how you doin'?

Лаленбург. Кросс-Роуд. Здание 17А — красовалось на обороте конверта, в поле адресной строки. Рут вообще не подозревала, что за стандартным «мама» и «папа» у нее могут быть другие родственники. И, как жаль, теперь уже почившие. Конверт был самым обычным. Серым. Рут даже не сразу заметила его, разгребая остальную почту, накопившуюся за неделю. Дейл, как всегда, откладывал все на потом. До тех пор, пока Бишоп не взяла ситуацию в свои руки и устроилась где-то возле окна, в надежде покончить с раздражающей грудой. Рут нахмурила брови, стоило конверту попасть к ней. Она вчиталась в адрес еще раз, пытаясь вызвать в голове образ Лаленбурга. Но вместо этого ее ждала лишь зияющая пустота, что уж говорить о «Здании 17-А и что-то там дальше». Рут развернула конверт, вчитываясь в адрес и полушепотом произнося написанное. Женщине сразу же подумалось, что тут допущена какая-то ошибка, но чем дольше она вглядывалась в напечатанный адрес, тем сильнее убеждалась — письмо действительно было адресовано ей, ошибки нет. Прямиком из этого неизведанного уголка Земли. Рут не торопилась открывать его, лишь недоверчиво сверлила глазами конверт (успевший за это краткое мгновение стать злосчастным), что покоился на столе. Кто мог прислать его? За свою недолгую жизнь Рут Бишоп не выезжала за пределы не только страны, но и штата, так откуда же кому-то, из богом забытого городишки, известно ее имя, адрес и все прочее-прочее? Пока она пыталась вспомнить, не заносила ли ее судьба в окрестности Лаленбурга, Дейл встрепенулся и подошел, прикрывая зевок рукой. — Что не так? Развязно и расслабленно, тот подтянул к себе стул и плюхнулся рядом, оперев подбородок на ладони. Рут вопрошающе подняла на него глаза. — Ты сидишь так уже целых три минуты и морщишься, — пояснил Дарлинг. — Это изжога? Съела что-то не то? В чем дело? — Не могу понять, у кого хватило мозгов на такую дурацкую шутку! — Бишоп возмущенно всплеснула руками и с гулким хлопком ударив конверт о поверхность стола, передала тот Дарлингу. — Взгляни, — кивнула она, пока журналист, покосившись на нее, разглядывал запакованное письмо. — Еще и название какое: «Лаленбург»! — Не унималась Бишоп. — Такого быть не может. — Отчего же? — Усмехнулся Дейл. — Может быть, а может и не быть. Открой, посмотри. Он вернул ей конверт, однако увидев, как мнется женщина, вздохнул: — Оно не шуточное, детка. Настоящее. Гляди, вот тут в углу печать городской администрации, — журналист улыбнулся и аккуратно ткнул в небольшой темно-синий круг с американским флагом в центре, расположившийся в самом краю. — Ладно, убедил, — пожала плечами Рут, чувствуя внутри странное нежелание открывать его. К чему все эти хлопоты? В мусорное ведро бы его, да и дело с концом. Раскрыв конверт с загадочным адресом, женщина извлекла из него тонкий белый лист, сложенный вдвое. Она бросила быстрый взгляд на Дейла, с лица которого постепенно начала исчезать скука. Рут вздохнула: теперь он точно не отстанет от нее. Печатным шрифтом, крупными и резко выделявшимися буквами, на листе было написано следующее (Рут решила прочесть вслух): «Уведомление о получении наследства. Кому: Рут Бишоп; От кого: Администрация города Лаленбург. Уважаемая мисс Бишоп. Являясь ближайшей родственницей погибшей Альмы Лестер, Суд обязывает вас прибыть в город Лаленнбург, штат Орегон, для удостоверения ваших прав и личности с помощью нотариуса». — Бред! — Фыркнула Рут и скрестила руки. — Не знаю я никакую «погибшую Альму Лестер». Если бы она была — родители бы мне сказали. — Может, забыли? — предположил Дейл, параллельно перечитывая текст письма. — Или, — он усмехнулся, исподлобья глядя на поднявшуюся со стула Рут, — у твоей семьи были какие-то грязные делишки, о которых ты не в курсе? — Отстань, — по-доброму отмахнулась женщина. — Никаких делишек нет, Дейл, это просто дурацкая шутка и все. — А если нет? — Чего? — Сама подумай, мисс Большой Мозг, — Дейл, мягко потянув ту за запястье, заставил Рут вновь сесть на стул. — Не тянет это на шутку. Ну, допустим, твоя мама, или папа, забыли тебе сказать о существовании этой женщины, но что уж теперь гадать — она померла, а тебе…тебе может перепадет какой-нибудь дорогущий китайский сервиз, который ты потом продашь и поедешь в Италию, как всегда и хотела. Съезди, погляди чего там да как. Развеешься заодно. Рут улыбалась, почти убежденная его словами. Дарлинг действительно