Существуют различные типы людей. Вот, например, встаёт человек с постельки, а за окном дождь, ливень, Третья Мировая, и он такой: «Какой чудесный день!». С таким же развесёлым настроем он щеголяет на работу (хоть в одежде, хоть нагим), и потом распускает лепесточки вселенского радости и блага. Есть люди, которые вечно угрюмы и проклинают всё и вся. Бывает, что ломают что-то из-за своего плохого настроения, но они это не специально. И есть просто Ксено.
Жизненное кредо сие индивидуума, прибывшего из другой вселенной, таково, что, если ему плохо, аж пиздец, — значит страдать должны все. Если хорошо, то всё аналогично (пусть страдают — они заслужили).
Так вот, встав немного раньше будильника, Уингфилд отнюдь не обрадовался тому, что тело изнывало от боли. В особенности нижняя его часть. Прихрамывая, мужчина доковылял до душевой кабины, еле-еле пришёл в себя после бурной ночки, стоя под струёй горячей воды. Как бы хорошо ему не было в промежутке от позднего вечера до сегодняшних двух утра, Ксено резко переменился в лице, и теперь ему хотелось крушить. Ну, случается иногда у человека срыв из-за перегруженного графика: то вопросы к зачёту готовь, то сдвоенную лекцию проведи, то с дебилами (читаем, коллегами) из НАСА обсуждай всякую хрень — апокалипсис, одним словом.
С паршивым настроением Ксено поехал в университет, запланировав обязательную взбучку кому-нибудь. Этот «кто-то» пока ещё неизвестен, но в течение дня найдётся.
Директор Научного Института, придя на работу в намеченное на его графике время ни минутой раньше, ни секундой позже, совсем не подивился, что в укромном уголке его кабинета, на мягком диване с карамельной обивкой, лежала его студентка. Тени под глазами, заметно став больше и насыщеннее, тоже не пугали своей бездной, однако многострадальческий вид Сенку настораживал. Скрестив руки на груди и вытянув стройные ножки, облачённых в чёрные чулки, сохранившихся ещё со времён старшей школы, учёная, мягко говоря, зависла. Потухший взгляд карминовых глаз был устремлён в одну точку где-то в области стенки шкафа. Сюда бы спецэффектов: в шкафу бы уже красовалась прогоревшая дыра, ну, или ничего.
Не говоря ни слова, профессор поставил чайник, выудил из небольшого комода зерновой кофе, сахар и сухие сливки, и как только подогрелась вода, приготовил две чашки кофе. Аромат свежих зёрен отозвался приятной щекоткой в носу, заставив Ишигами блаженно прикрыть глаза и взять чашку. Тепло керамики согревало слегка холодные руки после долгого пребывания в проветриваемом кабинете директора. Тихим голоском учёная пропела «Спасибо» и быстренько испила несколько глотков горячего напитка.
Кажется, их ждёт долгий разговор. А если они сейчас проведут большую часть утра за душевной беседой, которая обязательно перерастёт в перепалку научных взглядов и теорий, — ему придётся забыть про пару. «Забыть» не в том смысле, что он её отменит и отпустит не выспавшихся бедняжек гулять-пропивать. Он вообще-то обещал им самостоятельную работу устроить — что ж, время настало. Да, как же он любил наблюдать за пыхтящими от злости и непонимания студентами, питаться их энергией… Кровосос, не иначе.
Как говорится, сделал гадость — в душе радость?
Только вот с чего бы начать? Логично с приветствия и всё такое, однако прошло минут десять, и для «Привет» несколько поздновато. Может, с простого?
— Как ночка?
Молчание. Сенку лениво повернула голову к учёному, являя его взору вселенскую меланхолию, что отражалась на её бледном личике. «По мне видишь? Молодец, а теперь заткнись и дай мне проснуться», — примерно так она абстрагировала свой безмолвный ответ. Да уж, поговорили.
Но Ксено не так-то прост. Как думаете, у кого Сенку научилась выносить мозг, когда ей хочется?
— Язык проглотила? Жизнь не готовила меня общаться с мертвецами, — хихикнул мужчина, отложив в сторону кружку. Он, аккуратно устроив девичью голову на своих коленях, нежно погладил щёки Сенку. Горячие.
— А с камнями?
— Будь я даже психически больным социопатом — нет.
— Жаль.
— И всё же, что почему моя звёздочка не сияет? — Ксено запустил ладонь в распущенные белые локоны, пальцами мягко помассировав голову. В ответ ему тихо замурлыкали.
— Перетрудилась, устала и заебалась.
