Усовершенствованное зелье

      Скорпиус сидел на уроке заклинаний. Наверное, это был его второй любимый урок после зельеварения. Если на зельях он сидел с Уизли рядом (стараясь забывать о существовании ненавистного преподавателя), то на заклинаниях слизеринцы сидели напротив гриффиндорцев, и он мог любоваться Розой.       Все объяснения Флитвика всегда шли мимо него. Весь факультет за эту неделю уже сбился со счета, сколько штрафных очков заработал Малфой из-за невнимательности на уроке. Но эти голубые глаза его пленили, путали мысли и отправляли в его собственный рай, в которых он был готов тонуть.       Почему именно она? Почему именно сейчас? Раньше она же только раздражала его…       Зелье. Неужели зелье восприняло его цель добиваться внимания Уизли совсем в обратном направлении? Но видимо цель все равно не достигнута, потому что того самого эффекта, о котором Скорпиус читал в памятке, он еще не чувствовал.       Всю неделю, что он признался сам себе в своих чувствах к Уизли, Малфой наблюдал за собой. И совсем не узнавал, потому что это стал какой-то совсем другой Скорпиус. Не тот, вырезанный из льда, а самый обычный парень с горящими глазами и теплом в них. Он никогда не думал, что его серые, почти прозрачные глаза, могут так светиться. И этот свет шел изнутри, из его сердца. Из сердца, которое билось чаще стоило ей приблизиться к нему или поднять свой взгляд. И ему было очень интересно, каким его видит Уизли и не почувствовала ли она на том уроке зелий хотя бы капельку его запаха, а не цитрусов профессора.       Еще год назад Скорпиус даже не мог допустить мысли о том, что он влюбится в нечистокровную девушку. А если и да, то точно не в Уизли, которую все шесть лет хотелось лишь унижать. А сейчас весь год вымаливать прощение за каждое нелестное слово, сказанное в ее адрес за все то время.       — Что ты мучаешься? — над ухом раздался шепот Нотта.       — Ты о чем? — Скорпиус оторвал взгляд от записывающей лекции Уизли и взглянул на друга.       — Ну сама судьба подарила тебе подарок в виде совместных дежурств, — пояснил Теодор. — А ты от нее бегаешь.       — Слушай, я уже который день задаюсь вопросом, — решился сказать это Скорпиус. — Но с тобой все нормально? Это Уизли! Ты, чистокровный от мозга до костей парень, предлагаешь мне что-то иметь с полукровкой, не уставая повторять, что я без нее жить не могу?       — Я такого не говорил, — заметил Нотт. — Да и ничего не вижу плохого в том, что ты с ней поразвлекаешься пару вечеров. Я же не жениться тебе на ней предлагаю. Вынужден признать, что она очень даже горяченькая…       Профессор, теперь лучший друг… Пару вечеров. Может, Нотт прав, он себе тут напридумывал и после удовлетворения физического напряжения, эта его влюбленность пройдет? Но Малфой продолжал видеть во всем этом риск. А если секс с ней ему понравится и это только закрепит эту рыжую бестию в его сердце?       — И не только я, — добавил Нотт, на лице которого уже появилась ухмылка. — Профессор Саммерс явно со мной согласен.       — У нее с ним ничего не было и не будет, — сухо сказал Скорпиус.       Флитвик попросил тишины, поэтому мальчикам пришлось прекратить свой разговор.       Вечером Скорпиус шел на дежурство. Сегодня он дежурил без Уизли. А, значит, у него будет время остаться наедине и что-то решить касательно Розы.       Вдруг из-за угла показалась профессор Трелони. От нее как всегда несло хересом, она бубнила что-то себе под нос и тасовала карты. Малфой уже хотел было обойти ее, как Трелони схватила его за руку и посмотрела ему в глаза.       — Вижу… вижу… — потусторонним голосом проговорила Трелони. — Хрустальный шар, звезды на небе и мои сны предсказывали что-то подобное…       — Профессор, извините, я… — Скорпиус пытался вырвать свою руку, но Трелони вцепилась в него мертвой хваткой.       — Ненависть и любовь сплелись воедино вопреки желаниям планет, — продолжала Трелони. — Поцелуй состоится завтра…       Скорпиусу не составило труда понять, что она имеет в виду его с Уизли. Но, может, ее внутреннее око ошибается, потому что Скорпиус под зельем? Да и с каких пор Трелони стала говорить что-то действительно стоящее?       Наконец, Трелони его отпустила и пошла глубже в подземелья. Скорпиус смотрел ей вслед. Что она вообще делает в подземельях, она же никогда не выходит из своей башни.       Вдруг дверь личного кабинета профессора Саммерса открылась и оттуда вышла Уизли.       — Спокойной ночи, профессор, — промурлыкала Уизли, закрывая дверь.       — Что, Уизли, конфетно-букетный период еще не закончен и ты не остаешься у него ночевать? — спросил Малфой, поравнявшись с Розой, которая при выходе из кабинета на него не обратила никакого внимания.       — Малфой, ты о чем? — устало спросила Роза.       — О твоих свиданиях с профессором под луной, — фыркнул Скорпиус.       — Я просто беру у него дополнительные уроки для поступления, — пояснила Роза. — А дальше каждый сам додумывает в меру своей испорченности.       — А я думал, что ты не такая как все… — хмыкнул Скорпиус, в надежде ее задеть.       — Это не какая? — с интересом спросила Роза, остановившись и вновь взглянув в глаза.       — Я думал, что ты умная и целеустремленная, всего добиваешься своими мозгами, а не через постель, — продолжил Скорпиус. — Скажи, твоя мама стала Министром тоже так же?       Вдруг Скорпиус почувствовал, как щека заныла. Она снова дала ему пощечину? Да, он смог вновь задеть ее, вывести из себя как раньше, только вот былого удовлетворения он не получил.       — Прости, — машинально сказал Скорпиус, потирая щеку.       Роза уставилась на него. Да и он сам испытал шок. Он извинился?       — Да пошел ты, — с ненавистью сказала Роза. — Попроси своего отца поделиться с тобой опытом, как выходить сухим из дерьма, а то это тебе придется через мою постель пройти, чтобы остаться в этой жизни хоть с чем-то.       Роза развернулась и ушла. А Скорпиус не мог поверить, что такое говорит такая правильная Уизли. Или это был намек, что она тоже не против с ним переспать?       Остаток вечера на дежурстве прошел как в тумане, а ночью во снах Уизли воплощала свои слова в реальность, поэтому с утра Скорпиус был разбитым и за завтраком наливал себе в чашку самого крепкого кофе.       — Что-то наша троица сегодня без своего предводителя, — засмеялся Эйвери, указывая на вошедших в Большой зал Роксану и Ала.       Скорпиусу вдруг резко стало не по себе. Почему Уизли не пришла на завтрак? Может, он вчера ее обидел настолько сильно, что она не хочет выходить из своей спальни?       Но в этот момент Роза таки появилась в дверях Большого зала. И не одна. Она что-то мило обсуждала с вратарем и по совместительству капитаном гриффиндорской команды по квиддичу Коллином Вудом.       Вдруг Уизли резким движением притянула парня к себе за шею, жадно целуя его. Парень хоть первые секунды и растерялся, но быстро пришел в себя, обвивая ее талию руками, сильнее прижимая к себе. Скорпиуса почти затрясло от злости, а с волшебного потолка повалили хлопья снега.       Наконец, эта парочка расцепилась, Роза ему улыбнулась и пошла на свое место за обеденным столом. А Скорпиус не сводил взгляда с довольной улыбки Коллина, который принялся тут же что-то рассказывать своим друзьям. Малфою хотелось его убить, и Вуд в его списке ненавистных людей умудрился поравняться с профессором зельеварения. Ведь он слышал, что Уизли сказала, что с профессором у нее ничего нет и не будет. Значит, будет с этим хмырем…       Сквозь яркие картинки убийства гриффиндорца в своей голове Скорпиус услышал легкое покашливание Нотта.       — Что это было? — спросил Эйвери. — Нашу мисс Старосту подменили?       — Вы тоже в шоке? — рядом с ними возникла Эмми, очевидно, безумно довольная новой сплетне.       Они с Эйвери принялись обсуждать это главное событие сегодняшнего утра, а Нотт подвинулся ближе к нему.       — Все нормально? — аккуратно спросил парень.       — Все просто замечательно, — прошипел Малфой. — И чего ты спрашиваешь? Мне плевать. Если ее будет иметь этот гриффиндорец, то я не буду подбирать за ним.       — Так просто сдашься? — удивился Нотт. — Мерлин, ты же Малфой. Когда ты не получал то, чего хочешь? Я тебя последнее время не узнаю.       Скорпиус лишь промолчал в ответ. Одно дело обсуждать с Ноттом, что он просто хочет Уизли. А совсем другое признаться ему, что он ее готов ревновать уже как минимум к двум людям в этом замке.       Но в чем-то Нотт был прав. Он Малфой и сможет взять то, что хочется ему. И если он хочет Уизли, он это получит. И своим изящным способом. Так, чтобы она умоляла его доставить ей удовольствие.       Весь следующий урок по Древним рунам Яксли, с которой он сидел вместе, ластилась к нему, поглаживая его ногу. Скорпиус внезапно вспомнил, что Трелони вчера сказала что-то про поцелуй. Но почему в его голове это был его поцелуй с Уизли, а не этого гриффиндорского петуха? Неужели Трелони, действительно, увидела эту ситуацию? Что, если она знает…       — Профессор, можно выйти? — Скорпиус резко вскочил со своего места. — Я… не очень хорошо себя чувствую.       — Да, конечно, мистер Малфой, — обеспокоенно проговорил преподаватель. — Вам нужна помощь, чтобы Вас проводили в больничное крыло?       — Нет, спасибо, я дойду, — сказал Скорпиус, почти выбегая из кабинета.       Он бежал в северную башню. Скорпиус прекрасно знал, что никаких предсказаний не существует, поэтому не выбирал прорицания как дополнительный предмет. А сейчас немного жалел об этом.       — Профессор Трелони, — сказал Скорпиус, сквозь тяжелое дыхание от бега, пытаясь его восстановить.       — О, мой мальчик, — очнулась Трелони. — Вы что-то хотели?       — Я… да, — уверенно сказал Малфой. — Вы вчера говорили про поцелуй…       — Вчера? — брови Трелони поползли наверх. — Про поцелуй? Нет, вы что-то путаете. Вчера я не выходила из своей башни и общалась со своим астральным телом. Прорицание очень тонкая и хрупкая наука. Третий глаз видит более глобальные вещи, чем просто какие-то поцелуи, юноша…       Скорпиус разочаровано пошел подальше от этого душного и пропитанного благовониями места. Да, зря он понадеялся, что этот поход что-то решит. Трелони вчера просто несла какой-то пьяный бред, а он уже размечтался.       И всем его мечтам суждено было сбываться только в одном месте. Во снах. Снах, в которых за красотой голубых глаз следовал приятный арбузный вкус на губах.