Повесть об Армагеддоне

      Новый день до Грейфии начался в своеобразном виде: она, проснувшись раннем утром и сделав все свои дела, решила отправиться к Оливьеру, дабы провести с ним время, наедине, чтобы их никто не трогал; она много раз подумывала, чтобы скорее и быстрее переехать к нему жить, это будет легче и проще, ибо они оба уже устали ездить друг к другу в каретах по несколько часов в одном сторону, поэтому нужно было облегчить этот процесс. Они оба — будущие муж и жена, которые уже перешли тесные и личные границы, уже свадьба через сорок лет, но они ещё живут порознь. Ещё неделю назад, она хотела обсудить переезд, но смерть родителей Оливьера подкосило состояние парня, который вообще ходил без лица. У него все пропало: его чрезмерный аппетит; жажда ее тела и многое другое, что очень может отразиться на его духовном здоровье. Сколько бы она не билась, да и легче ему не становилось, поэтому ей приходится ждать.       Да и её собственное поведение странное: она ко всем холодна и серьёзна, не выражая ни единой бурной эмоции, что не соответствовало собственное положение, которое должно выражаться в не кропотливой службе дому Люцифер и, в частности, Правительству. Хотя регламент полномочий и обязанностей полностью изменён, оставив только влияния дома Люцифер, где Оливьер — его нынешний глава, ибо Разеван — внук первого Люцифера отказался от этого титула.       Когда Оливьеру будет шестьдесят лет, то по правилам Ада он должен носить титул «Тёмного Императора», но сейчас, в силу своей неполной дееспособности, он не может обладать этим, а только располагать себя как «Принц сия Ада или Археканцлер».       Но все продолжается активно меняться и рости; яркий пример — сила и способности Оливьера, которые за десять лет его пробуждении генов Люцифера дали ему мощь, превосходящую всех адских владык и сильнейших демонов, скорее всего, только Сазекс Гремори и Аджука Астарот могут дать ему хоть какое, но сопротивление.       — Госпожа! Мы подъезжаем. — из пагубных и странных раздумий у девушки вывел её кучер, дающий ей знать, что они уже заезжают на территорию дворца Люцифера.       Она даже немного дёрнулась, но сразу же пришла в себя, дабы показать свою стойкость и духовную силу.       Кучер, остановившись, открыл ей дверцу и помог спуститься, сопровождая её до главной двери, которая ведёт в главный зал особняка.       Она просто и самовольно зашла в холл, по пути приветствую прислугу имения, которые тактильно её впустили и обслужили, но сразу же она дёрнулась, слыша высокий крик:       — Ува-а-а…       Этот звук принадлежал ещё совсем маленьким двум демонятам, которые по всей видимости чем-то недовольно. В этот момент, в груди у неё образовалось совсем странное и неожиданное чувство — материнский инстинкт, которым владеют с рождения каждая девушка.       Она стремительно направилась в место, откуда исходит это звук, поворачивая направо, где находилась основная кухня.       Зайдя туда, она облегченно вздохнула: возле кухонного стола стояли две маленькие колясочки, а над ними плотная мужская фигура, убаюкивающая их; на лице девушки всплыла радостная и спокойная улыбка, когда она увидела Оливьера, который сейчас с головой в этой сложной работе — заботе о двух детей.       — Оскар… Ну почему ты уже второй день кричишь? Ты не кормлен, скажи мне? Вон посмотри на свою сестрицу, которая тише воды — ниже травы… Понял? Ну давай же… Ааа! — Оливьер постепенно выходил из себя; он протягивал своему младшему брату бутылочку с молочком, но тот лишь кропотливо воротил носиком, двигая голову в разные стороны, попутно недовольно крича. В этих хитрых малахитовых радужек виднелось негодование, а Оливьер тем временем хотел ему уже вырвать его маленький пшеничный пушок на голове, потому что уже выгорал от гнева…       Но когда смотрел на них, ему виднелись облик родителей: Оскар — точная копия своего отца, а Мия — матери… Сердце сжимается от такой картины, но это ему доказывает, что они всегда будут рядом с ними.       — Оли…       — А-а-а, — от неожиданности Оливьер обронил бутылочку с молоком на пол, расплескивая по небольшой области эту белую жидкость. — Грейфия, твою мать, что пугать то?       — Я рада, что тебе лучше… Смотрю Оскар тебя не слушается? — по-доброму спросила Грейфия, подходя к Оливьеру, облокачиваясь головой на его широкое и крепкое плечо.       — Да ну его… Вредный такой… У меня в роде никто таким не был! — недовольно пробурчал Оливьер, но это услышала молодая Люцифуг, которая повернулась к нему и смотря на него скептичным и непонимающим взором, говорящий аля: «Чья бы корова мычала». — Ладно-ладно… Молчу.       Грейфия же слегка вздохнула, но сразу же собралась и потянулась к холодильнику, доставая оттуда новую баночку с молоком; Оливьер же пока время не потерял, а спокойно вытер разлившиеся молоко и убирая баночку в раковину.       Наследница Люцифуг медленно подошла к коляске с мальчиком и спокойно протянула ему баночку… Оскар сначала недоверчиво посмотрел на это действие, но через пару секунд уже активно попивал сия прекрасный напиток.       — Гаденыш… А!       — Нужно терпение и ребёнок все-таки сам повернётся к тебе. Не даром говорят: «правду можно скрыть, но не от детских глаз, которые видят абсолютно все». — в легкой манере прочитала небольшие нотации ему Грейфия.       Оливьер в ответ сам недовольно повертел носом, после чего полез в холодильник за бутылкой пива, которую он начал постепенно опустошать, после чего присаживайся на стул рядом с колясками.       — Ну-с, Грейфи… Мне стало интересно, что ты так без предупреждения приехала. Обычно присылаешь телеграмму, а тут… Нежданно-негаданно ты тут! — перешёл на другую тему Оливьер, обращаясь к Грейфи.       — Ну знаешь… — проговорила Грейфия, присаживайся на другой стул рядом с ним. — Сейчас все трудно, а мне хотелось проверить тебя. Как тебе так полегчало?.. Аж сияешь!       Оливьер несколько раз переглядел Грейфию молча, попивая, будто растягивая свой ответ, но после очередного глотка выдал:       — Спасибо этому красноволосому паршивцу, который знает толк в этой теме… Дружба проверяется временем, и мы прошли этот этап! Такие вот… Дела. — изложил все Оливьер, закатывая свой взор на потолок.       — Ну нет… Сазекс вредный… Пффф… *Кха-кха*       Пока она его слушала, то попивала медленно зелёный чай, который быстро заварил ей Оливьер, но вдруг её переклинило и она от удивления поперхнулась им, начав массивно и громко кашлять.       — Сазексом? Ты… Что… Да нет… Не может быть! — мычала от удивления Грейфия, да так что не могла уже связывать пару слов в единое предложение.       — Да нет… Я с ним вчера встретился, когда ты уехала ближе к вечеру. Мирно и спокойно обсуждали все эти темы, но как… Ха-ха… Я сначала его чуть не убил, но закончилось очень даже хорошо. Итог — мы снова с ним лучшие друзья. Хи-хи. — в спокойной и непринужденной атмосфере проговаривал это Оливьер.       У неё походу скоро будет проблемы с головой, слыша о приключениях Оливьера.

