Пересдача по химии

— Да в смысле у меня опять неуд, я всё у Чонина переписал, а у него удовлетворительно, — возмущённо и, пожалуй, слишком громко ругался Хёнджин на листок, где красной ручки было больше, чем синей. Он ненавидел химию всеми фибрами своей души и о ней знал только две вещи: что она органическая и неорганическая и что ебал он её в рот, ведь в жизни, скорее всего, эти знания и не пригодятся. Но из всех предметов в мире именно химия попалась ему на первом курсе университета, и как раз по ней был не зачёт, а полноценный экзамен в конце семестра. — У меня тоже, — лениво зевнул Минхо, демонстрируя полупустой подписанный лист с идентичной оценкой. Хо химией владел примерно так же, как и Хёнджин, то есть на уровне «нихуя не понимаю, но шутку про химию между нами пошутить могу». Эти двое были настоящей головной болью для Феликса, который только недавно сам окончил университет и теперь проходил практику в роли преподавателя у студентов-первокурсников. Ли и Хван были шумными, позволяли себе разного рода шутки, говорили неофициально и раз за разом проваливали все тесты. Они словно специально делали всё, чтобы попасть на пересдачу и остаться наедине с преподавателем. — Хван, Ли, — громко объявил Феликс и поправил вечно сползающие очки на переносице, — завтра после пар придёте ко мне на пересдачу в мой кабинет, остальные свободны. Хёнджин от досады скомкал лист с проверочной и бросил его куда-то в угол кабинета. Оставаться после занятий не любил никто, поэтому раздражение Хвана понять было можно. И только Минхо увидел, как уголки губ друга легко дрогнули, на секунду складываясь в улыбку. — На этот раз подготовьтесь нормально, — почти устало попросил их Феликс, когда друзья проходили мимо его стола. — Конечно, учитель, мы постараемся, — улыбнулся Минхо, останавливаясь с левой стороны от парты и закрывая собой обзор на дверь в коридор. Хёнджин же обошёл стол с правой стороны, упёрся одной рукой на столешницу рядом с ладонью Феликса и слегка наклонился к нему так, что тот смог почувствовать запах его духов. — Ты тоже, учитель, подготовься, — шепнул он Феликсу на ухо и отстранился так быстро, что Ликс даже не успел возмутиться. Учителю вдруг вмиг стало жарко. Подготовиться можно было к чему угодно: к тесту, к пересдаче, к их выходкам. Но на ум, отчего-то, приходило только одно. Его уши быстро стали красными, что не укрылось от парней. Они одновременно засмеялись негромко, а у Феликса по спине побежал табун мурашек. — До завтра, учитель, — улыбнулся ему Минхо. Когда оба парня покинули кабинет, Феликс понял, что почти не дышал всё это время и что, кажется, стать учителем было просто ужасной идеей. **** Феликсу было жарко. Со лба, по вискам стекали капли пота. Его рубашка на спине была насквозь мокрая, а тугой воротник стягивал горло, придушивая. В аудитории было буквально нечем дышать, а у Ли немного кружилась голова. Его поясница ныла из-за неудобной позы. Он прогибался в спине почти до хруста и шумно и отрывисто дышал. Хёнджин тянул его за галстук, как за ошейник, перекрывая доступ к воздуху и сильно засаживая ему сзади. — Детка, ты становишься таким красивым, когда остаёшься в одной рубашке и с этим галстуком, — ласково говорил ему Хван, в противовес грубо прихватывая его за бедро и насаживая на свой член. Феликс запрокидывал голову, отчаянно хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег реки рыба. — Давай, сделай это сам, — шептал ему Хёнджин в шею и тянул одной рукой за галстук, а другой удерживал сцепленные за спиной ладони Феликса. Ли выгибался красиво, словно всю жизнь только этим