Новый Гробовщик

Помещение провоняло трупами и формалином, в воздухе плавали пылинки, заметные в неярком свете, пробивающемся через щели в плотно закрытых ставнях. — Ан гард!!! — скомандовал стоящий за прилавком Сергей, с удовольствием наблюдая, как марионетки выстраиваются у стен. Из приёмной специально для этого Гробовщик вытащил гробы, снял полки и очистил пространство для битвы. Также на этот день он закрыл Бюро и разогнал работников. Справа от жнеца стоял бродяга со сломанной шеей, погибший в результате несчастного случая. Он держал в руке длинную и узкую полоску двевесины на манер меча и смотрел едва светящимися зелёным глазами на противников. Напротив него стояли пять кукол, некоторые погибли от голода, кто-то утоплен. Они были вооружены тем же оружием, но, в отличие от противника, держали свои деревяшки как придётся. Ещё у них были завязаны глаза, так как они все равно не могли ими видеть. Дело в том, что глаза — зеркало души, и если у существа нет души или заменяющего её образования, то оно не может использовать глаза. — Эт ву прэ? — участники вскоре последующей битвы остались недвижимы. Ожидаемо, ведь каждый из них находится под контролем Сергея, не прямым, конечно, но весьма плотным. Они не могут даже захрипеть без желания жнеца. В комнате воняло трупами, но не слишком сильно: у кукол процесс разложения не происходил, они становились почти идеальными, если бы не были такими тупыми. Половину действий приходилось контролировать! — Аллё! Куклы кинулись на марионетку с воспоминаниями множества боёв и «пустышкой» внутри. Бестолковые взмахи слепцов, в воспоминаниях которых находились только такие действия, столкнулись с экономными уколами и рассеканиями зрячего. Специально ради этого надевший очки Гробовщик следил за ходом боя и добавлял некоторой реалистичности. При попадании «шпаги» зрячего по жизненным органам его противников, жнец их отключал, а при задевании рук и ног давал команду перестать использовать эту часть тела. К такому контролю Гробовщик шёл целый месяц, в течение которого занимался практически только манипулированием. С телом, в котором заключена «пустышка», было всё гораздо легче — его можно было «запрограммировать» на смерть при ранении. При любом, даже самом лёгком ранении — Сергей не собирался допускать оплошностей в защите своей тушки, а утверждению о шрамах, украшающих мужчин, не доверял. Их и так на нём слишком много. Зрячий разобрался со своими противниками за тридцать секунд и осел на пол после демонстративного щелчка Гробовщика: — Альт! Теперь не успевшую, к счастью, истощить себя «пустышку» надо изъять из тела. Пришитые воспоминания, чтобы вставить их в Сергея, тоже необходимо вынуть. А сейчас он пойдёт и поспит. Потому что две недели без сна, может, и не нанесут особого вреда жнецу, но разум, привыкший делать паузы в усвоении информации, требует отдыха. Точнее, не требует, а просто впихивает другие эмоции на места нужных. Именно так объяснял Гробовщик свои постоянные перепады настроения. Ну не беременный же он, в самом деле?! — Ахаха-ха!.. Сергей расхохотался. Почему-то это предположение его развеселило, а перед глазами мелькнула картинка предполагаемого зачатия. Затем пришёл рисунок Гробовщика со вздутым животом. Затем счастливый отец, стоящий у роддома, из окна которого вылетает свёрток и вопль жнеца: «У нас сын, хи-хи-хи!» Кроватка в виде гробика... Схватившись за прилавок, жнец медленно сполз на пол. Изо рта вместо хохота вырывались лишь сдавленные хрипы, в глазах стояли слёзы. «Как будто картинки тараканы носят», — подумал Сахаренко, и тотчас же прилетела картинка ринга, рядом с которым прошла, высоко подняв табличку, тараканиха на высоких каблуках и с такими буферами, что половина аниме-персонажей удавилась от зависти. На табличке был тот самый кадр, на котором свёрток вылетает из окна в руки счастливого отца. Смех постепенно отступил, на его пост заступило раздражение. На затхлый запах в помещении, на нехватку времени, на дебильную фантазию, на то, что он сейчас находится на полу, значит придётся подниматься, хотя это требует усилий, на смех, который ему уже надоел, но продолжает вырываться из уст... — Сука. Тварь. Мать. Блин. За. Ногу! Раздражение клокотало внутри и