Двуликая

      У господина Пак Чимина каждый раз после очередных заседаний приближённых «Sandman» голова шла кругом. В этот раз дело обстояло в том, чтобы отдалить одну из главных ветвей клана от дел, потому что наследник, вставший на место своего дяди, оказался совершенно не пригодным для этого. Семья достаточно долго скрывала все косяки молодого мужчины, предполагая, что он обучится всему на практике и станет хорошим директором, однако, он попросту не был предназначен для ведения бизнеса. Мужчина не обладал предпринимательской жилкой, был не заинтересован в делах своего клана, но за неимением иного наследника, бразды отдали именно ему.       В итоге, разумеется, всё всплыло наружу и дошло до самого Главы. По мнению многих членов клана, именно безграмотные руководящие должностные лица и приводили весь бизнес к упадку, но в этом случае, спохватились очень вовремя.       Ветвь клана не желала отходить от дел, потому просила господина Пака оставить управление их семье, предлагая уже иного кандидата, а именно, супруга одной из дочерей главы семейства.       После длительных переговоров, голосований и рассуждений, к единому результату совет так и не пришёл. Господин Пак Чимин ехал на заднем сидении своего автомобиля, прикрыв глаза и потирая пальцами висок, облокотившись о выступ на дверце. Он пытался немного расслабиться, чтобы освободить себя от излишних раздумий. Мозгу следовало дать отдохнуть, иначе правильное решение так никогда и не придёт к нему на ум. В салоне было темно, что несказанно радовало уставшие глаза Чимина. Он дышал глубоко и ровно, предвкушая ужин в полном составе своей семьи.       Как ни крути, а дома состояние Чимина всегда уравновешивалось, мысли раскладывались по полкам, а приоритеты в правильном порядке. Была ли это заслуга идеального порядка и чистоты в доме или, быть может, его тактичной уступчивой супруги - не ясно, однако, мужчина всегда с удовольствием возвращался домой.       Если бы в доме Пак не было детей, то здесь ни за что не стали бы украшать интерьер рождественскими игрушками. Однако, тут часто бывала Шимун, жил Даёнг, периодически гостил сын Вонён, а сама она ходила по дому в радостном ожидании появления их с Чимином первенца. Женщина проводила дни в облагораживании детской комнаты, покупке одежды для будущей малышки, украшении дома перед предстоящим Рождеством. Пусть Вонён была довольно проста с виду, однако её искренняя полуулыбка, румянец на щеках и мелкие пряди волос, постоянно выбивающиеся из причёски, придавали ей живости и своеобразной естественной красоты.       Господин Пак неспешно поднялся по ступеням и приблизился ко входу в дом. В просторном холле возвышалась большая золотистая ёлка, украшенная красными и белыми шарами и бантами разных размеров. Чимин переобулся и вручил пальто прислуге, прежде чем пройти дальше. Где-то со второго этажа слышался заливистый смех и визги Шимун. Мужчина направился туда, чтобы первым делом поприветствовать сестру, которую не видел вот уже около двух недель. Они не совсем приятно расстались в последний раз, и господин Пак готов был признаться перед самим собой, что был слишком непреклонен и временами груб с Ери. Если бы Вонён не пригласила её к ним в этот вечер, то Чимин сделал бы это сам, так как считал, что семья должна быть сплочёной.       Если в каких-то моментах господин Пак не был согласен с сестрой, то теперь собирался смягчиться и показать, что он тоже умел уступать.       Всеобщая шумиха происходила в игровой комнате на втором этаже. Чимин достиг её достаточно быстро и вошёл. Шимун, убегавшая от Даёнга, пряталась за большим бескаркасным диваном, выглядывая из-за своего укрытия озорными милыми глазками. Госпожа Пак и Вонён как раз сидели на нём, держа в руках по чашке какао. Воздух в комнате настолько пропитался ароматом этого напитка, что Чимин без особого труда угадал его.       — Добрый вечер, — поздоровался он со всеми присутствующими и прошёл к супруге, принявшейся вдруг вставать при виде мужа. Живот уже мешал ей нормально двигаться, потому иногда женщине требовалась помощь. Однако Ери засуетилась, взяв Вонён за запястье, и уговорила её не вставать.       