***
Они присоединились к остальным, Лиса ответила на встревоженный взгляд Дженни улыбкой и кивком. Все в порядке. И на этом напряжение было снято. Розэ снова обняла всех, были вручены подарки, и, в конце концов, разговор перешел на другие темы – колледж, новые друзья, новые партнеры и, неизбежно, длинную и запутанную историю о том, как Дженни и Лиса начали встречаться – поочередно рассказываемые ими двумя: споря друг с другом из-за деталей. — Итак, когда я вернулась в квартиру, Лиса немного прибралась… — Немного? Я потратила на это часы! И там были цветы! Ты вообще цветы видела? — Итак, я сказала: привет, и она сказала, заходи, а потом я сказала… — Можем ли мы просто перейти к делу? — Хорошо, ты это скажи. — Верно. Тогда я сказала ей... — Что она использовала мое лучшее нижнее белье, чтобы убивать пауков. — Один раз, Ким! Это случилось один раз. — Теперь я должна проверять их каждый день, прежде чем надену. — Нет, не должна. — Но я проверяю! — Во всяком случае, тогда я ей сказала... Итак, вечер прошел в приятной и все более алкогольной дымке. Но Дженни казалась немного взволнованной, как заметила Лиса, она поняла, что все это, должно быть, было для нее ужасным напряжением – недели беспокойства, усугубляемые собственным упрямством Лисы, а затем реакцией Бобби, и ее осенило, что она не успела даже поблагодарить ее, или, что более важно, извиниться за то, что была так неблагодарна по этому поводу, и сейчас она, вероятно, была худшей девушкой в мире. Она подождала, пока Дженни не отделится от стада, и загнала ее в угол на кухне, открыв пакет с картофельными чипсами. — Малыш? — Ммм? Ой, я просто... — пачка разорвалась, чипсы рассыпались по полу. — Черт, — она наклонилась, чтобы поднять их, но Лиса остановила ее. — Смотри, Ким, — сказала она. — Прости меня, пожалуйста. — За что? — За то, как я вела себя раньше. Я знаю, что ты только пыталась мне помочь, и ты была права. Я была идиоткой. Дженни улыбнулась, как будто груз с ее плеч упал. — Все в порядке, — сказала она. — Если честно, я не особо обдумала это. В особенности он, я никогда не думала о том, как это могло быть для тебя неловко. Когда он ушел... — Все было хорошо, — сказала Лиса. — Я сказала ему, что Джису ошибается, и теперь он доволен. Он счастлив за нас, — она скривилась. — Слишком счастлив, если ты понимаешь, о чем я. — Гм, нет. — Не имеет значения. Дело в том, что это самая приятная и самая продуманная вещь, которую когда-либо делали для меня, и я ценю это. Спасибо. Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю, Дженни. — И я тебя тоже люблю. — Я серьезно. Не думаю, что смогу любить тебя больше, чем сейчас, даже если бы ты была сделана из гамбургера и раздавала бесплатных кошек. — Это... хорошая мысль. — Что я могу сказать? — сказала Лиса. — Я просто старый романтик. — Верно, — сказала Дженни. — Так ты не злишься на меня? — Конечно нет. — А. Лиса нахмурилась. — Ты хочешь, чтобы я злилась на тебя? — Что ж… — То есть, я могу попробовать, но какой в этом смысл… — Нет, не надо злиться, просто... — Что? — У меня есть кое-что для тебя. — Подарок? — ...да. — Так почему ты хочешь, чтобы я злилась? Дженни заколебалась. — Потому что я не уверена, понравится тебе это или нет, — сказала она, — и мне нужно твое абсолютно честное мнение. — Эй, я всегда честна. Я всегда говорю правду. — Лгунья. Ты сказала, что тебе понравилось, что я готовлю. — Да, — сказала Лиса. — Во всяком случае, некоторые блюда. Съедобные части великолепны. — Я имею в виду, что я не хочу, чтобы ты говорила, что тебе это нравится только потому, что у тебя хорошее настроение, или потому, что ты любишь меня прямо сейчас, или потому, что ты не хочешь обидеть мои чувства. Я хочу знать твое настоящее мнение, и через год, скажем, когда на улице идет дождь, или когда мы поссорились, или