— Тсс, не сквернословь мне тут. Не хватало, чтобы кто-нибудь услышал.
— Да что только там твой Броуди не слышал? — смешно скривила лицо девушка, прижавшись к животу профессора. — Сам-то на парах «поёт», как соловей, и чхать он хотел на присутствие гоняющихся за знаниями птенцов.
— Ах, сука, ты, черножопая.
— То-то.
Не переставая гладить шелковые волосы своей студентки, Ксено с умилением глядел на её мирное «сопение». Оба знали, Сенку по любому не заснёт, как бы её не клонило в глубокий сон.
Им скажут, что человеку нужен здоровый сон длиной в восемь часов, вкуснейший плотный завтрак, прогулка на свежем воздухе и всё в таком духе, однако учёные сами по себе тот подвид, которым такая роскошь без надобности. Порой Ишигами наговаривала, что предпочла бы заработать себе бессонницу, и это, разумеется, напугало не то что маленького злыдня Ксено, но и будущего муженька. Броуди хоть и был той ещё термоядерной смесью позитива и оптимизма, всякую бредятину пытался воспринимать как шутку; но, поближе познакомившись с небольшой семейкой астрофизиков, осознал, что даже тут его термоядерность не выдержит. Нет, он понимал, насколько Сенку была зависима от науки и жаждой открыть нераскрытые тайны, и уважал её подходы, — но не во вред себе же! Погостив некоторое время у Уингфилда-Ишигами, подумал такой подумал, и решился исправлять ситуацию. Прошло месяцев восемь с того момента, как два импозантных профессора начали тайно встречаться, но Дадли ничего так и не добился. Не подумайте, что безрезультатность его как-то остановила, вовсе нет. Просто, Сенку очень сложно заставить что-то сделать: в одно ухо влетит, из другого вылетит.
Ну, а Ксено, давным-давно уяснивший суть существа Сенку Ишигами, забросил всяческие затеи перевоспитания. Даже после того, как взял опекунство над ней, когда из-за несчастного случая трагически погиб его лучший друг. Страшные события, но Сенку не была бы собой, если бы опустила руки. Она оставалась собой, и молодому «папе» это было только в радость.
Но в курьёзных ситуациях приходится переключаться на строгого отца. Кричать и читать нотации должным образом профессор Уингфилд так и не научился, и, как выразился Дадли, походил на мелкого злобного шпица (или чихуахуа?). Но кто, блядь, спрашивал его мнение?
Вот и Ксено о том же.
Часы пробили ровно девять, как вдруг зазвонил телефон. Ишигами сказала что-то нечленораздельное, но из того, что понял её прыснувший в кулак отец, было «Прибью» и «Ответь за меня». Недолго думая, брать в руки побитый активной жизнью телефон студентки или помучить трезвонившего неизвестного, Ксено наконец достал из нагрудного кармана айфон. И обомлел, увидев имя на заставке.
— Чего этому упырю нужно? — стиснув зубы, прошипел учёный, косо взглянув на «спящую».
Прокашлявшись, чтобы сделать тон как можно холоднее и важнее, профессор провёл по экрану.
— Беги в спортзал, скорее! Ты сейчас
такое упустишь!
— И вам «доброе утро»,
Снайдер.
— Э? А вы кто? — по ту сторону издали удивлённый голос. Хех, пищим, когда страшно, да? — Если вы что-то сделали с Сенку…
— Премного благодарен вам, что вы так заботитесь о моей студентке, но будьте любезны смягчить тон. Иначе аннулирую вам оценку по строительной механике, Снайдер, — съязвил Ксено, гаденько улыбаясь.
— Док… доктор Ксено? А почему у вас телефон Сенку? Где она?
— Она… — учёный опустил взгляд, и едва не засмеялся от сморщенного личика.
Ишигами будто хотела показать таким видом всю свою незаинтересованность и задолбанность. Её лицо прямо-таки выкрикивало нецензурщину, в духе: «Ебитесь конём, оставьте меня в покое».
— … спит…
Логично же, правда?
Судя по довольной физиономии и сузившимся кошачьи глазкам, так оно и было. Сенку улыбнулась, и неожиданно для профессора выхватила из рук телефон, включив громкоговоритель.
— Двадцать секунд на то, чтобы твоё предложение заставило меня подняться.
— Э?
— Время пошло.
Помня, что у Сенку за долгие годы выработался механизм внутренних часов, чьи секунды и минуты не обладали свойством отставать от обычных часов, Ксено посмотрел на стену. Тик-так, тик-так. Прошло семь секунд.
— Перваши стырили странную хрень из твоей лаборатории, и они сейчас весь спортзал взорвут! Блядь, она летает!
