***
Толпа детей всё гуще заполняет автобусную остановку, и у взрослых начинают глаза разбегаться от такого наплыва. Кажется, что школьники пытаются приглядеться друг к другу и хотя бы внешне оценить своих товарищей и сожителей на ближайшие два месяца. В воздухе витают феромоны подростков, запах сигарет и даже алкоголя, будто где-то недалеко кто-то решил «отдохнуть» в самый неподходящий для этого момент. — Господи, какой же кринж, — Хёнджин тушит сигарету о лицо какого-то мужика на доске с объявлениями, запивая дым чем-то похожим на мочу, налитую в пластиковый стаканчик. — Есть такое, — отвечает ему стоящий рядом альфа. Казалось бы, они даже имён друг друга не знают, но выглядят так, будто родились вместе. Черная одежда, волосы и причёска, выглядящая так, словно они пересмотрели все эпизоды Наруто и подрочили на Саске Учиху… Он закрывает бутылку из-под энергетика, в которой налит явно не энергетик, и выбрасывает свой пустой стакан в мусорку. — Тебя как зовут? — Чхве Бомгю. — Ребят, а вы чего здесь стоите? Вы из какого-то отряда или так, просто? — не успевают подростки нормально познакомиться, как их идиллию нарушает третий альфа, явно постарше. — Четвёртый отряд, — со вздохом вселенского пофигизма отвечает Чхве. — А ты? — старший поворачивает лицо к Хёнджину. — Тоже. Четвёртый отряд. — Ага. Ну, значит так. Сигареты у нас в лагере запрещены. Ещё раз увижу, пойдёте сначала писать объяснительную, а потом вылетите из этого лагеря к чертям, — старший тут же выхватывает пачку сигарет из рук Хвана. — К энергетикам это тоже относится. Так же, как и к алкоголю, — и бутылочка с чем-то спиртным так же оказывается в руках незнакомого человека. — И кстати, я ваш воспитатель Пак Джунхи. Надеюсь, мы подружимся. Как только старший отходит, подростки переглядываются и вздыхают, присаживаясь на корточки. — Не волнуйся, у меня этого добра навалом, — Хван кивает в сторону своего чемодана и подмигивает, протягивая новому знакомому руку. — Хван Хёнджин, если что. Надеюсь, моя пездючка нас не запалила… — Пездючка? — Бомгю пожимает протянутую ладонь. — Да, я тут с сестрой. — Соболезную…***
Через какое-то время все дети наконец-то приезжают на эту остановку. Вожатые пересчитывают их уже, кажется, раз десятый и с шумом начинают рассаживать по подъехавшим автобусам. — Боже, когда мы уже поедем? — спрашивает Рюджин у вселенной, закидывает ногу на ногу и вздыхает. — Я есть хочу… — Будешь? — человек с последнего ряда тут же суёт ей в руки какие-то сухари и тянется, чтобы взглянуть ей в лицо. — Шим Джейк. Мы с тобой, вроде как, в одном отряде будем. — Шин Рюджин. Очень приятно. Если так и дальше дело пойдёт, то мы можем стать лучшими друзьями, — девушка принимает еду и благодарит всех ангелов за то, что они послали ей такого чудесного спутника. — Не занято? — к ним подходит ещё один альфа и кивает на одно из мест рядом с Шимом. — Садись. — Я Сон Минки, — он протягивает Шиму свою руку и тут же падает на сиденье. — Шим Джейк. — Вас сюда тоже насильно отправили? — девушка шумно открывает упаковку с сухарями и оглядывает парней рядом с собой. — Очевидно же… — вздыхает Джейк. — Какой дурак вообще согласится тусить два месяца рядом с орущими младшеклассниками, — и будто бы в подтверждение его слов с улицы доносятся крики детей. — Боже, можно побыстрее уже сесть в этот чёртов автобус и поехать в лес… — Полностью согласен, — на задние ряды автобуса протискивается ещё один высокий парень. — Пиздец, лучше бы я всё лето сидел у бабки. Там хоть интернет существует, — он садится рядом с Минки и убирает длинную чёрную чёлку с глаз. — Пак Сонхва. — Привет-привет, — Рюджин кивает, протягивая еду парням. — Может, послушаем хоть что-то? А то у меня сейчас остатки мозга расплавятся от этих… От этих, — и она кивает в сторону окна. — У меня на этот случай с собой колоночка даже есть, — радостно заявляет Джеюн, доставая свою прелесть. — Позволь, я свою музыку поставлю? — к сожалению или счастью, в своей жизни Пак нормально может воспринимать только один музыкальный жанр. И это корейский хип-хоп. От всей остальной музыки его воротит. — Держи, — Шим отдаёт Хва своё устройство, и через минуту на всю заднюю часть автобуса начинают раздаваться бесячие своей громкостью звуки музыки. Люди спереди на них даже оглядываются, но ничего не говорят. Ведь та самая «компашка гопоты с колонкой» есть всегда и везде… — Весело тут у вас, — на звуки корейского рэпа приходит ещё один альфа и приземляется прямо перед Сонхва. — Чхве Сан — Очень даже, если бы мы встретились в каком-то другом месте и в другое