когда я ем банан... — Странная штука с бананом, Ким, но я не буду злиться на тебя за это. — Правда? — Я считаю это скорее психическим заболеванием. — Ну и дела, спасибо. В любом случае, — сказала Дженни, — я хочу сказать, что мне нужно знать, как именно ты считаешь. — Я уверена, что... подожди, — глаза Лисы сузились. — Это же не щенок, да? Пожалуйста, не говори мне, что ты купила щенка. Достаточно того, что Че здесь, а то ты бы прыгала вокруг них обоих. И ты знаешь, что сказано в договоре аренды. Дженни закатила глаза. — Нет, это не щенок, — сказала она. — Хотя однажды, Лалиса Манобан, у меня будет один, нравится тебе это или нет. — Да. Ты можешь оставить его в конюшне с пони, которого у тебя никогда не будет. — Я думала, ты любишь меня? — Я люблю. — Тогда люби меня, люби моего щенка, вот и все. Но нет, это не щенок, или котенок, или какое-то другое животное. — Так что это? Взгляд Дженни метался с Лисы на дверь и обратно. Она глубоко вздохнула. — Подойди сюда. — Куда? Но Дженни привела ее за руку туда, где стояли остальные. Она осторожно вывела сбитую с толку девушку в центр комнаты, а затем несколько раз похлопала по ней, как будто хотела, чтобы она была идеальной. Когда она была удовлетворена, она отступила к ней лицом, а затем невероятно медленно опустилась на одно колено. Она сунула руку в задний карман и вытащила небольшую коробку, которую она открыла с третьей попытки и подняла, от ее содержимого исходил свет. — Лалиса Манобан, — сказала она. — Ты женишься на мне? У Лисы отвисла челюсть, пока Дженни продолжала. — Я как бы, я знаю, что я не всегда лучшая девушка, и иногда я ломаю вещи, а иногда я не убираюсь дома и не выношу мусор, но я люблю тебя, и я любила тебя задолго до того, как вообще поняла, что значит любовь. И, может быть, ты не всегда думала обо мне в таком ключе, но ты была готова отказаться от всего, чтобы быть со мной, так что я думаю, ты должна любить меня немного, даже если я сделана не из гамбургеров и кошек. Так что ты скажешь? Ты и я, вместе. Ты женишься на мне? Лиса обнаружила, что тревожно шатается, не может говорить, ее зрение сжималось, пока все, что она могла видеть, было лицо брюнетки, красивое, обнадеживающее, с тревогой смотрящее на нее. Ее челюсть несколько раз беззвучно дрогнула. Требовалось что-то радикальное. — Подожди здесь, — наконец сказала она и побежала на кухню, оставив сбитую с толку Дженни на коленях в окружении застывших лиц остальных. Через несколько секунд она вернулась со своей уродливой чашкой. — Вот, — сказала она, сунув ее в руки Дженни. — Разбей ее. — Что? — Разбей. — Но зачем? — Потому что я хочу, чтобы ты это сделала. — Но это твоя чашка. — Мне все равно. Разбей ее. Брось на пол. Дженни заколебалась, но перед лицом решимости высокой девушки сдалась и уронила ее на короткое расстояние до пола, где ручка услужливо отвалилась. — Вот, — с удовлетворением сказала Лиса. — Теперь я злюсь на тебя, — она усмехнулась и подняла другую девушку на ноги, обхватив ее лицо руками. — Да, Дженни Ким, я женюсь на тебе, я пройду через ад, разбитые чашки и дождливые дни, в любом месте и в любое время. Я женюсь на тебе, Ким, и я потрачу все в моей жизни, чтобы сделать тебя счастливой, даже если это означает тысячу щенков и миллион кошек, потому что я люблю тебя, малыш. Ты единственное, что для меня важно. И с этим она втянула Дженни в поцелуй, долгий и глубокий, и они стояли вместе, потерявшись друг в друге, не обращая внимания на мир. Слабый кашель. Лиса открыла один глаз. — Что, вы все еще здесь? — пробормотала она краешком рта. Неохотно они отстранились, губы все еще сияли, а Дженни нежного розового оттенка бешено тряслась от кислородного голодания. Наступила минута молчания. А потом Бобби рассмеялся и начал хлопать в ладоши. Джису быстро подхватила его, а затем