Гномосексуальность

— …вода сочится из стен, как сок из тыквы. Очень ненадежно. Не знаю, стоит ли рисковать. Фили не сразу понял, что Двалин замолчал. Он смотрел на пустующее место по левую руку от себя. Наверняка опять охотится, выслеживает недобитых варгов в окрестностях Горы. Фили не знал, что делать, когда варги кончатся. Балин негромко откашлялся, и Фили понял, что молчит непозволительно долго. Король… ну какой из него король, Махал! Ему бы сейчас вместе с Кили охранять границы или тесать камни, отстраивая Эребор. Корона давила на лоб так, что разболелась голова. — Если есть хоть малейший шанс найти мифрил, нужно попробовать, — решил он наконец. — Но будьте очень осторожны. Никто не должен погибнуть. Двалин, тебе поручаю эту штольню. — Хорошо, Фили, — кивнул тот. — На сегодня все? — Да, — Фили не терпелось найти брата. — Да, можете идти. Кили не ушел на охоту, не было его и в комнате. Фили нашел брата в кузнице: обнаженный по пояс, тот держал клещами заготовку меча и бил по ней молотом. От раскаленного металла летели искры, но Кили будто не чувствовал их укусов. Оклика Фили он тоже не услышал. — Брат! — Фили положил руку на разгоряченное плечо, и Кили наконец обернулся. — Чего тебе? — Ничего. Ты напрасно снял куртку. Будет болеть, — он коснулся отметины на груди Кили. — Хуже не будет, — усмехнулся тот — прежде Фили не видел у брата такой усмешки. — Что-то еще? — Нет, — Фили отвернулся. — Ничего. «Я знаю, что Торин был для тебя больше, чем дядей, — слова рвались с языка. — Знаю, что я плохая ему замена, и на троне, и в твоем сердце. Все знаю, но что я могу сделать с этим?!». — Так и будешь молчать? — насмешливо и горько спросил Кили. — Можешь не стараться. Ты хороший воин и хороший брат, Фили, но ты не он. Это было правдой, и она давила на плечи тяжелее, чем королевское одеяние. У выхода из кузницы Фили обернулся. Кили вновь взялся за молот, нанося удары с оттяжкой, точно и безостановочно, будто какое-то механическое приспособление. «Я не он, — мелькнуло в голове. — А что бы сделал он?» Когда Фили вновь дотронулся до его плеча, Кили недоуменно опустил молот. — Я не он, — Фили не дал ему открыть рот. — Я никогда не заменю его. Но я люблю тебя не меньше. Губы у Кили были сухими от кузнечного жара, а плечи под руками короля — будто окаменевшими. Но он не оттолкнул брата, и Фили в первый раз со дня восхождения на престол подумал: «Я справлюсь».