и занимался. Хёнджин облокотился бёдрами на край парты и перестал двигаться. И если Феликс был раздет полностью, за исключением расстёгнутой рубашки и галстука на шее, то у Хвана только немного были приспущены вниз форменные брюки. Ликс привстал на пальчиках и с тихим стоном опустился на член сам. Он двигал бёдрами сначала неспешно, подстраиваясь под свой ритм, но уже чуть позже ему становилось этого мало, и он начинал неторопливо кусать губы и тихо выстанывать что-то непонятное. Его бёдра двигались в рваном темпе. Феликс давал чужому члену проникнуть в себя полностью, а затем почти слезал с него и погружал внутрь заново. — Парту не трясите мне, — сказал Минхо ровным тоном, неспешно скользя ручкой по листку совсем недалеко от бёдер Хвана. Феликс вздрогнул от его голоса и непроизвольно начал сжимать в себе чужой член. С его розовой набухшей головки скатилось несколько прозрачных капель. Они трахались в его кабинете, где за закрытой дверью ещё ходили учащиеся и другие преподаватели. Ликс стоял на носочках, кусал губы и сдерживал стоны, принимая в качестве пересдачи не решённый тест, а член своего студента. — Он стал таким тугим только из-за твоего голоса, Хо, — почти восхищённо прошептал Хёнджин, резко подавшись бёдрами вперёд. Феликса выгнуло дугой от движения внутри, а изо рта вырвался приглушённый скулёж, — может, присоединишься к нам? Минхо хмыкнул что-то неопределённое, но от листка не отвлёкся. Хёнджин дёрнул галстук на себя, притянув Феликса ближе. — Давай покажем ему, какой ты охуенно красивый, — прошептал он в шею Ли и оставил мокрый поцелуй за ушком. Для Феликса всё происходящее было «слишком». Он не понимал, как дошёл до таких отношений, но выбираться из них ему почему-то не хотелось. Раньше он и представить себе не мог, что будет трахаться сразу с двумя и что они будут его студентами. Хёнджин был грубоватым, напористым и наглым, но безмерно нежным после секса, а Минхо же наоборот — холодным и безразличным в жизни, но страстным и властным во время процесса. Минхо не оторвался от листка с заданиями даже когда Хёнджин и Феликс сменили позу. Ли руками упирался в парту и был теперь перед Хо «лицом к лицу», так близко, что можно было прочитать ответы, которые Минхо написал на листке. Хван усмехнулся этому и без предупреждения проник в Феликса большим пальцем. Он дразнил, двигал им медленно, оттягивал края дырки и откровенно игрался. Ликс в нетерпении кусал губы. Его член крепко стоял и требовал разрядки. — Блядь, — тихо выругался Феликс, когда Хван сменил большой палец указательным и стал двигать им внутри рвано, через раз проходясь по чувствительной простате. — Мне больше нравится называть тебя деткой, — ответил ему Хван и звонко шлёпнул по ягодице ладонью. Минхо усмехнулся. Тело Феликса покрылось мелкими мурашками. У Хвана болезненно стояло. Парень в предвкушении потирался стволом между влажными от смазки ягодицами, но терпеливо ждал, придерживаясь сценария. Он вплёл пальцы в волосы Феликса и приподнял его лицо немного вверх, на уровень головы Минхо. — Ну же, Хо, помоги нам, — улыбнулся Хёнджин, прекрасно зная, что у Минхо стоит так же сильно, как и у него. Хо неспешно подписал листок и отложил его в сторону вместе с ручкой и только тогда поднял голову, встретившись взглядом с Феликсом. Тот кусал алые, немного припухшие губы, тяжело дышал и в целом выглядел крайне ебабельно: красноватые щеки, прилипшие пряди чёлки ко лбу и вискам, влажные от проступивших слёз глаза и приоткрытый рот. Минхо любил делать всё неспешно. Он поднялся, отодвинул стул и стал не торопясь расстёгивать ремень на своих