Птицы-птицы! Прилетите, нас конфетой угостите! Далеко, где свет пропал В той заснеженной стране, На поляне, под горой, Страшный слышат люди вой! Песни птицы там поют, Что нам счастье принесут!
Два мальчика и две девочки отцепились от общего круга и вошли внутрь, идя наперекор первому кольцу.Важно знать, когда попросят Или станешь ты едой! Та, что ходит по полям И танцует танец вам, Убегай скорее прочь Чтоб не съела тебя ночь! Лунный лик её опасен, Если в лапы попадёшь, То навеки ты заснёшь! Выходи скорее в лес, И лови поющих птиц! В рассыпную!
А затем они с криками разбежались от того, кто должен водить в догонялки. Чарли сглотнул, считалочка звучала через чур пугающе. — Все так хотят попасть на эту дурацкую фабрику… — вдруг раздался тихий бубнеж девочки, до сего молчавшей. Она стояла с протянутой ладошкой, где лежали замерзшие ранетки и спокойно скармливала их подлетевшему ворону. Птица периодически издавала хриплый и кряхтящий звук, выхватывая клювом ягоды, что выглядело немного опасно. Таким огромным и острым клювом пальцы отцепить можно! Чарли наклонил голову вбок и заметил, как губки девочки надулись. Наивно хлопая глазами, он подошел почти вплотную — их рост, на удивление, оказался одинаковым, и с опаской наблюдая за происходящим, задал очередной вопрос: — А ты разве не хочешь? — Я лучше съем кусок земли, чем соглашусь туда пойти, хи-хи! — Звонкие колокольчики от её смешка пронеслись эхом, приглушая гомон орущих детей позади. — Да и потом, где я возьму золотой билет? Они на деревьях не растут, знаешь ли! — Не растут… Ой! Я совсем забыл, меня зовут… Тот протянул руку, чтобы пожать её девочке, а вот имя договорить не успел. Она отстранилась, хитро прищурила глазки, будто заподозрила его в какой-то пакости и скрестив руки на груди, задрала подбородок к верху: — Ага, как же! Забывашка-простофиля! — Воскликнула неожиданно Дора и, повернувшись к птичкам, не позволила мальчику что-либо ответить, начав злобно смеяться. — Представляешь? — Обратилась она к ворону, а тот в ответ каркнул, будто поддакивая её словам. — Он своего имени не помнит! Интересно, как он с такой памятью до дому доберётся? Ха-ха-ха! А Чарли и не требовалось больше что-то говорить, чтобы понять — общаться ему с Дорой расхотелось. Странная особа, ещё и обзывается! Стало обидно. Эти язвительные слова задели что-то внутри мальчика. Ответ сам вырвался из наполненных воздухом легких, он с обидой проговорил, спустя какое-то время: — Я не забывашка… Раздался громкий и строгий голос женщины, которая была одета в длинную пышную юбку с фартуком и в теплую накидку с узорами, черные волосы были собраны в пучок, а на остром носу грозно восседали квадратные очки, которая она то и дело пугающе поправляла, отслеживая каждого, кто не расслышал указаний. На вид ей было не больше 40 лет. Противный звон колокольчика в её руке сработал, как сигнал: все дети резко подорвались и побежали ко входу в приют. Те, что были постарше, толкали остальных в сугробы и громко гоготали, когда какого-нибудь малыша удалось опрокинуть. Дора же покачивалась на месте и не отводила хитрого взгляда от Чарли. Вот будто понимала, что там сейчас позади за месиво и ждала терпеливо его окончания. Когда всё стихло, она спокойным шагом двинулась к мрачному и старому зданию с деревянными окнами. Дора даже не поворачивалась к Баккету спиной — она шагала задом наперёд, будто всегда так делала, раз уверенно шла и не спотыкалась. Такая странная. Она была не последней, с другого конца бежали другие сироты среди которых девочка затерялась. — Ну до встречи тебе, забывашка! Странная, но милая. Улица опустела, остались