Приливы и отливы

      Она не могла пошевелиться. Ледяной воздух сковал грудь, а восхищение заполонило все остальное. Этот город… В прошлый раз они не успели рассмотреть его, но теперь…       Все такое воздушное, ещё никогда в Тейвате она не видела ничего подобного, быть может только собор в Мондштадте походил на это великолепие.       Пинакли, узкие тоненькие башенки, похожие на ледышки. Их было столь много, что город становился похож на одного большого ежика. Плавные линии резко пересекаются четкими, арки, очень много арок, таких невесомых и высоких. Видны даже окна, такие огромные, а где-то можно было увидеть и фрески. Повсюду были мостики и площадки, переходящие от одного здания к другому. Статуи, скульптуры, что-то похожее на беседки, только уж очень огромные. Заостренные парапеты, словно произведения искусства, узором повторяющие снежинки. И…       И все такое белое, что хочется заплакать. Возле самого крупного и выделяющегося здания раскинулся сад с обледеневшими деревьями и клумбами. Здесь было чертовски холодно, но даже так виднелась зелена.       Люмин рассматривала все, как завороженная, будто в жизни не видела подобного великолепия. Может это действительно так. За высокими башнями виделись колокольни, шпили, арки и полуарки, а вниз от центра уходили постепенно уменьшающиеся домики, уже похожие на жилые. Пусть и похожи… Но все ещё такие же красивые. Все это выглядело как игрушечный домик, правда очень детальный домик.       И все белое, оттого и сияющее в снегу. Вдали виднеются крепостные стены, а за ними реки и ручьи, где-то и горы, все засыпанное снегом и покрытое льдом. Не верится, что это возможно. Не может быть… Чтобы одно кольцо скрывало за собой огромный мир. И все же ей холодно. И мир вполне материален.       Только сейчас понимает, что и сама находится в такой беседке, где посередине уже знакомое углубление. Есть ли подобное в остальных местах? Остается только проверить, но сначала нужно справиться с восхищением, иначе глаз отлепить не сможет.       И все же тяжело. Очень тяжело отвести взгляд, будто все это может в моменте исчезнуть, раствориться и оказаться закопанным в снегах, коих тут так много.       Могут ли здесь быть похоронены… Нет, не хочет об этом думать, поэтому начинает спускаться по витиеватой лестнице, покрытой тонким слоем льда и снега. Приходится идти медленно и осторожно, лететь ведь далеко… Как же далеко идти до низа, но холод выгнал из головы все негативные мысли, и сейчас мозг полностью занялся созерцанием красоты. Люмин даже хорошо себя чувствовала впервые за долгое время. Тут будто все застыло и…       Пространство на секунду меняется, а точнее и вправду замирает. Снежинки перестают падать, а сама Люмин и пошевелиться не может. Это проходит достаточно быстро, только этого оказалось достаточно, чтобы немного напугать её. Усмехается. Напугалась чего-то подобного, что же стало с тобой, Люмин?       Ступает на площадку, выложенную камнем красивыми узорами в виде спирали. Не совсем понимает, почему начинает ходить по ней, двигаясь в самый центр. Останавливается лишь встав перед центральным узором. Неизвестные ей письмена переплетены лозами и цветами, угадать смысл не получается, поэтому просто бездумно смотрит, наслаждаясь тонкой работой мастеров.       Тут слишком спокойно, словно она оставила все переживания где-то позади, в том мире. Все ещё интересно, как это все работает хоть шибко об этом не задумывается, отдавая предпочтение созерцанию прекрасного.       Резко оборачивается, когда лица касается что-то холодное. Всего лишь снег, такой слабый, в чем-то даже… Нежный? Напоминает чьи-то теплые руки… Звучит как бред, и все же ощущение стойкое. Ловит снежинки руками, всматривается в них и шарахается, увидев чьи-то воспоминания в них.       Таверна. Аякс укутан в шубу, шарф скрывает чуть ли не все лицо, оставляя открытыми лишь глазами. На голове шапка-ушанка, на ресницах тает снег.       Он такой маленький и беззащитный, особенно здесь, среди матов и вони спирта. Здесь до того неуютно, что мальчику хочется заплакать и убежать. Приходится взять себя в руки, стиснуть ладошки в кулаки.       — Вы не видели папу?       На него смотрят с мерзкой усмешкой. Губы дрожат, а по щекам катятся непрошенные слезы. Нет, он не может плакать, но и сдержать просто невозможно.       Отворачивается, идет от столика к столику, все кажется невероятно высоким. Неудивительно, ведь девятилетний мальчик не такого уж высокого роста. Маленький, совсем маленький, и все же упорно ищущий отца среди незнакомых лиц. Слишком скучает по нему, так сильно хочется уткнуться в него, обнять и заплакать. Скучает, скучает.       Не находит его в таверне.       Не находит и скука разливается ядом по всему телу. Где же он? Дома ведь нету, матушка беспокоится…       Почему здесь его воспоминания? Люмин не понимает, причем тут вообще снежинки? Аякс был тут? Или это остатки того, что было три года назад? Вскидывает брови, уж слишком странное место.       Перестает расхаживать туда-сюда и наконец-то останавливается перед мостиком на другую площадку или целую площадь. Аккуратно ступает на мост, он кажется сделанным чуть ли не из стекла, может поэтому такой… Прозрачный. Хлопает глазами, присаживается на корточки. Рассматривает то, что раскинулось внизу.       Тьма, просто тьма, но…       Поначалу ему было страшно. Страшна эта Бездна. Безжизненные коридоры, пугающие своей бесконечностью, вакуум, без звука и воздуха. Из него выбили все мысли, уже не было мальчика, был растерзанный изнутри ребенок, готовый убежать, сорваться, да некуда. Только собственные шаги. Счет времени был давно потерян, когда…       Люмин не успевает среагировать, как её впечатывают в землю. Она широко раскрывает глаза, на секунду происходит узнавание атак, такая же сила… С надеждой смотрит, пускай он сотню раз её ударит, лишь бы увидеть его лицо.       А затем лик. Ледяные глаза, мелькнувшие в темноте белые волосы. Струйка крови, стекающая по шее.       Нет. Не он. Пытается отскочить от очередного резкого, порывистого удара. Не понимает, что это такое, кто это такой, лишь мечется по площадке белая тень, моргающая, мерцающая в своей быстроте. Люмин и уследить не успевает, и вот уже снова оказывается откинута в сторону. Все навыки и опыт будто стали чем-то… Эфемерным. Сейчас только чувствовала слабость. Попытка встать, понять что происходит.       С очередным ударом и отголоском боли приходит понимание, что стоит полагаться на свое тело, его импульсы и рефлексы. Времени думать нет, сражение с неизвестной белой вспышкой начинается, и счет явно не в пользу Люмин. Слишком давно не сражалась по-настоящему, помнит лишь битву с Синьорой. Красные бабочки, тлеющие…       Ударная волна откидывает её в сторону, практически сбрасывает в тьму под мостиком. Удерживается чудом. Хочет подняться, подтянуться, но ещё одна волна — и вот она падает в Бездну, не сумев ни за что ухватиться. Умрет? Зато место красивое.       Подумать не успевает, как ей всаживают клинок в грудь. Глаза расширяются, от боли кричит, это же Аякс пронзил сердце, да? Хватается за лезвие, нет, не Аякс это, рука чужая, более легкая.       Резко толкает себя вперед, клинок только дальше входит в плоть. Хватается за чью-то руку и разом использует электро и гео. Острыми шипами разрывает кожу и сухожилия, а через кровь пускает ток. Этого явно не ожидали, и все же это вряд ли поможет самой Люмин.       Меч вытаскивают у неё из груди с мерзким хлюпаньем, не обращает внимания на кровь, что вытекает из неё рекой.       По крайней мере нынешняя Люмин не выжила бы, откинувшая своё прошлое и забывшая все, чему её учила бесконечная жизнь.       Инициатива резко переходит в руки Люмин, когда ток, пущенный по венам, вырывается наружу каменными иглами. Владение элементами и позволяет и такое, одно перетекает в другое, это известная всем алхимия, не нужна была помощь Альбедо, чтобы понять свои новые способности. Тело сделало все само. Удивительная способность выживать.       Поток ветра подбрасывает Люмин вверх, белая вспышка скрывается вверху, рана в груди не помеха, поэтому лишь усмехается. И не такое бывало, да и в этом месте… Все такое странное. Если некто хочется сражаться, то пускай покажет все свои силы, потому что она уступать не планирует.       