжая крутить головой, словно сова. — Бли-ин, её мамка меня прибьёт, и дед подзатыльник залепит! — светловолосый мальчишка ерошит голову, предвкушая ноющую боль в районе затылка. Это ощущение было ему хорошо знакомо, ведь старик использовал эту тактику воспитания при любой оплошности, а порой даже за просто так, когда ему становилось скучно мониторить повторяющиеся телепередачи.       — Давай разделимся, — предлагает Кейске и показывает влево. — Я пойду туда, а ты иди направо.       На этом и порешали. Каждый разбежался по своему маршруту и так начались поиски. В небольшом лесу они с Майки ориентировались куда лучше, поэтому заблудиться не боялись. А вот Харуна вполне могла. С ориентиром в пространстве у неё беда, одну оставлять никак нельзя.       Кейске сделал полукруг, чтобы в случае чего завидеть Харуно издалека, и ненамеренно добрался до того самого места, которое им хотел показать Майки. Баджи не смысле в красоте, но озеро в окружении Ив оказалось куда красивее, чем он себе представлял.       Мальчишка любуется просторами и в ходе этого замечает лежащее на снегу тело, в котором узнаёт свою подругу — Харуно. Осознание вонзается в него, точно стрела, и внутри всё похолодело, но причиной тому была далеко не зима. Страх за эту бестолковую дурочку, которая почувствовала себя слишком самостоятельной, пробрал до потрохов. Баджи и не думал, что способен так сильно испугаться.       — Харуна! — крикнул издалека Кейске, но на его голос никак не отреагировали, потому он побежал к ней сам, утопая в сугробах. Снег засыпается в плохо зашнурованные ботинки (всегда делал это на тяп-ляп), но мальчик игнорирует дискомфорт, добегает до Харуно и падает перед ней на колени, ещё раз окликнув по имени. Она дышала, но с какой-то тяжестью, как будто на груди лежала гиря.       Кейске подрывается рукой ей под голову и поднимает её с холодной земли, продолжая звать девочку и слегка хлопать по щекам, чтобы в случае чего не дать погрузиться во тьму. Он понятия не имеет, что должен делать, поэтому испробовал все свои скупые знания уроков ОБЖ. Успехом для него стали открытые глаза Харуно, которые она пыталась на нем сфокусировать. Баджи старался не делать резких движений, но её моргание подняло волну радости, что хотелось скакать в ликовании.       Стараясь сохранить это состояние, Баджи одной рукой помогает себе расстегнуть и стянуть куртку, чтобы накинуть на окоченевшие плечи Харуно. Он искреннее надеялся, что это поможет удержать её в тепле, пока они не доберутся до дома.       Баджи подставляет ей спину и самостоятельно укладывает руки Харуно себе на плечи, скрепляя их в слабый замок. Поддевает под ноги и резко встаёт, чтобы быстро стабилизироваться. Её мокрая одежда липнет к его, и тогда он начинает понимать, что произошло, до этого мимолётно завидев красноречивую дыру посередине озера.       — Майки?.. — как спросонья спрашивает Харуна. Баджи даже перестал дышать. Видимо, она уже бредит. Так наглоталась воды, что даже не смогла отличить его от Манджиро.       Когда девочка утыкается ему носом в плечо, по телу пробегают мурашки на контрасте с горячим дыханием и кусающим морозом. Она жмётся к нему в попытках согреться и тогда Кейске отбрасывает все лишние мысли, оставляя место только для одной — донести Харуно домой до того, как она окончательно замёрзнет.       Баджи и самому холодно, особенно без тёплой куртки, но его грели мысли о том, что он спасает подругу. Ему всегда казалось, что Харуна бесит его до невозможности — слабая, плаксивая, да ещё и рядом с Майки постоянно вертится. Он специально пакостил, чтобы досадить ей и, возможно, тем самым оттолкнуть её от Сано, но стоило Кейске увидеть Харуно такой беспомощной, как вся неприязнь в миг пропала и осталось только искреннее желание помочь. Наблюдать страдания Харуно оказалось не так весело, когда они приобрели серьёзный контекст.       — Баджи! — им навстречу бежал обеспокоенный Майки. Светлые волосы растрепались от лютого ветра, который пришёл, когда его не ждали. — Что с ней? — он добегает до них и разглядывает Харуно, дотронувшись до её плеча, а второй взявшись за холодную руку. Его крайне напугала температура её тела.       — Упала под лёд, — отвечает Баджи, а Майки тем временем без разрешения перетягивает её к себе. Кейске хотел начать пререкаться, сказать, что донесёт её сам, но вовремя осознал, что сейчас не лучшее время и со скрипящим сердцем разжал надёжные руки.       А ведь Харуна до сих пор думает, что это Майки нашёл её в тот день и спас. Баджи не пытался никого переубедить и заграбастать всю славу себе. Ему это было ненужно, но первое время вещи с полок яростно летели на пол, стоило лишь подумать об этом. Вдруг всё обернулось бы иначе? Она бы стала смотреть на него не как на дворового парнишку, с которым привыкла гулять в компании Майки?       Кейске всегда с уважением относился к главе Тосвы и по совместительству своему другу детства, но один раз что-то потянуло его за язык сказать:       — Что будешь делать, если я украду у тебя Харуно? — насмешливо спрашивает Баджи, раскинув руки на перилах моста и упираясь в него лопатками. Он сам не понял, зачем открыл рот. Кейске просто почувствовал, что должен это сказать, иначе просто взорвется.       Майки его шутку не оценил. Посмотрел со скрытой враждебностью во взгляде.       — Ты же сейчас пошутил? — улыбаясь своей типичной улыбкой, спрашивает Майки. За ней таилось куда больше, чем он хотел показать, и Кейске это осознавал. Манджиро старался не ссориться с друзьями по мелочевке, уж слишком ими дорожил, но эта тема была чересчур серьёзной, чтобы посмеяться и отмахнуться.       Почему-то реакция Майки распалила Баджи только сильнее. Ему захотелось посмотреть, куда это зайдёт, вывести друга на определённые эмоции, доказать себе, что он прав и верно всё понимает.       — А если нет, что будешь делать? — с каким-то вызовом спрашивает Кейске и ждёт ответной реакции, которая прилетела с запозданием, а вместо голубя её принёс кулак Майки. Прямо в нос Баджи.       По своей натуре Кейске сразу начал отвечать и между ними завязалась нешуточная драка. Каждый бил так, как будто перед ним был не друг, а самый настоящий враг, которого нужно победить, чтобы не потерять что-то дорогое.       — Эй, хорош, парни! — первым подоспел Доракен, а за ним уже подтянулись остальные: Мицуя, Чифую, Паччин... Зам главы встал между ними и оттолкнул их по разные стороны. — Какая муха вас укусила, чёрт возьми?       — Не лезь к ней, — игнорируя Рюгуджи, предупреждает Майки.       — Или что? Убьешь? — оголив два передних клыка, в насмешке вскинул брови Кейске.       Что интересно, так это то, что после, казалось бы, серьёзной ссоры они продолжили гулять, как ни в чем не бывало. Майки всё так же улыбался и даже делился с Баджи едой, за которую обычно был готов убить. Он раскидывался такой щедростью только в особых случаях, когда хотел увековечить мир. Майки готов поделиться едой, если человек ему по-настоящему дорог, и этот жест доказывает всю серьёзность его намерений помириться или сохранить имеющуюся связь.       Майки смотрел на Баджи исподлобья, параллельно утешая Харуно, но в его глазах читалось немое: «я победил». Баджи ничего не оставалось, кроме как отступить и отдать девушку другу, которая, кажется, и так всегда принадлежала лишь ему. Все эти влюблённые взгляды и вздохи, которых Майки якобы никогда не замечал, попытки выглядеть красивее, чем в предыдущий раз.       Кейске же замечал каждую мелочь: заколка другого цвета, новый сарафан, разноцветные резинки или красные лаковые туфельки. И тем не менее он всегда молчал. Ни разу не нашёл в себе смелости сделать комплимент её внешнему виду, хотя знал, что Харуно наверняка понравится ярлык принцессы. Она всегда была без ума от сказок с принцем на белом коне, и это Баджи тоже знал. Он в принципе замечал много вещей, как для своего возраста, но из-за вечных умалчиваний ничем не отличался от остальных мальчишек — такой же незанимательный, как и все, который только и умеет, что дурачиться.       