Розэ, ее руки хлопали вместе, как крылья колибри, когда она подпрыгивала на месте, и Лиса обнаружила, что затаила дыхание. Она едва успела прийти в себя, как их двоих завалили поздравлениями и объятиями, и она обнаружила, что крепко держит Дженни где-то в эпицентре этой кучи, зная, что она никогда не хотела отпускать. Она выдохнула. — Это нужно отпраздновать! Джису нахмурилась, глядя на свой стакан. — Я думала, у нас уже праздник? — Пфф, нет, — сказала Лиса. — Это я просто терпела вас, ребята. Теперь настоящий праздник! С шампанским! И икрой! И... другими праздничными вещами! — У нас есть дешевое вино и картофельные чипсы, а также пиццерия на быстром наборе. — Тогда давайте веселиться!***
А позже, когда они упали в постель, измученные, после того, как вино было выпито, и пицца съедена, и Розэ обняла всех тысячу раз, включая разносчика пиццы, Дженни повернулась к ней. — Счастлива? — нежно спросила она. Лиса позволила себе улыбнуться. — Очень, — сказала она. — Самый лучший день рождения на свете. Я никогда не понимала, как сильно я скучала по всему этому. — И никаких задних мыслей? — Задние мысли? — О другом. — Что еще? — Ой, мне неловко это говорить. — А, вот оно что, — Лиса ухмыльнулась. — Ты об этом, — она перевернулась, пока не оказалась на ней, их лица были в нескольких дюймах друг от друга. — Нет, — сказала она. — Без раздумий. Я хочу этого больше всего на свете. Я хочу тебя больше всего на свете. — Хорошо, — просияла Дженни, — Потому что завтра тебе нужно позвонить моему отцу. — Зачем? — Просить его моей руки и сердца. — Ты что, шутишь? — Эээ. Он очень традиционный. Лиса снова скатилась и застонала. — Черт, — она нахмурилась. — Подожди минутку, — сказала она, — ты сделала мне предложение. Разве не ты должна позвонить моему отцу? — Хорошо, я позвоню. — О нет, черт возьми. Он мне не хозяин. Хорошо, я позвоню твоему отцу. — Спасибо. — Хотя будет довольно неловко, если он скажет «нет». — Что ж, тогда, я думаю, нам просто нужно отменить все это. — Что? Боже, малыш, я не- — Расслабься, я шучу. Он мне тоже не хозяин. В любом случае, он не сказал бы «нет». Ты ему нравишься. — Нравлюсь? — Конечно. Им всем. Ну, конечно, не Сольхен, но маме и папе точно. Поверь мне, он будет на седьмом небе от счастья. Он, вероятно, сразу же выпишет нам чек на свадьбу. — Почему? — Потому что я его дочь, и он хочет, чтобы я была счастлива. — Ох, ладно. — К тому же, чем раньше он узнает, что я ушла навсегда, тем скорее он сможет преобразовать мою старую комнату в «Рубиновую пещеру». — Рубиновая пещера? — Не спрашивай. Повисло долгое, довольное молчание. — Ким? — пробормотала Лиса. — Хм? — Ты жалеешь о чем-нибудь? — Жалею? — Что мы не сделали этого раньше. Что мы не начали встречаться еще в школе. — Я думаю, нет. — Почему? — Потому что, что это была бы за история? — сказала Дженни. — Девушка встречает девушку, конец. Максимум полстраницы. Ты писатель, разве тебе бы это понравилось? Нет, я рада, что мы так разыграли это, любимая. Это делало приз стоящим борьбы. Мы обе были обмануты один раз, и я рада, что мы не сделали этого друг с другом. Таким образом, мы стали героями, теми, кто лечит сердца друг друга, а не теми, кто их разбивает.***
Две недели спустя... Нана Комацу как раз выходила из женской комнаты клуба «Green Door», как вдруг она исчезла. — Черт! Лиса схватила ее за куртку и толкнула спиной через дверь, впихнув обратно в туалет. На мгновение они двое стояли в нескольких футах друг от друга, Нана смотрела, униженная тем, что ее толкнули, лицо Лисы было каменным. — Какого хрена ты хочешь? — Отъебись от нас. Нана фыркнула. — Заставь меня. Все, что Лиса могла сделать – это держать себя в руках и не захуярить ее прямо сейчас. — Послушай меня, Хакуна Матата, — холодно сказала она. — Я не хочу делать тебе больно, — она