Чимин наклонился над женой и невесомо поцеловал в лоб, нежно коснувшись ладонью щеки и шеи. По мере роста плода Вонён замечала, что всё чаще желала от супруга не только внимания, но и его самого. Женщина реагировала на его появление с большим волнением, а частое отсутствие Чимина вгоняло её в тоску. Мужчина сел рядом с ними, замечая, что резвость племянницы в его присутствии малость поутихла, и девочка уже непонятно от кого пряталась: от Даёнга или от собственного дяди. Это замешательство позволило её брату подкрасться с другой стороны незаметно, схватить её под мышками и поднять над землёй. Комната вновь огласилась звуками детского визга и смеха, из-за чего Чимин невольно улыбнулся. Он замечал, что Даёнг, вопреки всему, не испытывал к Шимун негативных чувств. Мальчишке удавалось понимать, что его маленькая сестра совершенно не виновата в том, что его родителей не было в живых, а рядом с ней он позволял себе хоть на время становиться ребёнком.       — Рад тебя видеть, — сказал, наконец, Чимин, обращаясь к Ери, отстранённо смотрящей на то, как Даёнг кружил её дочь, взяв за запястья. Женщина кивнула, слегка повернув голову к брату и тихо произнесла:       — И я тебя тоже.       Даже детский смех не вызывал в глазах сестры хотя бы толику радости, но господин Пак предполагал, что этому виной его собственное присутствие.       — Всё ещё в обиде на меня? — спросил он и кивнул к выходу, таким образом предлагая выйти и поговорить без постороннего шума.       Ери отрицательно повела головой и закусила губу, прежде чем отпить из своей объёмной чашки.       — Думаю, что всё-таки в чём-то ты был прав… Насчёт Чонгука.       Господин Пак заинтересованно посмотрел на Ери. Видимо, причиной её поникшему состоянию служило отнюдь не упрямство Чимина.       — Я вот, наоборот, пришёл к выводу, что в чём-то была права именно ты, — с толикой иронии в голосе проговорил господин Пак.       Ери не смогла удержать лёгкую улыбку. Чимин редко когда общался с кем-то подобным образом, потому даже сейчас, будучи не в самом лучшем расположении духа, женщина оценила старания своего брата.       — Говори, что тебя волнует, — сказал мужчина, собираясь слушать.       Госпожа Пак Вонён вмешалась в зачаток разговора между братом и сестрой, спрашивая, стоит ли попросить прислугу накрыть стол к ужину. Чимин ответил положительно и помог супруге подняться, прежде чем вернуться обратно к Ери. Он не стал напоминать о своих последних словах, видел, что женщина собиралась с мыслями, погрузив свой взгляд в остаток какао. Мужчина терпеливо ждал, откинувшись на спинку дивана, но ни на минуту не сводил глаз с сестры. Наконец, Ери поджала губы и посмотрела на Чимина, отставив чашку на детский игровой стол. Из-за того, что её брат был достаточно холодным и малоэмоциональным человеком, ей было очень сложно добиться его понимания в некоторых вещах. Вот и сейчас, женщина приоткрыла рот и тут же закрыла, как-то обессиленно выдыхая, будто заведомо зная, что не сможет донести до брата свои чувства и мысли.       — Просто… не знаю, мне одиноко. Я скучаю по Чонгуку. Только не говори ничего, — предупреждающе проговорила Ери, коснувшись ладонью его колена и тут же убрав руку на свои, обтянутые чёрным капроном. Женщина поправила юбку и провела по ней пальцами, разглаживая даже малейшие складки. — Я уже знаю, что ты предложишь… Это не для меня.       Госпожа Пак отрицательно покачала головой, закончив терзать края своей юбки и принявшись перебирать пальцами серебряные висячие серьги.       — Я понимаю, что говорить уже поздно, как и жалеть, но я бы хотела всё вернуть назад.       — О чём ты? — чуть нахмурившись, спросил Чимин.       — Я о том времени, когда Чонгук ещё не был знаком с Ким Хисо, — открыто взглянув в глаза брата, сказала Ери и тут же перевела взгляд к Шимун. — Ладно… просто, не принимай во внимание мои слова.       Женщина вынужденно, но тепло улыбнулась, повернувшись к Чимину и погладив его по плечу. Она глубоко вздохнула, будто пыталась избавиться от тоски с помощью этого действия.       — Если ты хочешь, я могу всё вернуть на прежние места, — проговорил Чимин.       Ери усмехнулась и ответила:       — Чтобы он вынужденно приполз ко мне обратно? — Женщина, будто бы посчитала всё это смешным, оттого рассмеялась, чуть согнувшись вперёд. — Я никогда не пойду на такое. Чимин, не заставляй меня ощущать себя ещё более жалкой, чем есть на самом деле.       — Так что ты хочешь, чтобы я сделал? — господин Пак продолжал свой допрос спокойным размеренным тоном. Он не верил, что говорить о чём-то можно было просто так, потому пытался расшифровать тайную просьбу своей сестры, внимательно смотря на неё.       — Господи, да ничего… Я просто хотела с кем-то поделиться. А с кем ещё я могу?       Женщина пожала плечами, в который раз убеждаясь в том, что зря она вообще затеяла этот разговор.       — Каково состояние Чонгука? — спросил господин Пак, сев ровно.       — Он… поправляется. Уже пробует говорить, так что занятия с фонологом проходят успешно, — достаточно тепло, но очень скупо рассказала Ери. — Вскоре собирается съехать обратно в свою квартиру.       После последних слов, господину Паку в действительности стало ясно, почему его сестра настолько расстроена. Чонгук съезжал, возвращался домой, не желая стеснять Ери своим присутствием. Но Чимин прекрасно знал, каким наглым мог быть Пёс, когда ему действительно кто-то или что-то было нужно. Раньше он не особо стеснялся приезжать к госпоже без спроса и оставаться на ночь, а то на две или три. Сейчас же бежал обратно, в объятия своей девушки, как только стал чувствовать себя немного лучше.       Казалось бы, Хисо всего лишь девчонка, но по какой-то действительно неизвестной Чимину причине, к ней привязался Ви, а затем и Чонгук. Для господина Пака она тоже была значимой фигурой. Она оказалась счастливым билетом, который вытянул некогда Чимин, и этот счастливый билет привёл его к той жизни, которой он жил. Мужчина не мог сказать, что не был ею доволен. Чимин имел всё: возможность защищать близких, ограждать их от опасностей, дать им комфорт и удовлетворять все их потребности, сохранить целостность клана, избежать войны и ненужных смертей. А ещё, Хисо послужила причиной начала своеобразной, но очень нужной дружбы.       — Это не приведёт к добру, вот увидишь… — снова заговорила Ери.       — М? — переспросил Чимин, не сразу сообразив, о чём речь.       — Связь Чонгука с той девочкой к хорошему не приведёт, — объяснила женщина и встала с места. — Я это чувствую.       Ери поднялась с места и добавила:       — Пойду, помогу Вонён.

***

      Жизнь в особняке Ким протекала монотонно тихо, но всё ещё достаточно непривычно для прислуги. Если в расписании Хисо практически ничего не поменялось, то Тэхён снова начал посещать спортзал. Из-за невозможности самостоятельно подавить собственные эмоции, хоть как-то изменить положение Изабель и поговорить, наконец, с Хисо, мужчина решил придерживаться своей привычной схемы. Тэхёну нужно было выжать себя до остатка эмоционально и физически, достигнуть пика своих возможностей, чтобы после вяло скатиться вниз без каких-либо ощущений, мыслей и прочего. В состоянии полного изнеможения, его бы никто не стал заботить, и он, наконец, смог бы погрузиться в самого себя. Именно поэтому мужчина возвращался поздно, практически не спал, часто звонил в клинику и адвокату, нанятому для Хисо, чтобы узнать о положении дел.       Он уже внёс денежную плату за все медицинские услуги, что получала Изабель, от лица Ким Хисо и встречался с представителем комитета социальной опеки. Ему удавалось всё ещё держаться на плаву, сохранить всё в таком виде, в котором и было, но долго ли это продлится? Если Хисо самостоятельно захочет уйти, её не остановят ни его деньги, ни подозрения в намеренном причинении вреда здоровью другому человеку. Тэхён знал, что могло бы остановить девушку, однако, пока что , он не мог дать ей это, да и не знал, сможет ли. Голова соображала намного хуже, чем раньше. Тэхён стал вспыльчивым, раздражённым и быстроутомимым, у него постоянно чесалась шея и пропал аппетит. Несколько раз он даже не мог вспомнить, ел ли что-нибудь за день или нет. Долгожданный пик был почти достигнут.       Хисо не игнорировала сообщения Чонгука. Её эмоциональная восприимчивость снизилась почти до нуля, поэтому девушку практически ничего не трогало. Она смирилась с тем, что ей придётся провести несколько лет в исправительном заведении. Хисо было страшно перед неизвестностью, поэтому всё остальное вызывало в ней лишь малую долю привычной реакции.       Разумеется, Чонгук не мог не заметить этих изменений. Из-за того, что мужчина не знал абсолютно ничего о произошедшем, считал себя главной причиной апатии Хисо. Он желал добраться до Пташки как можно скорее, поэтому в ближайший удобный день Чонгук наплевал на всяческие запреты врачей и госпожи Пак, чтобы наконец увидеться с Хисо. Ждать и дальше у него уже не было ни сил, ни терпения, поэтому мужчина попросил одного из своих людей отвезти его к дому Кима.       