Удары преследуют её, не дают подняться вверх, но резкий вихрь выталкивает Люмин обратно на площадку, где она и приземлиться не успевает, как уже приходится снова использовать анемо элемент. Под ногой образуется маленький поток ветра, позволяющий ей прыгнуть прямо в воздухе, сражение можно вести и так, перепрыгивая с одной ветряной платформы на другую.       Клинки скрещиваются, звон металла, и вот уже две вспышки мечутся по площадке: белая и золотая, и ни одна не собирается уступать другой. С кровью, льющейся из груди, в Люмин просыпается и адреналин, ярость и радость от боя, какой она не испытывала с Золотой Палаты. Воспоминание куда больнее раны в теле. Вспышки окрашиваются кровью, капли разбрызгиваются во все стороны, белый камень окрашивается в красный. Где-то в ярко красный, а где-то в бордовый. Люмин была должна умереть ещё давно, да только обычный ли она человек? Вспоминает свою принадлежность к просторам вселенной, она не просто человек.       Она человек, способный сокрушить и создать горы.       Когда в очередной раз касается земли, из-под неё вырываются огромные шипы, каменные копья, врезающиеся, разрушающие колонны и арочные своды. Ветер подгоняет их, ускоряет и позволяет скоординировать траекторию полета.       Становится тяжело. Белая вспышка носится туда сюда, разрубая копья одним ударом, оставляя с собой разбитое пространство, по крайней мере это выглядит именно так. Люмин хмурится, но в этот раз не позволяет снова вонзить в себя клинок. Отражает удар, успевает ухватить вспышку за раненную руку, сдавливает так сильно, что кость ломается. Ответной атаки ждать не приходится. В плечо вонзается кинжал, сделанный с помощью элемента. Какого точно, определить не получается. Да без разницы как-то. Веер лезвий оставляет глубокие следы на коже.       Сколько будет длиться эта битва? Пока вспышки не раскромсают друг друга? Ей бы хоть раз увидеть соперника… Вместо этого получает ещё один удар в грудь, но её лишь откидывает на пару десятков метров. Расстояние немалое, однако на ногах умудряется устоять.       В следующую секунду к горлу приставлен клинок. Красные, потухшие глаза уставились на неё. Что ж, Люмин, смерть? Конечно нет.       Битва продолжается вместе с шипами, вырвавшимися из-под земли. Холодный воздух разрезают круговые удары, теперь уже Люмин нужно уворачиваться от чьих-то безумных движений, за которыми она попросту не может уследить. Так быстро, не успевает даже понять, когда ей чуть ли не отрубают руку. Повезло — среагировала быстро и что-то задела у нападающего.       Постепенно все стихает, но не заканчивается. Короткая передышка для них двоих. Люмин видит женский силуэт и оружие, меняющие свою форму, превращаясь в копье, косу и лук. В неё одновременно летит град стрел и кинжалы. Отталкивает все анемо силой, и окружает себя щитом из гео элемента. Электричество переполняет меч, он весь гудит, пространство наливается током, воздух трещит от напряжения и даже небо окрашивается в лиловые цвета. Становится трудно дышать, и тогда получается получше разглядеть свою соперницу. Длинные белые волосы, легкие доспехи, похожие больше на произведение искусства, правда такого грубого, сильного и темного. Они встречаются взглядами и не видят в друг друге ненависти. Только холод и настрой на победу.       Гордыня, именно из-за неё не позволяют себе проиграть.       Они обе воительницы, искромсанные друг другом, но не прекращающие сражаться даже тогда, когда являют лики. Все вмиг становится хрустальным, само время останавливается, одно изящное движение за другим. Площадка давно стала похожа на утес, настолько она была усеяна каменными копьями. Плитка вся в трещинах и бесчисленных царапинах. Трещит, треск за треском.       Люмин пятится, когда мир вокруг накрывает пелена Бездны. Темной. Ужасающей. Теряется лишь на миг, сражаться теперь приходится с невидимым соперником. Тело продолжает покрываться ранами.       