время, — кивает Сон. — Сон Минки. — Шин Рюджин. — Пак Сонхва. — Шим Джейк. — Сделаю вид, что запомнил, — Сан машет рукой и усаживается поудобнее. — Как думаете, нам долго ехать? А то я скоро сдохну… — Там речка рядом, если что, можно будет утопиться, — как бы невзначай упоминает Сонхва. — Думаю, что стоять на остановке мы будем дольше, — Джейк делает музыку погромче. И прямо вразрез его слов в забитый до краёв автобус заходят воспитатели и вожатые из пятого и четвертого отрядов, а двери закрываются. Можно сказать, что они попадают в настоящий ад, в котором жарко, душно, шумно (особенно от них самих) и воняет блевотнёй. Старшие что-то там произносят, после чего автобусы один за другим начинают выезжать с остановки.***
— Да кто, чёрт возьми, слушает этот сраный рэп?! — у Ёнджуна уже, кажется, глаз начинает дёргаться от этого шума. И даже клубничное молоко в маленькой картонной упаковке не помогает омеге сохранить нервы, которых у него после часовой стоянки в кругу детей и так осталось не сильно много. — Да норм музыка. Со смыслом. Чего ты завёлся? — Тэхён упирается во впереди стоящее сидении локтем и подпирает ладонью голову. — «Каждый шот на дне, ты сидишь на мне, двигаешь нежней для меня, ноунейм». Смыслом так и прёт, — говорит незнакомый парень, сидящий спереди. — Ну, — Кан пожимает плечами. — Боже… — вздыхает Чхве. — Я вообще не против рэпа, но подобные… Композиции… Слишком гениальны для моего понимания. Повеситься аж хочется. — А ты кого слушаешь обычно? — омега поворачивается лицом к Тэ с Ёнджуном. — Если из корейского хип-хопа, то Винксена. — Весело, — теперь вздыхает Тэхён, вспоминая, насколько у этого гениального человека депрессивные тексты. — А так, я вообще к-поп люблю… — заканчивает Джун. — Я Чхве Ёнджун. — Приятно, — парень шмыгает носом и улыбается. — Пак Сонхун. — Кан Тэхён. — Вот и познакомились, — Сонхун поднимается со своего места и поворачивается к омегам всем телом, после чего встаёт на своё сидение коленями. — Вы сюда вместе поехали, да? Одноклассники? — Нет, просто увидели, что у нас у обоих волосы красные, — Тэхён усмехается, встряхивая своей головой в сторону Чхве. — Это юмор такой? — не понимает Пак. — Ах, если бы… — ухмыляется Ён, заправляя красную прядь волос за ухо. — Какие планы на каникулы уже придумали себе? — Не вскрыться… — (не) шутит Сонхун. — Ну, это понятно… Что-то кроме? — Не забеременеть, — вздыхает Тэ. — Тоже неплохо, — Пак отбивает Кану пять за прекрасный юмор. — Так. Пожалуйста, не вставайте со своих мест. И пристегнитесь! — раздаётся где-то над головой голос вожатого из четвёртого отряда. — Ребят, ну это реально уже не смешно…***
Спустя два часа автобус наконец приезжает в пункт назначения. Пейзаж составляет в основном лес, лес, лес и… Как ни странно, лес. Ладно, помимо кучи деревьев есть ещё территория лагеря, включающая в себя домики отрядов, клуб и так далее, а так же речка, на которую детям не разрешено ходить без присмотра старших. Видимо, на этом можно начинать выживание в очень и очень дикой природе, с дикими зверями (детьми), насекомыми (взрослыми, которые иногда по надоедливости могут с ними сравниться) и кучей возможностей для погибели. Причем как специальной, так и случайной. — Так, ребятки, сейчас аккуратно выходим из автобуса, но никуда не расходимся. Разберём все ваши вещи и тогда уже пойдём в отряд. Если кому-то будет тяжело, то я всем помогу, — Бан Кристофер Чан на этот раз был определён воспитателем в первый отряд, который является самым младшим. И, как ни странно, в эту смену он просто благодарит Бога (начальство) за это. Ведь его дети просто идеально спокойные. Особенно по сравнению со зверёнышами из второго отряда, которые ехали вместе с ним и его воспитанниками в одном автобусе… — Воспитатель Чан, а когда у нас будет обед? — маленькая девочка дёргает Чана за мизинец, привлекая его внимание. — Через час, Юна. Это уже скоро. Младшие детки выходят из автобуса и забирают свои вещи с помощью вожатых. И всё это выглядит очень даже мило. Ребята цепляются друг за друга и за старших своими лапками и спокойно идут за ними хвостиком. А вот воспитателю и вожатым из второго отряда так, увы, по жизни не везёт. Из автобуса они выходят с такими лицами, будто прошли третью мировую. Вот Хисын, вроде бы, взрослый, женатый альфа, прошедший армию, знакомство с отвратительной свояченицей и т. д., но к такому его психика готова не была, и поэтому у него дёргается один глаз, пока он со своими вожатыми достаёт сумки из автобуса. Вожатые у него, кстати, выглядят как те самые «двое из ларца» — альфы, один