только угрюмые взрослые, которые торопились куда-то по своим делам. Чарли, тяжко вздохнув, отправился в другое место доделывать свою работу. В конце обеда ему заплатили небольшую сумму, на которую вполне можно было бы купить одну такую шоколадку Вонки. Надежда не угасла. Но все деньги мальчик из принципа нёс в семью, домой. Родные были дороже всего шоколада в мире. — Хей, мальчик! Мальчик, да подожди же! — Запыхавшись, к Чарли подбежала женщина. Та самая, что созывала детей в приют. Он вздрогнул от неожиданности так, что был готов остаться заикой на всю жизнь. И вот зачем так кричать? Ему показалось, что его примут за сироту и отправят в то жуткое место. Попятившись назад, он тяжело задышал. Это то, чего наверное Чарли боялся больше всего на свете. Что его заберут от родителей из пускай не благополучного, но уютного домика и он больше никогда не увидит своих родных. — Вух, слава Богу! Мальчик, не мог бы ты сходить до ближайшего ларька и купить штук 30 плиток шоколада Вилли Вонки? Очень нужно! Так… Вот деньги! Вух… Он совершенно не успевал отвечать, а просто замер и молча хлопал глазками. В его голове витали пугающие мысли о приюте. Но когда женщина своей мощной рукой сдавила его хрупкую и вручила крупные помятые купюры, Чарли вроде очнулся от парализующего состояния. — Н-но я… — Не нокай, мальчик! Я даже разрешаю тебе одну себе оставить! Только купи этот чёртов шоколад скорее! Так… Погоди немного… Омельяна! Ох, вот же глухонемая… — Стирая пот со лба, на котором надулись вены, а щеки женщины покраснели, та прокричала опять, в этот раз громче, да так, что прохожие начали оборачиваться. — Омельяна! На площадку медленным шагом вышла девушка с белыми, длинными, волнистыми волосами и в чёрной одежде: длинная юбка до земли и кофточка со старой накидкой поверх головы. Чарли сумел узнать в ней ту самую незнакомку, которая выносила Доре узорчатую шаль. Она остановилась, убрала руки за спину и склонила голову на бок, рассматривая с задумчивым видом старое дерево, на веточках которого весело прыгали воробьи. Взгляд был холодный и серый, будто всю зиму с улицы переместили внутрь этих глаз, вокруг которых красовались красные полосы. Точно девушка рыдала целую ночь. По крайней мере, так выглядело на первый взгляд. — Что-то хотели, Мисс Барбара? — Что-то хотели! — Ядовито передразнила та, упирая руки в боки. — Ух, ты, неблагодарная девчонка! Торопись-ка лучше, остался последний золотой билет! Если не сможешь до вечера его добыть, сама знаешь, что тебя ждёт! Сопроводи этого мальца до магазина и помоги ему донести товар! Мне ещё перед начальством отчитаться надо, что я вас, дармоедов таких, дорогим шоколадом от самого Мистера Вонки порадовала! Ну, уяснила? — Да, — тихонько отозвалась беловолосая и прикрыла покорно глаза. Когда эта пугающая дама скрылась за дверьми приюта, пыхтя при этом как паровоз, то Эмили позволила себе облегченно вздохнуть. — Ох, и чего она так переживает? Будто билет волшебным образом у меня окажется… О? Снова здравствуй! Мы с тобой частенько пересекаемся, да? — З-здравствуйте… Н-наверное, — неловко улыбнулся мальчик и поправил ремень от сумки, — меня Чарли зовут! — Я знаю, — прервала она, опираясь на колени ладонями, дабы оказаться ниже к Баккету. — Правда? А откуда? — Птички напели, они те ещё говоруны! — Девушка протянула ему бледную руку с розовыми пальцами, а он настороженно её пожал. Холодная. Но внушала доверие и была очень приятной на вид. Как что-то родное. Как мамины объятия или папино одобрение, как смех дедушек или сказки бабушек на ночь. — А моё имя ты слышал. Но для своих можно просто Эмили! Будем