Тьма резко трещит по швам, когда площадка разламывается на четыре части. Меч Люмин воткнут в центр. Все начинает разрушаться, некогда прекрасный вид становится страшным зрелищем. Камни, плитка падают вниз, вспышки снова кружатся в воздухе.       Разрушение. Одно лишь разрушение.       — Наставница!       Да. Его наставница. Скирк, смотрящая на него ледяными глазами, но Аякса это не волнует, его слишком переполняет восхищение.       Она взяла его в ученики, а значит… Значит он достоин…       — Что такое, Ничтожество?       — Ты та, кто зовется Скирк?       Ей не отвечают. Битва продолжается, Люмин благодарит непонятно кого, но Синьора помогла вспомнить ей что такое настоящая схватка, так ещё и Райден… Почему-то движения Скирк кажутся даже более мощными, чем у творения Архонта. Кто она? Или что? Думать некогда, приходится прыгать с падающей плитки на другкю плитку, они обе не защищаются, а ищут бреши друг в друге. И, когда кажется, что брешь найдена, обе противницы ловко уворачиваются.       Ещё одна площадка рушится, и Скирк взмывает на её остатки и от её движений по сторонам разносятся тысячи темных лезвий, сочащихся тьмой. Увернуться от них не представляется возможным, по крайней мере для обычного обладателя Глаза Бога.       Люмин вступает в танец, блокируя клинки гео щитами, которые то и дело появляются вокруг неё. Клинки врезаются в них, разбивают и опадают вниз. Иногда приходится уворачиваться в воздухе, один раз чуть ли не падает в пропасть и тогда её сердце пропускает несколько ошалевших ударов. Черт.       Один клинок оказывается слишком близко к ней, чтобы успеть блокировать. Люмин останавливает его своей рукой, но на этот раз окутывает её гео элементом. Лезвие постепенно обрастает камнем, превращаясь в копье. Снова приходится блокировать удары, копье утеряно и разбито.       Люмин поднимает разрушенные платформы с помощью стихии ветра, скачет по ним, желая вступить в ближний бой с Скирк, но та ей в таком желании отказывает, и вот Люмин уже валится вниз. Приходится оттолкнуться о воздух, снова использовав элементальную силу. Идея не самая надежная, и вот из одной из башен вырываются гео плиты, похожие на ступени, на которые Люмин сразу же вскакивает и, прикрываясь мечом и совершая пируэты, которым позавидует даже опытный циркач, бежит вверх.       Скирк уже некуда деться, и тогда она выпускает особо мощную атаку, и Люмин даже удивляется, но не пугается. На неё бросается нечто не имеющее форму, с тысячью челюстей и зубов. Оно стремиться разорвать её на куски, впечатать в стену, и это даже на пару секунд получается, пока Люмин не вонзает в чудище клинок. Она наполняет меч энергией, слабыми отголосками того, что ей удалось отыскать в этом мире. Её силу.       Монстра разрывает на куски и Люмин даже думает, что это конец, только потом чудом уворачивается уже от самой Скирк, решившей вступить в ближний бой. Она прекрасно орудовала копьем, одноручным оружием. Пару раз даже притягивала лезвием косы к себе. Люмин думала, что таким темпами ей отсекут голову.       Тем временем город продолжал рушиться. Они взбирались все выше, разруха следовала за ними. Белоснежное великолепие разваливалось, фарфором опадая в бездну. Сердце заболело. Никогда такого уже не встретит. Это даже злит, поэтому Люмин усиливает атаки и начинает конкретно наступать.       Электро, гео и анемо смешиваются друг с другом. Воздух напряжен, здания рушатся, потому что Скирк, не щадя прекрасную архитектуру, метает клинки, увеличивающиеся с каждым разом. Их концы наполнены тьмой, которая взрывается, стоит им коснуться цели. Чаще всего они взрываются и рушат здания, Люмин везет сегодня, а может это целиком её заслуга. Скорее всего второе.       Ей больно видеть, как все великолепие опадает вниз, разрушается, крошится, но иначе никак. Люмин приходится принимать в этом участие.       Битва никак не заканчивается, как не заканчиваются силы. Люмин и не замечает, что рана на груди затянулась, а окружение постепенно восстанавливается. Все происходит слишком быстро. Замечает ли это Скирк? Может быть.       