***
Чонгук искренне и широко улыбнулся, раскрывая объятия перед Хисо. Девушка прижалась к нему всем телом, но так и не вынула руки из карманов куртки, ожидая, когда мужчина стиснет её в объятиях самостоятельно. Он обнял девушку, прошептав на ухо слова приветствия. Пусть занятия с фонологом проходили регулярно, однако Чонгуку пока запрещалось часто напрягать голосовые связки. Раньше они редко когда выбирались просто погулять, предпочитая проводить время дома или же в каком-нибудь кафе, однако сейчас мужчина искренне захотел поводить девушку по улицам зимнего Сеула. Пусть Рождество уже минуло, но улицы города до сих пор сохранили рождественское убранство. Чонгук отчаянно желал «оживить» Хисо, потому понимал, что очередной секс, вкусная еда или быстрая езда не могли помочь ему в этом деле. Пташка будто выцвела, сравнялась серостью с той самой могильной плитой, к которой приходила за день до этой встречи с мужчиной. Улыбка её, пусть и настоящая, появлялась всегда с ощутимой печатью грусти. Будто её голову ни на миг не покидали мысли: я улыбаюсь, а она сейчас… Чонгук понимал, что Пташке нужно было время, чтобы простить саму себя, и пока совесть грызла её, мужчина занимался собственными дилеммами. По улицам гуляло много туристов, помимо обычных жителей города. От лотков с уличной едой доносились соблазнительные запахи, люди восторженно переговаривались, пробовали всякие вкусности, смеялись, фотографировались. Чонгук обнимал Хисо, наплевав на всяческий этикет. Держания за ручку уже давно не для него и не для Пташки. Они купили чипсы на палочке и медленно шли дальше. Казалось, Хисо больше наблюдала за окружающими и проходящими мимо людьми, будто отвлекала себя от своих же проблем. На улице было холодно, щёки и нос девушки покраснели, однако она уже давно перестала замечать этот холод, привыкла. Объятия Чонгука давали ей нужное спокойствие, ощущение, что прямо сейчас можно не думать и ни о чём не переживать. На данный момент мужчина был тем, кто направит её. Он говорил много успокаивающих слов, ведь у Чонгука тоже имелась в руках немалая власть. Не настолько большая, как у Тэхёна, но это не меняло сути. Мужчина не собирался отдавать свою девочку куда-то, расставаться с ней и дать её наказать, даже если заслуженно. Пусть приговор вступит в силу, пусть Хисо официально попросит сменить ей опекуна, а после Чонгук заберёт её себе. И неважно, кто станет новым попечителем: подставной человек от песочных или тот, которого выдвинет комиссия. Главное, что это будет уже не Ким Тэхён, у которого отобрать Хисо было задачей непосильной Чонгуку. Чон много думал после того, как Хисо задала ему тот самый вопрос : с подвохом, сложный и на который практически невозможно ответить, находясь в здравом уме. Чонгук смог бы сделать выбор только на эмоциях, но не собирался до этого доводить. Он всегда понимал, что Ери и Хисо не должны находиться рядом. Им нельзя даже пересекаться, проходить мимо друг друга, иначе обид и конфликтов сложно будет избежать. Однако из-за собственной оплошности, мужчина столкнул их лбами, что привело к обидам Хисо и расстройству госпожи Пак. Чонгук яро обещал самому себе прекратить. Его геройство, его желание показать свою безумную любовь Пташке хорошим не кончалось. Мужчина начал давать себе новые установки. Удача теперь была на стороне Чонгука, стоило лишь немного постараться. Если Тэхён отвернулся от Хисо, то это только ему на руку, как бы больно не было его девочке. Он обязательно залечит её раненое сердечко, как уже делал, окутает вниманием и заботой. Пташка будет только его, а он будет только для неё. Чонгук уже дважды ездил на встречу с Чимином, который, пока что, не допускал его к делам и достаточно холодно реагировал на все его просьбы. Это не останавливало мужчину. Когда Чонгук загорался чем-то, остановить его было крайне сложно. Он собирался всё начать сначала, взяться за управление клубом со всей хваткостью, на которую был способен, отдавать всего себя и свою преданность господину Паку и беспрекословно слушаться его, больше ни разу не отходить от его приказов, делать так, как скажут, без своеволия. Взамен ему была нужна только Хисо, гарантия того, что её не отберут, что Тэхён снова не вклинится в их отношения, подключив Чимина. Господин Пак слушал Пса, но молчал, думал, размышлял, строил в голове предположения, и Чонгук уважал эту молчаливость, и то, что босс не отвечал так сразу. Это в очередной раз доказывало, что во главе «Sandman» сидел правильный человек. Когда дело касалось Кимов и песочных, Чонгуку нельзя было действовать не посоветовавшись. Он мог позволить себе это раньше, но теперь, имея определённый неудачный опыт за плечами, Пёс не мог так сильно рисковать. Он хотел Пташку, и так, чтобы навсегда. Это единственная