Чонгуку на самом деле было плевать на то, был ли дома Тэхён или нет. Он всего лишь хотел увидеть Хисо и убедиться, что с ней всё в порядке. Говорил он по-прежнему слишком сипло и тихо, нормально мог разговаривать лишь шёпотом, потому приехавший вместе с боссом парень вступил в разговор с охраной вместо него.       — Господин Чон приехал навестить Ким Хисо, — объявил тот.       Из-за того, что насчёт Чонгука и Хисо указаний от Тэхёна не поступало, охранник попросил несколько минут обождать. Сам он отошёл от прибывших и ввёл господина Кима в курс дела по телефону.       — Можете войти, — разрешил охранник, вернувшись уже через пару десятков секунд, и открыл дверь, ведущую во внутренний двор.       Чонгук не стал терять времени и поспешно преодолел ступени к дому, вошёл в холл, а оттуда на второй этаж. У комнаты Хисо мужчина остановился, чувствуя как сердцебиение ускорилось, разгоняя кровь по венам ещё быстрее. Он побаивался увидеть в глазах Пташки разочарование и отсутствие интереса. Такие, как она, могли легко увлекаться и также легко потухать, если не привязать её к себе слишком крепко. Вдруг всё, что чувствовала к нему Хисо, Чонгуку просто казалось чем-то серьёзным раньше. Вдруг, всего этого больше не было в ней, растворилось в чём-то более привлекательном и постоянном, таком, как Ким Тэхён?       Мужчина провернул ручку двери слишком медленно, будто собирался остаться незамеченным. Открыв дверь, вошёл тоже неспешно, аккуратно ступая по полу, чтобы не создавать лишних звуков. Хисо сидела в подвесном кресле с книгой в руках. Ноги болтались на весу, только кончики голубых носков едва касались мягкого ковра с длинными ворсинами. Девушка накручивала на палец прядь волос и натягивала её так, чтобы прикусить зубами, пока глаза неотрывно бегали по строчкам. Хисо находила временное утешение в мире книг. Все школьные тесты она уже сдала, хорошо или плохо - сейчас казалось неважным. Спроси у неё, какой балл она получила по какому-то предмету, наверное, даже не сумеет вспомнить. Эти цифры и рейтинги сейчас для Хисо являлись сущей ерундой. Когда на кону стояла её собственная жизнь, пусть и не было её прямой угрозы, однако теперь девушка считала себя брошенной на произвол судьбы, и это пугало.       Чонгук попал в зону видимости Хисо, и девушка не могла не заметить чёрный силуэт среди светлых предметов и мебели в её комнате. Она подняла взгляд, встречаясь с мужским и на секунду будто не поверила своим глазам. С некоторых пор ей стало казаться, что поправка Чонгука затянется на года, а их последнее свидание было так давно, что она уже и не помнила каких-то деталей. Они будто выцвели на фоне яркого происшествия, случившегося совсем недавно.       Хисо понадобилась всего пара секунд, чтобы отреагировать. Её рот чуть приоткрылся, а руки перестали удерживать нужную страницу книги. Девушка поспешно сползла с кресла и приблизилась к мужчине, проникая под тёплые объятия Чонгука. Она рада была видеть его, и пока не прижалась лицом к его груди, не понимала, насколько сильным оказалось это чувство. Внезапный порыв вновь проливать слёзы, которые, казалось бы, уже полностью иссушили её, накрыл повторной волной. Будто Хисо больше не нужно было быть сильной. Девушка позволила себе плакать, прижимаясь к мужскому телу, ткань замшевой длинной кофты медленно пропитывалась девичьими слезами.       Услышав успокаивающий шёпот Чонгука у уха, Пташка зашлась ещё более сильным плачем. Как же долго она не слышала Чонгука, как ей не хватало его голоса… Мужские руки сильно прижимали девичье тело к себе, давая ощутить поддержку и осознание о его сожалении, что всё получилось именно так.       Хисо понимала, что Чон , скорее всего , совершенно ничего не знал, и ей ещё предстояло обо всём рассказать. Одно осознание того, что придётся снова пройти через собственное преступление, заставляло девушку дрожать.       — Т…ты ничего ещё не знаешь? — спросила Хисо, всхлипывая и заикаясь. Она пыталась приглушить слёзы, успокоить себя, но соблазн поддаться собственной слабости был слишком велик.       Чонгук сжал девичьи плечи и чуть отстранил от себя девушку, наклоняясь и заглядывая в заплаканные глаза. Он отрицательно покачал головой, плотно сжимая челюсти.       — Что-то случилось? — спросил он громким шёпотом.       