***
Они уже неделю жили в доме детства Драко, вместе, но отдельно. До свадьбы оставалось еще несколько недель, так как Люциус хотел успеть поднять шумиху в прессе, чтобы люди перестали сомневаться в том, что семья Малфой исправилась. Пока что все шло хорошо. Овцы действительно ели все, чем их кормили, а история о том, что Гермиона переехала к Малфоям, развеяла все надежды на то, что предыдущая история об их фарсе устоит. Гермиона проводила дни за книгами и едой, где ей заблагорассудится. Было бы хорошо остаться в библиотеке, но она хотела избежать встречи с Драко. Он никогда не подходил к ней и не извинялся за свое исчезновение, фактически она была для него как призрак, и она не могла вынести этого ощущения — быть рядом с ним, но не иметь возможности общаться. Поэтому она нашла множество прекрасных мест, где можно было посидеть и почитать. Из окон ее покоев был виден ряд деревьев, и она сразу же отправилась туда, чтобы найти мягкий участок травы, идеальный для отдыха, под тенью разросшегося соборного дуба в стиле сказок. Казалось, что трава оказывает на нее магическое воздействие, делая ее мягче, чем любая другая, на которую она когда-либо ступала босыми ногами. Она выходила к этим деревьям почти каждый день, хотя и старалась менять свое местоположение. Некоторое время она проводила в беседке возле розария покойной Нарциссы. Она также настаивала на посещении покоев Бибблза и иногда читала там. Однако это неизбежно становилось неприятным, потому что большинство других домовых эльфов, заходивших туда и выходивших оттуда, бормотали себе под нос что-то о влиянии грязнокровки на Люциуса, а потом тут же наказывали себя за то, что плохо отзывались о будущем члене семьи. Несмотря на то, что они были свободны, их магия все еще действовала на них. Это было тревожно, и еще более тревожно потому, что Гермиона с бесполезным шоком поняла, что она буквально ничего не может поделать с древней магией, управляющей этими существами. Однако она старалась не думать слишком много о своих целях домового эльфа. Осознание того, что она взялась за это дело ради собственной выгоды, стало для нее тяжелым ударом, и она еще не решила, в чем смысл ее жизни, если не в спасении тех, кого спасти невозможно. Столкновений с Драко не было, и какая-то часть ее души задавалась вопросом, работает ли ее тактика уклонения, или он использует свою собственную. Возможно, и то, и другое. Она практически стерла из поля зрения панель стены, которая, как она знала, соединяла их комнаты, и не обращала на нее внимания, хотя подсознание тянуло ее взглянуть на нее. Тем больше причин проводить время на травянистой территории. Однажды вечером, когда ей не спалось, она решила прогуляться к своему дереву вне обычного расписания. Подойдя к дереву, она почувствовала запах, который иногда ощущала, совершая обход возле больничного крыла. Она прищурилась в темноте, лунный свет лишь частично помогал ей идти, когда она заметила крошечный светящийся уголек под дубом. Он загорелся, а затем погас. В памяти всплыло воспоминание о том, как летом ее отец курил сигару на заднем дворике, выключив свет, чтобы не привлекать мотыльков. Кто-то курил. Возможно, Люциус со своей сигарой? Однако она сильно сомневалась, что Мадам Помфри была любительницей сигар, и знала, что запахи не совпадают. Она медленно подошла, но замерла на месте, услышав его голос. — Грейнджер? Она замерла. Она не слышала, чтобы он произносил ее имя с той самой… сладкой ночи. Шорох под деревом подсказал ей, что он стоит и идет к ней. Впервые в жизни она не могла придумать, что сказать. Хотя, если подумать, рассказчик был уверен, что Гермиона уже не раз теряла дар речи в этой истории, но, тем не менее, это звучало неплохо. — Ты никогда не выходишь сюда ночью, — сказал он. Это было простое утверждение, не обвинение и не вопрос. — Значит, ты знаешь, что я здесь бываю? Он двигался к ней, она