Выбирая снова и снова

— Серый, это уже не смешно, верни, — закипая, прошипел Олег, продолжая рыться в тумбе. — Не понимаю, о чем ты, — стараясь выглядеть нейтрально отрешенно, произнес Разумовский, перелистывая страницу. Книгу он уже точно не читал, стараясь краем глаза следить за суетящимся омегой. — Все ты прекрасно понимаешь, — нахмурился недовольно Волков, рассеянно оглядываясь. — Специально делаешь все, чтобы я не пошел. — А зачем тебе вообще идти в этот клоповник, — брезгливо поморщился Сережа. — Не клоповник, а квартирник, — поправил Олег отвлеченно, продолжая суетиться. Разумовский только глаза закатил. — Серый, я давно хотел туда пойти, пожалуйста, верни мне документы и вещи, и разойдемся по любви. — Я тебе разойдусь, — зло сощурился Сережа, переводя рассерженный взгляд на омегу. — Никуда от меня не уйдешь. Олег тяжело вздохнул, встав по середине их небольшой комнаты. Альфа перестал делать вид, что занят чтением, и обратил внимание на хмурого Волкова. — Сережа, — терпеливо произнес Олег. — Мы с тобой вроде уже обсуждали этот вопрос. Мне нравится рок, мне нравится эта тусовка, но это не значит, что я собираюсь от тебя уходить. — Еще бы, — надменно вскинул подбородок Разумовский, всем видом показывая, что от таких, как он, сами никогда не уходят. В принципе, где-то Олег был с этим даже согласен. Но сейчас поддаваться этому было нельзя, а то Волков мог совсем опоздать. — Мы с тобой договаривались, что каждый может увлекаться тем, чем хочет, — продолжил терпеливо говорить омега, надеясь не сорваться до рычания и драки. — Пожалуйста, я мешаю разве? — крайне удивленно спросил Сережа, делая свои самые невинные глаза. — Да! — не выдержал уже Олег. — Хоть документы верни, ирод. Тебе же потом меня в случае чего вытаскивать из ментовки. — Не буду, может там тебе мозги прочистят, — фыркнул Разумовский, складывая руки на груди, демонстрируя, что поддаваться не собирается. — Хорошо, как скажешь, — сказал мрачно Олег. И, взяв свою потрепанную кожанку, вышел на улицу. Сережа сразу сдулся с хлопком двери, сползая по расшатанной постели. Ну вот почему он не умеет держать язык за зубами?! Дал бы паспорт Волкову, а то действительно могли и забрать в ментовку за шастанье и распивание, а то, что Олег выпьет, было понятно с самого начала. Разумовский ненавидел эти сборища неформалов, в которые омегу после выпуска потянуло со страшной силой. Олег и до этого увлекался рок музыкой, учился играть на гитаре, носил символику групп, но все это казалось просто баловством, просто подростковым периодом бунтарства. Но нет, как только у них появилась свобода, то Волков стал уходить все больше, как он выражался, в рок-культуру, стал чаще шататься по всяким неформальным местам, выискивал способы пробираться на концерты, закорешился с какой-то байк-тусовкой, которые подкидывали ему больше мероприятий. Сережа беспокоился. Ему казалось, что Олегу не место среди таких остолопов и откровенно опасных людей. Он много читал про эту его «культуру» и знал, что в ней процветает — похоть, разврат, жестокость, алкоголизм и наркомания. Ему хотелось защитить от этого его Олежу, уберечь от дурного влияния и опасности. Но упрямства в омеге было не меньше, чем в Разумовском. Они друг друга определенно стоили. Альфа достал из-под подушки, на которую опирался, паспорт Олега и чертовы кольца с шипастым ошейником. Ох, этот ошейник, как же он раздражал. Даже не сам по себе, а то, как он смотрелся на бледной шее — красиво и опасно-изящно, притягивая невольно взгляд. Несмотря на шипы, к коже под черной полоской хотелось прикоснуться, прикусить, поцеловать. И Сережа прекрасно понимал, что не у него одного возникают такие мысли и желания, а еще и кучи других альф, которые не побрезгуют моральными принципами и законами РФ. Разумовский взвыл, зарываясь пальцами в длинные волосы. Опять поссорился с Олегом из-за собственного волнения и отпустил одного непонятно куда. Теперь не сможет уснуть всю ночь. Он перебирает мрачно кольца — на самом деле достаточно массивные перстни — некоторые из которых сам приносил Олегу. Сережа натянул их на свои пальцы, рассеянно глядя на них. Волков всегда говорил, что у альфы красивые руки, но кольца все равно смотрелись как-то иначе. У Разумовского пальцы тонкие, с выделяющимися косточками сгибов и вытянутыми фалангами. Он мог про них сказать, что похожи на птичьи лапки с острыми когтями — форма ногтей тоже подходила: миндалевидная вытянутая. У Олега пальцы были ровные, достаточно тонкие, без лишних уплотнений, но с мелкими шрамами — остатки детских шалостей и драк. Кольца смотрелись на них как-то правильно, не изящно, но красиво, дополняя обычно мрачный образ омеги. Может стоило хотя бы их отдать и нацепить одно из колец на безымянный палец? Сережа усмехнулся, слегка покраснев. Любит ли он Олега? Определенно, да. Это его омега от черных