знакомы, Чарли. По пути к магазину они шли и мило беседовали, узнавая друг о друге чуть больше. Девушка на удивление быстро находила общий язык с детьми, даже с самыми непослушными. И этого ребенка она однозначно могла назвать самым добрым из тех, с кем ей приходилось общаться. Он явно был из не благополучной семьи, в старой рубашке больше его размера, худой и в потертых штанах. Мальчик был заворожен её нежным голосом, который плавно струился по воздуху и ложился на его детский слух. Захотелось даже узнать — а как она поёт? Не её ли он слышал этой ночью? Да нет, бред какой-то!«Наверное, поёт? И читает сказки на ночь? И шепчет ту странную считалочку?»
Они остановились у разноцветной лавки, увешанной объявлениями и газетами с новостями. Эмили решила постоять снаружи и подождать там, читая пестрые заголовки, а Чарли подошёл к кассе и вежливо поздоровался с продавцом, темнокожим мужчиной, в чьих глазах искрились весёлые огоньки. — 30 плиток сливочного восторга Вонки, пожалуйста! Мужчина довольно хмыкнул и принял купюры, а затем принёс небольшую коробочку, в которую под надзором юного покупателя начал складывать плитки. — Вот, мальчик, ровно 30! Разбогател, как я погляжу? — Шутливо отозвался дядька. — Спасибо, сэр! — Тот начал брать коробку. Вспомнил, что воспитательница позволила взять одну себе. Неудобно, Чарли ощущал себя как-то неловко. — Н-нет… Из приюта попросили… — Понятно. За работу то хоть заплатили? — На этот вопрос Чарли промолчал, понурив голову и продавец, замешкавшись, кашлянул в кулак. В это время в магазине находились другие покупатели. Женщина, деловито читавшая новости, поджала накрашенные губы и закатила глаза. — Бессовестные люди! — Положила с недовольством газету на столешницу, после чего продавец обратил на неё внимание. Он всем своим видом показывает, что работает, однако готов поддержать диалог. — Хех, да, ужас! Подделать билет, надо же! — Ну, от русских этого и следовало ожидать. — Прокомментировал мужчина, листающий журнал у отдела с подарочными упаковками. — Любопытно, кто же станет последним счастливчиком? Явно не он. Чарли забрал товар и вышел на улицу. Колокольчик приятным звоном разнесся сверху, как только дверь открылась. В нос ударил свежий воздух, ветер донес запах выпечки из соседнего ларька и мальчик, осматриваясь по сторонам в поисках девушки не сразу заметил, что она стоит посреди улицы и выполняет неясные для окружающих людей движения руками. Тело совершенно расслабленно, оттого и двигалось настолько гибко. Её не волновали шепотки и косые взгляды, она просто танцевала и двигалась в такт какой-то мелодии, которую могла слышать только она. И Чарли. Он вспомнил видение, которое не чёткой дымкой образовалось перед глазами. Видение, где красивая девушка танцует по снегу под сказочную мелодию. — О, ты быстро… — Даже с какой-то досадой произнесла та и перестала танцевать. Взгляд открывшихся очей вновь стал пронзительно-холодным и Чарли неуютно поежился, будто провинившись в чём-то. — Угу. Вот сдача, — понурив голову, он протянул ей оставшиеся деньги и шоколад. Но та покачала головой. — Оставь. Считай, что это плата за работу. Да и потом, что сказала моя няня? Ты можешь взять одну шоколадку себе! Давай, беги домой, дальше я сама управлюсь! Было приятно познакомиться, Чарли! Голубые глаза встретились. Он кивнул и с улыбкой побежал к своему домику. А вот Эмили, тяжело вздохнув, устремила очи на детдом. Внутри всё рефлекторно сжималось от одного только вида одинокого здания. Ещё предстояло найти среди всей кучи билет. И если не найдёт… Она уже привыкла к порке, не боялась. За Дору переживала. Мало ли, что