чувствовала его. Лунный свет сквозь деревья выхватывал острые углы его челюстей и скул, когда он проходил под ветвями. — Почему ты здесь? — спросил он, явно избегая ее вопроса. Она почувствовала, как ее защита расцветает от его обвинительного тона. — Я не могла уснуть, — ответила она, совершенно не понимая, почему откровенничает с ним. Этот урод забрал свой член и сбежал от нее, когда она в последний раз была с ним откровенна. Неужели она никогда не научится? Он затянулся тем, что, как она теперь поняла с мысленным укором, было косяком. Однажды летом ее двоюродный брат пытался подсадить ее на наркотики, и с тех пор она никогда не притрагивалась к ним. После продолжительного выдоха он сказал, — то же самое. Затем они стояли в тишине, которая с каждой минутой становилась все громче. В конце концов, она решила нарушить его, сказав, — можно мне немного этого? О Мерлин, она понятия не имела, что она делает и зачем она это делает! Он протянул ей руку и, видя ее нерешительность, спросил, — ты когда-нибудь…? — Только один раз, и очень давно. Он втянул его, и, хотя он не мог видеть этого ясно, ее лицо опустилось. Затем он сказал, — я подую тебе в рот, просто вдыхай… И, сделав еще одну затяжку, он наклонился вперед и прижался к ее щеке, как тогда, в коридоре, когда она застала его во время обхода. Он провел губами по ее губам, выпуская дым в рот, и она послушно втянула воздух. Он повторил это еще раз, и на второй раз она начала кашлять, выдыхая. Ощущения, нахлынувшие на нее, были совсем не такими, как в первый раз, когда она попробовала, и она подумала, не сделала ли она тогда все неправильно. Возможно, она неправильно вдохнула. Ее окутало спокойствие, и оно ей очень понравилось. — Трава здесь безумно мягкая, — сказала она. Он посмотрел вокруг, а затем снова на нее, — она заколдована. — Я так и думала, — сказала она. Затем он повернулся обратно к лесной поляне и сел. Она обнаружила, что ей не нужно задавать вопросы, но, следуя инстинкту, пошла и села рядом с ним. Она смотрела на звезды, которые были видны сквозь деревья. — Поздние ночи в июле — лучшее время, чтобы увидеть мое созвездие, — сказал он. Затем он достал свою палочку и произнес невербальное заклинание, создавшее над ними нечто вроде экрана, и она задохнулась от внезапного появления ослепительно белого света, образовавшего диаграмму. Она могла видеть очертания дракона со всеми его звездами. — Почему я раньше не встречала этого заклинания? — спросила она. — Пригодилось бы на уроках астрономии, — сказал он. — Или просто для самостоятельного изучения! — сказала она, разглядывая небо через наколдованный экран. Уголком глаза она могла поклясться, что он улыбается ей, но когда она оглянулась, он отвернулся. — Это семейное заклинание Блэков, я уверен, что оно не очень известно. Моя мать заставила меня поклясться не использовать его в школе. Он не заметил ее легкого вздоха. Упоминание о его матери не было намеренным, и она почувствовала, как воздух между ними напрягся. Она села рядом с ним, все еще глядя на звездного дракона в небе, — полагаю, это здорово, когда есть семейные секреты, — сказала она про себя. У Гермионы был секрет от ее семьи, о котором она не позволяла себе много думать… но сейчас было самое время поразмышлять вслух. — Ты знаешь о том, что случилось с моими родителями? Он быстро повернул голову, ее заявление прорвалось сквозь все мысли, с которыми он боролся, — что с ними случилось? Нет. Я знаю только…- сказал он, но тут же оборвал себя. — Ты знаете что? — спросила она. Он нервно прочистил горло, бросив короткий взгляд на землю, прежде чем, казалось, заставил себя посмотреть ей в лицо. — Я знаю, что они не были в своем доме, когда Волдеморт послал Пожирателей смерти, чтобы схватить их. Она мысленно представила себе сцену, как на ее маленький домик совершается налет. Ей стало интересно, кто там был. Беллатриса? Тот мерзкий оборотень, чье