был прав: чего гадать? Мама была не из болтливых, все время занята своей работой и делами церкви, а папа, кажется, вообще был единственным ребенком. Мир не рухнет от одной поездки, да и она сама тоже. — А как же дети, Дейл? — с усмешкой спросила Бишоп, на что журналист театрально закатил глаза. — Бедные крошки! За две с лишним недельки забудут всю твою математику, так жалко! А ведь мы можем лишить страну перспективных молодых ученых, ты права, конечно, Рути, ну его! Бишоп громко засмеялась, тут же закрывая лицо ладонями. Дейл был слишком шумным, отчасти придурковатым, часто ребячился и любил жить в свое удовольствие, смотрел всегда вперед и никогда не учился на своих ошибках. Казалось, он был одним из худших вариантов, для такой, как она. Однако Рут все равно выбрала его, потому что он как раз-таки и отличался от остальных. Своими взглядами на мир, полным бесстрашием, хамоватостью и грубоватой неотесанной наружностью, но нельзя было сказать, чтобы это не нравилось ей. В точности бы наоборот. Дарлинг, сам того не зная, помогал Рут не завянуть в своей природной серьезности и временами только он мог разгладить морщинку меж ее сдвинутых бровей. — Ну все, хватит! — Отсмеявшись, произнесла Бишоп. — Возможно, ты прав. Но как бы это не вышло боком… Проблем с отъездом не было: Дейл умудрился достать ей билет, да и в школе ее отпустили без вопросов. Бишоп будто бы выдумала себе проблемы там, где их нет вовсе. Но, в таком случае, почему на сердце ей было так неспокойно, стоило подумать об этом загадочном городишке, на который нет ничего даже в «Гугле»? Это ли не редкость, но тем нее менее — она уже обязалась ехать, успокаивая себя, что это лишь деловая поездка. Получение наследства от скончавшейся тетки, о существовании которой, Рут была ни сном, ни духом. Бишоп молча смотрела, как за окном пролетают туманные и серые пейзажи. На часах было около половины третьего, но солнце давно скрылось за длинной и плотной чернеющей тучей, коих тут было многовато, а для Рут, привыкшей к солнцу и теплу, так и подавно. Когда водитель высадил ее на одной из мощеных улочек, женщина не пожалела, что надела теплый свитер: на улице веяло холодом и пахло влажным асфальтом. Кое-где на дорогах виднелись неглубокие лужицы. Вдалеке, едва ли не на самой линии горизонта за городом возвышались величественные и темные сосны, мрачновато-серые улицы пустовали, в некоторых, однотипно построенных, домишках горел желтый свет. Рут поморщилась: ни единой живой души вокруг, только легко моросящий дождь да ворона, опустившаяся на провод антенны, смотрящая на женщину своими черными-глазами бусинками. Бишоп нахмурилась и посмотрела на ворону в ответ, вот только птица и не думала улетать, лишь игриво перебиралась из стороны в стороны, по тонко натянутом проводу. Ждать было бесполезно. Еще раз осмотрев пустые дороги и удивившись тому, что на дворе почти что ранний день, а никого нет, шатенка зашагала куда глядели глаза. Наконец, сквозь череду одинаковых зданий, никак друг от друга не отличающихся, на улице показалась обшарпанная и деревянная вывеска с надписью «бар». Бишоп убрала со лба прилипшие от дождя волосы и победно улыбнулась. Возможно здесь она решит сразу несколько своих проблем: первое – узнать, есть ли тут добротный мотель, где она могла бы переночевать, а второе – может, местные завсегдатаи слыхали чего-нибудь об этой самой тетке, а то негоже как-то идти за наследством ничего про эту же тетушку не разузнав. Она толкнула вперед мощную дубовую дверь, некогда выкрашенную в зеленый, в душе ликуя, что ей удалось найти место, где переждать начавшийся дождь. В баре действительно было тепло. Несмотря на довольно небогатую, едва ли не разившую бедностью обстановку, заведение умудрялось сохранять атмосферу уюта, что вероятно исходила от старого, обложенного красной кирпичной кладкой, камина. Рут расположилась за стойкой, подвинув к себе небольшой чемодан и скрестила ладони. Зал, где сидели посетители был большим и темным. За столами у окон сидело пару человек, поглощенных своими негромкими и очевидно, не особо радостными беседами. В самом углу сидела компания подростков, отдаленно напоминавших Бишоп панков. Несколько парней в кожаных куртках, ярко накрашенные, по-своему красивые девушки, что тоже негромко о чем-то болтали меж собой, потягивая что-то вроде пива из больших и темных стеклянных бутылок. Рут напряглась: все тут были