маленького роста, другой среднего, и оба с красными вырвиглазными волосами. Ли даже утром показалась, что они сговорились и специально покрасились так, чтобы их дети путали, но нет. Парни даже не знакомы… — Легче повеситься… — тихо выдыхает Бёнкван и мысленно перекрещивается, когда дети начинают как бомбы выпрыгивать из автобуса. — Пожалуйста, осторожнее! — Повеситься действительно будет легче, чем справляться с этими детьми. Я, кстати, знаю, где тут можно найти верёвку, — поддерживает инициативу своего «сокамерника» Чонхо. — Так. Мы пока не падаем духом. Может, потом легче станет? — Хисын подходит к вожатым, пока дети сами начинают лезть за своими вещами и пытаться друг друга убить. — Сомневаюсь, — Бёнкван уверен, что они обречены. — А нам разве не нужно им помочь? — Ты хочешь, чтобы тебя раньше времени разорвали на части? — Чонхо поднимает бровь. — Лучше просто стой и смотри, — вздыхает Ли. — Я с ними сопьюсь. А я не пью. — А я могу это устроить, — тихо подмечает Ким, давая коллегам хоть какую-то надежду на светлое будущее. — А у тебя есть? — Чхве хлопает глазами, хватая Бёнквана за плечи. — Да, и немало. — Господи, Бёнкван, ты мой спаситель, — Чонхо на радостях даже прижимает своего коллегу к груди и практически душит. — Тише. Вы об этом особо не распространяетесь. Если узнают, то нам мало не покажется. Но, если честно, я бы реально выпил, — Хисын хлопает Чхве по ладоням, чтобы он отпустил начинающего синеть Бёна, и поворачивается к детям, которые чуть ли не кидают свои сумки друг в друга. Трое альф синхронно вздыхают и всё-таки идут к детям, вспоминая всех существующих Богов… Как только второй отряд уходит со стоянки, начинает выгружаться третий, который ехал отдельно в маленьком автобусе. Дети самого трудного возраста — тринадцать-четырнадцать лет — ведут себя (на удивление) вполне мирно, особенно по сравнению с младшими из второго отряда, в котором подраться успели даже самые маленькие омеги. Первым из автобуса выходит Чанбин, а за ним и его коллега Джису, у которой из ушей чуть ли ни дым валит. — Почему этот дед так к нам прикопался?! — омега сердито топает ногой и складывает руки на груди, смотря в глаза альфы. — Дед. Лучше его и не опишешь, ха-ха… — Со нервно хихикает, приобнимая девушку за плечи. Дети наблюдают за этим из окна, и как же хорошо, что вожатые не слышат эти стрёмные шипперские вздохи… — Почему у всех воспитатели нормальные, а у нас этот… Этот… — Юнхо. Меня зовут Юнхо, — старший альфа кладёт свои большие ладони им на головы и с силой взъерошивает их волосы. — Чего встали? Работайте. — Вспомнишь говно… — сердито начинает Джису. — Что, прости? — Ничего. Работать идём, — Чхве скрипит зубами, но всё-таки сдерживается. — Вот и замечательно, — Чон отходит куда-то ближе к детям, а девушка показывает ему в спину средний палец. — Чанбин, можно я его ночью отпизжу? — шепчет она очень злостно. — Хоть ты тут забивы не устраивай, а то мне и детей выше крыши, — вздыхает Со. — Да это не я. Это всё он! — Да понял я, что ты тут ни причём, но будь, пожалуйста, поосторожнее. Третий отряд собирается довольно быстро и так же уходит, давая пространство следующим. Самые старшие, естественно, так же являются и самыми адекватными во всей этой лагерной тусне. По крайней мере, так должно быть. Они очень устало выходят из машины, даже не подождав, когда это сделают их старшие, и сами начинают вяло доставать свои вещи. Минхо всё ещё не особо понимает, что он тут забыл, и берёт в руки телефон, чтобы убедиться в том, что связи тут нет. — Ты чего такой кислый? — Джисон слабо пихает его в плечо и встаёт со своего места. — Лучше бы я отказал Хонджуну, — Ли стреляет глазами в этого самого Кима, который уже выходит из автобуса вместе со своим коллегой. — Ребят, поторопитесь, дети ждут, — говорит им Субин, проходя мимо. — Да, сейчас, — Хан тут же собирается идти за старшим, но слышит тихий жалобный стон Минхо и останавливается. Потому что ему на секунду кажется, что Ли готовится разрыдаться… — Покурить бы, — Минхо действительно шмыгает носом, но не от слёз, а от пыли, и отстёгивает свой ремень. — Тут, наверное, где-нибудь должна быть курилка для вожатых. Если надо, я спрошу. — Сам не куришь? — он поднимается, и Хан тут же начинает движение. В итоге получается так, что они выходят из автобуса последними. Сначала на землю опускается Джисон и то ли по привычке, то ли из вежливости подаёт Ли руку. Однако тот этого жеста не замечает. — Нет. Сначала нам нужно помочь детям, а потом и покурить сходишь. — вздыхает альфа и кладёт руку на чужое плечо. — Ладно.***