Кейске не был заядлым романтиком, и на принца с белым скакуном не смахивал, скорее с чёрно-серым и железным, да и не принцем вовсе. Харуна искала свой идеал по персонажам книг, но Майки ведь тоже не соответствовал этому образу. Тогда почему именно он?       — Во дела... — Сабуро подал голос, заставляя сразу три пары плечей напрячься. Они уже успели забыть, что он ещё здесь. Мужчина кряхтит и поднимается на ноги, посмеиваясь: — А у вас немало силёнок, как для детишек.       — Завались, утырок, — низким голосом угрожающе приказывает Баджи, поднимаясь на ноги и закрывая собой Майки с Харуно. Пускай другу достаётся её утешение, а он возьмёт на себя их защиту.       Им не суждено услышать ответ на грубость Баджи, потому что люк на крышу отворяется, и растрепанная, напуганная Тамико выбирается на воздух. Чёлка коротких волос липнет, вода стекает по лицу, одежда промокла насквозь. Она ожидала увидеть мёртвую Харуно, которую по собственной глупости упустила, не успев остановить, но вместо этого встречается лицом к лицу с человеком, который убил любовь всей её жизни. Тамико никогда не виделась с ним лично, но именно так его себе и представляла. Гнусный подонок с пьяной улыбкой на лице.       Сначала Сабуро вглядывается в лицо объявившийся девушки, пытаясь распознать незнакомые черты через стену ливня, а затем расплывается в улыбке. Наконец-то прозрел.       — Смотрите-ка, кто присоединился к вечеринке.       — Ты... — на языке Тамико появляется гнилой привкус, а лицо искажает ненависть. Вот он, человек, о смерти которого она фантазировала год с лишним. Представляла, как лично задушит его собственными руками, а потом несколько раз подряд вонзит нож ему прямо в сердце. Заставит страдать так же, как страдала Лойя перед смертью.       — Я, — подтверждает Сабуро. — Мне льстит, что Лойя рассказала тебе обо мне.       — Закройся! — срывая голос, приказала Тамико. — Ты не имеешь права даже просто произносить её имя.       — Вы все крайне агрессивно настроены, вы в курсе? — оглядывая всех и каждого, тешится мужчина. Если подростки и молодая Тамико дрожали в страхе перед рослым мужчиной, то Сигуяма чувствовал себя как ястреб среди грызунов. Его превосходство было слишком явным, чтобы бездумно игнорировать это. — Ну и ну, у нас неравное количество. Неужели вы вчетвером нападете на одного? — вложив в свой жест всё актёрское мастерство, на которое он был способен, Сабуро сжимается, изображая вид испуганной дамы.       — Неравные силы не помешали тебе напасть на Лойю, — припоминает Тамико, скрепя зубами. Сабуро закатывает глаза и опускает руки по швам, как буду ему напомнили о чем-то неприятном.       — Долго ещё будешь о ней вспоминать?       — Всю жизнь, потому что я, в отличии от тебя, её любила. Мы любили друг друга, а ты всё у нас отнял!       — Она? Тебя? — он издевательски рассмеялся, как будто Тамико на полном серьёзе утверждала, что земля плоская. — Умоляю, не смеши. Лойе просто нужна была замена, вот и прилипла к первой встречной. Она ведь даже не считала себя лесбиянкой. Тебе полезно это знать, вдруг поможет открыть глаза на правду.       Слова Сабуро на долю секунды заставили Тамико оторопеть. Она прекрасно знала, что этому подонку нельзя доверять, и лучшим вариантом будет вовсе не слушать, но его сила убеждения была высотой с этот дом. Сколько бы Тамико не готовила себя к их встрече, при зрительном контакте с ним всё забывалось. Весь год тренировок, убеждений и жестоких фантазий о расправе. Если бы сейчас ей вручили нож и сказали, что она без препятствий может убить Сигуяму, она бы не смогла и шагу ступить.       — На какую правду ты пытаешься открыть мне глаза? — дрогнувшим голосом спрашивает Тамико. Она не какая-то соплячка, и не позволит ввести себя в заблуждение так просто. — Это всё чушь собачья, ты совершенно не знаешь Лойю!       — А если я скажу, что знаю её куда лучше, чем вы все вместе взятые? — в его голосе не было и нотки сомнения. Сабуро даже не допускал мысли о том, что может не заметить оплошность в своих словах, и выставлял всё так, как будто вокруг него круглые идиоты, которые отвергают столь очевидные вещи.       Ему уже удалось пошатнуть уверенность Тамико, но Сабуро всё было мало. Он продолжал нагнетать, пока девушка не сойдёт с ума и запутавшиеся мысли не задушат её, туго обвившись вокруг шеи.       — Подумай хорошенько, Тамико, точно ли между вами была «любовь», или ты сама себе это придумала. Знаешь, Лойя ведь всегда умела подстраиваться под кого-то, в этом была её сущность... Обычная подстилка, у которой нет своего мнения.       Тамико хваталась за голову и затыкала уши, не давая словам Сабуро проникнуть глубже. Он манипулятор, очевидно, что этот гад просто пытается сбить её с толку. Лойя любила её, Тамико сама это видела. Любила ведь?       Девушка судорожно прокручивает в голове увядающие воспоминания о Лойе, которые не забывала освежать минуту каждого дня. Она всегда обитала в голове Тамико, даже когда её не стало. Эту неземную девушку невозможно забыть. В переломный момент, когда тело буквально ломило от боли, Тамико пыталась унять её другими девушками. Ходила на свидания с дивами, которых находила в интернете, но ни одна не могла сравниться с Лойей. Ни характером, ни смехом, ни подавно внешностью.       Тамико вспоминает все их разговоры, касания, все затяжные взгляды, пропитанные чувствами вселенского масштаба. Лойя не может не любить её, иначе как объяснить все те трепетные переглядки, которые она дарила Тамико?       Всё тело пробила такая дрожь, как будто она ехала на велосипеде по каменной дороге, а с глубины души поднялась удушающая тревожность. Что-то не сходилось. Тамико запаниковала и попыталась разложить всё по полочкам, чтобы получилась видимая картинка ситуации. Вот Лойя смотрит на неё, вот обнимает в ответ, целует, нежно и открыто, но было одно «но». Она никогда не делала это первой. Тамико всегда была инициатором близости, а Лойя только отвечала.       «Я люблю тебя», как-то призналась ей Тамико. Лойя ошарашено посмотрела на неё с дрожащими бликами в глазах, а затем улыбнулась. Взяла её за руку и опустила голову на плечо, якобы выражая свою благодарность. Для Тамико эта реакция была равноправной заменой любых слов. Она приписала этим действиям романтический, даже философский контекст, мол: «Иногда молчание дороже тысячи слов», но слова Сабуро посеяли семена сомнения, которые плотно внедрились в почву.       Лойя никогда не была её, она всегда принадлежала только Сабуро. И душой, и телом. Тамико обхватила себя за плечи, пытаясь согреться, но внутри разрастался целый ледник, что даже Титаник присвистнет. Все эти прикосновения были сплошной игрой. Лойя позволяла Тамико трогать себя, но никогда не хотела по-настоящему дотронутся до неё. Ей было всё равно. Она сбежала от парня-абьюзера и пыталась найти ему замену, только бы не быть одной, потому что не привыкла к этому. Для Лойи не существовало ничего страшнее одиночества, когда никто не смотрит на тебя по-особенному и не хочет быть рядом.       Она была популярной, всегда. На таких, как она, всегда заглядываются, оборачиваются, задерживают заворожённые взгляды... Лойя видела их интерес и внутренне ликовала. Природа щедро одарила её красотой и интеллектом, она выиграла эту лотерею. Уже с рождения ребёнка с ангельской внешностью ждало всеобщее признание и восхищение. Можно было не волноваться о создании семьи (кто-то да обязательно найдется) и не переживать за поиск работы (телефон Лойи разрывался от звонков модельных агенств).       