— … пять секунд…
— Ишигами, живо сюда! — по голосу спортсмена не было понятно, то ли он грани истерики, раз послышались закадровые смешки незнакомых ей людей, то ли веселится от происходящего, то ли его сейчас заберёт в свои жуткие объятия обморок. Наверное, всё сразу, но Сенку не могла представить в своей голове такую смесь эмоций.
Время вышло, а учёная так и не поднялась с диванчика, только поудобнее расположила верхнюю часть тела на коленях Уингфилда. Сбросив вызов, девушка вернула телефон на родину, и захотела заснуть. Однако, Ксено подозрительно притих, уставившись в настенные часы с расширенными от ужаса глазами. Слабая волна беспокойства окатила её и тут же исчезла.
— Что такое?
— Душа моя, напомни-ка, пожалуйста, я вчера не оставлял у тебя двигатель с гидроусилителем? — с толикой надежды спросил тихо Уингфилд.
— Оставлял, на верхней полке с моей старой моделью «Ореона». А что?
Но потом до неё дошло.
И чего этим идиотам на месте не сиделось? Предупреждала же, чтобы не прикасались к её шкафчику! Хотя, она и сама хороша, раз оставила свою маленькую ракету на видном месте, так сказать, любуйтесь и хвалите меня. А если к ней добавить ещё не до конца завершённый двигатель, который в некотором роде идеально подходил в качестве заводилы для «Ореона»… Ох, блядь.
Стоит немножечко уделить пару слов о том, что Сенку хоть и была на первый взгляд слабенькой девочкой, вся такая маленькая и злая, как не достигшая совершеннолетия кошечка-альбиноска, дёру эта иностранка может дать любому и в любой ситуации. Вот, например, после её захватывающего кросса на первом курсе физруки моментально поставили ей зачёты за все семестры, испугавшись не на шутку. Некоторые усомнились, что девушка выбрала «тот» путь, по которому она пойдёт по жизни, — такую легкоатлетку потеряли!
История с тем побегом от разъярённых старшекурсников уже размылась, но некоторые детали до сих пор хранились в головах случайных свидетелей.
Решили, значит, группа товарищей устроить своему якобы главарю устроить грандиозный день рождение, да вот не свезло им просить помощи у Ишигами. Возможно, будь они чуточку трезвее, она что-нибудь да поняла из их бесконечного потока слов. Но у парней день явно не задался, и они устроили небольшой погром в складе лаборатории, из-за чего, собственно, Сенку не хило так разозлилась и отомстила им. Главарь мигом протрезвел, и другие тоже, и виноватым в этом каламбуре сделали Сенку. Идти против шестерых крепко слаженных футболистов рискнёт только умалишённый, учёная это понимала как никто другой, и тиканула из своей обители аки Соник. А теперь представьте: по всему универу бегут «обезумевшая» первокурсница, по чьему взгляду не было ясно, хочет ли она уничтожить человечество или да, за ней знаменитый на тот момент нападающий Зак Кимберли, и замыкают эту цепь отчего-то злые его друзья. Ах да, ещё дикая словесная перепалка между ними.
К чему это всё? Ответ прост: Сенку на пару с Ксено выбежали из его кабинета примерно с такой же скоростью, держа в руках то, что попалось, совершенно не осознавая, как оно вообще оказалось у них. Полусонные как студенты, так и преподаватели (кажется, там ещё и ректор замаячил, но плевать на него), завидев их, как ошпаренные расступились, вспомнив разом всю свою жизнь грешную. Сна как будто и не бывало.
***
Стэнли всяких идиотов в своих жизни видал. Иногда сам таким же был, но не об этом.
Придя в университет весь такой сияющий и добрый, баскетболист первым делом решил купить себе энергетика. Однако планы резко приняли другой оборот, когда перед его носом прошмыгнули двое первокурсников, держа в руках странное оборудование. Блондин проигнорировал бы их и спокойно пил свою отраву, но кривые ножки двух дебилов занесло в спортзал, что сразу не понравилось Снайдеру. И он пошёл туда на свой страх и риск.
Как говорится, дураков бить жалко, но Стэн успел себя несколько раз отругать за это, потому что идиоты в самом деле были намерены устроить взрыв. Может, они не подозревали этого, но он видел именно эту цель. Однако остановить их он спешил, боясь за свою шкуру. Мало ли, вдруг заразится ебанутостью?