придёт на ум этой тётке? Разлучит с единственным близким человеком или накажет, как обычно делает. Она шла размеренно и неторопливо, и когда девушка проходила возле фабрики, то невольно остановилась. Посмотрев на входные двери, прожигает их ледяным взглядом. «Золотой билет… Такой странный, этот Вилли Вонка! Что же послужило закрытию фабрики? Интересно, а он хоть раз с детьми общался? И чего там такого интересного? Фабрика, как фабрика… Жаль тех детей, которые в столь скучное место отправятся…» Хрустнув позвонком, беловолосая скривила лицо от неприятных ощущений. Шрамы на спине болели. Когда Эмили таки дошла до приюта, то лишь глубже погрузилась в себя. Стоя на пороге, её уже сверлила строгим взглядом главная работница. — Ну что? — Да. — Беззвучно ответила Эмили и показала коробку. — Теперь разбирать? — Какие мы сообразительные! Смотри, чтоб никто не увидел раньше времени, а то начнётся балаган! После распаковки чтоб всё завернула обратно, ясно?! Билет принеси мне, как найдёшь, и только попробуй запрятать… — Рявкнула напоследок женщина и удалилась вверх по скрипучей лестнице. Всё в этом месте было серым, унылым и каким-то мёртвым. Здание уже давно аварийное, почему в нём позволяют жить детям? Ей ли не знать… Их же бросили, как хлам и ненужный мусор. Отчасти, она и работников понимала — кому охота возиться с целой оравой непослушных детей за мизерную зарплату? И вряд-ли из большинства находящихся здесь вырастет что-то путное. Быть няней и помощницей воспитательницы было самым изнурительным занятием, особенно тогда, когда все обязанности в миг могли переложить на тебя, а за любой прокол — отчитать так, что отходить дня три придётся. А воспитанников не мало — около 30 человек, от 5 до 14 лет. Она добровольно осталась здесь, по своей воле, чтоб присматривать за сестрой. Хотя могла поступить в престижный вуз со своими знаниями астрономии и истории, найти хорошую работу и друзей. А в итоге подписала себе приговор работать в приюте. Был ещё один уборщик и две поварихи: ворчливый старик с седой бородой, любящий пугать детей страшилками и две женщины близняшки, кричащие на каждого, кто не убрал за собой посуду. Как единственной родственнице, ей по каким-то причинам ребёнка отдавать не хотели, и дело было даже не в возрасте, всё-таки Эйлер летом исполнилось 25 лет. А иного выбора та не увидела. Хоть так, но она будет рядом и не даст в обиду Дору. Вернувшись в свою комнату и оглядевшись по сторонам, она глубоко вздыхает и садится на кровать, которая отпружинила со скрипом назад. В окно падали ослепительные лучи солнца, тонкие короткие занавески не защищали, серые тучи, как стая волков, быстро плыли по белому небосклону. Эмили размяла плечи. С горем пополам, она принялась к распаковке всех шоколадных плиток. Одна за одной — и всё не везло. Девушка в общем-то ни на что не надеялась, взгляд был полностью опустошен. Ах, если было бы можно вместо всего этого заниматься другими делами. Более полезными. Рассадой в теплице или уроками танцев с девочками. Музыка в голове, просочившись через призму нереального, заставляла в такт затопать ножкой. Раскрыв ещё две шоколадки, девушка уронила голову и устало промычала. Осталось ещё две. Посмотрела на своё запястье, на котором были многочисленные шрамы. Они болели особенно сильно, когда к ним притрагивались. Это всё из-за частых ударов указкой от Мисс Барбары. Устало падает на кровать, белые волосы растеклись по старой постели, а грудь вздымаясь вверх-вниз вздрогнула в неприятной судороге. Раздался стук в дверь, от которого девушка машинально подняла голову. — Эми, ты там? — Звучит тонкий детский