У неё был богатый список из выбора партнёров — от самых завидных до менее популярных, которые зачастую не решались признаться ей в чувствах, боясь позорного отказа. Достойных кандидатур было предостаточно, но сердце откликнулось на самый худший вариант из всех. В прошлом Лойя считала отношения с Сабуро наилучшим решением: богатый, спортивный, не глупый (как привыкли воспринимать спортсменов), и красивый. Не модельного уровня, но личиком он вышел, так что девочки хихикали где-то в углу, поглядывая на завидного жениха.       Когда всё пошло под откос Лойя не понимала, что ей делать без Сабуро. Он заменил ей всех: друзей, семью, работу и табун поклонников с интересными подарками. Не Сигуяма лишил её всего, а сама Лойя добровольно шагнула в эту яму, с затуманенным от влюбленности разумом. Ей казалось, что она не способна жить без любви, ведь была для этого создана. Её с детства окружала сплошная любовь, что родственников, которые не переставали хвалить внешний вид и склад ума, что незнакомых людей, восхищенных чистотой её кожи.       Тамико вовремя попалась Лойе под руку. Несчастная красавица только что потеряла любовь всей своей жизни, а она так удобно появилась из ниоткуда, вся такая весёлая и дерзкая. Тогда Лойя и поняла — это он, новый обьект любви, который ей так нужен. Не настоящая любовь, конечно, этакие чувства в стиле жертва-спаситель, но они всё равно приписываются к данной категории.       Ноги стали ватными и Тамико рухнула голыми коленями на твёрдую крышу, счесав кожу. Целый год Тамико думала о человеке, которому никогда не была нужна. По-настоящему, как любимый человек, а не спасательный жилет, который оставишь, как только выберешься на сушу. Это была искусственная любовь, которую Лойя создавала сама. Ей нравилась сама мысль о бабочках в животе и приятном, лёгком головокружении.       Что бы случилось, не убей Сабуро Лойю? Они бы продолжили жить вместе или же Лойя сбежала в ближайшее время, переключилась на кого-то другого? Какая вообще, эта Лойя? Лишь спустя много месяцев Тамико поняла, что не знает о ней совершенно ничего. Сабуро сказал, что она превосходная актриса. Такая уж Лойя невинная, как казалось всё это время? Какие тайны эта девушка скрывала за ширмой? Возможно, её шкаф трещал по швам от переизбытка скелетов в нем, но никто этого не видел. И этого они уже никогда не узнают. Остаётся только сделать выбор: верить Сабуро или остаться при своём.       — Кажется, я сломал вашу подругу? — со смехом спрашивает Сабуро, наблюдая за внутренними терзаниями Тамико. Для него это было забавным зрелищем, в то время как у Тамико рушился целый мир, созданный из мелких запчастей.       По-настоящему адекватным людям было тяжело смотреть на страдания девушки, чья жизнь только что разрушилась прямо у них на глазах. История Баджи, пожалуй, была менее трагична, но даже на его сердце появились рубцы от не взаимной влюблённости. На месте Тамико он видел самого себя — разбитого и отчаявшегося.       Кейске посмотрел на Майки с Харуно еще раз: Сано держит её со всей нежностью и верностью, готовый защитить от всего на свете. В этот момент кулаки Баджи сжимаются и он решается на отчаянный шаг.       Брюнет, чьи мокрые пряди загораживали обзор на противника, поднимается на ноги и разворачивается лицом к Сабуро, который сразу обращает на него внимание и весело смотрит вопросительным взглядом.       — Баджи?.. — Харуна непонимающе смотрит на него, и ей не нравятся мысли, которые лезут в голову. Что он собирается сделать? Зная этого безбашенного парня, которые сначала делает, а потом думает, явно ничего хорошего. Всё, что затевает Баджи Кейске в итоге оказывается небезопасным, и в первую очередь для него самого.       Что бы сегодня не произошло, Кейске уже всё для себя решил. В мире достаточно разбитых сердец, и Баджи зарекся, что ни Майки, ни Харуна не пополнят их ряды. Не сегодня, не когда-либо ещё. Пускай хотя бы эти двое проживут жизнь без изувеченных душ.       