слегка вьющихся от влажности волос до кончиков пальцев ног с отбитыми ногтями. Всегда был, и Разумовский хочет, чтобы так всегда и оставалось прежде. Готов ли был Сережа сделать предложение, пометить свою омегу? Определенно, нет. Просто потому что не был уверен в самом себе и твердости своего духа. Знает, что любит, знает, что Олег все для него. Но сможет ли Сережа удержать его? Сможет защищать его и обеспечивать? Сможет сделать счастливым? Пока еще нет. Господи, они умудрились рассориться из-за квартирника! Причем ссорился в основном именно альфа, Волков же просто хотел провести весело время в той атмосфере, которая ему нравилась. Да, Сережа ее не понимал, она ему не нравилась, он боялся тех людей, которые туда приходят, но! Олег же принимал его увлечения и не пытался их оспорить. Театр? Давай. Музеи? Бога ради. Мастер-классы по скульптуре? Он даже позировал! Сережа понимал, что не все могло быть Волкову интересно, но тот все равно поддерживал и не отговаривал. И Разумовскому тоже стоило бы воспринимать чужие увлечения более спокойно. Но увлечения альфы не настолько опасны, а Олега могли и изнасиловать, и убить, и в рабство продать. Сережа такие сценарии напридумывал, что фильмы ужасов отдыхали. А его мозг не отдыхал, продолжая расписывать ужасы, которые могли бы произойти с Олежей. Надо было с ним идти, но гордость, ага. Разумовский не опустится до того, чтобы ходить по всяким клоповникам, да и весь этот хаос он не понимал, но зато было бы спокойно, Олег был бы перед глазами и можно было его контролировать. А так оставалось только ждать в неизвестности. Сережа покрутил в руках ошейник. Он пытался вспомнить, был ли боевой «макияж» на мордашке его омеги. Обычно ничего такого не было, только немного черной подводки на нижнем веке, от чего глаза становились темнее и пронзительнее, погружая в самую бездну. В неформальном Волкове было много особенностей, которые невероятно привлекали, но это и бесило. Сережа признавал, что это ревность, причем обусловленная собственническим инстинктом. Ничего хорошего, но чувство не угасало, перерастая порой в дикую злость. На себя, Олега, мир. Хотелось чертов байк его дружка, который периодически подвозит его до дома, поджечь, привязав этого самого дружка. Или приковать омегу наручниками к батарее, чтобы не мог никуда уйти без его позволения, чтобы полностью зависел от его мнения, слова, желания. Сережа мотает головой, стараясь отогнать от себя эти мысли. Олег — не вещь. К омегам часто относились именно так, как к бездушным куклам, у которых ни самомнения, ни собственных решений. Разумовский всю их жизнь учил Олега и себя, что это не так. Волков сильный, он независимый и своевольный. Сережа не смел бы поступить с ним так — лишать всего, за что уважал и любил, чтобы получить послушного мальчика на побегушках. Он задремал. Свернувшись на их кровати, с чужими кольцами на пальцах, прижимая к себе подушку, пропитанную малиновым запахом. Олег усмехнулся криво, когда застал эту картину, вернувшись к пяти утра. Он лениво стянул с себя кожанку, бросил в сторону испачканные джинсы, оставаясь в футболке. Постарался аккуратно забраться на постель, но альфа все равно дернулся, открывая глаза, с трудом разлепляя слипшиеся ресницы. — Вернулся, — хрипло произнес Сережа, рассеянно улыбнувшись. — Вернулся, — согласился Олег тихо, склоняясь над Разумовским, коротко касаясь его губ своими. Альфа недовольно поморщился, грозно глядя на Волкова. — Пил? — спросил строго Сергей, обхватывая светлую шею — без ошейника и чужих знаков внимания. — Всего пару пива, — дернул плечом Олег, заваливаясь на бок. — Тебе идут эти кольца. — Меня ругаешь за газировки и дошик, а сам пьешь пиво, — проигнорировав вторую часть, пробормотал Разумовский, убирая руку с шеи на крепкое для омеги бедро. — Лучше бы взял нормальный алкоголь. — Нормальный не разливали, — усмехнулся омега, ближе подобравшись к расслабленному и не особо злому партнеру, просовывая ступни между его ног. Обычно так поступал именно Сережа, пряча вечно холодные ноги, но сегодня они слегка поменялись ролями. — Олег, — позвал тихо Сережа, чуть сжав руку на бедре. Омега отозвался сонным мычанием. — Я с тобой пойду в следующий раз. Волков даже смог удивленно посмотреть на альфу, хотя хотел уже спать, не открывая глаз. — Только знаешь, — продолжил Разумовский, проведя большим пальцем под глазом омеги, — хочу, чтобы ты пошел во всем своем боевом комплекте. С макияжем, цацками… — И с чокером? — спросил Олег, усмехаясь. — И с чокером, — согласился Сережа, целуя омегу в щеку. — Будь собой. А я хочу быть при этом рядом. Волков не стал отвечать. Лишь придвинулся ближе, трогательно утыкаясь носом в шею альфы. Сережа сможет совладать со своей ревностью и волнением. Потому что Олег все равно всегда засыпает рядом с ним, чтобы ни происходило до этого. И это было главное.