остановилась, — ну, я хочу, я очень этого хочу, но не собираюсь, потому что по какой-то причине моя девочка не хочет, чтобы я это делала. Так что я разговариваю с тобой как со взрослой. Держись подальше от нас, держи свои глазки-бусинки и свою дерьмовую ухмылку при себе. Дженни – моя девушка. Ты потеряла ее. Так что просто смирись и прими это. Нам всем жить в этом городе. — Дженни не хочет, чтобы я это делала, — передразнила Нана. — Девочка, ты действительно под каблуком. Она могла бы бросить меня, но я ездила на ее заднице целый год. Похоже, ты не можешь поссать без ее разрешения. Вот и все. Если у Лисы когда-либо был спусковой крючок, это было предположение, что она была под влиянием. Все ее отношения с Бобби были битвой за господство, которая закончилась ее абсолютной «победой», когда он оставил ее. Было невыносимо, когда это высокомерное маленькое дерьмо предполагало, что она была где-то ниже ее и Дженни в иерархии. Нана не ожидала такого быстрого возмездия, но в любом случае у нее не было бы ни единого шанса. Лиса повторяла этот момент в своей голове практически с того дня, как она увидела японку, и она едва успела испугаться, как Лиса закрыла промежуток между ними, схватившись одной рукой за куртку другой девушки, чтобы ускорить движение при котором твердая кость ее лба столкнулась с переносицей Наны с тошнотворным хрустом. Нана отшатнулась, оглушенная, кровь летела, но тайка все еще двигалась вперед, каблук на ее ботинке стал преградой для ног противника, и менее чем через секунду Нана с силой ударилась о кафельный пол. К тому времени, когда она была в состоянии что-либо сделать, Лиса уже была на ней, колени прижимали ее плечи к земле. — Выбери глаз, — прошипела Лиса. — Любой глаз. Я оставлю тебе один, и ты сможешь смотреть, как мы уходим. Позади нее было движение, и знакомый голос сказал: — Малыш? Она простонала. В наши дни ничего не было просто. — Не сейчас, родная, — пробормотала она сквозь стиснутые зубы. — Я здесь немного занята. — Почему, ты что... Лалиса! — Ким... — Что, черт возьми, ты делаешь? Она подняла глаза. По ее мнению, это было совершенно очевидно, она собиралась устроить Нане лучшее избиение в ее жизни. — Что, по-твоему, я делаю? — Слезь с нее! — Но- — Сейчас же! — Дженни злилась. — Господи, Лиса, о чем ты думаешь? «Я изменилась, это реальный мир, ты не можешь просто избивать людей». Хм? — На самом деле я не собиралась... Нана, осознав, что опасность миновала, частично восстановила свое поведение. — Лучше делай то, что говорит твоя девушка, — усмехнулась она. — Иначе она надерет тебе задницу. Это было ошибкой, поскольку внимание Лисы вернулось в полную ярость. — Ты, маленькая… — ее руки обвились вокруг шеи Наны прежде, чем Дженни успела перевести дыхание. — Прекрати это! Лиса заколебалась, затем отпустила ее, и она, кашляя, упала головой на кафель. — Это то, о чем идет речь? — яростно спрашивала Дженни. — Вот почему ты так злишься? Потому что она сказала, что ты типа под каблуком? Лиса ничего не сказала. — Понятно, — сказала Дженни. Она обратила внимание на женщину на полу. — Что ж, позволь мне кое-что сказать тебе, Нана. Да, Лиса кое-что делает для меня, да, она меня слушает, и да, иногда она даже позволяет мне сказать последнее слово. Знаешь почему? Не потому что она под каблуком, или она пусси, или еще какая-нибудь глупая фраза, которую ты использовала, чтобы разозлить ее. Это потому, что она любит меня, и она уважает меня, и она заботится обо мне и о том, что я думаю. Ты хоть понимаешь это? Она бы сделала что угодно для меня, и я сделаю все для нее, потому что это то, что пары делают в реальном мире. Это только в твоем гребаном воображении, одна должна относиться к другой как к тряпке, и все время быть сверху. Она перевела дыхание. — И раз уж мы заговорили об этом, я могу