имя она не помнит? — Верно, — сказала она, — ты… ты ходил туда? Он покачал головой, — меня не посылали на задания. Он в основном держал меня рядом, чтобы пытать в наказание моим родителям. Она почувствовала, как внутри нее вспыхнул гнев. Он зажег косяк и сделал еще одну затяжку, на этот раз передавая ее ей. Она взяла ее у него и скопировала его движения. На этот раз она не закашлялась на выдохе. Какой профессионал. Вот это чемпион. — Это просто пиздец, — сказала она. — Действительно, — ответил он. После долгого молчания она заговорила в ночь, не глядя на него, — я стерла себя из памяти родителей и отправила их жить в Австралию с новыми личностями. Я совершенно уверена, что это то, что я не могу отменить. На этот раз она почувствовала, что он пристально смотрит на нее. — Пиздец, Грейнджер, — сказал он. — Действительно, — ответила она. Они остались там, обсуждая ее родителей и восстановление памяти. В конце концов они начали говорить о своем детстве, делиться историями, общаться больше, чем ожидали, ведь оба были единственными детьми. Их родители возлагали на них такие же большие надежды. — Ты была абсолютным бичом моего существования с самого первого дня, Грейнджер. Ты даже не представляешь… — Прости, я думаю, что имею довольно хорошее представление. Ты ведь мучил меня годами, помнишь? — Ну, ты это заслужила. Было похоже, что твоя единственная цель в жизни — сделать меня вторым классе каждый год. — О, мне нравится, как ты восхитительно самовлюблен. Да, конечно, мои хорошие оценки были частью большого заговора, чтобы сделать твою жизнь несчастной. Я знала, что для твоих родителей будет верхом неудачи быть побежденным грязнокровкой. Он моргнул и покачал головой, как бы говоря: «Черт, девочка, ты туда попала». На самом деле он сказал, — ясно, я абсолютный нарцисс. Я думаю, что эта черта у меня наследственная, ты же знаешь, как зовут мою мать. Затем он снова нервно прочистил горло и добавил, — как ее звали, — под вздох. Некоторое время они сидели в тишине. Она посмотрела на его руку, лежащую на странно мягкой траве рядом с ней, и почувствовала желание взять ее. Однако это не входило в планы. С момента появления на поляне она решила просто разговаривать с ним как с коллегой или другом. Он не был ни тем, ни другим, ни третьим одновременно. Она не могла снова отдаться ему физически. По крайней мере, пока она полностью не поймет, что с ним происходит, а это может занять немало времени. Скажем прямо, мальчику было очень тяжело. Нет, она даст ему время. А пока ей было приятно поговорить с ним. Это было то, чего они никогда не делали, если не считать грязных разговоров во время попыток заставить друг друга кончить. Если это считалось, то они говорили очень много. — Уже поздно, — сказала она наконец, вставая и отряхивая ноги. Он тоже встал, засунув руки в карманы. — Я провожу тебя в твою комнату, — сказал он, и она изо всех сил постаралась скрыть ухмылку. Этикет чистокровных был просто уморителен, когда он говорил об этом. Кроме того, его комната была совсем рядом с ее, так что разве не очевидно, что он пойдет с ней туда? Ну, как бы то ни было, она пошла с ним обратно. Они молчали все это время, и почему-то это не было неловко. А вот на самом деле… было. — Спокойной ночи, Грейнджер, — небрежно сказал он, продолжая идти мимо нее, когда они дошли до ее двери. — Спокойной ночи, Драко, — сказала она, и могла поклясться, что он на мгновение остановился, услышав свое имя, но продолжил идти скрывшись за углом. Было уже за полночь, но она приняла ванну, прежде чем лечь в постель. Ей нужно было время, чтобы побороться со своими мыслями. Ей было интересно, делает ли он то же самое.***