— Покурить бы… — негромко ноет Сонхва Сану на ухо, после чего продолжительно зевает. Как оказалось, вся их образовавшаяся в автобусе компашка определена в один отряд, поэтому сейчас они как огромное чёрное пятно (в будущем — чёрное пятно на репутации лагеря) стоят посреди небольшой толпы других подростков, которые почему-то по сравнению с ними выглядят очень даже ярко (видимо, они просто не настолько суицидники — не стали надевать на себя всю тёмную одежду в аномально солнечный день). — Согласен, надо будет как-то отпроситься погулять, — так же тихо отвечает ему Чхве. — Тоже куришь? — Да. Или я так похож на ЗОЖника? — Я с вами, — подаёт голос Рюджин. Девушка подходит поближе к приятелям, обмахиваясь какой-то листовкой, и стреляет взглядом вперёд, делая вид заинтересованности в словах старших. — Без проблем, только вот нужно как-нибудь слинять, — Чхве складывает руки на груди. И, как ни странно, случай для этого подворачивается гораздо быстрее, чем подростки ожидали. Их воспитателю каким-то фигом умудряются позвонить. Позвонить в лес, в котором у всех остальных людей связь с внешним миром уже давно была отпета. Кажется, что даже вожатые от такого в шоке. Каким оператором он пользуется вообще?.. Так или иначе, Шин, Чхве и Пак быстро переглядываются и, слегка пригнувшись, пробегают мимо всех под озадаченный взгляд вожатого Ли. Однако, раз он им ничего не говорит, значит и не важно… Вещи остаются брошеными прямо на улице — почему-то детям не приходит в голову, что их трусы могут в любой момент спиздить. Главное, что любимые сигаретки при себе. По территории приходится бегать долго, даже очень, раз за это время остальные воспитанники уже (по всей видимости) успевают разгрузить свои шмотки по отрядам и тоже выпернуться гулять. А вместе с ними выходят и вожатые… — Походу, придётся в лес идти… — вздыхает Шин, приостанавливаясь. — Можно найти место, в котором курят старшие. Всё равно они сейчас тусят с детьми, чтобы те не померли, — Сан на всё это машет рукой и резко сворачивает в сторону. — Гений мысли, — Сонхва кивает и идёт за ним. Небольшими перебежками от одного пустого места до другого, ребята таки находят какое-то подобие курилки за зданием клуба. Понимают они это, когда видят вокруг себя кучу древних окурков, которые, скорее всего, валяются ещё с прошлого года. Куча высоких деревьев вокруг создают укрытие от солнца и альфы облокачиваются спинами о них, доставая пачки с сигаретами. Щёлкают зажигалки, и они одновременно затягиваются. — Интересно, а как скоро нас начнут искать? — почему-то этот вопрос приходит в голову Рюджин только сейчас. — Думаю, что никогда, — отвечает Пак. Вообще, вопрос весьма неплохой. Если бы ребята были чуть умнее, то подождали бы возможности уйти «законно», однако увы и ах. Несколько минут прекрасной жизни с сигареткой между зубов заканчиваются очень быстро, когда на место преступления весьма ожидаемо решают пожаловать вожатые. Всего взрослых приходит трое: Чонсон, Минхо и Хонджун. И, как дети поняли за время, проведённое с ними всеми в автобусе, самым опасным для них тут является последний. Да-да, не тот самый единственный альфа среди них, а омега, который по габаритам не уступает только Рюджин из ныне собравшихся… — Весело по полю бегает кабанчик, — говорит Минхо, щёлкая зажигалкой. — Вы, конечно, хреновое место выбрали, ребят… — Вы чего тут устроили вообще? Только приехали, а уже… — Хонджун вздыхает и подходит к подросткам, чтобы выхватить тлеющие остатки из их рук. Сами альфы на это особо не реагируют — видимо пытаются сохранить свою «доминантность» даже в столь трудную минуту. Рюджин и Сан кидают окурки на землю и топчат их, а Сонхва вновь затягивается, смотря Хонджуну прямо в глаза. Возможно, Пак слишком наглый. Хотя, это точно так и есть. Ким всё-таки вырывает остатки курева из его руки и закатывает глаза, когда младший как ни в чём ни бывало достаёт новую сигарету из пачки. — И что ты этим пытаешься мне доказать? — Хонджун бьёт альфе щелбан и вырывает у него всю пачку. — Думаю, это не имеет значения. А сигареты, пожалуйста, верните. Это моя личная собственность, — Хва даже глаза прикрывает, спокойно говоря это. — Эта твоя «личная собственность» запрещена на территории этого лагеря. Сигареты не верну, — относительно спокойно отвечает Ким, чувствуя, что где-то внутри начинает кипеть. Кажется, Сонхва этого и добивается. — Ах, но если курение запрещено на территории лагеря, то почему курите вы? Справедливо ли это? Думаю, нет. — Мы хотя бы совершеннолетние, — продолжает Хонджун, передавай пачку Минхо, который, собственно, не знает, что ему с ней делать. — Старцы, ага, — лыбится Сан, опираясь на плечо Рюджин. — В общем-то, будем честны — ни мы, ни вы тут быть не должны. Может тогда разойдёмся с миром? — М-да, — Джей закатывает глаза, подхватывает своего напарника под руку и тащит его из этого места, не забыв обернуться, чтобы что-то одними губами сказать Минхо. Дети его не поняли, однако Ли, видимо, понял, поэтому подходит к Паку и возвращает ему его сигареты, после чего неловко улыбается. Со стороны это смотрится крайне странно, однако все старшие удаляются.***
