a dangerous friend

      Сначала она увидела Бобби и споткнулась. Какого черта он здесь делает? А затем ее боковое зрение расширилось, и она увидела Джису, Розэ и, наконец, Дженни, стоявших вокруг кухонного стола. Они удивленно подняли глаза, и ее медленно осенило. Вот для чего была вся эта секретность и телефонные звонки. У брюнетки вообще не было романа. Несмотря на все, что она рассказала, Дженни пригласила их к себе.       И почему-то ее еще больше злила мысль о том, что она прошла через все эти страдания, всю эту боль только для этого, только для того, чтобы Дженни грубо наплевала на все ее возражения, чтобы снова сделать всех «друзьями». Она почувствовала, как нарастает ее гнев.       Потому что Дженни была повсюду, не так ли? Это была оборотная сторона наплевательского, «разделяющего» отношения Дженни к жизни – она переносила это и на других людей. Никакой приватности, никаких границ, никакого смысла держать свой нос в секрете, потому что Дженни всегда знала лучше всех.       Дженни всегда была убеждена, что если бы она просто собрала всех вместе, чтобы поговорить о разных вещах, все было бы просто великолепно, и не имело значения, если бы эти люди не хотели этого, если бы это ранило их или разозлило, кореянка была довольна собой, думая, что поступает правильно. — Так она и училась в школе, — сказала она себе. Маленькая Мисс Самодовольство, всегда пытается все исправить.       Где-то в почерневшей оболочке ее души «новая» Лиса, как сумасшедшая, звонила в колокольчики и что-то кричала о поспешных выводах, но теперь это не имело значения, потому что старая Лиса вернулась на место за рулем. — Я вижу, у тебя гости, — холодно сказала она. — Лиса... — Не обращайте на меня внимания, я здесь просто живу. — Лиса... — Хотя я думала, что ты, по крайней мере, могла сказать мне, тогда у меня были бы другие планы. Знаешь. В свой день рождения. — Лиса... — Но неважно, ты как обычно просто пошла и сделала…       Дженни пересекла комнату. — Простите нас, — она вытащила протестующую тайку в коридор и закрыла за собой дверь. Как только они остались одни, Лиса повернулась к ней. — Так вот над чем ты смеялась, когда я пришла домой в обеденный перерыв, — возмущалась она. — Я должна была знать. — Я... Подожди, ты пришла домой? — Да, я пришла домой. И ты знаешь, что я слышала? Ты хихикаешь за этой дверью и бьешь мне ножом в спину. — Как я могла ударить тебя ножом в спину из-за двери? — Образно, Ким. Ты метафорически ударила меня ножом в спину, — сказала Лиса. — Посмеиваясь с другим хихикающим, вероломным, маленьким предателем. — Это была Чеен. — Ну, теперь я знаю это, не? — Так почему ты не вошла? — Потому что в то время я думала, что ты… — Что? — Неважно, — огрызнулась она. — Дело в том, что ты солгала мне. — Да ладно, Лиса. Это для твоего же блага. — Что? — обиделась Лиса. — Каким образом это ради моего блага? — Потому что тебе нужно с ними разобраться. — Я не хочу выяснять отношения с ними! — взревела Лиса. — Разве ты меня не слушала? Я сказала, что больше не хочу их видеть! Если я припоминаю, я говорила об этом довольно конкретно. Было задействовано слово «пошли» и слово «нахуй». Пошли. Нахуй. Какая часть этого говорит о том, что я хочу разобраться во всем? Никакая, вот в чем дело. — Если бы ты просто успокоилась- — Я спокойна! — она начала кричать. — Знаешь, это просто ты, да? Всегда видишь лучшее в людях. Что ж, в некоторых людях нет «лучшего», Дженни, особенно в этих троих, и если ты думаешь, что это заставляет меня чувствовать лучше, знать, что ты можешь просто щелкнуть пальцами, и они все прибегут, в то время как мне они даже не дали ответа, когда я- — Они не получали приглашения. — ...хотела, чтобы они пришли ко мне… Что? — Приглашения. Они их не получили.       