какими-то не особо радостными. Дейл бы ляпнул что-нибудь в духе: «застряли во временах Великой Депрессии, чего ты еще хотела?», за что бы обязательно получил от нее локтем в бок, но даже несмотря на это…ей его не хватало. Тут она была совсем одна, наедине с этим угрюмым и странным городом. — Барышня, — из собственных мыслей ее выдернул старческий голос с явной хрипотцой и (какой «сюрприз») недовольством, — вам чего? — Кофе, — спокойно ответила Рут, мгновенно вернувшая себе самообладание. — Может, покрепче чего? — Недобро усмехнулся старик. — Раз уж судьба занесла вас в эти дебри, без глоточка старого доброго виски тут никак не обойдешься, вы мне на слово поверьте, я тут давно живу, всякое видел… — Только, кофе, спасибо. Я, вообще-то, по делу, — призналась женщина, надеясь разговорить старого хозяина. — И какое же это дело, раз вы примчались в эту дыру из…откуда вы там? А, неважно. Все равно, оно того не стоит. Езжайте обратно, только время зря потратите, нет здесь ничего. Попутки на дороге еще остались, может, добрые люди вас до большого города и подбросят, а там и вернетесь к себе…— старик негромко бурчал, гремя чашками и посудой, так что Рут приходилось наклоняться вперед, дабы расслышать его. — Я журналистам тем говорил и вам то же самое скажу: нет здесь ничего! Нечего сюда приезжать. Пожалуйста, кофе ваш, — брякнул пожилой хозяин, насупив густые и поседевшие брови, с громким стуком поставив перед Рут чашку, будто бы делая ей одолжение. Бишоп насторожилась и навострила ушки, надеясь услышать еще чего-нибудь, но старик, как назло замолчал, ожидая, наверняка, что ему сама Рут и ответит. Несмотря на внешнюю угрюмость и ворчливость, тот оказался излишне болтлив и редко когда ему удавалось потрепаться языком, а с кем-то новым— тем более. — Не знаю о чем вы. Я не журналистка…я родственница одной женщины, она тут жила. Альма Лестер. — Старик поднял на нее недоверчивый взгляд темных глаз и долго-долго смотрел, будто бы намеревался проделать дыру в ней и тем самым понять, не лжет ли ему женщина. Но Рут оставалась непоколебимой и вернулась к своему кофе, ожидая, пока мужчина скажет что-нибудь в ответ. На лице старого хозяина, было, прояснилось что-то, он тихо забурчал себе под нос, что-то неразборчивое и очевидно, касающееся его и только его. «Какое же странное местечко», — подумала Рут, невольно бросая взгляд через плечо на притихшую компанию молодежи. — Не было у нее никого, — презрительно буркнул хозяин, облокачиваясь на стойку. — Одной была одной и осталась. Сама говорила: «одна я на свете, последняя свой век доживаю». Бишоп вздернула темную бровь, впиваясь взглядом в противного старика. Его просили, всего-то, поделится информацией, а он в полицейского на допросе играть вздумал! Вот только в рукаве, а точнее, в боковом кармане бумажника, Рут запрятала свой железобетонный козырь и честно говоря, мысль о том, как исказится лицо старикашки в удивлении, порадовала ее. — А как на счет этого? — Усмехнулась женщина, раскрывая перед стариком бумажный лист. Тот бегло прочел его, как всегда себе под нос, помолчал немного и вновь посмотрел на Рут, только уже совсем не злобно. — Жаль, что ты приехала так поздно. Она, в общем-то, неплохая была, Альма. Малость с придурью, но кто ж без нее, верно? Жила квартала через три отсюда, ты этот дом сразу найдешь, он аккурат на границе стоит…Там еще горшков много, цветочных: цветы она очень любила. Под одним из них и ключик должен быть. Там и переночуешь, никто спрашивать с тебя не будет. Тут честно говоря, многим и до самих себя дела нет, чего им чужие, — горько усмехнулся хозяин и покачал рыжей головой, с пробивающимися седыми прядями. — Меня Гарольдом звать, ты, если чего, приходи, не стесняйся. — Рада знакомству, Гарольд, — широко улыбнулась Рут, скорее обрадованная своим везением, нежели новым знакомством. — Я Рут. Рут Бишоп. Только знаете, Гарольд, мне как-то не по себе ночевать в доме, где недавно скончался человек. Я лучше мотель поищу, — призналась шатенка, не горящая желанием и близко подходить к дому тетки. — Да никто там не умирал! — Возмущенно и несколько обиженно воскликнул хозяин, гулко стукнув по деревянной стойке жилистым кулаком. Рут успела приметить, что на правой руке, на тыльной стороне ладони, красовался размытый со временем, но все еще сохранивший общие очертания силуэт черепа. Чуть выше, на предплечье, виднелась такая же размытая