брюках. Феликс был готов кончить от одного вида его пальцев, красиво работающих с металлической пряжкой. У Ликса во рту в секунду стало очень много слюны. Он шумно сглотнул её, привлекая внимание Минхо. Тот улыбнулся ему, приспустил свои брюки и достал твёрдый член с бежевой массивной головкой. — Как ты хочешь больше, — спросил он обыденным тоном, — длинный в рот, а толстый в задницу, или наоборот? И каждая клеточка тела Феликса загорелась от одних только этих слов. У Хёнджина был красивый, крепкий член, длинный, с розовой головкой, которая перед самым оргазмом становилась почти красной, а у Минхо же наоборот, был толще в обхвате, с бежевой аккуратной головкой, от вида которой во рту становилось как-то болезненно пусто. — Хочу отсосать тебе, — сказал Феликс на выдохе, нетерпеливо сжимая края парты. — Хороший мальчик, — подхватил его Хо, оглаживая чужой подбородок пальцами почти ласково, — покажи, какой ты послушный. Феликса дважды просить не нужно. Он лёг грудью на парту, выпятив ягодицы и немного расставив ноги в стороны. Хёнджин одобрительно присвистнул. Ликс хотел их обоих, до дрожи в коленях, жаждал получить всё и сразу. Минхо видел желание в его глазах. Оно читалось в каждом движении учителя. И кто он такой, чтобы оставлять это страстное чувство без ответа. Хёнджин сзади дышал тяжело, держал Феликса за волосы и сминал его ягодицы свободной ладонью. Он наслаждался видом: красивой изогнутой спиной, крепкими немного покрасневшими от шлепков ягодицами, очаровательными ямочками ниже поясницы и красным приоткрытым входом. Хван проникал в Феликса лишь двумя пальцами, растягивал их в стороны, добавлял больше смазки. А Ликс вздрагивал и покрывался мурашками от каждого малейшего проникновения, вставал на носочки и прогибался в пояснице сильнее, как бы подставляя задницу и прося выебать себя поскорее. Феликс чувствовал себя комком оголённых нервов. Он ощущал, как Хван потирался головкой члена об анус, а спереди Минхо гладил губы пальцами и не давал прикоснуться к себе. А Ликсу хотелось пиздец как. Внутри что-то накапливалось, с каждой секундой всё сильнее. Мошонка в нетерпении поджималась, член дёргался, а сам Ли выдыхал отрывисто и быстро, облизывая губы и стараясь вобрать в рот хотя бы палец. — Посмотри, Хо, он от нетерпения трясётся. Детка хочет, чтобы его выебали? Феликс сглатывал накопившуюся слюну шумно и, не успев что-то ответить, как-то отчаянно проскулил, когда Хёнджин проник в него на всю длину, заполняя собой и даря такое нужное чувство наполненности. По его щекам от переизбытка ощущений покатились быстрые слёзы, а изо рта вырывались отрывистые звуки каждый раз, когда Хван мощно двигал бёдрами вперёд, задевая что-то чувствительное внутри. — Ты такой нежный мальчик, — почти ласково прошептал ему Минхо, обхватывая Феликса за шею сзади и прижимаясь членом к его лицу. У Ликса был кинк на похвалу, определенно. Он чувствовал себя, словно бабочка в рамочке, что прикреплена несколькими иголками к белой бумаге. Хёнджин тянул его за волосы и быстро двигался сзади, Минхо сжимал его горло и стремительно, не давая передышки, проникал в рот. Слёзы не переставали катиться по щекам. Он чувствовал себя наполненным, полноценным, нужным. Ему нравилось трахаться сразу с двумя. У него стояло на грубоватые прикосновения. Он мог кончить только от недостатка кислорода и члена, проникающего в горло. Феликс тонул. Терялся в этих чувствах. Задница приятно горела от быстрых проникновений, горло распирало из-за крупной головки. Ликс пытался дышать носом, но каждый раз сбивался. Минхо давал ему передышки: выходил на