Лиса выглядела смущенной. — Ты отправила приглашения? — спросила она. — Боже, Ким, как долго ты это планировала? — Не мои приглашения! — Дженни закатила глаза. — Твои приглашения. Приглашения на твою вечеринку. Они их не получили. — Они... — во время долгого молчания коротковолосая обрабатывала это. — Чушь собачья, — наконец сказала она. — Я их разослала. Я их написала, я их сама отправила. — Я знаю. Но они их не получили. — Как они могли их не получить? — Откуда мне, блять, знать? — раздраженно спросила Дженни. — Может быть, разбился почтовый грузовик, может, в сортировочном офисе произошла путаница, может, какой-то сумасшедший поджег почтовый ящик.       Лиса поджала губы. Иногда она поступала именно так, и мысль о том, что она сама могла быть потенциально ответственна за собственное падение, она решила держать при себе. — Дело в том, — продолжила она, — что они их никогда не получали, и я тоже. — Ты? — Я спросила свою маму. И если ты думаешь, что моя мама не знает обо всем, что входит и выходит из нашего дома, то ты ее не знаешь. — Но- — Никаких «но», Лиса. Они их не получили. Конец истории.       Лиса почувствовала, как ее лицо разгорячилось. — Ну, они могли бы хотя бы позвонить, — сказала она, надувшись. — Как? — Дженни бросила ей вызов. — Как они могли позвонить? Они даже не знали, что должны быть там! — Они знали, что у меня день рождения, — возразила Лиса, не желая отпускать обиду, которая так долго гноилась. — Или, по крайней мере, Бобби и Че. — Понятно. И ты звонила им в дни их рождения? — Ну, нет. — Почему нет?       Лиса скрестила руки и надула губы. — Я была немного занята.       Дженни вскинула руки в стиле «что и требовалось доказать». — Тогда какого хрена ты ожидала? Тебе не звонили, ты им не звонила. Никто не виноват, Лиса. Люди иногда теряют связь, вот так оно и есть. Единственная разница в том, что в отличие от тебя они не таили всю жизнь недовольство в их маленьких сердцах по этому поводу. Они были действительно счастливы приехать сюда, потому что они действительно хотели видеть тебя. Когда я рассказала им, что случилось с вечеринкой и всем остальным, они были в шоке. А в случае с Че, в полном ужасе, — она добавила. — В полном ужасе? — Что ты рассердишься на нее и выйдешь из себя. — Я не выхожу из себя! — Правда? Тогда почему мы стоим и кричим друг на друга в коридоре? — Я не знаю. Ты вытащила меня сюда. Я была в самом разгаре вечеринки. — Ты… ты… — Дженни сжала руки в крошечные кулачки. — Верно, — сказала она. — Вот что мы собираемся сделать. Мы пойдем туда, и ты будешь с ними хорошо ладить, потому что они проделали долгий путь, чтобы увидеть тебя, и ты будешь сидеть и веселиться, нравится тебе это или нет. — Хорошо. Но я все еще думаю... — Иди, — она толкнула сопротивляющуюся Лису обратно через дверь в квартиру, где они поняли, что, вполне возможно, другие слышали каждое слово через тонкие, как бумага, деревянные изделия. Бобби, казалось, это почувствовал. — Вау, — сказал он. — Это… прочная дверь, — наступила тишина. Он подтолкнул Джису. — А? Ах да, — наконец догнала Джису. — Это очень надежная дверь. Это одно из самых качественных произведений искусства. Твердая, как скала. Мы думали, что вы, ребята, пошли за кофе или что-то вроде того, а то было так тихо. — А я слышала… — начала Розэ, пока Джису не наступила ей на ногу. — Ай!       Лиса откашлялась. — Похоже, — сказала она, чувствуя, как жар поднимается к ее лицу, — что произошла какая-то... путаница. — Дженни рассказала нам о твоей вечеринке, — прервал ее Бобби. — Мне очень жаль. Я все равно должен был позвонить, приглашен я был или нет. По правде говоря, я не знал, какой ответ я получу, и я все откладывал, а потом все было как бы... трудно.       Лиса приподняла бровь. — Беды в раю? — сказала она, слегка едко.       Парень потер шею сзади, как всегда, когда был пойман. — Вроде да.       Где-то в глубине души старая Лиса сказала, что это хорошо, а новая Лиса – нет. — Все в порядке. Я понимаю. — И я бы позвонила, — сказала Джису, — только ты никогда не говорила мне, когда у тебя день рождения.       