***
Дождь лил, как из ведра. Всё осталось позади, но Харуно не покидало чувство незавершённости. Ей не нравилось, когда одежда облепляла всё тело, а мокрые пряди лезли в лицо, но сейчас это проходило мимо её внимания. Единственное, что она чувствовала отчётливее собственного сердцебиения, это тёплые руки Майки, которые не выпускали её до последнего. Харуна нуждалась в его поддержке, как моральной, так и физической. Казалось, что ноги вот-вот подведут и она рухнет на шершавый асфальт. Молчание затянулось, как удавка на шее. У каждого свои мысли на уме, но их объединяло кое-что общее — приятного было мало. Чёрный сгусток обволакивал органы, высасывая из них все силы. Только сейчас они поняли, насколько устали, причём, опять-таки, во всех возможных аспектах. Победа должна нести за собой разливающийся по жилам триумф, но кроме истощения ребята не чувствовали ничего. Шли по прямой, сверля взглядом рыхлую землю. — Ах вот вы где! — недовольный голос Каори стал слышен даже за стеной ливня. Четвёрка лениво подняла головы, чтобы увидеть двух легендарных сестёр, несущихся им навстречу. Причём лицо младшей выражало такое негодование, что и не скажешь, что тирания Сабуро подошла к концу. Даже не нужно было отвечать, она сама продолжила своё разглагольствование, активно жестикулируя руками. — Какого хрена?! — не обращаясь ни к кому конкретному, возмущается Каори. — Мы проиграли? — безразлично выдвинув свои предположения Майки. — Ха, вот ещё! Скажите спасибо нам с Ризу, — коротковолосая кивает на молчаливую сестру, мотнув мокрыми волосами. — Мы вывезли последний бой, что, да будет вам известно, оказалось нелегко с учётом того, что главные силы Тосвы свалили с места сражения! — Не ори, — поморщился Баджи, заправляя волосы на затылок. — Голова болит. Каори явно было, что сказать, но раз сам Кейске попросил её умолкнуть, она только и смогла, что обижено поджать губы. Порой гордость девушки бежала впереди неё, но не когда дело касалось парня, чьё сердце, увы, было для неё закрыто. И тем не менее она была готова унижаться перед самой собой, лишь бы сохранить с ним доверительные отношения. — Какой исход боя? — Харуна и сама поразилась тому, что смогла это спросить. Последние минуты ей казалось, что она потеряла дар речи на долгие часы, если не дни. Видимо, вода потихоньку смывает с неё остатки шока. — Приехала полиция и мы разбежались, — уже более спокойно ответила Каори. Холодный дождь слегка отрезвил её пылкий характер. — Ещё бы чуть-чуть, и мы победили! Их главарь так и не объявился, трусливый ублюдок. Наверняка стоит ждать следующего удара, некоторым Воронам удалось сбежать от легавых. — На этот счёт можно больше не переживать, — говорит Манджиро и получает ответ в виде недоуменных лиц сестёр. — Он мёртв. Неопределённость сменилась сильным удивлением с ноткой ужаса. Наверняка чья-то смерть не входила в их планы, или же они попросту не ожидали такого критичного исхода. — Блядство... — выругалась Каори, прикусив губу. — Тогда нам определенно стоит поторопиться. Лучше не задерживаться, если не хотите отправиться вслед за остальными, — не дожидаясь ответа, Ризу и Каори бегут в сторону, где появляется возможность срезать через двор. Возвращаться туда, откуда они бежали, рискованно, полиция наверняка всё ещё там и прочищает местность. Они снова перешли на бег, но теперь уже с паникой лишиться не только свободы, но и спокойной жизни. Харуно больше не нужно судорожно оборачиваться, чтобы проверить, не догоняет ли её психопат, на чьих руках больше крови, чем в донорском центре. Ризу и Каори вели ребят по узким улочками, чтобы не попасться полицейским на глаза. Майки надёжно и одновременно нежно держал Харуно за руку, тем самым ментально передавая ей поддержку. Им определенно стоит поговорить, когда весь этот кошмар окончательно закончится. Провести светскую беседу на нейтральной территории, так сказать, и решить, что будет дальше. Харуна по-прежнему собирается вернуться в Хамамацу, а Сано, как бы сильно этого не хотел, не может держать её под боком. По крайней мере не сейчас. Неподалёку слышатся полицейские мигалки, а значит, опасность совсем близко. Нужно быть ещё осторожнее, поэтому сестры Югуре тщательно прокладывают маршрут. Они тянутся чуть ли не ползком, когда