требовало выхода, но длинные фразы ещё больше раздражали и опустошали запасы сил, поэтому слова, вылетавшие изо рта Гробовщика, были короткими, максимум в два слога. Положение осложнялось ещё тем, что Сергей не матерился в принципе, поэтому самые сильные и эмоциональные слова приходилось заменять. Потом пришло отвратительное чувство обессиленности, когда Сахаренко всё ещё злился, но вымещать эту злобу уже не было сил. Он лежал, и ему было так отвратительно даже дышать, что он хотел прекратить, а замирание грудной клетки, как на зло, вызывало ещё большее раздражение, опять же бессильное. Бессилие сменили слёзы отчаяния от этого бессилия. Впрочем, они лишь раз прокатились по щекам, после чего мгновенно высохли, а на лице Сергея появилась улыбка. — Хи-хи-хи... И снова Гробовщику всё казалось смешным — его раздражение, смех, этот грязный пол, неубранные тела, затхлый воздух... Наконец, закончив этот эмоциональный беспорядок, жнец поднялся с пола и вздохнул. Такое происходило с ним раз-другой в сутки, но даже это прилично настораживает. Но надо бы поспать, после сна, наверное, это пройдёт. Итак, тела... Сергей щёлкнул пальцами, и в его руках в зелёном свете появилась Коса смерти. Деревянные таблички с пола, естественно, исчезли. Заставив косу пропасть, Гробовщик быстро растаскал участников прошедшей битвы по дешёвым гробам, которые ему было лень закапывать, поэтому, чтобы не случилось никаких инцидентов с ходячими трупами, предварительно разъединил плёнки. Сахаренко вздохнул. После обговоренного визита Хельсинга, в течение которого он походил вокруг гроба, поцокал языком и похвалил качество исполнения, оккультист к нему не заходил. А ведь прошло целых два месяца уже, а не несколько недель! А после того, как проблемы со вставками воспоминаний были решены, скука накатила снова: последний труп был три дня назад, что, честно говоря, было ненормально для города, в котором постоянно кто-то умирает! Как будто трупы привозят не ему... У Сергея появился конкурент? Но почему он о нём не слышал? Короче, странно это всё. Мало того, ещё и Робин куда-то пропал! Ушёл на охоту за мышами и не вернулся! Нет, по мелькнувшей на периферии создания ауре Сахаренко, конечно, предполагал, куда делся кот, но ему от этого не легче! Последний живой собеседник покинул его, и жнецу ничего не оставалось, как заниматься своими делами. Например, спать. *** — Уши обрублены, вспорот живот, Парень на свете уже не живёт, Парень-убийца в ловушку попал, В тёмный и грязный, жуткий подвал! Ладно, насчёт последней строки Сергей был не очень уверен, но всё остальное было в принципе понятно. Плёнку он смотрел не сразу, а лишь после того, как запишет свои догадки, чтобы сверить их с истиной. Но плёнка подтвердила догадки, что было, с одной стороны, очень лестно для Сергея, а, с другой стороны, лучше бы догадки не подтверждались. А ещё надо снова покупать чай, но это после визита графа. То, что он будет, ясно показывали газеты — множество убийств богатых и не очень людей. Почерк один, исполнение одно — ну почему бы и не зайти к старому доброму информатору, может, он что-нибудь знает? Кстати, насчёт знаний... Надо бы заглянуть в городской морг и лично проверить жертв, мало ли он что-нибудь упустил. Или лучше не надо? А по сути, что ему это даст? Да и вообще, что должно дать расследование? Операция по устранению людей прошла успешно, и заказчики стали подчищать хвосты — исполнитель на столе лежит, вскоре они зачистят всю цепочку и добраться до них будет совсем непросто. Значит... Следует всё сделать самому, как можно быстрее размотать всю цепочку до заказчика по воспоминаниям? И что делать с заказчиком? Сдать правосудию? А какие доказательства у него будут? Гробовщик заварил чай. Нет, он лучше дождётся графа, которому с удовольствием сольет информацию за маленькую плату. О, надо бы сходить и подготовить необходимые вещи к визиту мальчика. И гроб! Гроб заменить! И печенье выпечь! И вообще, непонятно, когда это произойдет! О, боги, сколько дел, а Сергей тут сидит, чай пьет. Хотя не, чай — оно всё-таки святое. Бросать чай ради каких-то других дел неправильно. *** — Гро... — не договорив, ребёнок шарахнулся назад. Впрочем, Гробовщик не мог его в этом винить — лицезрение