Она повернулась к ней. — Все нормально, честно. — И я не позвонила, потому что ты сказала мне никогда, никогда не поздравлять тебя с днем рождения, — вмешалась Розэ. — Это все... Что? — Ты сказала, что каждый день рождения – это просто еще один шаг на долгой и одинокой дороге в могилу, — сказала она, — и что любой, кто говорит тебе «с днем рождения», в основном говорит, что желает, чтобы ты умерла. — Я сказала это? — Ага, — кивнула Розэ. — Я помню. Ты написала это большими буквами на лицевой стороне моей школьной тетради. — Ой. — И на большей части моей руки. — Эм... — И немного на лице. — Дерьмо. Извини. — Все в порядке, — весело сказала Розэ. — Моя сестра сказала, что я похожа на девушку с татуировкой дракона. — Послушай, — сказала Джису, — нам всем следовало стараться изо всех сил, у нас не должно быть плохих отношений. Но ты знаешь, как это, Лиса, все меняется – ты поступаешь в колледж, это вроде беспокойства, новые люди, новые места, в этом легко потеряться. Когда ты в школе, видишься каждый день, ты забываешь, что нужно прилагать усилия, чтобы оставаться друзьями. Я не разговаривала с Дженни несколько месяцев, прежде чем она позвонила. Мы все сожалеем о твоей вечеринке, мы действительно сожалеем. Я бы никому этого не пожелала. Но мы сделали это не специально. — Верно, — брюнетка шаркала ногами и избегала взгляда Дженни. Она снова откашлялась и выпрямилась в полный рост. — В таком случае, — великодушно сказала она, — я вас всех прощаю.       Со стороны Дженни послышался легкий кашель. — И еще, — неохотно добавила она, — мне очень жаль, что я была паршивым другом.       Никто не двинулся. Лиса вздохнула и повернула голову набок, почти незаметно дернув руками, что Дженни приняла как приглашение или, по крайней мере, принятие возможности обнять.       Розэ тоже это заметила, но заколебалась. — Это ловушка? — прошептала она брюнетке.       Лиса закатила глаза. — Нет, это не ловушка, — сварливо сказала она. Она фыркнула и вернулась в свою позу, готовую к объятиям, и на этот раз блондинка как молния без колебаний врезалась в ее ребра.       Остальные сделали то же самое, и впервые атмосфера в комнате начала таять и становиться теплее от дружбы, когда Лиса приняла их объятия с притворной неохотой и сиянием в глазах. И только Дженни видела упавшую единственную слезу. Одной слезинки, которой едва бы хватило, чтобы надавить на жалость или смочить ее щеку, но достаточно, чтобы смыть горечь, которая держалась слишком долго.       Наконец они отпустили ее, и она отряхнулась, взволнованная, но счастливая. — Ну, я думаю теперь, когда вы, ребята, здесь, нам лучше немного поболтать, — сказала она. — Так кто хочет выпить? — раздался хор одобрения. Она захлопала в ладоши. — Ким, напитки! — Ура!.. Подожди, почему я? — Потому что они твои гости. — Но они здесь для- — Напитки, Дженни, напитки.

***

      Друзья. Лиса слишком долго была без друзей. Она говорила себе, что ей никто не нужен, что она никогда ни в ком не нуждалась, и что она никому тоже не нужна.       Но Дженни показала ей, что это неправда, что другие люди заботились о ней, и теперь она поняла, что тоже заботилась о них, и что то, что она считала своей силой, на самом деле было ее слабостью, что именно этого ей не хватало.       Несмотря на всю свою притворную беззаботность, она не могла не почувствовать комок в горле, когда она огляделась.       Как легко было потерять связь, как легко было получить сообщение и сказать себе, что ответишь позже, потом, завтра, потом оно в твоем списке дел, а потом его вообще больше нет. И недели превращаются в месяцы, а месяцы в годы, и прежде чем ты это осознаешь, кто-то, кто был огромной частью твоей жизни, становится просто кем-то, кого ты знал.       В глубине души она знала, что на самом деле они были здесь не для нее, они были здесь для ее девушки – она привлекала людей, как Солнце другие планеты. Но, тем не менее, она была благодарна за то, что все еще была частью чего-то, что, как она думала, ушло навсегда, что она по-прежнему была достойна внимания, что она могла быть Луной, отражающей чужой свет. И она не была против того, чтоб быть луной для солнца Дженни.       Поскольку солнце не прячется, ему ничего не остается, кроме как сиять. Но у луны есть темная сторона, которую никто не видит.       