Наступает время обеда. Бан Чан выстраивает весь свой маленький (в плане возраста) отряд, вместе с вожатыми их пересчитывает, и они все дружно направляются в столовую. — Воспитатель Чан, а что будет на обед? — маленький омежка подбегает к Крису и хватает его за мизинец. — Чонин-а, я и сам пока не знаю. Сейчас придём в столовую и посмотрим. Ты же всё у нас ешь? — Конечно, — мальчик делает самодовольное лицо. — Воспитатель Чан, а вы всё едите? — Конечно. Есть нужно всю полезную пищу. И каши, и супы. Чтобы потом с желудком проблем не возникло, — Чан улыбается и гладит Яна по голове. — Я тогда точно всё съём! — Вот и молодец. Боже, как же Бан Чану повезло с детьми! Такие мирные, спокойные, дружные… Это явно будет лучшая смена в его жизни.***
— Как же я ненавижу этих детей… — хрипит себе под нос Чонхо, идя впереди своего отряда вместе с Бёнкваном и Хисыном. — Ты лучше думай о хорошем. Ночью мы отдохнём, — Ли уже и не знает, что ему стоит сказать своим коллегам. Сейчас только середина первого дня, а Чонхо уже сорвал голос, Бёнкван чуть не ударил ребёнка, и они все втроём очень хотят суициднуться. — Что-то я не думаю, что ночью они будут спать… — тихо говорит Ким и вздыхает от безысходности своего существования. — Ничего. Я постараюсь найти к ним подход. Главное не лезьте к ним раньше времени, — воспитатель прикрывает глаза. Он и сам в себя не верит особо, что уж говорить о младших… Вообще, если мыслить позитивно, то в их отряде есть и люди, которые ведут себя чуть спокойнее, чем остальные. Только вот «спокойные» в этом случае значит, что они просто не любят пачкать руки, и всю «грязную работу» оставляют на других. Ярким примером этого является Йеджи — двенадцатилетняя альфа, которая, кажется, за пару часов успела подмять всех детей из своего отряда под себя. Потому что её они слушаются куда лучше, чем Хисына… Ну, хоть нет вопросов, кто у них капитаном станет. И так очевидно…***
Перед обедом наступают внеочередные трудные для взрослых времена — рассадка детей по столам. Всё могло быть хорошо, если бы им не приходилось иногда сажать за один стол детей из разных отрядов. Ведь они из-за этого начинают ныть. Даже ангелочки Бан Чана цепляются за руки Сэюна и Донхуна и плачут о том, как не хотят сидеть с этими «злодеями». И не посчастливилось же бедным взрослым посадить рядом второй и третий отряды. Вроде бы они все знают друг друга первый день, но эти дети ведут себя так, будто они ненавидят друг друга уже минимум всю жизнь. И, по всей видимости, эти прекрасные «цветы жизни» решают, что просто спокойно есть свою еду как-то не интересно. Поэтому весь рис с мясом отправляется из тарелок не к ним в рты, а в полёт. А затем в лица своих противников… Жалко, на самом деле, первый отряд, которому приходится молча за всем этим наблюдать. Ведь если старшим детям на такое как-то всё равно, то у них в глазах вырисовывается явное непонимание всей жизни и происходящего в частности. За моральное здоровье вожатых вообще остаётся только помолиться. Первые несколько мгновений они только молча наблюдают за так элегантно летящим по всему помещению рисом, после чего таки приходят в себя и переглядываются. — Я такими темпами убью либо этих детей, либо себя, — стонет Бёнкван. — Я, пожалуй, последую за тобой, — так же жалобно говорит Чанбин. — Вы что, не можете отряд успокоить? Ещё и вожатыми себя называете, — подливает масло в огонь Юнхо. — Он издевается? Сам бы их успокоил. Сидит со спокойным видом, супчик наворачивает, а нам всю эту кашу разгребай, — Джису дёргает глазом. — Только каши нам здесь ещё не хватало, — практически пищит Со. — Так! — внезапно всю эту ситуацию решает взять в свои руки Чонхо, поднимаясь со стула. — Сейчас же все замолчали и сели по своим местам! Если хоть кто-то произнесёт слово, то я вас всех заставлю бежать кросс вокруг лагеря! Я серьёзно! И да, сегодня вы остаётесь без дискотеки, а идёте сразу спать! И хоть один писк услышу, на дискотеку вы не пойдёте всю оставшуюся смену! Это касается и третьего, и