его танца с мёртвой леди было не совсем... Нет, изящности там было предостаточно, красоты тоже... Привычным? Пошлым? Обыденным? Сергей не мог подобрать слов, так как с его точки зрения танец был прекрасен в своей мрачной эстетике смерти, но в то же время у жнеца было смутное подозрение, что его вкусы с некоторого момента отличаются от вкусов нормальных людей. По-видимому, граф относил себя к нормальным людям, поэтому его реакция на партнёршу, с которой вальсировал пепельноволосый жнец, была не слишком спокойной. — Граф, ну что же вы? Человеку вашего положения не следует так ярко демонстрировать неприязнь к даме. — Сергей выпустил труп в белом платье, который рухнул в подготовленный гроб. Плёнка была разорвана мгновенно и незаметно, таким образом создавалось впечатление, что это Гробовщик поддерживал девушку, а не она ступала сама. Быстро положенная крышка скрыла из виду девушку, умершую от простейшей простуды, давшей осложнения. — Впрочем, в моём присутствии можете не сдерживаться. Делайте всё, что хотите, ведь здесь — царство смерти, а лишь в смерти люди перестают врать. Но я вижу ваше нетерпение... — действительно, постоянно оглядывающийся и мнущийся на месте мальчик всем своим видом показывал своё неспокойствие. Сергей только заметил, что демона рядом с ним не было. Как, впрочем, и его ауры. — Чего вы бы хотели? — Для начала, чаю. — Заметно успокоившийся граф осторожно опустился на гроб и закинул ногу на ногу. — Я, к сожалению, не умею заваривать чай, как ваш дворецкий, но мне и этого хватает, — подал посуду жнец. — Терпимо, — отозвался брат Сиэля, отпивая из чашки. Ещё бы это было не терпимо! Сергей готовил, опираясь на воспоминания какого-то бывшего дворецкого, как-то попавшего в трущобы. Вообще, все профессиональные навыки он собирал и планировал впихнуть их себе. Ибо только так можно стать имбой. Во всяком случае, ни одного другого пути Гробовщиком не было придумано. Воспоминания о заварке чая были пересажены первыми — ради эксперимента, который не слишком сильно грозил личности и сознанию Сахаренко в случае неудачи. Некоторая сложность была в присоединении кадров — разрезать плёнку было нельзя, ибо в лучшем случае это обернётся амнезией, а в худшем приведет к смерти. Поэтому жнец пришил воспоминания двумя концами этакой горкой на кадры, а потом лишь разрезал основные события. Плёнка осталась целой, хотя не очень ровной — некоторая часть воспоминаний наложилась на фальшивые, поэтому Сергей одновременно помнил, как он закапывал труп и как учился заваривать чай. — Тебе известно что-нибудь об убийствах, произошедших в последнее время? — после небольшой паузы спросил граф. — Что-нибудь... Вы о тех, что были совершены револьверными пулями с эмблемой на них? Дождавшись кивка, он продолжил: — Да, знаю, знаю! Скажу по секрету, я уже даже нашёл убийцу! Да-да! Ну, не факт, что всех убил он, но часть точно. Предлагать посмотреть на труп не буду, вам не понравится, но факты сообщу. — Буду рад, — голос мальчика из привычного для Гробовщика «я лорд, а вы отребье» неожиданно превратился в голос ребёнка, старающегося скрыть своё нетерпение, но усилия которого становятся очевидны, стоит только посмотреть в эти сверкающие глаза и заметить его неспокойствие. «Ему интересно!!!» — завопил в голове Сергея голос. «Это собеседник!!!» — вторил ему другой. — Труп принадлежит парню семнадцати лет. На руках я обнаружил пороховой нагар, плечо и руки явно принадлежат профессиональному стрелку из винтовки или мушкета. Но не это стало причиной моей уверенности в том, что он убийца. Я нашёл доказательство. — Гробовщик с гордостью передал графу листовку с наградами за голову, что в принципе, не так давно вывешивал Скотланд Ярд. — Этой листовке три года! — недоумение отразилось на лице Фантомхайва. — И Скотланд Ярд уже отозвал награду за голову этого убийцы. Но многие черты лица совпадают с этим, и я уверен, что перед нами именно этот человек. — Но зачем полиции отзывать награду? — Ох, граф, не мне вам говорить об эффективности полиции. Но здесь я расскажу вам ещё одну очень важную деталь — кожа на плече была срезана. Нет, конечно, убийство старались замаскировать под ритуальное, но тем не менее, срез кожи на плече отличается от