патрульные машины виднеются на противоположной стороне улицы. Прячась за забором они крадутся к безопасной местности. Чёрт дёрнул Харуно посмотреть в сторону полиции, и тело тормозит без разрешения, задерживая Баджи и Тамико, которые шли следом. Движение остановилось, повышая риск того, что их увидят. Заломив ему руки и сковав их наручниками, Юро бесцеремонно вели к машине с мигалками красно-синими. — Ты что, блять, творишь?! — шепотом спрашивает Каори, похожая на шипящую змею. Останавливаясь сама, Харуна подвергает опасности и всех остальных. Порой глава Югуре поражалась ветрености этой девчонки. Как можно быть такой недалёкой, чтобы поддаваться эмоциям в такой ответственный момент? Сама попадёт в просак, и остальных за собой потянет. Редкостная дура. Сердце Харуно забилось быстрее обычного, возвращая неприятное тягучее чувство, что комом затягивалось на груди. Голова трещала от сгустка событий, а теперь к этому добавился арест брата. И ведь она не может этому помешать. На лице Юро читается смирение, как будто он уже знал, что так будет. В голове звучат отголоски не такого уж и давнего разговора: — По моим подсчетам в день Х его и так должны посадить за нанесение вреда несовершеннолетним, то бишь нам, но срок увеличат, если мы покажем всё это. — Как и мне, — улыбнулся Юро, скрещивая руки на груди. Харуна хмурится. — Нет, тебя мы отмажем. — Брось, Харуна, как ты себе это представляешь? Я так или иначе принимал участие во всех его преступлениях. Я его правая рука, а это не абы-что. Мне не отвертеться. Не теперь. Сердце жалобно заскрипело, а в носу защипало. Зная характер Юро, он наверняка сдался сам. Добровольно пошёл на каторгу, которая ждёт его в тюрьме. Там не будет удобных матрасов, личных комнат и первоклассной еды. Не будет свободы, которой Юро так дорожил. Будут только серые, холодные стены и агрессивные сокамерники. — Харуна, — голос Майки становится спасательным кругом для всех. Поднимая на него влажные глаза, Харуна встречается не с осуждением, а понимаем. Ему больно, когда больно ей, оттуда и эффект блестящего омута в чёрной бездне. — Нужно идти. Девушка последний раз смотрит в сторону брата, но видит только его светлую макушку, что нырнула в полицейскую машину. По щеке скатилась одинокая слеза, но ноги наконец-то позволили хозяйке самостоятельно распоряжаться свободой действий. Они ещё увидятся. Это обязательно произойдёт, когда Харуна уладит незаконченные дела, а пока что им остаётся только попрощаться на неопределённое время. То же самое было несколько лет назад, когда Юро ушёл из дома и больше не вернулся. По крышам тарабанил сильный дождь, а на асфальте образовались бассейны из луж. Тогда Харуна понятия не имела, где искать единственного старшего брата, но теперь ответ на этот вопрос ясен, как день. И она обязательно его найдёт. Теперь уж точно. На этот раз тебе не удастся бесследно исчезнуть, оставив всех позади, Юро. Харуна позволила уйти тебе один раз, но больше не совершит эту вопиющую ошибку.***
Осень за несколько дней как будто стала суровее, кусая за щеки, словно зимний мороз. Не спасал даже шарф, в который Харуна так упорно зарывалась носом. По пирону второпях ходят люди, дабы не опоздать на свой поезд, и тянут за собой тяжёлые сумки и чемоданы. Компания из четырёх человек стояла напротив одной девушки, которой пришло время возвращаться в Хамамацу. Родители скоро вернутся из командировки, и будет нехорошо, если они не застанут дочь как в доме, так и во всём городе. Медлить больше было нельзя, как бы сильно не хотелось продлить деньки с близкими людьми. — Ничего не забыла? — спрашивает Доракен, пока Майки был не в состоянии вымолвить и слова. Он жадно вбивал черты лица Харуно себе в память. Ему было страшно с ней прощаться. Вдруг, когда Майки подрастёт и приедет её забрать, Харуна уже найдёт кого-то другого или просто разлюбит его, изменится до неузнаваемости. Ради неё он даже готов начать пользоваться телефоном, лишь бы следить за стабильностью родного характера. Баджи и Каори держались в стороне у бетонной колоны, что подпирала навес вокзала, а их спины — саму колону. Парень то и дело отстукивал монотонный ритм ногой, выдавая свою нервозность. Слушать это было невыносимо, поэтому Каори «отвлекла» его