сказать тебе следующее – у меня лучший секс, который у меня когда-либо был, и знаешь почему? Потому что, в отличие от тебя и твоего ленивого эгоизма, ей в первую очередь важно хорошо мне или нет. Она на самом деле замечает меня. Черт, иногда даже я сверху для разнообразия, — Лиса почувствовала, как ее лицо загорелось, — потому что для нее все дело в любви, а не в каком-то тупом эгоистичном желании почувствовать себя главной и сильной. Ты знаешь, почему я встречалась с тобой, Нана? Я никогда не говорила тебе этого, потому что даже после всего, что ты сделала, я все еще не хотела причинять тебе боль. Я встречалась с тобой, потому что ты напомнила мне о ней, потому что я думала, что, может быть, я смогу найти то, чего я всегда хотела, встречаясь с кем-то, кто похож на нее. Но ты не она, и никогда не будешь. Ты даже близко не подходишь. Потому что у нее есть сердце. Мне потребовалось много времени, чтобы найти его, прорвать все слои и всю защиту и зарыться прямо внутрь, но я нашла его, потому что всегда знала, что оно есть. Но ты, внутри тебя нет ничего, ни сердца, ни души, просто клубок страданий и ненависти. Ты мне больше не нужна, Нана. Мне не нужна второсортная, урезанная, выдолбленная версия того, что я хотела, потому что теперь у меня есть настоящее. У меня есть девушка, которой ты никогда не будешь. У меня самая горячая, самая крутая, лучшая проклятая девушка из всех, что есть. Так что ты можешь просто вернуться под камень, из-под которого ты выползла, и остаться там. Последовало долгое ошеломленное молчание. Наконец Лиса откашлялась. — Черт возьми, малыш, я не знаю, что сказать. Дженни все еще смотрела на Нану, скрестив руки на груди. — Ну, это правда, — фыркнула она. — Спасибо, — Лиса переместилась, вызвав приглушенный стон из-под себя. — Ты тоже довольно-таки крутая, — сказала она. — Спасибо. Наступила тишина. Дженни нетерпеливо постучала ногой несколько раз. — Так ты собираешься ударить ее ножом или нет? — спросила она в конце концов. — Только давай быстрей, я хочу пойти потанцевать. Лиса обдумала это. — Я думаю, — сказала она. — Я поразмыслила, может и нет. — Ты уверена? — уточнила Дженни. — Потому что я не хотела бы говорить тебе, что делать. — Нет, я в порядке. — Я не против подождать. — Все нормально, честно. — Ну, если ты уверена… — Дженни наклонилась и помогла Лисе подняться. Она отряхнулась. — Думаю, мы закончили, — сказала она. — Отлично. Я возьму свое пальто. Дженни в последний раз взглянула на Нану испепеляющим взглядом и вышла из уборной. Лиса двинулась за ней, но остановилась. Она повернулась к лежавшей на полу фигуре, окровавленной и ошеломленной, и улыбнулась. — Ты права, — сказала она. — Я больше не опасный друг, — она наклонилась ближе, — я опасная девушка. А это намного, намного хуже. Она подошла к двери и остановилась. — Вообще-то, — сказала она, оборачиваясь, — я опасная невеста. Как насчет этого? Я бы пригласила тебя на свадьбу и все такое, но моя женщина сказала, никакого сброда, так что... — она пожала плечами. — Увидимся, Умпа Лумпа. И с этими словами она ушла, оставив растерянную и побежденную Нану лежать на полу, беспомощную сделать что-либо, кроме как слушать затихающий звук их спора, исчезающего в коридоре. — У тебя кровь на твоих... подожди, это мои серьги? — Я просто одолжила их. — Ты одолжила мои серьги, чтобы подраться? — Я не планировала драться. — Ты могла бы снять их. — Как? Я не могла бы попросить Нану подождать, не так ли? Элемент неожиданности, Ким, вот что имеет значение. Тебе нужно научиться этому. — Да? — Да, если ты хочешь пойти на охоту со мной и детьми. Поймай оленя, мама Нини! Рааар! — Забавно. Ты знала, что волки спариваются на всю жизнь? Теперь ты вроде как застряла со мной. — У меня не было бы другого пути, дорогая. У меня не было бы другого пути.