татуировка с якорем. «Время не щадит никого, даже добротные работы самых опытных мастеров», — подумала Рут, отпивая кофе. Интересно, сколько еще она сможет вытянуть из этого странного старика? — Никто не умирал там… — отрешённо произнес Гарольд, опустив голову. — Не знаю я, что этой старой клуше в голову ударило, она в лес надумала идти! Совсем сбрендила, дура! — Темные брови Бишоп едва заметно сдвинулись на переносице, а сама женщина замерла во внимании, боясь что-то упустить. Она мало что понимала из-за сбивчивой болтовни и ругани Гарольда, да и общая ситуация Лаленбурга была ей неизвестна. Она ждала. В конце концов, времени было полно. — А я ведь пытался…пытался ее отговорить. Не стоит оно того, совсем не стоит! Но она уперлась, вот ведь несносная, слушать вообще не хотела. Ушла. А дня через три нашли ее, лежала мертвая совсем у входа в эту преисподнюю. — И что стало причиной, — Рут неловко замялась, — смерти? — Инфаркт, — буднично заключил Гарольд, постепенно возвращаясь к работе. — Очередная поучительная история! И сколько ж вас должно передохнуть, чтобы поняли наконец, что место это – не для прогулок вовсе, его бы сжечь, сжечь к черту этот лес, да и дело с концом! Но кому до меня есть дело…— грустно заключил старик, сцепляя ладони в замок. Рут отчаянно пыталась собрать все мысли в кучу, после услышанного сумбура. Вряд ли кто-то будет еще столь разговорчив, решила она, и вновь спросила: — А с лесом-то что не так? — А ты и не вздумай даже думать о нем! — гаркнул Гарольд, пригозив ей пальцем и Рут недовольно цокнула языком. — Дьявольское это место, нечего там делать, тебе тем более! Вон, — мужчина недовольно кивнул головой в сторону вновь оживившихся, но по-прежнему хмурых, подростков. — Внук мой, Джереми, тоже бредит об этом месте, возомнил себя черт знает кем! Только я ему спуску не дам. Хватит с этого города смертей, довольно! Ты быстрее разбирайся с наследством своим и беги отсюда, да так, чтоб пятки сверкали. Не стоит игра свеч, ясно тебе? И не дожидаясь ответа, оставив шокированную и одновременно поглощенную собственными думами Рут, хозяин удалился в подсобку для персонала. Бишоп решила, что информации слишком много и переварить ее она сможет, лишь добравшись до дома тети Альмы. С огромным трудом и нежеланием, отложив все свои догадки и предположения, женщина украдкой посмотрела туда, куда ей указал старик. Джереми сидел лицом к окну, бледный и хмурый, он перебирал наушники, делая лишь вид, что слушает, о чем болтают его товарищи. Он был гладко побрит, на голове у него была надета черная шапка, под глазами ярко пестрели синяки, на руках сбитые костяшки и черневшие пятна машинного масла. Угрюмый юноша и не заметил бы пристального взгляда Рут, изучающего его. Улучив момент, пока вездесущий Гарольд вновь скроется в подсобке, женщина набросала нечто вроде послания на салфетке. — Вытри руки, а не то инфекцию занесешь, — произнесла Рут, уверенно протягивая юноше салфетку, на нижней стороне которой было написано очень заманчивое предложение. Гарольд запретил ей посещать лес, но вот выуживать информацию — на это, у нее, в каком-то смысле, было гражданское право. Она оставила на стойке пять долларов и тихонько улизнула, мысленно пытаясь построить свой дальнейший маршрут. Гарольд ей не солгал: дом тети действительно стоял на границе между жилой и заброшенной частью города. Он являл собой одну из тех однотипных построек, что она уже встречала ранее, однако отличительная черта, в виде цветочных горшков и опавших цветов, помогла ей с ориентиром. Ключ отыскать было проще простого, да и войти в дом тоже. Ощущение, будто та самая тетя вышла на минуту и вот-вот вернется. Но это было не так. Везде работал свет, к огромному удивлению Рут — была вода. Горячая и холодная. Словом, все как у людей. За окнами пугающе чернело небо и молчаливо возвышались полуразрушенные здания. Бишоп знала, что завтра ее ждал непростой день, единственное, что ее беспокоило, так это то, что мальчишка соскочит и не придет. Тогда придется идти в этот злосчастный лес одной. Совсем его не зная. Неведомое чувство убеждало ее, что обязательно нужно туда попасть. То же самое чувство, что убедило ее раскрыть конверт, согласиться на эту авантюру и приехать сюда. Она была слишком вымотана, чтобы звонить Дейлу, да и связь здесь не жаловала качеством, а потому, Рут просто уснула прямо на диване в крошечной гостиной.