У Драко текла вода в ванной. Он стоял в центре своей спальни, уставившись на ту часть стены, которая, как он знал, вела в ее комнату. Он полагал, что у нее нет причин разыгрывать его сейчас, и это было бы довольно хреново с ее стороны, учитывая, что его мама только что умерла. Тем не менее, он не хотел рисковать, ввязываясь в очередной эпизод. Травка пока сдерживала панику, хотя во время их разговора он почувствовал несколько вспышек, грозивших его одолеть. В основном, при любом упоминании о его матери… что было часто… и часто из-за него. Хм… Что ж, этот момент самоанализа он прибережет для следующего сеанса с целителем разума. Пока что, казалось разумным не вступать с ней в физическую связь. Если уж им пришлось сожительствовать, они могли бы стать дружелюбными. В конце концов, это был шаг, который они пропустили. Намеренно. Кроме того, он обнаружил, что, за вычетом секса, ему нравится ее общество. Бросив последний взгляд на стену и вспомнив, как она назвала его по имени, когда пожелала спокойной ночи, он удалился в ванную, чтобы понежиться в теплой воде и позволить всем оставшимся мыслям раствориться.***
Эти ночные разговоры стали более частыми в течение следующих двух недель. Не сразу, так как Драко был слишком осторожен, чтобы рисковать столкнуться с ней сразу. Через три ночи после первой встречи он пришел на поляну и застал ее уже там. Она наложила семейные чары Блэков и лежала на спине, любуясь небом. Услышав его приближение, она зашевелилась и быстро сняла заклинание. Как будто он этого не видел. Он закатил глаза, когда она встала перед ним, как окаменевший первокурсник. — Я нашла книгу в библиотеке! — быстро сказала она. — Нетемная черная магия? — спросил он, — Да, я читал ее несколько раз. Она уставилась в ответ, явно ожидая, что он рассердится. Он потянулся в карман и достал маленькую коробочку с заначкой. Закурив свежую сигарету, он сказал, — если бы нам было неприятно, что ты имеешь к ней доступ, ее бы убрали. В любом случае, ты теперь член семьи. Или скоро станешь таковым. Несмотря на темноту, он знал, что заставил ее щеки раскраснеться. Он почувствовал ностальгию по их интеллектуальным играм. Хотя, конечно, он не играл. Она должна была стать частью его семьи. Навсегда. Он недоумевал, почему его не беспокоит то, что это огромное жизненное решение, по сути, было принято за него. Его мысли прервал ее голос. — Точно… Я… это имеет смысл. Затем она вернулась на свое место на земле и повторила заклинание. Он последовал за ней и передал ей косяк, ложась рядом с ней, чтобы разделить ее точку зрения. — Он всегда на небе, — сказала она. Он сразу понял, что она имела в виду, но, возможно, ему хотелось услышать ее слова еще раз… — Что именно? — спросил он. — Дракон, — сказала она, указывая своей палочкой на звезды и заставляя их высветить его небесного тезку. На этот раз он позволил себе улыбнуться, зная, что она все равно не сосредоточена на нем. (но она была) — Да, это просто особенно удачная позиция для этого, — сказал он. После того, как слова покинули его рот, его мысли сразу же перешли к сексуальным позам, и ему пришлось заставить себя отказаться от этой линии мышления. Он задался вопросом, зашла ли она туда. (так и было) Неожиданно она спросила, — ты много знаешь об астрологии? — Ветвь гадания? — Конечно. Кентавры, , хорошо разбирались в ней, но в маггловской культуре этим занимаются очень многие. — Магглы занимаются гаданием?! — Ммм хмм, — серьезно ответила она, — я думаю, что у некоторых из них действительно что-то есть, но не смей повторять это никому, — ее голос стал неожиданно решительным и серьезным, — представь себе, как это отразится на моей репутации, если люди узнают, что я верю в астрологию. — Ты не думаешь, что, женившись на мне, ты уже наносишь ущерб своей репутации? — Напротив, я думаю, что в итоге люди будут уважать меня еще больше. Слова покинули ее рот так быстро, что он почувствовал, что она, возможно, не хотела этого. (Это не так) Между ними повисло еще одно долгое молчание, прежде чем она сказала, — так или иначе, когда у тебя день рождения? — 5 июня, — сказал он. Она задумалась