Ему не пришло идеи лучше, кроме как позвонить своей «девушке». Зная, что она прохлаждалась у Ксено, Стэн набрал и второй раз день охренел от жизни. Трубку взял директор Научного Института. Он-то думал, что после успешной сдачи строймеха, ему больше не посчастливиться связываться с Уингфилдом, с которым у него была своя драма. Конечно, он после «долгой разлуки» не узнал бывшего преподавателя, приняв того за маньяка — да того же Цукасу, мать его дери, — и Стэн не знал, когда в последний раз чувствовал жуткое и болезненное волнение за кого-то, а не только за себя. Тело словно перестало слушаться хозяина, а мозг вырисовывал неприятнейшие картины насилия, отчего потели ладони и часто билось сердце. Но то был всего лишь минутный шок.
А потом в спортзале начали собираться другие, заинтересованных в странных звуках, исходящих из огромного помещения. Двое дебилов успели намагичить с установкой, как до него дошло, ракеты и ещё странной штуки. Позади послышались нервные смешки, кто-то уже решил сделать ставки, кого убьют первым, как убьют и узнают ли учёные о скорой беде в этом месте.
«Где тебя носит?! Они же тут всё разъебут к чёртовой бабушке!» — чуть истерично думал Снайдер, пошатываясь от беспокойства. Да, всё-таки дураков нужно бить. Походят недельку с разбитыми носами, в худшем случае, руками, но раз и навсегда запомнят, что с ракетами шутки плохи. И со Стэнли тоже.
Набрав всю волю в кулак, Снайдер подбежал к парням и с размаху дал им под дых, тотчас вырубив. После он хотел разобраться с уже горящим фитилем (или как эта хрень называется, Стэн понятия не имел), однако ему не хватило нескольких секунд, как вдруг… БУМ!
Пнуть то пнул, но внушительная железяка прилетела ему в лоб, слегка поцарапав правую сторону лица.
А потом резко стало тихо. И парни перестали скулить от боли.
Стэн почувствовал пробежавшийся по спину холодок и побоялся повернуться. Но он не был бы собой, если бы не встретился со страхом лицом к лицу.
Как блондин и предполагал, в дверном проёме стояла до глубины души шокированная Сенку, что смотрела на летящую под потолком дохлую ракету, как в замедленной съёмке. Стэнли на секунду показалось, что она вот-вот заплачет, но вместо этого она устремила уничтожающий взгляд на первокурсников, которые начали пятиться к противоположной стене.
Ох, этот взгляд… словно в школу пришёл настоящий маньяк, жаждущий устроить фонтан крови и мяса. Стэнли, почти не чувствуя боли на лице, тихо сглотнул, на всякий случай отойдя подальше от места взрыва. Впрочем, другие тоже решили не мешать скорой расправе и поспешили ретироваться.
—
Я смотрю, дети нынче бессмертные пошли, да? — заговорила она японском так жутко, заставив застыть кровь в жилах. —
Кто умрёт первым? — последовавший за её словами дьявольский оскал не предвещал ничего хорошего, а потому Стэну стало жаль парнишек.
— Так, Сенку, успокойся. — ему самому бы успокоиться! — Они просто ебанутые на голову, незачем тратить на них нервы, — парень приблизился к ней вплотную, прикрывая доступ к зажавшимся в углу юнцов. — Давай, пойдём в буфет за мороженым?
— Они убили его, — захныкала девушка, стукнув лоб о крепкую грудь Снайдера. —
А я убью их…
— Да, пожалуй, я соглашусь с тобой, — из-за спины показалось ещё одно воплощение дьявола во всей своей красе.
Что-то многовато за утро, не находите?
***
— Ай!
— Терпи, герой. На кой хрен вообще полез?
— Не знаю, просто подумал, что запущу ракету в окно, а она запустилась меня.
— Ну ты и идиот, конечно, Снайдер.
К счастью для всех, порыв Сенку крушить и убивать исчез, как ни в чём не бывало. Но два виновника не остались безнаказанными: Ксено поставил себе на заметку, что устроит им три экзамена, а Сенку заставила их убирать как в спортзале, так и в лаборатории, а-то на полках накопилось достаточно пыли и разводов, ну, ещё дала задание построить к завтрашнему вечеру новый «Ореон». Довыёбались, так скажем.
Что касалось красавчика, возомнившего себя героем, то Сенку по доброте душевной стала его лечить. Ну как лечить? Обработать, нанести мазь, прочитать нотацию… Пока что эти двое на стадии обработки боевой раны.
— Наверное, тебе придётся красить бровь пару недель, — беззлобно хихикнула учёная, дуя в лицо блондину. Так меньше щипало.
— Хреново. Мои прекрасные волосики, — смешно завыл Стэн, отворачиваясь от свежей ватки с перекисью.