второго отрядов! — он бьёт по столу и сразу же хватается за горло, которое и так уже кошки скребут. — Чонхо? — Бёнкван кладёт ладонь на плечо Чхве, но тот ему ничего не отвечает, ведь голосовые связки совершили суицид. — Пиздец… — Минхо черпает ложкой суп и продолжает смотреть на всю эту клоунаду. Дети вжимаются в свои стулья, причём не только те, что относится к отрядам местных «воителей», а в принципе все. Да что уж таить, даже некоторые вожатые после этой гневной тирады слегка трясутся… — Да, согласен, — кивает Джисон, кладя локоть на спинку стула омеги. — Слава богу у нас адекватные подростки… — Ага… — Минхо решает умолчать о том, как он вместе с вожатыми из четвёртого отряда запалил их воспитанников в курилке. Лучше уж быть детям другом, так ведь?..***
Так или иначе, дальше всё идёт относительно спокойно. Столовую заставляют отмывать провинившихся детей, а потом, как и говорил Чонхо, они бегают кросс весь тихий час, пока не начинают валиться с ног от усталости. Остальные отряды ведут себя во время него тихо, хотя, если честно, Минхо был уверен, что кто-то с кем-то да потрахается или подерётся. Однако нет. Максимум, что делают подростки — это выходят на улицу покурить и поржать с бегающих младших. А дети из первого отряда вообще спят (вау)… Дальше полдник и свободное время, после которого начинается самое интересное — общелагерное мероприятие и выбор капитанов отрядов.***
— Итак, нам нужно выбрать капитана отряда. Есть желающие? — начинает Джей с самого сложного. Хонджун стоит рядом и рассматривает собственные ноги, пока их воспитатель, Джунхи, где-то пропадает. Дети на его вопрос не отвечают и продолжают втыкать то ли в стены отряда, то ли в тараканов, пробегающих по ним. — Видимо, желающих нет. Может, тогда капитаном будете вы? — подаёт голос Бомгю, после чего остальные подростки начинают тихо хихикать. — Не дерзи, — Чонсон вздыхает и зарывается рукой в свои волосы. — Ну, если никто не хочет вызваться сам, давайте тогда что ли голосование проведём. Может, у вас есть уже кто на примете? И в ответ опять тишина. — Предлагаю его, — какая-то девушка наугад тыкает в человека, сидящего где-то сзади. — Я за! — тут же поддерживает её сидящий рядом парень. — Я тоже! — И я! — Э… — тянет Хонджун, быстро переглядываясь с коллегой, пока дети продолжают соглашаться с этим, очевидно, максимально рандомным предложением. — Как тебя зовут? — он обращается к бедняге и начинает двигаться прямо к нему. — Хамада Асахи, — неуверенно отвечает омега. — Кто за то, чтобы сделать капитаном Асахи? — чисто символически спрашивает Пак, на что все тут же поднимают свои руки. Все, кроме самого Асахи… — Какой из меня капитан? Я вообще сюда случайно попал… — чуть громче говорит Хамада, после чего сразу затыкается. — Мне жаль, чел… — шепчет ему Хонджун, кладя на чужое плечо ладонь. — Поздравляю! — во всеуслышанье проговаривает он и пару раз хлопает по беловолосому омеге. — Поздравляю с чем? С похоронами? — парень вжимает голову поглубже в плечи и стряхивает с себя чужую руку. Однако, слова он произносит слишком тихо… Примерно так же проходит это действо и в других отрядах. Конечно же, мало кто хочет быть капитаном и брать на себя какую-то ответственность. Только в самом старшем отряде такой безумец находится. Ну и во втором ещё. Но там всё изначально ясно было… И что Хамаде теперь делать? Ну, сделали его капитаном, и что? Ему теперь обосраться нужно? Он не хочет. Это же столько мороки… Мало того, что придётся ещё больше контачить с людьми, так ещё и какую-то хрень типа плакатов делать надо будет. Он вообще в этот лагерь ехать не хотел. Как отсюда сбежать? Может, утопиться? Звучит неплохо. Дальше все отряды ждёт ужин. В этот раз обходится даже без побоища. Ну, ещё одно Чонхо бы и не пережил. Голос к нему, кстати, пока что не вернулся (что логично). Хисын пытался уговорить Чхве сходить в медпункт, но тот отказался… После приёма пищи состоится сбор всех отрядов. Вожатые представляют капитанов, а те, в свою очередь, должны сказать девизы и названия. Очень кринжово, если честно… Итак, капитанами отрядов становятся: от первого — Ян Чонвон, от второго — Хван Йеджи, от третьего — Ким Сынмин, от четвёртого — Хамада Асахи и от пятого — Канемото Йошинори. Асахи в этой тусовке экстравертов чувствует себя максимально неуютно. Нафиг он сюда вообще пришёл? А, точно. Представить свой отряд нужно… Выступление Асахи на фоне остальных капитанов смотрится очень неуверенно и вяло, а сам он даже краснеет. Это очень сильно бросается в глаза Йошинори, и ему даже становится жалко этого