на мгновение, прежде чем крикнуть, — ты — Близнецы?! Он отшатнулся, смутившись, — ммм, если ты так говоришь? — Мерлиновы отвислые яйца, в этом столько смысла!!! Она продолжила объяснять ему все черты Близнецов, и он вынужден был признать, что они очень похожи на него. Она также поделилась с ним, по его просьбе, своим собственным знаком зодиака и характеристиками, которые также были странно точными. — Я совершенно уверена, что мы — два знака, которые должны избегать друг друга, — добавила она. — Что ты имеешь в виду? — Ну, есть такие предсказания о разных знаках, которые выходят за рамки их черт. Они также могут многое рассказать о том, с кем… с кем вы будете совместимы. Она повернула голову, чтобы посмотреть на него, когда закончила говорить, и так как он уже стоял лицом к ней, это сделало их лица очень близко друг к другу. — И? — спросил он, — нам суждено быть… совместимыми? Он специально оставил эту паузу. — Я не могу вспомнить, что написано в книгах. — О боже, вот это фраза, которую я никогда не думала услышать от Гермионы Грейнджер. Ее дыхание перехватило в груди при звуке ее имени, он видел, как это произошло. — Да, но я же не читала это для урока. Я не запоминаю большинство информации, которую читаю для удовольствия, — сказала она, быстро приходя в себя. — Нет, только для того, чтобы казаться умнее меня, что и является твоим генеальным планом. Очень скоро люди будут называть тебя моей лучшей половиной, и дело всей твоей жизни будет сделано. От этого она начала хихикать. Дело было не только в траве, Драко подумал, что никогда не слышал более прекрасного звука. Она никогда еще не была с ним такой. Такой беззаботной и довольной. И он тоже чувствовал себя так. Даже больше, чем когда он курил в одиночестве. В тот вечер они просидели там еще три часа, разговаривая обо всем — от занятий и профессоров до истории их знакомств. Драко расспрашивал о звездных знаках разных людей, но его смущала их общая неспособность запомнить некоторые дни рождения. (Снейп — настоящий Козерог). — Он был моим крестным, знаешь ли. — Я этого не знала, — ответила она, интуитивно чувствуя, что это, вероятно, будет их последней темой для разговора перед сном. — Да, я был ему крестником, — сказал он, впустив в свой голос гораздо больше презрения, чем, возможно, в трезвом состоянии. Он не смотрел на ее лицо, но ему показалось, что она недоуменно смотрит на него, и он продолжил. — Я мог бы спасти его. Я мог бы вытащить нас всех, но я был так… — он остановил себя, стиснув зубы. Она села и повернулась к нему лицом, но он не мог заставить себя посмотреть ей в глаза. — Драко, ты ведь знаешь, что Снейп был влюблен в мать Гарри? Драко задумался на мгновение., — да, конечно. Он говорил мне об этом, но это было еще в шестой главе, я почти забыл, что знал. — Я понимаю, о чем ты, трудно уследить за всеми деталями. Они оба одновременно повернулись, чтобы посмотреть на меня, на что я ответил так: ¯\_(ツ)_/¯ — Ну, независимо от того, — сказал он, — безответная любовь или нет, я все еще думаю, что мог бы предотвратить его смерть. — Драко Малфой, — сказала она, и он почувствовал, как у него свело живот, — кто бы мог подумать, что у тебя такая высокая планка для себя? Он насмешливо хмыкнул в ответ, и она снова захихикала. — Спасибо, что заметила, Гермиона. Она могла смеяться над ним сколько угодно, пока продолжала издавать этот звук. Хотя в этот момент ее хихиканье таинственным образом прекратилось, но он не знал, почему.***