Ее задумчивость прервал Бобби. — Эй. — Эй, — сказала она. Ей было интересно, спрашивала ли кореянка у Бобби, как обстояли дела между ними, прежде чем она его пригласила. — Итак, у нас ничего не вышло с… э-э-э… — С Саной. — Да. С ней. — Эх. — Да нет, — он пожал плечами. — Оказалось, что мы просто… несовместимы. — Что, твоя вилка не подошла к ее розетке? — Лиса. — Эй, у меня день рождения, мне разрешено быть грубой.       Он выглядел смущенным, и Лисе пришлось напомнить себе, что он вообще не обязан был сюда приходить. — Мне очень жаль, — сказала она. — Я не хочу, чтобы ты был несчастным. Тебе хватило этого со мной. Ты заслуживаешь чего-то лучшего.       Он мягко улыбнулся. — Я думаю, что единственный раз, когда я был по- настоящему счастлив – это когда я был с тобой, — он протянул руку и положил ей на плечо. — Прости меня.       Дженни, очевидно почувствовав явную и реальную опасность на другом конце комнаты, появилась, и умело встала между ними. — Привет! — крикнула она. — Эй, — она потащила Лису на середину комнаты. — Ребята, нам есть, что вам сказать.       Лиса застонала. До нее дошло, что брюнетка не сказала Джису всю правду. Остальные терпеливо ждали. — Да, ну, — продолжила Дженни, — я просто хотела сказать... и вы подумаете, что это безумие, даже я иногда думаю, что это немного безумие, я имею в виду, я никогда бы не подумала... ну, в любом случае, я пытаюсь сказать… — Давай, Джендык, — поддразнила Джису. — Мне нужно успеть на рейс завтра. — Хорошо. Дело в том… — Мы уже слышали эту часть. — …дело в том, что мы с Лисой не совсем соседи по комнате. — Не соседки? — Нет. Ну, мы, очевидно, соседки, Лиса живет здесь со мной, но дело в том, что она не просто живет со мной. Она… живет со мной, если вы понимаете, о чем я.       Никто нихрена не понял. — Я имею в виду, что она живет со мной, — отчаянно настаивала Дженни, в то время как Лиса хотела, чтобы земля раскрылась и поглотила ее, — мы живем вместе, — она почувствовала, как рука Дженни скользнула в ее, — как в… — хватка усилилась. — Мы пара.       Она почувствовала, как хватка еще больше усилилась, и, взглянув в сторону, увидела, что Дженни на самом деле закрыла глаза, готовясь к удару.       Последовало очень долгое молчание, которое, наконец, нарушила Джису. — Ну неужели родила! — она вздохнула. — Серьезно?       Лиса взмахнула их соединенными руками вверх, шевеля пальцами. — Серьезно, — она подтолкнула маленькую девочку, которая осторожно открыла один глаз. — Без шуток? — Без шуток. — Черт возьми! — Я не понимаю, — сказала Розэ. Джису наклонилась и что-то прошептала ей на ухо. Она нахмурилась. — Я все еще не… — а потом ее глаза вылезли наружу, и она прижала руки ко рту. — Боже мой! — Чеен… — предупредила Лиса, но было уже слишком поздно, так как Розэ захихикала. — Вы двое? — она вскрикнула. — Вы двое... — Да, — Лиса начала бешено краснеть. Она никогда в своей жизни не чувствовала себя более открытой, более заметной, чем сейчас, стоя рука об руку с Дженни перед остальными, точно зная, о чем они думают. «На протяжении всей школы вы говорили нам, что ненавидите друг друга. А теперь посмотрите на себя. Вы пара абсолютных лжецов». — Я знала это! — радостно воскликнула Джису, подтверждая свои подозрения. — Я просто знала, что между вами что-то происходит! — Что? — В школе! Все эти ссоры и треп, это было всего лишь прикрытием, вы двое были влюблены друг в друга! — Нет, мы не были влюблены! — Лиса взглянула на Дженни, которая немного покраснела, и вспомнила, что, по крайней мере, для Дженни кое-что из этого было правдой. — Да, это так, — засмеялась Джису. — Тебя поймали, мучача! Неудивительно, что вы двое провели столько времени в туалете уборщика. — Джису! — прошипела Лиса. Она смотрела на Бобби, который совсем не смеялся. — Бобби…       Но было слишком поздно. Его лицо стало жестким, и прежде чем она смогла его остановить, он выскочил из квартиры мимо нее. — Дерьмо, — Лиса в последний раз взглянула на Джису и пустилась в погоню. — Бобби! Эй, Бобби!