просьба взамен его покорности господину Паку. Чонгук собирался стать смиренным только ради Хисо, без неё ему это спокойствие не нужно. Мужчина остановился, взяв девушку за подбородок. Хисо будто выдернули из другого измерения. Она непонимающе перевела взгляд с одного глаза Чонгука к другому, замерев с картофельной палочкой в руках. — Испачкалась, — пояснил мужчина и наклонился, чтобы слизать крошки с девичьих губ. На этом он не остановился, нажал пальцем на подбородок, чтобы приоткрыть рот Хисо и приник мягкими губами. Девушка замычала, выражая слабый протест. Ей не хотелось отталкивать Чонгука вообще никак, потому что он был единственным, кто остался рядом. — Губы обветрятся, — тихо напомнила она, когда мужчина отстранился. — Пускай… Я тебя люблю, — сказал он, продолжая дышать прямо ей в лицо. — И я тебя, — ответила Хисо, потянувшись к мужчине, чтобы обнять. Она не знала, понимал ли Чонгук, насколько такие слова ей были необходимы? Теперь, каждый раз, как он произносил признание в любви громким шепотом, это вызывало в ней желание тут же ответить всеми возможными способами, показать, что и она тоже любит его. По возвращению домой, Чонгук сразу принялся набирать горячую ванну. Мужчина снял с себя тёплый свитер, под которым не было никакой дополнительной одежды, и настроил воду на нужную температуру. Хисо ушла в комнату, собираясь снять с себя лишнее и присоединиться к Чонгуку. Она задумчиво осмотрела кровать и села на неё, снимая джинсы. Её не отпускали мысли о том, что говорил Чонгук. Девушка не знала, хотела ли она этого. Хисо смирилась с тем, что будет, но мужчина собирался сделать всё возможное, чтобы её не отсылали в исправительное учреждение. Допуская мысль об этом, Хисо начинала ощущать какой-то дисбаланс у себя внутри. Это не давало покоя и не позволяло смириться с намерениями Чонгука. Даже в том случае, если Хисо всё поняла, усвоила урок и больше никогда не позволит себе творить зло, находясь под влиянием эмоций, она считала, что должна понести наказание. В некой степени, девушка воспринимала это как очищение, своеобразный фильтр, через который ей необходимо пройти, чтобы оставить всё позади, отпустить Тэхёна и жить дальше, не оглядываясь. Но если Хисо потащит этот груз и дальше, то всё будет бесполезно. Оставшись в майке и трусах, девушка прошла в ванную, неслышно вошла внутрь, разглядывая спину Чонгука. Пирсинги снова были на месте, и ряд колечек одинаково дрогнул, когда голова мужчины повернулась в её сторону. Мужчина улыбнулся, сразу протягивая свои руки к Хисо и шепча всяческие милые прозвища. Чонгук снял с неё майку и ласково провёл ладонями по шее и плечам, после чего притянул ближе, чтобы её обнажённая грудь коснулась его торса. — Чонгук, мне кажется, что будет правильным, если я действительно понесу наказание… — проговорила Хисо, не имея возможности думать о чём-нибудь ещё, кроме этого. Мужчина с пониманием относился к этому, даже когда не мог скрыть внезапное возбуждение под собственными штанами. — Думаешь, без этого ты мало наказана? — спросил он, заглянув в глаза. Хисо вопросительно посмотрела на Чонгука, держа обе ладони на его груди так осторожно, словно ласковая кошка. Мужчина облизал губы и отстранился. — Давай ляжем в ванну и поговорим, — предложил он. Хисо тихо угукнула и отошла, продолжая поглядывать на Чонгука. Мужчина поспешно расстёгивал ремень, пока девушка избавлялась от последней вещицы. Чонгук снял с себя штаны, не удосужившись сложить, и оставил их прямо на полу. Хисо же залезла в ванну и села посередине, обхватив ноги руками. Она ждала, когда мужчина займёт место позади неё. Сбросив нижнее бельё с носками, Чонгук осторожно сел в набирающуюся ванну, стараясь не зацепить Пташку ногой. Мужчина подтянулся ближе, обхватил девушку руками так, что его ладони оказались поверх её. Хисо уложила голову на колени, отчего волосы сползли со спины и их кончики коснулись воды. Чонгук оставил несколько поцелуев на коже у позвоночника девушки и повторил её действие, положив голову на девичью спину. Мужчина никак не начинал разговор, потому Хисо выпрямилась и слегка повернулась, говоря: — Ты же хотел что-то сказать… Чонгук кивнул и откинулся назад, удобно оперевшись спиной и ванну. Он протянул к Хисо руки, увлекая в свои объятия, и продолжил с того, на чём остановился: — Я спрашивал, думаешь ли ты, что того наказания, что уже получила, слишком мало? Хисо провела глазами по комнате и ответила вопросом на вопрос: — О каком наказании ты говоришь? — Ты сама себя наказываешь. — Ах, это… Это вообще пустяки, по сравнению… — Послушай меня, — попросил Чонгук в голос. Пусть он был немного приглушённым и до сих пор хриплым, девушка любила, как он звучал. Она замолчала, дав мужчине возможность говорить. — Как по мне, то лучше