других. И, хотите знать моё мнение? — Сергей допил свой чай и стал возбуждённо ходить по комнате. Глаза его были полуприкрыты, а остальные чувства направлены на лже-Сиэля, на его ровное дыхание, стук сердца и мерцание души. Да, Гробовщик с уверенностью мог сказать, что инцидент на кладбище сделал душу ребёнка ещё более красивой, чем раньше. — Да, я уже как-то не прислушался к твоим словам, и это стоило мне многих неприятных моментов. Говори. — Тон мальчика вернулся на прежние позиции, вызывая некоторое разочарование жнеца. Ему гораздо более нравился ребёнок-ребёнок, чем ребёнок-граф-глава-рода. — Мне кажется, здесь идёт речь не о каком-то баловстве, а о преступной организации высшего уровня. Во-первых, эта эмблема нигде и никогда не мелькала, в том смысле, что не была замешана в криминальной хронике. Во-вторых, убийства богатых людей, имевших очень хорошую охрану, бандой гопников не совершаются, извините за лексику. В-третьих, в большинстве банд никто не ликвидирует звенья цепи, ведущей от жертв к заказчику. В-четвёртых, участник этой организации, который недавно был ликвидирован своими же, был легко и быстро забыт полицией и обществом. Я вообще случайно на старую листовку наткнулся. Это было, конечно же, неправдой. О листовке Гробовщик узнал из воспоминаний, а найти её было не так уж и сложно. — Это всё? — Звякнула чашка о блюдце. Глаз графа внимательно смотрел на Сергея, вызывая желание достать фотоаппарат и сфотографировать мальчика. Но позже, раз уж в этот раз Гробовщик о награде забыл. — Не совсем. Не знаю, нужно ли это вам, однако выстрел совершался из винтовки, но револьверными пулями, что сбивало с толку следствие. И ещё — убийца исполнителя имел рыжие волосы. Это, в принципе, всё. Мальчик поднялся и взял трость, до этого прислонённую к гробу. Поблагодарив жнеца, он покинул Бюро Похоронных Дел. Сахаренко постоял на месте и вздохнул. Как будто у графа Фантомхайва найдётся время поговорить с ним на тему, не связанную с расследованием. И на что он надеялся? *** Ребёнок, выйдя от Гробовщика, подошёл к экипажу, у которого его уже ждал дворецкий. — Ну, как вам, милорд, этот спектакль? Пара вопросов, бровки домиком, растерянность в голосе и интерес к информации — и Гробовщик всё рассказывает, дополняя комментариями от существа, которое живёт уже приличное количество времени, даже не намекая на плату, — ухмыльнулся демон, когда его хозяин сел напротив. — Ты знал, что так будет, — пробормотал Микаэль, задумчиво крутя в руках трость. — Кто, как не дворецкий семьи Фантомхайв, способен сделать простейшие выводы из предоставленной информации? — коротко поклонился Себастьян и, не обращая внимания на недовольно скривившегося господина, продолжил. — Гробовщик дружил с Винсентом. Сиэль — копия своего отца. А жнецы, как вы могли видеть на примере Грелля, достаточно эмоциональны. Или сентиментальны. — Себастьян, — прервал разошедшегося слугу Фантомхайв, пристукнув тростью об пол. На секунду воцарилось молчание, в котором слуга и хозяин соревновались в умении играть свои роли. Микаэль был господином, Себастьян — дворецким. И этот дворецкий проиграл несколько секунд назад, когда позволил себе замечания, не относящиеся к прямому вопросу графа. — Я спрашивал, с чего ты это взял? — Нет, милорд. — Себастьян стоял на колене, склонив голову в позе беспредельного почтения. — Тогда почему ты говоришь? Ты — мой слуга, и я разочарован, что мне приходится это говорить. Лучше ответь... — прервал Микаэль собиравшегося что-то сказать демона. — Гробовщик знает, что ты демон? — Да, милорд. — Ты предложил мне этот спор, потому что не хотел видеться с ним? Или он мог не захотеть дать информацию, увидев тебя? — Второе, милорд. — Ты слышал наш разговор? — мальчик рассматривал слугу, как букашку, которую брезговал давить. — Да, милорд. — Тогда почему ты ещё здесь? Я хочу видеть список подозреваемых по приезде в особняк. — Да, милорд. — Демон выпрыгнул из экипажа на полном ходу, а граф повернулся к другому окну. Если не контролировать каждое действие инструмента, он может наворотить много дел. Вон, с Гробовщиком ухитрился поссориться и раскрыть свою природу. Кстати, насчёт его раскрываемости каждым встречным жнецом Фантомхайв ещё с ним поговорит.