Без предупреждения Баджи бросился на Сигуяму, но расстояние было достаточным, чтобы тот успел среагировать и увернуться, при этом нанеся ответный удар Кейске в спину. Брюнет стойко выстоял атаку и сделал захват его корпуса из кольца своих рук. Он практически до хруста сдавил ему рёбра и собирался повалить на землю, но Баджи отбросили так неожиданно, что он не успел сгруппироваться, проехавшись правой стороной лица по жёсткой поверхности.       Харуна с Майки подались вперёд, как по инерции. Оба волновались за друга, но лишь один из них мог помочь в данной ситуации. Действовать нужно было без промедлений, поэтому Майки снимает с себя накидку, опускает на хрупкие плечи и приободряющие улыбается напоследок. Пытался показать, что волноваться не о чем, хотя сам так не думал. Даже Манджиро признавал всю силу Сабуро, и что побороть эту машину для убийств будет затруднительно.       Харуна получше укутывается в одежду Майки, сжимая чёрную ткань в кулаках. Так она ощущала, что он всё ещё рядом с ней и находится в полной безопасности. Вот только на деле Сано со всей мощью, которая была заложена в нем с ранних лет, бил или пытался попасть по Сабуро.       Сердце Харуно замирало каждый раз, когда кулак пролетал в опасной близости от лица Баджи или Майки. Она видела, с каким трудом им даётся стоять на ногах, уворачиваться, да ещё и наносить удары. Если этих двоих немного потрепало, то Сигуяма стоял без единой царапинки. Это очевидно указывало на значительную разницу в силе.       Харуна поражалась тому, насколько сильными могут быть люди, и серьёзно задумалась над тем, а является ли Сигуяма человеком вообще, причём по сути своей. Может он сбежавшее существо из зоны 51, Харуна бы не удивилась и этому объяснению, потому что с логикой Сабуро, похоже, не в ладах.       Когда Баджи с дурью прилетело кулаком под дых, что он уже плевался слюной, Харуна буквально подскочила, на полном серьёзе собираясь броситься в пучину этой неразберихи. В самый неподходящий момент Майки отвлекается на товарища и пропускает не менее сильный удар, который уложил на землю и его, неподалёку от союзника. Сабуро победил, да кого, — самого Непобедимого Майки.       Харуна встала, как вкопанная, разрываясь меж двух огней. Она не могла выбрать кого-то одного и проигнорировать состояние другого. Майки был для неё всем, без преувеличений, но Кейске стал таким родным, что оставить все их разговоры без внимания являлось кощунством.       Долго думать Харуно не пришлось, потому что следующей целью Сабуро, как ни странно, снова оказалась она. Девушка ощутила тот же страх, что и при их первой встречи сегодня, стоило ему лишь взглянуть на неё из под мокрых волос. В нем читалось только одно: «Тебе конец».       Сигуяма делает шаг вперёд, а Харуна, отзеркалив его движение, шаг назад. Игра в кошки-мышки продолжалась вплоть до момента, пока девушка не уперлась пяткой в бетонное ограждение.       Дальше всё произошло настолько быстро, что мозг Харуно не поспевал за телом, которая заново парализовало. В самый ответственный момент. Она видела только Сигуяму, который с пробирающим до мурашек взглядом безумца нёсся прямо на неё.       — Харуна! — голос Майки разносится по округе, но предотвратить происходящее он не в силах. Слишком далеко, слишком медленно.       В пасмурном небе раскатисто прогремел гром, застав Диа врасплох. Пальцы чуть сильнее сжали банку с пивом, а взгляд тусклых голубых глаз устремился в бескрайнее небо. Бабушка рассказывала ей поверье, что если в чистом небе гремит гроза, без намёка на дождь, то в каком-то уголке земли с Богом воссоединилась чья-то душа.       Она по-удобнее устроилась на широком подоконнике, подпирая затылком оконную раму, и подносит излюбленный напиток ко рту.       — Умер кто-то, что ль, — без особого умысла и с некой несерьёзностью предполагает Ёкота, даже не подозревая, насколько сильно была права.