потерять глаз, чем дорогого тебе человека. Чонгук выдержал паузу, проведя мокрой ладонью по девичьим ключицам. — Я бы выбрал тебя. Однозначно. Если бы мне дали выбор остаться здоровым, но без тебя, то я бы отказался. Эта женщина… она осталась с семьёй, а ведь не случись того, что случилось, ты бы рассказала её мужу об изменах и тогда она осталась бы одна. — Но она могла бы и остаться с семьёй, и сохранить свою красоту, если бы не я. Я всё испортила… — Но ты и поплатилась. Скажешь, что нет? Хисо чуть повернула голову и взглянула вверх, чтобы увидеть лицо мужчины. Она коснулась кончиком носа его подбородка, прикрыв глаза и не понимая, как Чонгук всё это терпел. Девушка осознавала, что он был в курсе её чувств к Тэхёну и всё это время жил с этим знанием, позволяя ей любить Кима и дальше. — Ты потеряла дорогого тебе человека — это твоё наказание, — добавил мужчина, медленно поглаживая Хисо по плечу. — Не убеждай меня в том, что я уже получила своё. Это выглядит, как оправдание. — Пташка, тебе нечего делать в исправительных заведениях, понимаешь? Думаешь, там правда «исправляют»? Это место, набитое малолетними преступниками. Думаешь, именно там ты встанешь на путь истинный? В окружении таких людей? Или , может, ты думаешь, что каждый, кто там находится, искренне хочет измениться? Даже если ты не хочешь, Хисо, я тебя оттуда вытащу, как можно скорее. — Так может, в этом и заключается наказание? — В чём? Терпеть удары исподтишка? Делать чью-то работу, лишь бы тебя не гнобили? — Ты говоришь так, будто меня отправляют в настоящую тюрьму… — Считаешь, что это не так? Там могут быть и убийцы. Или ты решила, что убийцами могут быть только мужчины или парни? — Нет, но там, наверное, всюду камеры и-и-и… — Тогда, ты скорее всего думаешь, что поедешь на отдых, — Чонгук по-доброму посмеялся, а Хисо шлёпнула его по груди и повернулась лицом. — Теперь мне ещё страшнее, чем было… Чонгук принялся гладить девушку по спине и волосам, прижав к себе. — К счастью, у тебя есть я, — проговорил мужчина уже шепотом. — Никому не позволю обижать тебя, Пташка. Всё будет хорошо, вот увидишь. Я тебя не брошу. После затянувшегося молчания, Чонгук мягко поглаживал красный шрам, оставшийся от попавшей на кожу кислоты. — Тебе нужно избавиться от чувства вины, Хисо, и я помогу тебе в этом. Девушка хмыкнула и подняла голову, смотря в лицо Чонгука. Она считала, что избавиться от вины перед Изабель и Тэхёном невозможно или очень трудно. Должно быть, уйдут года, прежде чем это ужасное ощущение приглушится хоть немного. Однако Хисо чувствовала, получив должное наказание за своё преступление, наказание, предусмотренное законом, ей будет легче жить, легче смотреть на себя в зеркало. Хоть один день в неделю она не будет вспоминать тот страшный день и миг, когда поддалась секундному порыву, не будет думать, каково сейчас Изабель. Именно поэтому девушка хотела отказаться от помощи Чонгука и стойко выдержать то, что предначертано. — И как ты собираешься это сделать? — Я буду наказывать тебя, — спокойно произнёс мужчина в ответ, сосредоточив всё своё внимание на мокрой пряди волос Хисо, которую он прокручивал пальцами. — Это не серьёзно, — поджав губы, блекло ответила девушка. — Это то, что нужно, — утвердительно сказал Чонгук, из-за чего перестал говорить шепотом, а взгляд его стал более холодным. Хисо продолжала смотреть на мужчину, немного растерянно бегая взглядом по его лицу. Да, Чонгук умел быть жёстким во время секса, но в остальные моменты он никогда не позволял себе обижать Пташку ни словом, ни тем более физически. — Я ничего не понимаю, — подытожила Хисо и отрицательно качнула головой, выпрямляясь и садясь поверх мужских бёдер. Она видела и чувствовала, что Чонгук возбуждён, однако только сейчас в её голову закралась мысль, что наказание его могло быть сексуального характера. — Тебе и не нужно, я сам всё сделаю. — Если ты об «этом», — она наклонила голову, намекая на интимную связь, — то я не хочу… Вот уже как несколько недель девушка твердила одно и то же, не позволяя Чонгуку увлечь её и заняться с ней любовью. Хисо считала, что недостойна получать удовольствие. — Всё правильно. Ты и не должна хотеть, в этом смысл наказания, разве нет? — Ты меня путаешь… Это ведь просто сексуальные игры. Если там и есть наказания, то всё это понарошку и ради удовольствия. — А ты хотела бы всерьёз навредить себе? Конечно, наказывать тебя буду в виде игры, но боль будет настоящая. — ответил Чонгук и слегка подался тазом, взявшись руками за девичью талию. Хисо не признавалась ему, однако мужчина и раньше пугал её своим грубым напором. Теперь же, девушка покрылась мурашками от понимания того, что Чонгук мог в любой момент исполнить свои слова в жизнь. Он замечал лёгкий страх в её глазах, из-за