омегу. Знаете же, бывают такие люди, у которых есть неисчерпаемый ресурс доброты. И Йоши полноправно можно назвать одним из них, ведь он что в школе, что в принципе по жизни постоянно пытается кому-то с чем-то помочь. То словом, то действием. И сейчас, когда все это мероприятие наконец-то заканчивается, он подходит к Хамаде и аккуратно кладёт ладонь на его плечо, от чего тот даже дёргается. — Эй, ты в порядке? — спрашивает Канемото, тут же убирая свою руку. — Ага… — спокойно отвечает Асахи, отходя от альфы на полшага. — Прости за вопрос, но как так вообще получилось, что тебя сделали капитаном отряда? — Йошинори давит из себя улыбку, понимая, что этот вопрос может и задеть парня. — Если что, я не имею в виду, что ты для этого не подходишь! Просто, ну… Ты этого не хочешь, да? Или… — Я и сам, если честно, не понял. Меня почему-то просто все выбрали, а отказаться было нельзя, — он пожимает плечами. — Но ты всё равно довольно неплохо справился. Молодец! — Ну типа… Знаешь, нам сейчас надо в отряды идти. Бывай, — Асахи неловко разворачивается и спешно уходит, оставляя Канемото наблюдать за чужой спиной. — Э… Пока?..***
На дискотеке, как уже и говорилось, присутствуют далеко не все. Второй и третий отряд отстранили, а некоторые другие дети просто не пошли. Первые полчаса танцуют в основном младшие, выплёскивая энергию, что скопилась в них после тихого часа. Далее уже выходят и старшие. Диджеем заставили быть Чонсона. Альфа не сказать, что прям очень сильно против, но и не сказать, что рад. К нему постоянно подходят, просят поставить какую-то песню, потом снова подходят и просят сделать погромче, потише, опять погромче и опять потише… Всё это до ужаса надоедает. Хорошо хоть, что с его места открывается просто прекрасный обзор на людей на танцполе. Можно посмотреть на то, как маленькие карапузы бьются в судорогах, пытаясь из этого изобразить что-то типа танца… Однако, как только наступает «звёздный час» детей постарше, хихоньки да хахоньки Пака заканчиваются. Потому что один омега слишком сильно цепляет его внимание. Да и не только его, если честно. Как он попозже узнаёт от одного из детей, Пак Сонхун профессионально занимается танцами, потому и заставляет всех присутствующих обратить на себя внимание. Джису вот танцует вместе с Чанбином. Хотя «танцем» это назвать сложно, ведь в данном ремесле ни один из них особо не преуспевает. Да и альфа, если честно, не особо уж и хочет плясать, однако девушка его заставляет. И это всё сопровождается перешёптываниями детей из их отряда, которые уже успели поженить эту парочку в своих фантазиях. В принципе, вожатые стараются стоять в парах, чтобы было не так уж и скучно. Джисон утаскивает своего напарника на танцпол только когда начинаются медляки, так как двигаться ему слишком лень, но и смотреть на недовольную моську омеги уже тоже становится невыносимо.***
Ёнджуну скучно. Вечер, темно, романтично, а на дискотеку ему пока что ходить не с кем, ведь парня на «летний роман» он себе пока что не нашёл, а с «подружками омежками» ему танцевать слишком скучно. Да и танцевать он любит не особо, если уж честно… Поэтому ничего лучше, чем просто бесцельно мотаться по территории лагеря он не придумывает. Несколько раз он натыкается на таких же бродящих детей из третьего или второго отрядов, которые, по идее, должны сейчас спать в качестве своего наказания, но они вместо этого гладят местных котов и пытаются запихнуть в них лапшу быстрого приготовления. Он даже останавливается, чтобы немного за этим действием понаблюдать и пованговать, кто же тупее: дети или животные. Но это всё ещё не скрашивает его скуку. Он идёт уже, кажется, третий круг по территории и натыкается на своего воспитателя, который что-то очень громко и сердито говорит своему собеседнику по телефону. Вот прям очень громко. Вот прям орёт. Ёнджун вскидывает одну бровь и подбегает к ближайшему дереву, чтобы его не дай Бог не заметили. Стоит он так и слушает достаточно долго для того, чтобы понять, что ссорится воспитатель со своим супругом. Или с бывшим супругом… Короче, с партнером своим, да. Вообще, омега бы никогда не подумал, что старший Чхве женат. Вроде самый молодой из воспитателей, да и на приколе вполне себе (хотя как Джун может судить о человеке, которого один день знает?). А ведь и кольцо у него на левой руке есть… Значит, всё-таки и правда женат. Но, видимо, брак не очень удачный, раз они сейчас так ссорятся. Под конец диалога Субин сбрасывает звонок и замахивается телефоном куда-то в сторону, но вовремя опомнивается и сдерживает свой гнев, осматриваясь