разговором: — Ещё не поздно признаться, — Каори и сама не верила, что говорила это. Такого рода совет больно давил на чуткое сердце, которое все эти годы скрывалось за каменной маской грозной главы Югуре. Но она считала, что так будет правильно. Баджи заслужил честного отношения к себе, и Каори относилась к этому со всем пониманием, хоть ранки на ранимой душе и саднили. — Не понимаю, что ты от меня хочешь, — спокойным голосом отвечает Кейске, продолжая буравить отбывающую Харуно. Он держался на расстоянии, хотя желал быть как можно ближе к ней. Увы, эта роскошь досталась Сано. Он мог касаться её, когда ему вздумается, и это не будет выглядеть странно. С Баджи всё выходит иначе. Харуно определённо не понравится, если он ни с того ни с сего припадёт к её малиновым губам, ничего не объясняя. Наверняка получит добротную пощёчину и двухчасовой монолог о том, почему нельзя так своевольничать. Пару раз он чуть не сорвался, когда Харуна находилась в опасной близости с ним, но вовремя себя остановил. Он же не животное, которое следует инстинктам. Баджи всегда думает о том, какие чувства его действия вызовут у Харуно, и это служило отрезвляющей затрещиной для него, не давая перейти черту. — Она уезжает, Баджи, — продолжает гнуть свою линию Каори. Возможно, если она поможет одному разбитому сердцу, то доброе дело залечит её. Каори докажет самой себе, что может быть не только стервой, но и хорошим человеком. — Сам ведь знаешь, что потом не будет возможности это сделать. Признайся сейчас. Я позабочусь о том, чтобы рядом с вами никого не было. Баджи наконец обращает на неё своё драгоценное внимание, повернув голову в сторону Каори. Вау, он и правда замечает кого-то помимо этой Харуно. — Для чего ты это делаешь? — Сама не знаю, — не с самой весёлой улыбкой отвечает Каори, хохотнув на конце предложения. Она поражалась тому, насколько противоречили её мысли и слова. — Но так, вроде, и должно быть. Ты заботишься о чувствах того, кто тебе дорог, плевав на свои, — девушка поднимает глаза к небу, но не для более глубоких рассуждений, а чтобы предательские слёзы не выдали её с потрохами. Каори верила, что Кейске не настолько проницателен, но наконечник стрелы попал прямо в яблочко. — А ты плюешь на свои? — казалось, глупее и прозрачнее вопроса просто нет на этом свете. Каори снова стало смешно с комичности их диалога, но на этот раз она осознанно остановила себя от наигранного веселья. Пора завязывать с этой привычкой, и, пожалуй, впервые за долгое время показать настоящие эмоции. То, что она испытывает на самом деле. С горькой улыбкой и застывшими слезами она поворачивает голову к нему и встречается с темно-медовым глазами, которые во всю анализируют и без того очевидное состояние. Если Кейске может, то пускай заодно прочтёт и её душу, дабы ей не пришлось испытывать пожирающую изнутри неловкость. Скоро она подберется к жизненно важным органам. — Вот на такие жертвы я готова пойти ради тебя, — однозначнее фразы и не придумаешь, но Каори специально сделала её такой, чтобы Кейске не смог отвертеться в мутном ответе. Тут либо отказ, либо принятие. Каори уже знала, что её ждёт. — Мне жаль, что я заставляю испытывать тебя нечто подобное, — что ни на есть искренне говорит Баджи, и от его слов дышать становится только труднее. Это был вежливый отказ. Что ж, в чудеса Каори никогда не верила, а они не верят в неё. Именно поэтому их пути разошлись. В горле встал ком из слёз, а расплакаться на глазах у Кейске, да так, чтобы услышали и остальные, она хотела ещё меньше, чем оставлять его. Но порой нужно сделать над собой усилие, даже если сердце твердит одно, а разум — другое. Умение отпускать людей, пожалуй, одно из самых редких и ценных. Каори оттолкнулась спиной от столба и сунула руки в карманы бомбера. Баджи вряд ли это осознаёт, но настал момент прощания. Им не по пути, а Каори хочет уйти мирно, без лишних скандалов. Ещё одно доказательство того, что она может быть уравновешенной, когда захочет. — Передашь Харуно от меня удачи, — в попытках не выдавать поникший тон, сказала Каори, после чего без прощания ушла. Навряд ли они встретятся с Баджи снова. Она жаждет этого и желает избежать с одинаковой силой. Каори бы хотела видеть его лицо и слушать хрипловатый голос днями