Все в порядке, говорила себе Гермиона. Она всего лишь завязывала дружбу. Возможно, это был самый логичный поступок для нее. Тот факт, что она также чувствовала себя так, словно сошла с рельсов поезда в скалистый овраг, был тем, с чем ей придется смириться позже. В настоящее время она жила ради своих обкуренных ночных тусовок с Драко. Это было самое веселое, что она помнила с довоенных времен. Она сосредоточилась на этом: веселье. В ночь перед свадьбой она снова отправилась на поле, хотя им нужно было рано вставать для подготовки. Бибблз будет в ярости. Она знала, что не сможет просто лечь спать, и подозревала, что он тоже. Конечно, она нашла его уже там, и он накладывал заклинания голубого пламени в кувшины, расставленные по кругу. Она усмехнулась. — Я вижу, ты тренировался. — Ты шутишь? Думаешь, я собирался оставить этот маленький инцидент без внимания? Гермиона показала ему заклинание, рассказав историю о поджигании плаща Снейпа, и Драко не смог произнести его две ночи назад. Она оглядела все банки. — Значит, показать мне, что ты можешь произнести заклинание один раз, было недостаточно, и тебе пришлось сделать это семь раз для верности? Настала его очередь ухмыляться, — ты же знаешь меня и мою высокую планку. Она обошла круг, делая вид, что внимательно изучает каждое пламя. Повернувшись к нему лицом, она сказала, — хорошо брошено. Он отвесил шуточный поклон и переместился в центр круга, где сел и начал раскуривать косяк. Она села рядом с ним. — Очень хорошо, похоже, ты заслуживаешь услышать ту историю, которую я отказалась разглашать. Он посмотрел на нее с самым искренним выражением радости, которое она когда-либо видела на его лице. — Это моя награда за то, что я добыл огонь?! Она пожала плечами, — кувшины подтолкнули мою память. Затем она продолжила рассказывать ему все подробности своих отношений с Ритой Скитер и ее последующего попадания в ловушку, не забывая при этом делать паузы и укорять Драко за помощь этой ужасной корове. После этого Драко потребовал рассказать все остальные истории о нарушении правил, но она категорически отказалась. — Если я расскажу тебе все сейчас, какие секреты мне придется раскрывать на протяжении всего нашего брака? Я стану скучной, если ты будешь знать все наперед. Драко улыбнулся на это, но не стал сопротивляться. Это было хорошо, потому что она намеревалась хранить истории по крайней мере до десятилетней годовщины их свадьбы. Некоторое время они лежали молча, оба приняли еще по одной-две порции. — Я действительно не знаю, почему я не в большей панике по поводу завтрашнего дня, — сказал он, и она посмотрела на него расширенными глазами. Искренность в его голосе производила своеобразное действие на ее внутренности. Он продолжил, — я пошел на эту… эту сделку… в основном потому, что хотел уменьшить нагрузку на мать. Но теперь ее нет, так что… — Значит, ты не хочешь идти до конца? — Нет, — ответил он довольно решительно, — именно это я и имею в виду, я… я совсем не беспокоюсь о том, что будет дальше. Она слушала, довольно нерешительно, пытаясь расшифровать то, что он ей говорил. — Ты… ты хочешь сказать, что тебе безразлично твое будущее? Потому что, Драко, это было бы вполне объяснимо, учитывая то, через что ты прошел. — Нет, ты неправильно меня понимаешь, — сказал он, — и, честно говоря, Гермиона, мне чертовски надоело быть недопонятым тобой. — И мне тобой, — сказала она так же решительно, как и его «нет». — Ладно, — сказал он и сел так, чтобы оказаться к ней лицом, сидя крест-накрест, — давай говорить как можно более откровенно, прямо сейчас. — Хорошо, — сказала она, копируя его движения. Они просто смотрели друг на друга. В конце концов, они оба заговорили одновременно. — Продолжай. — Я?! — Это ты… Но на третьем слове они оба начали смеяться. Когда они пришли в себя, он сказал, — ладно, полагаю, это я заговорил об этом, поэтому я буду первым. Гермиона глубоко вздохнула и кивнула. Он тоже сделал глубокий вдох, а затем посмотрел ей прямо в глаза. — Ты меня пугаешь, Гермиона. Не потому, что ты могла создавать пламя на первом курсе, или что ты поймала крошечную женщину-жука в банку, хотя эти вещи квалифицируют тебя как ужасающую, просто для ясности. Она улыбнулась, но не хотела говорить ничего, что могло бы отвлечь его от сути. — Ты пугаешь меня, потому что… Ему