чего мягко улыбнулся и заставил снова лечь поверх себя. — Я сделаю всё с любовью, Пташка, — проговорил Чонгук шепотом и продолжил: — Никаких неожиданностей не будет, только то, что ты сама одобришь. Хисо молча думала, доверчиво обмякнув поверх мужского тела. Да, она понимала, о чём говорил Чонгук. Именно поэтому девушка ничего не делала с этими мелкими ожогами, расцарапывала специально, чтобы чувствовать ноющую боль, пусть она — это лишь малейшая часть той, которую ощущала Изабель. В приступах ненависти к себе и своим действиям, Хисо натягивала пряди своих волос на кулак, по-настоящему желая их повыдирать. Однако, как бы она не хотела сделать самой себе больно - это было задачей непосильной. Руки опускались, Хисо боялась, хотела и не хотела этого, металась и злилась, но в конце концов поняла, что наказывать саму себя не сможет. — Некогда я мучился чувством вины. Это было очень давно, однако смысл остался тот же. Я искал проблем на свою задницу. Настоящих проблем, после которых с месяц не мог узнать себя в отражении зеркала. — Мужчина покивал, будто подтверждая правдивость сказанного, смотря невидящим взглядом в стену напротив и частично погрузившись в воспоминания. — Не хочу, чтобы ты проходила такой же путь. Хисо не говорила ни да, ни нет, просто молчала, но наконец допустила возможность, что следовало поступить именно так, как говорил Чонгук. Чувствуя, как притихла девушка, мужчина пришёл к выводу, что она задумалась над его доводами или же приняла их. Пусть Чонгук мало что смыслил в БДСМ и никогда особо не интересовался им, у него не было никаких принадлежностей для порки или других видов наказаний, он готов был в это вникнуть, чтобы не навредить Хисо и максимально помочь с преодолением её трудностей. — Можем попробовать хоть завтра, м? — предложил мужчина и чуть приподнялся, из-за чего Хисо пришлось сесть. Она растерянно поморгала, не зная, что ответить, и промямлила неопределённое: — Не знаю… — Всё будет хорошо, я тебе обещаю. Мужчина не стал торопиться, чтобы не пугать Хисо, потому потянулся к шампуню, собираясь помочь ей вымыть волосы. Девушка намочила их и подставила ладони, в которые Чонгук тут же вылил немного средства. Он с удовольствием принялся массажировать вспененные волосы, осторожно проходясь пальцами у висков и на затылке, после чего резко пустил в Хисо струи из душевого шланга, тихо посмеиваясь. Девушка поспешно протирала лицо, жмурясь и тихо фыркая, после чего полностью погрузила голову в воду. Вода начала проливаться через верх, потому мужчина открыл смыв и повернулся к Хисо спиной, чтобы и она помогла ему с волосами. Он блаженно прикрывал глаза, когда маленькие пальцы проходились по коже головы, чувствуя, как из-за этих ощущений его едва улёгшийся член снова дёрнулся. Когда с мытьём было покончено, Чонгук обхватил Хисо вокруг талии и прижался губами к соску девушки, вырывая из неё стон неожиданности. Мужчина высунул язык и нежно прошёлся вверх и вниз, цепляя влажный кончик. — Перестань, — ласково растягивая слово, нежно попросила Хисо, уперевшись ладонями в мужские плечи. Чонгук сразу послушался, отпустил девушку, откинувшись в уже пустой от воды ванне. Хисо стояла на коленях, держась за бортик ванны и тоже смотрела на Чонгука, будто настороженно и явно о чём-то думая. Во взгляде мужчины проскальзывала просьба, а лёгкая непринуждённая улыбка окрашивала его губы. Девушка опустила глаза, словно пришла к положительному решению. Она подалась вперёд, ложась между слегка расставленными и согнутыми в коленях ногами мужчины. Выражение лица Чонгука тоже изменилось сразу. Из просящего стало серьёзным и нежным. Он тут же принял девушку обратно в свои объятия, понимая, что сегодня сможет получить желаемое. Мужчина ненавязчиво склонял ее к сексу всякий раз, как Хисо к нему приезжала, считая, что это не только его прихоть, но и способ хоть немного разрядить Пташку. Они виделись теперь достаточно часто, ведь у Хисо окончился учебный год, а Чонгук до сих пор не приступил к своим обязанностям в клубе. Для девушки было в тягость находиться рядом с Тэхёном. В тягость подмечать, как он практически не замечал её редких передвижений по дому, словно она стала для него лишь призраком, не имеющим плотской оболочки. Ким отпускал её к Чонгуку без лишних вопросов. Казалось, словно ему даже проще, если Хисо будет как можно дальше от него. Девушка лишь виновато поджимала губы, говоря, что вернётся домой через несколько дней, но Тэхён и не уточнял , сколько именно дней пройдёт. Насколько бы Хисо не жаждала наказания, ровно настолько она хотела ощущать взгляд понимающих глаз. Девушка желала ласки, защиты и утешения, понимания… обещания, что всё обязательно будет хорошо, что всё это отступит и вовсе закончится. Хисо прижалась губами к