напролёт, но само существование Кейске напоминает о невзаимной любви, которую девушка ранее не испытывала. Это так же больно, как описывают в книгах, но не так поэтично. В реальной жизни чувствуешь себя куском дерьма, от которого не отмыться, как не старайся. Кейске провожал Каори взглядом, но даже на долю секунды в голове не всплыла мысль, что нужно за ней побежать. Она была интересной личностью, смелой и дерзкой, тоже любила свободу, но даже так не могла запасть ему в душу. Баджи не видел себя рядом с ней, они не вписывались во внешнюю картину мира. Он просто надеялся, что она найдёт для себя достойного избранника. Замерло сразу два сердца, когда по громкоговорителю объявили поезд Харуно. Тогда стало ясно — время пришло. Баджи сильнее сжал пальцы на своих скрещённых руках, а у Манджиро перехватило дыхание. Первым к Харуно подошёл Доракен и, на которого объявление не произвело никакого эффекта, и, не раскидываясь любезностями, дружелюбно протянул руку. — Хорошей поездки, Харуна. Заскакивай как-то в гости. Девушка улыбнулась в ответ и охотно ответила на рукопожатие. Рюгуджи отступает, давая возможность высказаться Кейске, который почтил их своим присутствием. По правде говоря, он не знал, что лучше сделать — тоже пожать руку, просто попрощаться и уйти, или же обнять? Это, возможно, последний раз, когда они видятся. Больше такой возможности не представится, но сейчас мысли так сильно путались, что он не соображал. Настоящий влюблённый придурок. Харуна всё решила за него. Они стояли слишком долго, поэтому она резко ступила к нему, обхватив торс руками и прижавшись как можно ближе, словно пыталась вдавить все свои дружеские чувства в его тело. — Не пропадай, ладно? Мы ещё обязательно встретимся, — прошептала Харуна, а затем отстранилась. Её слова каким-то образом придали Баджи сил. Теперь он даже мог улыбнуться, как обычно демонстрируя свою непробиваемость. — Береги себя, — оголив два передних клыка, говорит Баджи и повторяет судьбу Доракена. Майки и Харуна стоят напротив друг друга, а по ощущениям между ними несколько метровая пропасть и тысячи километров. Манджиро может спокойно дотянуться до неё рукой, но сейчас Харуна кажется даже дальше, чем до приезда сюда. Фон размыт и четко видно только их фигуры. Больше вокруг ничего не существует. — Что ж, видимо, пришло время прощаться, — не выдавая дрожащего голоса, начинает Манджиро. Харуна, на удивление, улыбнулась и покачала головой, подступая ближе. — Не прощаться, — она сокращает расстояние до минимума и закидывает руки ему на шею. — Всего лишь говорим «до встречи». В Манджиро что-то зажглось и он, поддавшись внутреннему импульсу, впился в губы Харуно без предупреждения, а она только и рада. Это их последний чувственный поцелуй перед долгой разлукой. Сейчас отличный момент, чтобы напомнить обо всём, что они не в состоянии выразить на словах. Сано заводит руки ей на спину, запоминая каждый изгиб её тела. Припадает к губам так, чтобы их вкус остался на долгие годы. В перерывах между поцелуем вдыхает душистый запах волос. Он не забудет его даже через двадцать лет, куда там с совершеннолетием тягаться. Люди стали активно заходить в вагон и Харуно тоже не стоило медлить, если она не хочет пропустить свой поезд. С неохотой они отстраняются друг от друга, подарив на прощание тёплые объятия. У них были одинаковые мысли на тот момент — каждый думал, что не сможет отпустить другого. У Харуно даже появилась безумная мысль затащить Майки с собой, чтобы побыть вместе чуть дольше отведённого времени. Взяв ручку чемодана, Харуна наконец двинулась в сторону вагона. Ступила за порог, который отделил её от любви всей жизни и драгоценных друзей, но в глубь пройти не могла. Она будет стоять здесь, пока поезд не тронется и она не сможет видеть их чисто физически. — Я буду ждать тебя, сколько потребуется, — это были последние слова Майки перед тем, как двери скоростного поезда закрылись. Токио остался позади, а впереди её ждал только Хамамацу. Харуна не второпях прошла и заняла своё место, вглядываясь в бежавшие за окном пейзажи. Она обязательно увидит их всех вновь. Пройдёт много лет, прежде чем это произойдёт, но им предначертано встретиться судьбой, и Харуна в это верит. Прощай, Токио, здравствуй, Хамамацу.