вокруг себя на наличие кого-то. Ёнджун тут же прячет торчащую красную макушку за толстый ствол дерева и даже задерживает дыхание. Вообще, ему сейчас точно не следует тут находится. Может, стоит уйти? Конечно же, да. Однако он этого не делает. Потому что теперь в омеге загорается ярое желание этому альфе помочь. Видимо, синдром спасателя, который он всю жизнь старается в себе похоронить, снова выбивается наружу, и Ёнджуну остаётся только прикусить собственный язык в момент несколькосекундных раздумий о том, что же ему делать. Субин, видимо, решает, что нужно остыть где-то подальше от посторонних глаз, поэтому и направляется за пределы лагеря, в лес. Ёнджун в свою очередь следует за ним. — Воспитатель Чхве, — начинает Ёнджун, пока они не уходят куда-то глубоко в чащу. — У вас что-то случилось? Субин от неожиданности разворачивается и хватается за сердце. Господи… Что рядом с ним забыл этот ребёнок? Это, кстати, кто?.. Вроде, у него в отряде два человека со столь вызывающим внешним видом, да?.. — Ты что тут делаешь? — спрашивает в ответ Субин после непродолжительной паузы. — Да так, гулял просто… Вот, услышал, что у вас тут с кем-то отношения не ладятся. Вы в порядке? Если нет, то я выслушаю вас, — на самом деле, Ёнджун и сам понимает, что это все очень и очень стрёмно должно смотреться и звучать со стороны, но ничего с собой поделать он не может. Ему теперь нужно всё узнать. — Всё в порядке. Иди назад, там дискотека сейчас, — Субин машет подростку в сторону тропинки, по которой они сюда и забрели. — А вы? — Мне нужно кое-что сделать. Иди. — А мне страшно одному идти, — Ён решает, что это самое гениальное, что он может сказать, чтобы не оставить этого альфу тут загнивать в одиночку. Хотя он и не выглядит особо страдающим, но омега ведь думает, что знает лучше. — Пошлите со мной. Вдруг я где-то заблужусь? — Ты точно один не дойдёшь? — альфа вздыхает и вытягивает губы ниточкой. — Нет. — Ясно… Пошли тогда назад, — мужчина видит, как омега его словам улыбается, и идёт вперёд, оглядываясь. — Ты шёл за мной всё это время? — Нет. Я просто гулял и пару раз натыкался на вас, — Ёнджун двигается за ним. — А как тебя зовут? Ты из пятого отряда, да? — Да, из пятого. Чхве Ёнджун. — Ясненько. И как тебе тут, в лагере? — Субин решает, что стоит хоть разговором обстановку улучшить. — Да в принципе неплохо. Воспитатель у нас хороший просто, — Ёнджун скромно хихикает, смотря как старший на его слова усмехается. — А вам как тут? — Мне пока, вроде, тоже нравится. Кормят довольно неплохо. — Я бы так не сказал, но вкусовые предпочтения — это дело каждого, — Ёнджун, увы, не может нормально есть в этой столовой, в отличие от Субина, который последние месяца своей жизни питался исключительно полуфабрикатами и фастфудом. — Тебе не нравится? — Честно, нет. Я слишком хорошо готовлю сам, чтобы кайфовать от того, что выдают здесь. Вы точно в порядке? — вновь возвращается к своему вопросу Ёнджун. — Успокойся уже… — Ладно.***
Наконец-то отбой. Дети расходятся по своим отрядам и, в идеале, больше из них не выходят. А у вожатых начинается их лучшее и одновременно с этим худшее время — длинные бессонные ночи, которые скоро будут в основном заняты всякой хернёй связанной с работой. Но не сейчас. Не сегодня. Потому что в эту дивную безоблачную ночь у них намечается веселье. То есть отдых. То есть винишко и душещипательные беседы под игру в карты. — Чонхо, как твоё горло? — очень аккуратно спрашивает Джисон, у которого никак из головы не вылетает сегодняшний обед. — Да нормально. Завтра всё пройдёт, — голос Чхве звучит очень хрипло, но всё-таки звучит. — Как там вообще второй отряд? Я слышала, что из всех отрядов ваш самый буйный, — Джису быстро тасует карты. — Ну мы пока с Чонхо справляемся. А я вот ещё слышал, что на третьем отряде самый противный воспитатель, — Бёнкван стреляет глазами в сторону Чхве. — Ну, ещё, вроде, не всё потеряно. Может, найдём общий язык, — пожимает плечами Со. — Вот первому отряду вообще повезло. Говорят, у вас дети прям ангелочки, — вставляет Минхо, попивая винище из пластикового стаканчика. — Да. Думаю, в этой смене это самый лучший отряд, — соглашается Донхун. — Ну, это пока. Дальше посмотрим, что будет, — возражает девушка. — Да. Дальше ещё хуже может быть… — тихо стонет Бёнкван, утыкаясь лицом в плечо своего напарника — Или наоборот, лучше! — пытается подбодрить парней Хонджун. — Надеюсь, что мы не сдохнем, — Джисон встаёт со своего места и поднимает стакан вверх, намекая на то, что это тост. — Выпьем же за это. А каникулы только начинаются…