Прошло пару часов,

Грейфия сидела на диване в гостиной, читая газету и попивая снова зелёный час; а Оливьер находился на другом конце особняка, а именно в библиотеке, перебирая разные книги.       Восстановление дружбы — это конечно хорошо, но… Его душу терзало одно имя, а именно «Ашкаэль», который причастен к смерти его родителей. Он уже прошёл несколько рядов, но никак не обнаружил верной информации, только о расшифровки этого имени с иврита: «Тень Бога». Название очень странное, но это значит, что он некий падший ангел, который сейчас вставляет ему палки в колёса. Остаётся ещё узнать: «Зачем все это?».       Оливьер проходил все дальше и дальше, но ничего! Хотя библиотека Люцифера всегда была самой богатой с точки зрения информации, порой храня даже те темы, которые не известны всем другим семьям.       — Да уж… О родословной Иисуса все известно, но о этом ангеле ничего…       *Врум-врум*       — Хм?       Этот приглушённый гудок был слышан неподалёку, а именно от главного телефона, находящийся в центре библиотеке, который используются им для связи с Правительством и другими феодалами. Сейчас он так резко зазвонил, что кажется будто наступил конец света.       — Да уж… — проворчал Оливьер, подходя к телефону. — Оливьер Люцифер слушает вас……. Что……. А….       Между этим, Грейфия продолжала своё дело, попивая чай и читая газету, погрузившись в этот процесс настолько, что не заметила рядом быстро проходящего Оливьера, который куда-то торопился.       — Я отправлюсь по делам, вернусь домой в десять. — спешно проговорил Оливьер, одевая сверху на себя куртку.       — Ага…       Вот он уже вышел из дома; вариант с каретой не был актуален, ибо в то место ему на ней никак не попасть. Остаётся только воздухом, чем он и воспользовался.       Путь на крыльях даже не близок, примерно час полёта, но сейчас его разум загружен одним: «Что же такое произошло?». Этот голос он уже не слышал более десяти лет, а тут ему сообщают, что нужно встретить в перевале Шинне в Драконьих Горах. С каждой минутой пока он летел становилось холоднее, не даром накинул на себя чёрную куртку, которая имела схожую форму с рубашкой.       Снег шёл активно, да так, что взор обычного демона ничего не разглядел, но он снял очки и теперь все словно на ладони: горы и вдалеке этот мыс.       Подлетая туда, он заметил небольшую пещерку, где виднелось блеклое свечение; сузив свои зрачки от недоверия, Оливьер приземлился там, медленно входя внутрь.       С потолка свисали сталагмиты, а пока медленно подходил, то замечал, что этот свет становился ярче. И тут…       — Ну здравствуй, Оли. — послышался старческий голос; молодой Люцифер глянул на него и расширил очи: перед костром в небольшой пещерной комнате сидел платиноволосый старик с бородкой, который поприветствовал его своими карими очами.       — Дедушка-Ризевим… — шокировано произнёс Оливьер.       — И я тоже рад видеть тебя, внучок. Вырос смотрю и возмужал… Небось долетел, что прибыл сюда так оперативно, — усмехнулся Ризевим.       Оливьер же стоял как столб, не понимая абсолютно сути происходящего, а в особенности — неожиданного звонка от давно пропавшего дедушки.       — Ну что стоишь как вкопанный? Прошу сядь… Мне ещё нужно уйму у тебя спросить. — помахал ему рукой Ризевим, на что Оливьер сразу же ответил ему своими шагами к нему. — Ну вот и славно. Удобно?       Что это за церемонности? Оливьеру сразу же сорвало крышу, ведь он эмоционально нестабилен сейчас и может возбудиться от злости на ровном месте.       — Зачем ты меня позвал? Изложи все… Твой лживый язык меня вымораживает! — раздражено тихо прошипел Оливьер, пытаясь не сорваться на ровном месте.       — Ох-ох… Не будь таким занудой… Ты меня не видел десять лет…       *Бум*       Сразу же последовал удар в челюсть старику, после чего Ризевим «поцеловался» со стенкой; Оливьер сразу же привстал и направился в деду, который пытался встать на ноги, но был схвачен за воротник.       — Повторять не буду: «Что тебе нужно»?! — перешёл на крик Оливьер, сжимая со всей силы ему воротник, а старик ответил ему на крик своей ехидной ухмылкой.       — Вот ты умора… Возомнил особенным, хотя являешься шизофреником… Ха-ха. Как тебе встреча с Сатанаэлем и Люцифером? Хорошие парни, да? — ехидничал Ризевим, дыша яд своими словно змея.       — Что…       Оливьер сразу онемел, расслабляя свои руки, тем самым давая выбраться из захвата Ризевиму.       — Что слышал… Ты — лишь шизофреник, который ещё та последняя мразь. Разве я не прав? Вся эта картина добродушного змея, умного демона — хорошо, да? С самого рождения твой мозг работал слишком плотно, что оставило свои отклонения… Сатанаэль, Люцифер, Оливьер Баал-Люцифер — все они ты сам! Твой мозг лишь генерирует эти проекции, чтобы понять саму суть… — злорадствовал Ризевим, ходя вокруг ошарашенного Оливьер.       Он не может это принять, а мозг отказывается работать. Все это состояние: смерть родителей подкосило его нестабильную нервную систему, а эти все слова добивали его. Ощущение словно вокруг него лишь пустота, а голос дедушки переходил в некую мессу; множество голос тихо и басисто напевали мелодию, похожую на некое церковное пение.       Тело дрожало, а чувство что вокруг него множество глаз, смотрящих в его душу, пронзало его изнутри…       — Этот Реквием… Они напевают мелодию о моей кончины…       — И поэтому и позвал тебя… С самого рождения я видел в тебе червоточину; экспериментировал над тобой, тайно подкидывая наркотики в еду. Посылал демонов, чтобы они дебоширили и добивали тебя морально. Но все это, дабы ты стал самым ужасным существом в мире, которое уничтожит все условия жизни и мироздания! Я послал за тобой проклятого, чтобы он добил тебя морально. Хочешь узнать, кто такой Ашкаэль? Это — ты есть и сам! Образ, сидящий в Зекраме лишь проекция, осколок твоей тёмной души, зовущаяся «Ашкаэль». Мы — демоны должны творить и убивать… Ты мой монстр….       *Бум*       — Кха… — прокашлял Ризевим, чувствуя как его ещё сильнее прибили к стене, сжимая его шею.       Оливьер медленно поднял свою голову, апатично всматриваясь в него: левый глаз постепенно потухал, становясь пустым; а его правый глаз стать иметь темно-алый оттенок и с угольными краями по бокам, но главное — там протекала одна прямая одинокая слеза.       — Раз я монстр, то такой как я должен убивать! — тихо проговаривал Оливьер, ещё сильнее сжимая ему глотку.       — Оли… Не нужно… Я же ради тебя это делаю… А-а-а-а. — Ризевим ничего не смог договорить, как его шею вмиг окончательно сжимая её, уничтожая все там до основания.       Его бездыханное тело упало, оставляя после громкий хлопок, расходящихся по всей территории пещеры.       Прошёл уже час, но Оливьер стоял также непоколебимо на месте: чувство опустошённости «разбило» его уже слабое и раненное сердечко, запуская в эту пустоту самую настоящую червоточину, которую никак нельзя предотвратить. Если до этого можно спасти его близкими людьми, которые дадут ему эту нехватку теплоты и помогут ему продержаться на ногах, но сейчас — он потерян.       Волосы потеряли свою волнистость и хаотичность, становясь темнее, доходя полностью в угольный. Они стали прямые, падая по разные бока, словно «шторы». Оба глаза вовсе потускнели, темнея окончательно, становясь обычным пустым угольком.       Мозг его действовал инстинктивно, приказывая ему идти вперёд, вон из пещеры. Пока он шёл эти жалкие сто метров перед ним появлялись множество картин: поля и леса, где бегают счастливые дети и играют с родителями, но когда он вышел снова пустота… Только два силуэта: чёрный змей и худой мужчина с длинными платиноволосыми волосами; они стояли рядом и словно улыбались ему… Вдруг они превратились в пепел, который начал кружить в неистовым танце перед ним, который превратился в него самого…       Он протянул руку, пытаясь дотянуться до своего старого образа, но это так далеко, что… Он будто потерян.       Его тело продолжало двигаться, проходя по тропам гор; здесь было куча разных драконов, которые пытались подлететь к нему, но сразу же были уничтожены некой алой энергией. Но вдруг он остановился… Перед ним вдалеке виднелись селения демонов; он издалека видел, как они радовались и веселились; дети с родителями проводили время, только он один…       Неожиданно Оливьер поймал глазами свою ладонь, которая неистово тряслась; на ней имелись разные узоры, отличающие его от других демонов, но почему-то ему стало ещё больше не по себе, когда он сам отождествлял себя с демонами… Это отвращение… полное отвращение ко всему демоническому роду.       — Все равны лишь перед смертью… — томно прошептал Оливьер, протягивая вперёд свою ладонь, указывая туда пальцем. — Видите ли вы картину конца света?

Настоящий Главный Злодей всех серий произведений «Повесть о Конце Света» выходит на сцену!

To be continued