Любовь лучшего друга

Она понравилась ему сразу. В первую секунду первой встречи. Энакин помнит тот миг с точностью до мгновения. Тогда он, ещё девятнадцатилетний падаван, вместе со своим учителем отправился на далёкую планету Ансион, где их уже ждала другая команда джедаев - Магистр Луминара Ундулли и её ученица Баррисс Оффи. И если первую Энакин прежде иногда видел в храме, то о второй ему доводилось только слышать, а сейчас предстояло познакомится и работать вместе. И примерно представляя себе, что являет собой её Мастер, Скайуокер и от девушки этой ждал нечто подобного - педантичного занудства и скучных проповедей. Но всё пошло совершенно не так, стоило ему только посмотреть на юную Баррисс, бывшую моложе него двумя годами, как мир для Энакина принял совершенно иные краски. Она поразила его в первой секунды своей редкой и экзотичной красотой. Не очень высокая и трогательно хрупкая в своём тёмном свободном платье и такой же косынке на голове, предписанными традициями мириаланской расы. Нежно-оливковая кожа и огромные голубые глаза, как два лесных озера на серьёзном и миловидном лице. Энакин понял, что пропал, хотя никто этого не заметил, да и сама Баррисс тоже вела себя с ним легко и непринуждённо, словно тот был не более, чем простым знакомым. Скайуокер, как мог, старался вести себя так же, но всё равно так или иначе невольно проявлял особое внимание к Оффи. Но завершилось это, к его большому стыду, нелепостью и смехом, нежели благодарностью или похвалой. Например, когда все они переправлялись через реку на местных шестиногих скакунах, Баррисс неудачно наклонилась и свалилась в воду, Энакин, не думая, бросился за ней, хотя она уже сама почти выбралась и получалось, что он только зря намок. Хотя, положительный момент здесь всё же был - на берегу им с Баррисс велели высушиться, до этого сняв с себя всю одежду и после лечь на траву, под солнце. Этот момент был довольно недвусмысленен и неизвестно, что было бы в итоге, не окажись рядом наставников с их суровыми взглядами и двух проводников-ансионцев, присутствие которых уже само по себе смущало всех, до того они были нелепыми. И всё равно это не помешало Энакину продолжать разглядывать Баррисс и всё сильнее поддаваться её обаянию и необычайной пролести, но она как и до этого никоим образом не выделяла Скайуокера среди других людей, с которыми общалась и работала. Тогда Энакин решил применить иную тактику и для этого, по возвращению в храм, прибег к помощи Асоки Тано - такой же ученицы храма, пока ещё бывшей в юнлингах, но в скором времени готовой стать падаваном. Её и Энакина связывали совершенно особые отношения, начавшиеся ещё в детстве, когда Скайуокеру было двенадцать, а Асоке шесть лет. Тогда ему, как старшему, выпало помогать группе юнлингов и Тано первая обратилась к нему, попросить показать сложные элементы ударов на световых мечах. Потом попросила снова и с тех пор их общение не прерывалось, становясь день ото дня и год от года только крепче и доверительнее. Сперва Асока по-детски делилась с ним мелкими секретами, потом наступило время более взрослых откровений, а после и Энакин начал доверять Асоке, рассказывая ей своих дела и печали. В последнее время даже любовные, которых было, надо сказать, много. Ведь влюблялся Скайуокер часто и каждый раз искренне верил, что это навсегда, так уж случилось, что сколько он себя помнил, состояние влюблённости было для Энакина таким же естественным, как для других людей быть сытым. Но нельзя спешить, причисляя его к ловеласам и ветренником, Скайуокер влюблялся сам, часто всем сердцем и от души и потом искренне страдал, когда очередная попытка завершалась крахом. Однажды он даже Асоке предложил встречаться, кстати не так уж задолго до встречи с Баррисс, но неожиданно получил решительный отказ. - Пойми меня правильно, - по-взрослому серьёзно произнесла тринадцатилетняя Асока - Если сейчас ты поддашься эмоциям, то по итогу потеряешь больше, чем получишь. - Что же, интересно? - спросил Энакин, стремясь привести всё к шутке - Неужели, тебя? - Именно, - всё так же серьёзно продолжала тогрута - Нелегко найти подобные отношения, какие у нас сейчас и мне бы очень не хотелось, чтобы они разрушились