потребовалось еще несколько мгновений, чтобы закончить это предложение, и Гермиона сидела тихо, ожидая, пока он, в конце концов, не закончит его. — Ты пугаешь меня, потому что я думаю, что действительно могу полюбить тебя. Я думаю, что уже люблю, и все же, каждая косточка в моем теле говорит мне, что я был бы дураком, если бы доверился тебе. — Мне?! А ты?! В последнюю ночь, которую мы… провели… вместе, ты встал, ушел и перестал со мной разговаривать! — И я могу привести дюжину примеров, когда ты делала что-то подобное! — Это было другое! — Было? Как? — Это было до того, как я полюбила тебя! И немного после! Потому что ты меня тоже пугаешь, Драко Малфой! — Правда? — Да, и не потому, что ты Пожиратель смерти, и не потому, что ты всегда был на расстоянии одной контрольной от того, чтобы победить меня. Ты пугаешь меня, потому что я не могу разлюбить тебя. Что бы я ни делала, я все глубже погружаюсь в тебя. И я устала лгать себе во всем, потому что если я не могу признаться себе в этом, значит, я должна лгать во всем. Даже не осознавая этого, они оба встали во время этих увертюр и стояли в дюймах друг от друга. — Ты любишь меня? — спросил он. — Ты слышал меня, — ответила она, — и ты любишь меня. — Я сказал, что думаю, что люблю, да. Она подняла бровь, скрестив руки на груди, — Ты просто защищаешь меня, — пробормотала она. — Ты можешь винить меня?! — крикнул он. — Нет, не могу! — крикнула она в ответ. Он тоже скрестил руки, ни один из них не смотрел на другого. Наконец, он сказал, — поскольку я уверен, что ты уже посмотрела, что в книгах говорится о сочетании Девы и Близнецов? Она подняла глаза, с удивлением обнаружив, что его лицо открыто и искренне. Через мгновение она вспомнила строки, которые читала по меньшей мере двадцать раз. — Близнецы — это не тот человек, которому Дева может доверять. Когда Дева начинает сомневаться и анализировать все, Близнецы в лучшем случае просто улетят. Он рассмеялся, — ну, если это не точно… Она позволила себе улыбнуться и продолжила, — отношения Близнецов и Дев могут меняться как ветер, а оба партнера ежедневно теряются и находятся. Они оба склонны все обдумывать, вместо того чтобы следовать за своим сердцем. Она смотрела на землю, когда говорила это, и ее живот подпрыгнул, когда она увидела, как его руки потянулись к ее рукам, чтобы коснуться ее, кончики пальцев задевали друг друга. — Мне кажется, что размышления стали моим единственным вариантом, когда дело касается тебя, — сказал он. Она чувствовала его дыхание на своей щеке. Она подняла голову и почувствовала, как его губы коснулись линии ее челюсти, а с губ сорвался дрожащий вздох. — Что говорит твое сердце, Драко? — почти прошептала она. Он переплел их пальцы и прошептал в ответ, — что ты можешь погубить меня. И уже погубила. Она хихикнула и провела губами по его челюсти, придвинувшись ближе, так что их тела соприкоснулись. — Что еще? — спросила она. Она слышала, как он улыбался, когда говорил то, что сказал дальше. — Что я люблю тебя. Полностью и всецело. Она отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза, и ей показалось, что она увидела слезы, которые начали собираться в глазах, как раз перед тем, как несколько капель упали из ее собственных глаз. — Я так сильно люблю тебя, Драко, — сказала она, ее голос срывался. Затем он наклонился и сблизил их губы в целомудренном, но многозначительном поцелуе. Разорвав поцелуй, они обхватили друг друга руками и очень долго стояли в тесном объятии. В конце концов, они отпустили друг друга и снова посмотрели друг другу в глаза. — Можем мы, пожалуйста, пообещать друг другу больше не быть глупыми? — спросила она. — Поклясться? — ответил он. Они оба рассмеялись. — Думаю, свадебные клятвы подойдут, если подумать, — сказала она. Он улыбнулся и кивнул в знак согласия, а затем они одновременно повернулись, чтобы рука об руку отправиться обратно в Поместье.