— Куда, блин? Сюда поверни голову.
— Мне из-за этой гадости куда хуже, не мучай меня.
— Не пререкайся и, — Сенку сама повернула лицо к себе, взяв парня за подбородок, — вот так. Ещё разок — и всё, дитё малое.
Со стороны поглядеть, так оно и было. Стэн, стоявший на своих ногах перед сидевшей на столе Сенку, по-ребячески корчил лицо, вызывая приступы лёгкого смеха. Ему совсем не было больно. Подумаешь, походит некоторое время с красивым пятном на лице, как будто его младшая сестра решила накрасить и крупно облажалась. Наверное, ему придётся позабыть о геле для волос: небрежная чёлка хотя бы прикроет его «красоту».
Честно сказать, сегодняшнее утро сильно вымотало его, что стало казаться, будто уже целый день прошёл зря. Однако часы над дверьми чётко показывали «11:43», а значит, как минимум, ещё восемь часов уйдёт на бесполезную хрень. Его, за «героический поступок» отпустили домой под предлогом лечиться, но так просто свалить из вуза не получилось. Не то чтобы Стэн был против компании Сенку; вообще, он рассчитывал на иной склад сегодняшних событий.
Кино. Да, пригласить свою горе-девушку в кино была заманчивой идеей, поскольку это позволит породить новые слухи об их пресловутых отношениях, что само по себе являлось новым кубком в их общем шкафе наград. Возможно, они наткнутся на Шишио, тот увидит их вместе и отстанет от Сенку.
А если быть честным с самим собой, то Снайдеру попросту захотелось провести с ней время.
Прошло чуть больше месяца, и за этот промежуток для него стало обыденностью прожигать свои прекрасные минуты рядом с учёной. Для Стэна почему-то уже не представлялось возможным не позвонить ей хотя бы раз за день или не купить леденцы, шоколад или стаканчик кофе. Одновременно с выстраиванием идеальных планов по вычеркиванию из жизни Ишигами влюблённого самца, они постепенно узнавали друг о дружке. Некоторые моменты вызывали бурю эмоций в нём, что парню становилось немного не по себе, однако, одно слово Сенку и весь негативный поток улетучивался. Он осознавал, что даже для такой холодной и неприступной существует кое-что неприятное, подобно грязевому осадку. И он не давил.
И постепенно Стэн стал говорить себе, что Сенку вовсе не дьяволёнок, просто ведёт себя так и создаётся такое впечатление. А так белобрысая красавица была душкой и невероятно доброй, как бы она не пыталась скрыть этого.
Даже сейчас, сидя на столе и заботясь о его незначительной ранке… От прикосновений пальцев по его коже по телу пробегал необъяснимый прилив нежности и тепла, такого, которого он прежде не чувствовал. Он словно заставлял парня глупо улыбаться, глупо играться с девушкой, просто казаться глупым. Как ничего немыслящий ребёнок. Запах перекиси, запах зелёнки, посторонние шумы, боязливые взгляды первокурсников в их сторону — в какой-то момент всё перестало существовать. Только он и она.
Странно, правда?
— Вы там не заснули, Снайдер? — полушепотом пронеслось в его голове.
И ни разу Сенку не назвала его по имени. Ни с того момента, как они заключили идиотский договор, ни с той секунды, как они по всей видимости очень хорошо сдружились. Лишь «Снайдер», «птенчик», «прелесть моя»…
Он не знал почему, но ему отчего сильно хотелось, чтобы из её уст вырвалось его имя. Наверное, ему интересно, как оно будет звучать. Или что?
— Нет, — вторя отголоску в голове ответил тихо студент, нежданно-негаданно уткнувшись в плечо учёной. Тепло.
— А, по-моему,
да.
— Может быть и да, — сказал, обвив руками хрупкую талию и чуть прижавшись к телу Сенку.
«Что ты, блядь, делаешь?»
«Но ты сам хочешь этого… Хватит уже отрицать…»
«Ничего я не хочу! Это просто немыслимо…»
«Ага, по твоим действиям такого не скажешь»
— Эх, Снайдер, Снайдер, — к его удивлению Сенку мягко прижала его голову к себе, а сама уткнулась подбородком о его макушку. Стэну показалось… нет, он чувствовал, что учёная улыбалась.
В кино они всё же сходили, не встретив «цели», но это не помешало обоим насладиться обычной мелодрамой, немного посмеяться и погрустить, а после вернуться по домам, как только нагрянул нежданный дождь.
А Стэнли понял, что он был глупышкой…
Влюблённой глупышкой.