мужским, и Чон ответил ей сразу же, раскрывая губы навстречу и затягивая в поцелуй. Однако девушка отступила. Мужчина смотрел на девичьи приоткрытые уста, после чего перевёл взгляд к глазам. Хисо будто просила сделать всё за неё. Её чаша уже давно переполнена чувством вины, и если оно удвоится, девушка с трудом сможет волочить настолько тяжкую ношу. Хисо хотела утешения, но всячески противилась этому желанию, поэтому Чонгук подался вперёд, захватывая губы Пташки своими и удерживая её одной рукой. Он закрыл слив ванны пробкой и полностью переключился на девушку. Мужская рука обхватила затылок Хисо, мягко сжав мокрые волосы. Чонгук вдавливал в себя девушку, с жадностью поглощая её губы, пока она проходилась поглаживающими движениями по пирсингу на мужской руке. Он держал Хисо крепко у самой поясницы, заставляя чувствовать своё возбуждение самым чувствительным местом между её ног. Время от времени, Чонгук осторожно прижимал девушку то сильнее, то легче, чтобы таким образом стимулировать клитор и заставить Хисо возбудиться тоже. Девушка медленно забывалась, чувствуя сигналы своего изголодавшегося тела. Она не могла открыть глаза, потому что голова беспощадно кружилась, а в груди расцветал и медленно зрел первый протяжный стон, который ещё не вырвался наружу. Ей хотелось дышать, открыв рот, шумно, несдержанно, не опасаясь ничего и не думая ни о чём. И с каждым новым поцелуем в шею от Чонгука, у неё это начало получаться. Хисо медленно перебралась и села поверх бёдер мужчины, оказываясь ещё выше и тем самым предоставляя грудь для очередных ласк. Язык Чонгука умело игрался с сосками, вызывая у девушки рефлекторные спазмы внизу живота. Хисо хотела прижиматься плотнее, однако мужчина перестал с силой прижимать к себе девушку, собираясь наконец-то войти в нее. Он просунул ладонь между их телами, заставляя Хисо приподняться и, не теряя ни секунды, заполнил ее собой, издав долгожданный стон в девичьи ключицы. Хисо запрокинула голову, опираясь всем телом о мужчину. Она обнимала его за шею и хаотично зарывалась пальцами в черные волосы. Чонгук же не мог двигать тазом в такой позе и должен был признать, что секс в ванной — чертовски неудобное занятие. Ему пришлось взяться за девичьи ягодицы, чтобы контролировать движения Хисо, отчего локти постоянно встречались с преградой, но ему было страшно разрывать все действо, так как эта близость с Пташкой была слишком желанной. Чонгук знал, что иногда пугал Хисо своей жесткостью, но девушка не понимала, что она была обусловлена переизбытком нежности и чувств, которые набирали свои обороты именно в момент интимной связи, а не особой любовью к доминированию и причинению боли. Воды набралось не так много, и Чонгук, стеснённый в движениях стенами ванны, решил вдруг сменить позу, подхватив Хисо за талию и приподнявшись вместе с ней на руках. Он аккуратно опустил обмякшую девушку, помогая ей встать на колени. Хисо схватилась руками о бортик и прижалась к нему грудью, чувствуя, как теплое мужское тело соприкасалось с ее спиной и бедрами. Чонгук встал на одно колено, склонился ниже, подстраиваясь под рост Пташки и снова толкнулся в нее, вот только уже так, как ему в действительности хотелось. Не грубо, но резко и с силой, вырывая тем самым тихий всхлип. Мужчина сделал ещё несколько проверочных толчков, аккуратно поправляя волосы Хисо и убирая их на один бок, после чего взялся руками за талию, фиксируя положение девушки. Чонгук с особым рвением овладевал телом Пташки, закусив до боли нижнюю губу и сведя брови у переносицы, слушая возбуждающие, но такие милые его слуху девичьи всхлипы. Он крепко удерживал девушку за таз, не позволяя ударяться грудью о край. Однако и такая поза оказалась утомляющей: колени быстро устали и заболели из-за твердой поверхности ванны. Шумно дыша, Чонгук чертыхнулся, понимая, что до постели буквально придется бежать, чтобы не растерять все то, чего уже они с Хисо достигли. Ноги девушки подрагивали, но мужчина уже не был сильно уверен в том, что это из-за приближающейся разрядки. Возможно, все дело было исключительно в болезненном соприкосновении с твердой поверхностью. Мужчина поспешно выбрался из ванны, оставляя на полу мокрые следы. Хисо подняла на него затуманенный взгляд и тут же получила влажный страстный поцелуй в губы. Мужские руки взяли ее под мышками и перенесли на кафельный пол. Чонгук повернул девушку к себе спиной и сразу впился жадным поцелуем в основание шеи, заставляя неосознанно согнуться и упереться задом в стоящий член. Мужчина подвел Хисо к стенке и, взяв ее руку за запястье, помог упереться о нее ладонями. Разница в росте позволяла Чонгуку войти в Хисо без всяких препятствий, лишь слегка присев. Он продолжал держать запястья Пташки обеими руками, покусывая ее загривок, шею