Для чего Люмин сейчас сражается? Ради…       Снег, так много снега! Он скучал, дико скучал, так давно не был на родине… Аякс кружится вместе с младшими, играет с ними в снежки, разрешает валять себя в снегу.       Как коротко…       — Аякс! Смотри! Северное сияние!       — Подожди, Тевкр…       Резкая боль в груди меняет весь ход битвы. Нет, это было не физически. Это было просто внутри, будто сердце пронзили мечом. Северное сияние… Как сильно ей бы хотелось увидеть его вместе с Тартальей. Тевкром. Его семьей. Ни с кем больше такого желания не возникает.       Почему она думает об этом, когда в её лицо летит очередной клинок? Внутри все сжимается, это будет дико больно, а может и вовсе убьет её… Только вряд ли это, особенно здесь.       Краем глаза замечает какое-то движение слева и мир будто останавливается на пару секунд.       Она видит оленя с стрелой в глазу. Он смотрит на неё не то с интересном, не то… Не знает. Это странно, в голову будто ток ударил, ей кажется… Что это как-то связано… Да, с Аяксом. Нет-нет, она не уверена целиком и полностью, но этих пару секунд хватило, чтобы Люмин смогла увернуться от клинка, а точнее среагировать так быстро, создав вокруг себя потоки ветра, от которых отскакивает абсолютно всё.       И следующие удары Скирк, и клинки, и буквально все, о чем только можно было подумать и придумать. Долго своеобразный щит не протягивает, но явно успевает спасти жизнь Люмин раза так три.       Интересно, у Скирк есть предел сил? Думать об этом времени нет, поэтому лишь продолжает сражаться, пока снежный город снова и снова превращается в руины. Бьются неистово и Люмин замечает, как у соперницы на переносицы появляется морщинка.       Это ли её шанс?       Это ли его шанс? Скирк стоит к нему спиной, она всегда говорила, что нельзя церемониться с убийством. Есть шанс — воспользуйся им.       Ничтожество уже готово нанести удар, полностью уверенное в том, что в этот раз все получится.       Но Ничтожество забыло ещё одно правило, и эта ошибка стоит ему оставшейся гордости. Клинок оставил на его шеи тоненькую полоску крови. Скирк успела обернуться, успела сделать что-то, что неведомо самому Ничтожеству. Ему ещё долго учиться… Возможно ли…       — В следующий раз тебя убьют, и может быть не я.       ШАНСА БОЛЬШЕ НЕТ.       — Но быстрее всего себя загубишь сам ты.       Натиск. Темное и светлое, старые отголоски силы, придающие Люмин неясной уверенности. Скирк все ещё смотрит на неё ледяным взглядом, но морщины на переносице выдают её. Они не собираются уступать друг другу и нарастающая вокруг них сила только подтверждает это. Пространство вокруг них дрожит и сжимается, превращаясь в один сплошной ком энергии. Свет заполнил все, и даже очертания Скирк пропали в нем.       Взрыв. Ничтожество представляет, как однажды он снесет один город с лица Тейвата. У него будет сила, чтобы доказать Скирк. Доказать, что она была прекрасной учительницей и может быть тогда… К нему вернется настоящее имя.       С оглушительным взрывом лопается энергия, собравшаяся вокруг них. Их отбрасывает, Люмин жмурится, готовясь к боли и сломанным костям, но ведь тут все восстанавливается, верно? Поэтому открывает глаза.       Все замки рушатся, обращаются в пыль и падают в бездну. Весь город сносит, как и мечтал… Тарталья? Аякс? Нет, нет, это всего лишь желание Скирк, поглощенное маленьким мальчиком. Он почти добился своего в Ли Юэ, но здесь, в забытом городе, его вины совершенно нет.       Её поглощает снежный воздух, укрывает своим льдом и теплом, смягчает удар о разрушающуюся стену. И вот она уже прикрывает рукой глаза, из которых льются льдинки, иначе слезы не назовешь. Аякс возродил в ней все живое, но сам остался мертв.       Оставалось лишь верить в то, что он погребен где-то здесь. Осознание его смерти пришло резко, вместе с этой битвой против Скирк. Люмин не сомневается в её окончании. Они равны и это показывает вся разруха, утекающая в Бездну. Так хочется остаться там же. Далеко, глубоко…       Нет, он выберется из Бездны. Его… Он же не всегда звали Ничтожеством. В нем все ещё жил Аякс, который хотел вернуться к родным.       