и мы навсегда потеряли друг друга. - Не потеряем, - лукаво подмигнул Энакин, пытаясь притянуть её к себе, но та решительно отстранилась, сказав твёрдо и непримиримо: - Поверь мне, это так, потом сам же мне скажешь спасибо. Энакин решил прислушаться и потом ни разу об этом не пожалел. Влюблённости сменяли друг друга как картинки на датападе, а дружба с Асокой продолжала существовать, крепкая и искренняя. Поэтому и тогда, узнав свои чувства к Баррисс первая, к кому он пришёл, была Тано и просьба его к ней была не совсем стандартной: - Асока, можно мне попросить тебя об одном деле, это касается Баррисс, - начал Энакин просительным тоном - Вы с ней общаетесь, я знаю, так вот, не могла бы ты рассказать о её моральном облике? Асока понимающе прищурилась и поведя плечами, произнесла немного иронично: - Хочешь, чтобы я тебе на подружку стучала? И что мне за это будет? - Обещание не влюбляться в тебя, - без колебаний ответил Энакин. - Идёт, - так же легко согласилась Тано и посоветовала ему быть более внимательным к интересам Баррисс и начать ходить на научные общества, которые часто посещала Оффи. Энакин прислушался и даже интереса ради изучил последнюю тему одного из них, куда Баррисс собиралась на днях. Она была не очень сложной, связана с изучением техник Силы и Энакин вполне мог рассказать об этом что-то из своего опыта, но не об этом он размышлял, когда шёл туда. Баррис сразу попалась на глаза Скайуокеру, она была чудо, как хороша в платье цвета заката, сквозь рукава которого просвечивали её крепкие, но изящные руки. Энакин сел с ней рядом и восхищённо ловил каждое слово, не произнеся ни одного своего, да она и не ждала, за то на робкую просьбу проводить её до храма ответила неожиданным согласием. Этот день был самым счастливым в жизни Скайуокера и перед тем, как заснуть, он неожиданно написал стих. Просто взял и набрал на пустом экране рабочего датапада: "Баррисс, я знаю, что ты сейчас спишь и я представляю это, вот, смотри: Ты тихо спишь с улыбкой на губах, А утренний рассвет в окно стучится, И солнца луч, пробравшись сквозь стекло, Смешно играет на твоих ресницах, Блаженны часто утренние сны, Под их влиянием решение родится. Оно должно наивернейшим быть, Прошу одно - позволь тебе приснится". Энакин сам не мог понять, как в его голове сложилось такое и всё время, пока не заснул, он повторял одно и то же имя: Баррисс. Словно пробуя его на вкус и ощущая на языке вкус сладкого экзотического фрукта, которое оно приносило с собой. Вот так и начались ещё одни отношения в его жизни. Энакин встречал Баррисс, провожая её и встречая, а дорогой разговаривая о том, что интересовало обоих. Точнее сказать, интересовало Баррисс, которая была большой любительницей украшений и драгоценных камней. Вот только нечасто могла порадовать себя новыми, за то часто намекала Скайуокеру на то, что её это не устраивает. Например, про золотой браслет с рубинами, на который она уговорила его взглянуть и даже примерила, сказав, что очень не хочет снимать его, уже ощущая энергию камней, тем самым тонко намекнув, что непротив приобрести его прямо сейчас. Но Энакин был вынужден сказать Нет, поскольку не мог позволить себе такие траты без особого повода, а такого сейчас, на его взгляд, не имелось, праздники все прошли, а до новых было далековато. Оффи всё поняла и вернула браслет продавцу с таким видом, словно расставалась с целью своей жизни и никак не меньше. А потом, через несколько дней, Асока внезапно позвала Энакина, поманив его пальцем, когда они шли по коридору. - Понимаешь, - начала она с осторожностью - В другое время я, может быть, и промолчала бы, но ты мне дорог, как память о детстве, и потому я не могу спокойно смотреть, как из тебя делают идиота. Пойдём со мной. Энакину оставалось только догадываться о том, что же задумала его подруга, но недолго ему было оставаться в неведении, Асока привела его к Залу тысячи фонтанов, где возле искусственного озера, в тени тропических кустов, сидели Баррисс и Феррус Олин - заклятый друг Скайуокера, невзлюбивший его с первой совместной миссии. Они сидели, трогательно держась за руки, голова Баррисс лежала на плече Олина, а на правом её запястье сверкал тот самый браслет.