голосок. Всё понятно, сестра пришла. — Да. Что-то случилось, Дора? — Поинтересовалась она, вставая с кровати. Убирать шоколад сейчас времени не было. В ответ послышался всхлип. — Я… Я снова… Сестрёнка прости! Дверь медленно открывается и девушка впускает ребёнка в комнату, а потом так же тихонько закрывает со скрипом. Волнистые волосы девочки от попадающих солнечных лучей создавали яркий ореол, из-за чего она была похожа на маленького ангелочка. В голубых глазах блестели слёзки, а руки были в крови, замаранные грязью. Эмили тяжко вздохнула. Не первая ситуация, её это ничуть не удивляло. Девушка гладит сестру по голове, тихонько напевая колыбельную. Это всегда помогало. А когда девочка наконец успокоилась, то заикнувшись, спросила, глядя на шоколад: — А откуда у тебя столько? И… Для кого? — Для нас и остальных сироток попросили купить. Там осталось две не распакованные, бери любую. Хотя… Вторую тоже возьми, я не голодна. Только давай вначале умоем тебе лицо и ручки, ладно? — Ладно, — нос шмыгнул, девочка аккуратно встала и подошла к двери, — я не виновата, Эми! Та вредная ворона меня первой укусила, вот я её и проучила! Злюка противная, поела, покусала и улетела! Она не заслужила те ягоды, она принесла плохие вести! Лучше бы я того мальчика угостила! — Что ещё за плохие новости? Поделишься со мной?***
Чарли, прибежав домой, положил купюры на стол и отдышался. Его глаза бешено горели, сердце ломилось на волю от прилившего в кровь адреналина. — Что случилось, внучок? — Спросил дедушка Джо сиплым голоском и прищурил глаза, дабы убедиться, что не со стеной разговаривает. — Я заработал нам немного денег! И мне позволили оставить себе шоколадку, я помог детям из приюта, вот! — О-о-о! — Восторженно ахнул старик и оглядываясь по сторонам, точно боялся какого-то сглаза, он присел и похлопал рукой на свободном месте рядом с собой. — Открываем? — Да… — на одном дыхании произнёс Чарли, и оба, зажмурившись, потянули плитку из обертки. Шуршащий звук самой упаковки внушал призрачную надежду. Но он её же и оборвал. Пусто. Только темная плитка шоколада. Старичок, поджимая губы, грустным взглядом посмотрел на резко помрачневшего внука и успокаивающе погладил по плечу, который вымученно вздохнул. — Не повезло… — Ничего страшного, Чарли, ничего страшного… — явно хотел сгладить углы дед, но они будто становились острее. От осознания, что чудес не бывает, мальчик обнял себя за плечи. Внутри оседала обида и странное ощущение пустоты. Как тогда, когда ты остаёшься совершенно один, брошенный всеми. Внезапно, старик глазами осмотрел помещение, после чего аккуратно залез под подушку и достал серебряную монетку. — Вот. Я должен был подарить тебе это на день рождения, но сам видишь… Память у меня уже не та, что раньше, — лицо Чарли заметно ожило и он с блеском в глазах посмотрел на дедушку, готовый расплакаться от счастья, — ну, беги! Скорее беги к своей мечте, Чарли! — Дедушка Джо, спасибо! — Он заключил старика в объятия, после чего пулей скрылся за дверью. Это был ещё один шанс. Судьба благосклонно дала попытку, и в этот раз, точно последнюю. Он забежал в тот же магазин и попросил плитку шоколада Вонки. Наугад! Мужчина, слабо улыбнувшись ему, отдал сладость. И напоследок помахал рукой: — Эх, хороший мальчишка! Пока Чарли шёл до дома, то как раз проходил мимо жуткого детдома. Во дворе пусто. Видимо, у детей тихий час. А вот та самая девочка с белыми волосами определённо ввела его в замешательство. Она стояла всё у того же дерева и тихо напевала ту самую считалочку, поглощая кусочек за кусочком от шоколадки. Чарли захотелось отчего-то составить ей компанию, не