А ей возвращаться не к кому, но она не прыгает вниз, а держится на маленькой платформе, которая движется вопреки всему здравому смыслу. Цепляется за какую-то выемку пальцами, чтобы ненароком не свалиться вниз. Как-то не хочется.       Все великолепие было разрушено, но оно… Да, собирается воедино. Скирк совершенно на другой стороне, однако можно увидеть, как она держится за голову. Люмин усмехается, так ей и надо. Тут же, правда, сразу становится серьезной. Это действительно конец их сражения? Или только его начало?       Скирк тоже замечает её, но не спешит снова скрещивать мечи, а только выжидает, когда бесконечные лестницы и площадки становятся прежними. И вот они уже не так уж и далеко. Люмин не слишком хочется подходить к ней, даже немного ежится. Скирк определенно личность далеко не самая приятная, а тут ещё…       Вдох, выдох.       Люмин по инерции хочет почистить клинок и отряхнуться от крови, но её не осталось, а раны затянулись. Чудесное место, дающее прекрасную возможность сражаться им дальше. Здесь вообще возможно умереть? Люмин не спешила это проверять.       Приходится все же пойти навстречу Скирк, которая двинулась на неё. Плечи передергивает, но чего уже бояться? Силами померились… Не будет ведь второго захода?       Доспехи Скирк сверкали и Люмин с каким-то презрением глядела на неё. После всего увиденного в воспоминаниях Аякса. Ничтожество тут лишь сама Скирк. Даже не Люмин, как бы она сказала раньше, нет… Это Скирк Ничтожество.       В груди снова поднимается волна ярости, которую так трудно удержать. Вдох, выдох. И вот они уже стоят друг напротив друга. Две воительницы.       — Ничтожество нашло прекрасное место, чтобы спрятаться.       Уже готова ударить её, но это будет бессмысленно. Остается только наблюдать, как Скирк ловит снежинки и рассматривает их. Видит ли она воспоминания Аякса? Грудь пронзает боль, укол ревности, будто у неё пытаются отобрать что-то дорогое. Это его воспоминания, но… Поджимает губы и пытается успокоиться.       Кажется, её будут игнорировать, поэтому остается вздохнуть и поправить волосы. Отворачивается от наставницы Аякса и подходит к краю платформы, решив понаблюдать за здешними видами. Как-то не сразу обращает внимание на то, что, возможно, Аякс здесь. Просто прячется.       Она лишь давит в себе надежду снова его увидеть.       Ничтожество. Ничтожество из-за того, что не равен в силе Люмин или Скирк? Иначе объяснить это не может. Молчит. Аякс. Судя по всему, вряд ли бы Скирк пришла сюда просто так. Может и впрямь они снова встретятся?       Волосы развевает холодный ветер и Люмин сильнее кутается в шарф — единственное, что осталось от Аякса. Ещё брошка, но сейчас с ней только шарф. Вспоминает ту ночь, когда она связала их этим самым шарфом. Прячет в него нос, будто все ещё может уловить давно исчезнувший запах.       Сейчас ей было глубоко плевать на существование Скирк, как и Скирк было плевать на Люмин. Они здесь ради одного и того же человека. Ничтожества и Человека. Интересно…       — Ты здесь ради этого Ничтожества?       Нехотя поворачивается. На лице не дрогнул ни мускул. Такое же безразличное лицо, как и у самой Скирк. Были ли у неё хоть какие-то теплые чувства к Аяксу? Или она холоднее льда даже глубоко в душе?       — Да.       — Чего ты хочешь?       Молчит. Чего хочет? Обнять, поцеловать. Сказать, что он дурак. Поплакать в его грудь. Вместо всех этих слов отворачивается и натягивает шарф чуть ли не до глаз.       — Он мне кое-что должен.       Скирк игнорирует ответ, но может это и к лучшему. Люмин не до разговоров. Ей просто хочется помечтать и подумать. Наверное, он изменился. Лицом точно. Взрослее, но от этого только красивее. Улыбается таким глупым мыслям. Хочется лишь раз увидеть его, разве она так много просит?       Ей хочется узнать столько многое, поэтому остается лишь ловить взглядом снежинки, раз за разом погружаться в воспоминания Аякса.       — Нет уж!       — Это моя палка!       — Нет, моя!       