несколько секунд, тёрся головкой о щёки, размазывал слюну по лицу, а затем снова проникал в горло, удерживал за шею руками и отпускал, только когда Ликс начинал дёргаться. А Хёнджин стонал каждый раз, когда Феликсу не хватало воздуха и он начинал судорожно сжиматься вокруг члена Хвана. Ликсу казалось, будто он попал в рай. Белые лампы на потолке светили прямо в глаза, а удовольствие волнами прокатывалось по всему телу. Ли не помнит, как успел оказаться на спине. Края парты впивались в плечи и бёдра, но Феликс почти не ощущал этого. Уши закладывало, голова свисала с парты. Проникновения с двух сторон чувствовались как никогда остро. Хотелось кончить. Феликс гладил себя спереди, сжимал соски пальцами, ласкал головку и вдоль ствола. Хёнджин держал его ноги на весу, трахал быстро и ритмично, каждый раз заходя на всю длину. У Хвана срывало башню, когда Минхо проникал Феликсу в горло и было буквально видно, как крупная головка ходит туда-сюда. Трахать Феликса было охуительно приятно. У него тугая задница. И сжимал он в себе так, что кончить хотелось почти сразу. Но трахать Феликса на пару с Минхо — вдвойне приятнее. Видеть, как на вечно безразличном лице Хо появлялись первые нотки удовольствия, как он кусал свои охуительные губы, к которым так и хотелось приложиться поцелуем. Хёнджин и Минхо никогда не трахались друг с другом. С Феликсом не считается, ведь они почти не касались друг друга во время этого, словно делили его пополам и не имели друг к другу никакого отношения. Но Хвану почему-то каждый раз хотелось притянуть Хо за шею и узнать, какие на вкус его губы, но он не представлял, как отреагирует на это сам Минхо. Хёнджин смотрел на друга, не стесняясь, открыто наблюдал за ним, его движениями и за тем, как красиво исчезал его член во рту Феликса. Хван был почти влюблён в такие моменты, если можно было бы влюбиться в своего оргазмирующего друга. — Да поцелуй ты уже меня, блять, — усмехнулся Минхо, сам притягивая Хёнджина к себе за шею и перехватывая инициативу в поцелуе, проталкивая свой язык в рот. А для Феликса это оказалось настолько красивым, что он сжался без предупреждения и кончил себе на живот с негромкими стонами, продолжая водить по влажному члену Хо пальцами. *** Задница горела. Спина болела. Плечи ныли. Шея не чувствовалась вовсе. Феликс сидел на парте почти без сознания, смотрел в одну точку и отходил от пережитого оргазма. Его пальцы и ноги ещё мелко дрожали и не хотели двигаться. Ему казалось, что в свои двадцать пять он уже слишком стар для такого секса, после которого требуется время, чтобы прийти в себя. Ведь в противовес ему, Хёнджин и Минхо уже негромко болтали о чём-то совсем рядом, будто бы и не было никакого секса пять минут назад. — Учитель, — произнёс Хёнджин горячо, нависая над Феликсом, — пошли с нами в кино на неделе. У Ликса по телу мурашки пробежали и сконцентрировались где-то внизу живота. — Не интересуюсь фильмами, — отказался он, отворачиваясь в сторону и стараясь делать вид, что ему всё равно. — А кто сказал, что мы пойдём смотреть фильм? — прошептал Минхо, прижимаясь сзади и укладывая свой подбородок на голое плечо Феликса, — ну же, будь хорошим мальчиком. У Ликса стояло на похвалу, определённо. Даже когда тело болело, а задницу распирал металлический плаг, которым Хёнджин любил запечатывать свою сперму в теле учителя. Но он чувствовал усталость, и ему хотелось послать их. А изо рта вырвалось только хриплое: — Я свободен в пятницу. Хёнджин и Минхо переглянулись, зеркаля улыбки друг друга. И именно эта улыбка никогда не предвещала ничего хорошего для задницы Феликса.