смотря на то, что совсем недавно они не поладили. Дора заметила его и её глаза хитро прищурились. Так таинственно покачивалась и ждала, наверное, что он заговорит первым. Позади прошло два смазливых богача, выгуливающих своих породистых собак и обсуждающих те же новости из газеты. — А… Привет! — Скромно поздоровался Чарли, сжимая пальцами плитку шоколада. Она оценила его высокомерным взглядом, а затем, хихикнув, ответила: — Ну привет-привет, забывашка-простофиля! Вспомнил своё имя таки? — Ровными белыми зубками девочка откусила ещё один кусочек и с удовольствием прожевала. — Не забывал я! — Тихо возмутился мальчик и покраснел. — Чарли меня зовут! Чарли Баккет! Волосы растрепал ветерок, прохладной дорожкой ощупывая детей, облизывая, точно был готов съесть. Отодвинув вниз шуршащую фольгу и поднимая какой-то слишком взрослый взгляд наверх, Дора загадочно протянула. — Чарли Баккет значит… — Девочка в припрыжку подбежала к нему, пряча руки за спиной. — А я Дора! Дора Эйлер! Зависло неловкое молчание. Покалывание в кончиках пальцев поторопило его, он вновь обрёл способность воспроизводить слова в речь. — Н-ну я… Я хотел развернуть эту шоколадку и… — Найти золотой билет? — Вздохнула она, покачиваясь из стороны в сторону. — Странный ты какой-то. Даже птицы туда не летают, а ты так безрассудно рвёшься на дурацкую фабрику… Смельчак, значит! Хах, ну давай, Чарли Баккет, не томи меня ожиданием! Хи-хи! Что-то внутри сжималось так сильно. Лёгкие набрали полную грудь воздуха, он опять зажмурился, и только хотел начать открывать угощение, как его прервал смешок белокурой. — Чего? — Ты глаза закрыл! — Еле сдерживая улыбку, девочка вынула из внутреннего кармана кофты вторую шоколадку и начала медленно открывать её. — Зачем? — А? Это… Чтобы чудо произошло! Как под Рождество, когда ждёшь от Санты подарок! — Улыбается в ответ он, но не язвительно, как девочка, а наивно и без злобы. Сирота подошла на шаг и ткнула пальцем в небо. — Видишь птиц? — Н-нет… — А теперь смотри сюда, — она присаживается на корточки, а Чарли следует её примеру, не понимая, чего от него хотят. А когда увидел, что Дора кивает взглядом в золотой край выпирающий из её шоколадки, то его щеки обжег румянец, а живот закрутило от волнения. — Ну, видишь? — Э-это же… Ты нашла последний золотой билет?! — Мальчуган аж вскрикнул, однако девочка резко его притормозила и зажала ладошкой рот. — Да не вопи ты, а то свора коршунов явится и разорвёт на кусочки! Тогда точно пиши пропало! Тс-с-с, — затем подымается, и, озираясь по сторонам, деловито хмыкает, — вот, дарю! Хм! Расправив пальцы рук, она роняет шоколадку, а мальчик ловит, ничего не понимая. — Но ведь… Это же твой билет! — Верно! И я имею право распорядиться им так, как пожелаю! — Эти дерзкие слова из уст десятилетней девочки напомнили ему его речи, сказанные в ночь на день рождения, когда он поделился со всей семьёй шоколадкой. — Ну? Дай угадаю, ты сейчас ещё забудешь, что держишь в руках билет? Я же говорила, забыл что ли? Я лучше съем землю, чем соглашусь туда пойти! Зависла тишина. Гробовая. Будто стихло всё вокруг, даже ветер и прохожие. Сглотнул ком, перенасыщенный чувствами. Нет, это не могло быть правдой! У него перехватило дыхание! Тишину разрушила воспитательница, резко схватившая Дору под локоть и грозно уставившись на обоих ребят. — Ты что тут делаешь?! Совсем страх потеряла?! Я что говорила в последний раз? Ну всё-ё-ё, деточка, больше ты на улицу не выйдешь! — Н-но я, — всхлипывания носиком прервали страшную тираду, а затем и слова девочки эхом разнеслись по улице, — я нашла последний золотой билет, М-Мисс Барбара!