и плечи, и врываясь в ее тело жадными толчками. Девушка покрывалась мурашками волна за волной. Ноги слабели и под давлением мужских фрикций и приближались к стене все ближе и ближе до тех пор, пока Чонгук не вытянул Хисо вдоль этой прохладной преграды, удерживая ее руки высоко над их головами и прижимая к стене словно металлическими оковами. Хисо полностью забылась, позволила своему сознанию покинуть разум, а сильным рукам завладеть ее движениями. Ещё немного, и она попросту не выдержит, больше стоять не сможет. Тело не поддавалось контролю, а конечности ослабли, отчего девушка доверчиво отдавалась во власть Чонгука. Резкие толчки начали стихать, становясь более плавными и размеренными. Мужчина заполнял Хисо полностью, вжимаясь тазом в мягкие ягодицы. Он отпустил девичьи руки и сразу обхватил Пташку под грудью, теперь уже наоборот направляя ее не вверх, а ближе к себе. Разрядка была близка, потому мужчина снизил темп, собираясь продлить время. Его рука опустилась к мягким складочкам, нащупывая нужное место по откликам девичьего тела, а сам вжался в Хисо, не собираясь продолжать фрикции до тех пор, пока она не кончит. Пташке много и не было нужно. Ее отзывчивое тело было готово к ласкам, и Чонгук не стал мучать девушку, целенаправленно осторожно гладил, где нужно, чтобы дать ей необходимую разрядку. Стоны и дрожь в хрупком теле, прижатом к стене, довели мужчину до крайней точки, поэтому он глухо застонал и поспешно вышел, продолжая тереться членом между ягодиц Хисо, пока семя не покрыло вязкостью низ его живота и поясницу девушки. Мужчине нужно было хотя бы несколько минут, чтобы прийти в себя, отдышаться, облизать пересохшие губы и снизить жар в горле от частого дыхания. Все это время они стояли в прежнем положении, прижавшись к стене. Они были мокрыми, но уже непонятно отчего: воды или испарины. Чонгук развернул Хисо к себе лицом, предусмотрительно крепко держа ее. Девушка обвила его шею руками и уткнулась носом в пульсирующую венку. Кажется, им снова нужно обмыться, а после… только мягкая постель и теплые объятия.***
Ким Тэхён не мог больше ждать. Как только его организм достигал своих пределов, он отключался и, немного восстановив физические силы, продолжал гонку за эмоциональным опустошением. Мужчина каждый день связывался с лечащим врачом Изабель, чтобы узнать, не изменилось ли что-нибудь. Доктор Ом предоставлял личную информацию заинтересованному постороннему лицу за совсем немалую плату, но при этом полностью отрабатывал всё, что получал, прося лишь спокойствия и неразглашения. Несмотря на более менее хорошие новости, Тэхёна не отпускало волнение. Изабель избежала повреждения внутренних органов, а дыхательные пути достаточно быстро пришли в норму. «К счастью» основной удар пришелся на внешнюю часть тела. Вместо утраченного глаза, девушке временно поставили протез. Доктор Ом рассказывал, что господин Квон консультировался по поводу пластических операций, но в ближайшие полгода или год, он советовал дать организму Изабель время окрепнуть. Однако прогнозы на будущее были оптимистичными. Господин Ким уже встречался с несколькими именитыми пластическими хирургами. Он показывал им медицинские заключения и данные Квон Изабель и слушал о том, как именно можно будет вернуть утраченную красоту. Места у виска и за ухом, там, где ранее росли прекрасные волосы, а сейчас красовались уродливые шрамы, можно было восстановить. Пересадка волосяных луковиц в современном мире не была чем-то новым. Однако, к сожалению, пересадка кожи на лице не могла привести к прежнему внешнему виду и, скорее всего, лицо навсегда сохранит отпечаток от ожога в виде бугристости и покраснений, хотя врачи обещали приложить максимум усилий, чтобы добиться лучшего результата. Но на всё это уйдёт много времени, много средств и сил. Тэхён отчаянно желал увидеть Изабель. Хотел быть с ней рядом в это ужасное время. Мужчина понимал, что утрата красоты для женщины сродни моральной смерти. Ким хотел вытащить её из этой смерти собственными руками, но не знал, захочет ли она этого. Именно поэтому господин Ким день ото дня просил доктора пустить его к госпоже Квон, но тот постоянно давал отказы, ссылаясь на плохое состояние пациентки и постоянном присутствии членов её семьи. Мужчина был в курсе всей ситуации, поэтому принимал решения правильно, исходя из положения дел. Но вот уже неделя, как посещения Квонов приобрели систематический характер, и в обеденное время, зачастую рядом с Изабель не было никого. Девушка сумела, наконец, взять себя в руки. Она поняла, что на этом её жизнь не закончилась, что её окружали любящие люди, которые сделают всё, ради спокойствия Изабель. У неё периодически начал появляться аппетит, раны быстро заживали, и доктор Ом подумывал о том, чтобы