Хисо в ответ активно закивала головой и протёрла ладонью под одним глазом.       — Ты мне расскажешь, пташка?       Девушка вновь закивала и всхлипнула, чувствуя , как губы предательски дрожали. Она попросила Чонгука сесть на кровать, а он усадил её на свою ногу, чтобы ей удобно было опираться и обнимать его за шею. Хисо прижалась к нему, в очередной раз вдыхая родной запах мужчины, и принялась шептать ему на ухо всё, о чём так сильно болело все эти дни.       До прихода Чонгука, девушка даже особо не надеялась на его возвращение. Она думала, что суд пройдёт раньше, что вся жизнь её успеет измениться до того, как Хисо вновь увидит мужчину. Девушка, потеряв Тэхёна, даже не надеялась на какое-либо будущее с Чонгуком. Она тоже думала, что он мог потерять интерес, что госпожа Пак, постоянно пребывавшая рядом с ним, заставит изменить его отношение к Хисо. Подозревала, что Чонгук мог вовсе никогда не позвонить и не прийти, потому осознанно запретила себе надеяться. Но вот, он был здесь, рядом и всё также любяще смотрел, и обнимал бережно, как и она его. Сердце таяло в руках Чонгука, просило помощи и защиты, и снова надеялось.       Мужчина слушал внимательно и молча, только желваки, то и дело играющие на его скулах, говорили о том, как он воспринимал рассказ своей Пташки.       — Почему он так поступает с тобой? — спросил Чонгук шепотом, наконец. — Я дал себе обещание, что больше не полезу в конфликт, но мне сложно сдержаться. Хоть кто-то должен показать ему, что он творит.       Хисо сильнее сжала руки вокруг шеи мужчины, боясь, что он сорвётся с места и пойдёт искать Тэхёна.       — Всё нормально, — сказала Хисо также шёпотом, как и Чонгук.       Мужчина отрицательно замотал головой. Его брови сошлись у переносицы, все черты лица заострились от сдерживаемого желания врезать мужчине, который должен был быть поддержкой для его Хисо, а стал наказанием. Чонгук всегда был спокоен за девушку, потому что знал, Тэхён защитит… Но где он сейчас, когда оказался нужен?       — Не нормально. Он должен быть рядом.       — Оставь эту злость, Чонгук, пожалуйста, я больше ничего не хочу. Пообещай, что ничего не скажешь и не сделаешь!       Мужчина насупился, чуть опустив голову. Не хотел давать ложные обещания. Ему казалось, если он сейчас встретит на пути господина Кима, то не удержится и ударит. И Тэхён в точности будет знать, за что ему это. И ему будет стыдно настолько, что он оставит удар без ответа, безнаказанным. Чонгук чувствовал это.       Хисо видела замешательство мужчины, потому всё же предприняла последнюю попытку:       — Наверное, ты сделал бы так же на его месте…       Чонгук непонимающе взглянул в глаза Хисо. Их лица были очень близки, носы почти соприкасались друг с другом.       — Объясни… — разгладив брови, попросил мужчина.       Девушка опустила взгляд и мягко провела пальцами по волосам Чонгука, чувствуя их привычную жёсткость.       — Если бы я сделала это… с Ери? Как бы ты повёл себя?..       Эти слова дались Хисо непросто, ещё хуже было замечать прозрение в чёрных глазах напротив. Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла очень горькой, губы снова скривились и руки съехали ниже.       — Та женщина что-то значила для Тэхёна? — спросил Чонгук, понимая, что не мог сдержать своих эмоций, выдавал себя полностью, своё особенное отношение к госпоже Пак. Но, судя по всему, Хисо и так всё осознавала, оттого снова принялась ронять слёзы и часто моргать.       — Ты не ответил, Чонгук, — напомнила она и шмыгнула носом, делая над собой усилие.       Мужчина отрицательно покачал головой, задумываясь настолько сильно, что уже не в силах был остановить картинки, представавшие перед ним в воображении. Он никогда не думал, что ему придётся выбирать между Хисо и Ери, а выбор оказался не настолько прост, если не сказать — невозможен, учитывая, что это было не по настоящему. Сердце стучало, в ушах шумело, он чувствовал себя растерянно, внезапно осознав мотивы поведения Ким Тэхёна.       — Это неважно, Пташка. Из-за госпожи Пак я не стал бы отказываться от тебя, — наконец проговорил Чонгук, и ему впервые довелось соврать Хисо. — Я заберу тебя к себе на Рождество, ты поедешь?       Хисо несколько десятков секунд смотрела в глаза мужчины, думая о том, насколько Чонгук был честен с ней и с самим собой.       — Да, да, я поеду, — ответила она шёпотом и снова обняла мужчину, не желая отпускать.