отправить девушку под домашний присмотр уже к самому Соллалю. Доктор с большими сомнениями решился позвонить господину Киму этим утром. Всё же, встреча с бывшим любовником, из-за которого Изабель лишилась половины лица, явно не могла пойти ей на пользу. Это приведёт к лишним воспоминаниям, переживаниям, что очень нежелательно в её шатком положении. Однако, под напором Тэхёна и под влиянием щедро заплаченных ему денег, доктор Ом разрешил навестить госпожу Квон. Тэхён вышел из дома в том, в чём и был, накинув поверх только длинное пальто, которое не удосужился даже застегнуть. Он рванул к зданию клиники и ещё с час просидел у него в салоне автомобиля, дожидаясь звонка от доктора. Господин Квон Тэун вот-вот должен был покинуть медицинское учреждение, и тогда, Тэхён мог войти… Когда звонок таки поступил, господин Ким, игнорируя шум в ушах и жуткую усталость, поспешил наверх, чтобы успеть поговорить с Изабель до прихода старшего сына Квона. Состояние самого Тэхёна оставляло желать лучшего. Глаза его покраснели и воспалились из-за отсутствия здорового сна и отдыха, лицо побледнело и осунулось, проступила щетина, а волосы пребывали в растрёпанном состоянии. Об одежде не стоило даже говорить, Ким не особо помнил, сколько дней назад он надел этот свитер. — И помните, если кто-то из Квонов застанет вас внутри, я буду делать вид, что вас не знаю, и мне придётся вызвать охрану. Поняли меня? — Да, вполне, — ответил Тэхен. Доктор Ом смерил его внимательным взглядом, прежде чем уйти. Ким же дождался, когда шаги его стихнут, стоя лицом к двери в палату. Наконец, совладав с самим собой, мужчина осторожно нажал на дверную ручку. Он проделал это так тихо, что единственная пациентка, которая находилась внутри палаты, не заметила чужого присутствия. Тэхён сделал шаг вперёд, начав прикрывать за собой, неотрывно смотря на фигуру Изабель, устроившуюся полусидя на больничной кровати. Когда из коридора послышались чьи-то шаги, девушка заметила, что они доносились намного отчётливее, нежели обычно, потому повернула голову ко входу, замечая нежданного посетителя. Несколько минут Изабель и Тэхён просто смотрели друг на друга. Она не верила своему единственному глазу и будто даже не сразу узнала мужчину. Выражение её лица, казалось бы, вовсе не менялось, однако Тэхён замечал изменения. Если изначально оно ничего не говорило, то теперь оттенилось печатью боли и какого-то отчаяния. Пол лица было скрыто под повязкой, временно покрывавшей зоны, на которые была наложена специальная мазь. Изабель хотела бы что-то сказать, она даже приоткрыла рот, чуть скривившись, но тут же отрицательно помотала головой и отвернулась к окну. Наверное, в ней слишком много всего и единственное, что она могла, это закричать или просто расплакаться. Дверь наконец-то тихо захлопнулась за спиной господина Кима. Он снял с себя пальто и повесил на вешалку у входа, после чего прошел к кровати и сел на её край. Изабель продолжала сидеть в той же позе, напряжённо смотря в сторону окна, будто верила, что Тэхён вдруг исчезнет, если она притворится слепой и немой. Однако прикосновение мужской руки к женской обожгло будто новой порцией разъедающей жидкости. Она не хотела видеть его здесь, и это осознание болезненно билось в груди Тэхёна, вынуждая растерянно молчать. Девушка отдёрнула руку и положила её ко второй, покоящейся на животе. — Просто уходи, Тэхён, — проговорила она, поджимая губы. Ким не сдвинулся с места, с сожалением смотря на короткие, обрезанные до самых плеч, белые волосы Изабель. Некогда, они были её гордостью: ровные, длинные, блестящие и настолько отличающиеся от цвета волос местного населения. Девушка сама попросила срезать их как можно короче, будто теперь они приносили ей дискомфорт и лишнюю мороку. Медсестра обрезала их обычными ножницами, как смогла, немного криво, но с каким-то трепетом, после чего расстроенно смотрела на длинные пряди в своих руках. Изабель попросила отправить их в мусор, туда, где осталась её красота и её бывшая уверенность и спокойствие. Девушка смогла вытащить себя из пучины отчаяния только через злость и поддержку родных людей. Злость давала ей силы на медленное выздоровление и изменения, ведь бывшей Изабель больше существовать не могло, как бы не хотелось обратного. Девушка не знала толком, кого винила в произошедшем с ней: себя ли, Тэхёна… Однако Хисо в её мыслях являлась главным злом, отравляющим жизнь всех, на кого смотрела. Она считала, что этот случай освободил её семью от возможных других несчастий, которые принесла бы им Хисо, и она надеялась, что Тэхён тоже понял, кем являлась его маленькая девочка. Пусть дороги Изабель и Тэхёна разошлись, девушка всё равно хотела бы знать точно, что это чудовище больше не сможет паразитировать на чувствах Кима. — Прости, Изи… Мне так жаль, — потянув руку и коснувшись пальцами кончиков обрезанных волос девушки, проговорил Тэхён едва слышно, но слишком громко для молчаливой палаты. Девушка не противилась, однако прикосновения мужчины всё ещё обжигали. Мужские пальцы прошлись по щеке, Тэхён мягко огладил ими бархатную кожу с уцелевшей стороны лица и заставил повернуться. Изабель старалась твёрдо смотреть на Тэхёна, однако единственный глаз таки наполнился слезами. Девушка тут же глубоко вдохнула и моргнула, справляясь с этим. — Я мог бы попытаться всё исправить, Изабель. Хочешь, я заберу тебя с собой? — задал он вопрос и продолжил пытливо и с явной мукой ожидать ответа. — Я всё сделаю, чтобы ты забыла обо всех ужасах. Я сделаю всё, чтобы вернуть тебе прежнюю внешность. Всегда, абсолютно всегда буду рядом, стану оберегать от всех и любить больше, чем кто-нибудь ещё. Мужчина снова и с большей уверенностью взял руку девушки в свои ладони, принявшись бережно гладить. — Ты для меня самая прекрасная, и я докажу это, Изи. Мне нужно лишь твое согласие. Девушка продолжала смотреть на Тэхёна, явно притихнув и не понимая, с каких пор она перестала чувствовать трепет по отношению к нему. Он предложил ей себя и свою жизнь, но она ничего не ощущала. Тщательно прощупывая закоулки своей души, Изабель не понимала, куда делось то, что было ранее. Нет, она не хотела с ним и к нему. Её ужасала даже мысль об этом. Быть может, имя Тэхёна для неё теперь равносильно страданию и боли. Мужчина не замечал в лице девушки того, что думал увидеть, потому поглаживания его пальцев прекратились, и девушка беспрепятственно забрала руку обратно. — Скажи мне хоть что-то, я всё сделаю… — снова заговорил он, казалось бы, вырывая Изабель из мыслей. В выражении лица девушки вспыхнул живой огонёк, но ничего присущего прежде в нём не было. Мужчина свёл брови вместе, замечая, что Изабель хотела что-то сказать. Он видел края изуродованной кожи под повязкой, а уголок девичьих губ с одной стороны теперь изгибался вниз. — Единственное, чего я хочу, это заставить виновницу моего уродства страдать, — приглушённым тоном проговорила Изабель, смотря куда-то в сторону. Когда до Тэхёна полностью дошёл смысл сказанного, он нахмурился сильнее и слегка подался назад, будто его ударили. Ему чертовски сильно не понравилось всё это: её тон, её желание, жажда мести, клокочущая где-то в районе горла. Он задышал сильнее и поднялся с кровати, принявшись делать круг шагами по больничной палате. Его ноздри раздувались из-за растущей внутри него злости. В голове крутилось множество вопросов, адресованных Изабель, однако того, что увидел и услышал от неё было достаточным. Тэхён не спешил. Он сунул руки в карманы и встал у окна, прикрыв глаза, после чего приподнял брови и обернулся, пристально смотря на девушку. Да, господин Ким понимал причину её злости, понимал, через что пришлось пройти Изабель, ведь он мысленно проходил этот путь вместе с ней, но явная угроза во взгляде и в тоне голоса девушки по отношению к Хисо, заставили его внутренне ощетиниться. — Таких, как она, нужно держать подальше от людей. В тюрьме ей самое место, — добавила Изабель и плотно сомкнула зубы, смотря на Тэхёна. От девушки не укрылось, что взгляд и поведение мужчины изменились сразу, как только она заговорила о Хисо. Изабель бы, возможно, испугалась раньше, но сейчас терять ей было нечего, а её состояние постоянного стресса вытрясло из неё всяческую предосторожность. Мужчина наконец приблизился к кровати и склонился к Изабель. Он снова погладил лицо девушки ладонью и мягко поцеловал её в переносицу. — Если хоть что-нибудь случится с Хисо по твоей вине, я вырежу всех Квонов, начиная с самого младшего… — прошептал ей Тэхён, по-прежнему нависая над Изабель. — И тебя уничтожу в последнюю очередь. Мужчина шептал неспешно, словно просто делился каким-то секретом, однако Изабель явственно ощутила готовность Тэхёна осуществить обещанное в жизнь. Он предлагал ей свою любовь, а через какие-то жалкие минуты взялся за угрозы, и девушка понимала, что именно опасность, нависнувшая над Хисо, стала катализатором этой резкой перемены. Как бы ни провинилась его подопечная, она всегда будет для него на первом месте, и этот факт заставлял девушку поджимать губы и молчать. Тэхён понимал, что Хисо неминуемо грозило судебное разбирательство, и желание Изабель отправить ее в заключение ничего бы не изменило. Он отреагировал на угрозу в голосе госпожи Квон, принявшись защищать то, что было ему намного дороже. И теперь мужчина явственно это понял. Тэхён снял своё пальто с вешалки и поспешно вышел в коридор, захлопывая за собой дверь и уже чувствуя часть ненависти к самому себе за сказанное. Но он не жалел и теперь точно знал, кого он любил по-настоящему.