Аякс был в стороне. Уже повзрослевший Аякс, Аякс, ставший Предвестником. Ему нравилось смотреть на детей, пускай он и ощущал странную пустоту, стоило увидеть отголоски детства других. Какое детство было у него? Не помнит. Все забрала Скирк. Хочется отбить у неё эти воспоминания, забрать, посмотреть как кинопленку. Войдут ли они в сознание как влитые? Или окажутся чужеродными? Ему просто хотелось проверить, иначе и не узнает никак.       Такие глупые и идиотские мысли лезли в голову. Хочется стать одним из этих мальчишек и просто гоняться с палками друг за другом. Дать кому-нибудь по затылку, кинуть снежок и своровать сигарету. Он все ещё не курит. И не пьет. Странно для Снежной, иностранцы часто говорят, что их страна — рассадник разврата и бескультурья. Было ли так на самом деле? Одному Богу известно, если он вообще существует.       Поджимает губы. Аякс пережил тоже самое, что и она. Вот как жизнь повернулась. Ей не хотелось, чтобы он вообще когда-либо почувствовал нечто подобное, но судьбе не угодишь, вертит она как угодно да и убьет в любой момент. Никогда не узнаешь, ничего никогда не узнаешь.       — Что же такое он тебе должен, раз ты добралась до иного измерения?       Люмин вздрагивает от голоса Скирк, которая бродит туда-сюда, разглядывая письмена и плитку. Со стороны может показаться, что она просто меряет площадку шагами. Или же это было правдой?       — Много чего, — Люмин, естественно, не собирается отвечать ни на что подобное, — Мне просто нужно его увидеть.       — Для людей, похожих на тебя, нет слова «просто», — Скирк внезапно оказывается совсем рядом, — Ты не в том возрасте.       Люмин усмехается и качает головой.       — Ты права, на самом деле я всего лишь хочу вернуть кое-что свое и отдать ему кое-что его.       Улыбается собственным мыслям, Скирк где-то там, далеко, куда не хочется лезть. Его объятия, такие теплые… Мягкие…       — Ты об этом шарфе?       Нет. Не будет на неё смотреть. Не хочет увидеть в глазах холодное безразличие, ведь даже погода казалась теплой, по сравнению со взглядом Скирк. Люмин, как ей было стыдно признавать, отчасти боялась подобных людей, хоть и сама порой была такой же. Ледяной, неприступной. Уставшей.       — И о нем тоже.       И все. Слова закончились.       Всего лишь шарф, верно? Ничего более. Красный, теплый и любимый. Самый обычный. Лучше начать считать так. Просто её вещь. А её предыдущий владелец? Может он действительно здесь? Хочется верить, но в то же время надежда умерла с первым снегом, опускающимся на светлые ресницы.       Аякс пытается ртом поймать снежинки, это было не так уж и сложно, на улице все же была метель. Мать определенно отругает его, пускай снежинки были куда важнее… Точнее, только в эту секунду важнее. У ребенка жизненные ценности меняются каждую минуту, вот тут он просто обязан поймать энное количество снежинок, а в следующую минут обязательно скатиться с горки. Аякс, конечно, естественно это делает даже без ледянки. Просто катится вниз, по итогу врезавшись в одно из деревьев. У него это вызывает один лишь смех, оглушающий округу.       Он один, совершенно один, но его это не пугает. Не огорчает, ведь так приятно на полчасика избавиться от родительского присмотра! Обязательно же вернется, только ещё немножко поиграет. Лепит снежки, кидает их в деревья, а затем и вовсе пытается поставить рекорд по расстоянию, на которое он сможет кинуть снежок. Слабые детские руки многого не могут, но ему и не надо было. Такое маленькое, крохотное расстояние уже было для него победой, такой маленькой, как и сам Аякс.       Глубоко выдыхает морозный воздух. Слез уже нет. Забывает даже о Скирк за спиной, если она захочет напасть, то Люмин снова даст отпор. Или умрет.       Интересно, а тут ли та говорящая голова? Было бы интересно с ней побеседовать…       Все начинает казаться сном. Поддельные воспоминания, быть может? Ну какие говорящие головы… Однако это не мешает ей в два прыжка преодолеть длинную лестницу, воспользовавшись анемо элементом. Какие же глупости.       Бросается на поиски головы, будто она может открыть ей какие-то тайны.       Удар за ударом, Скирк как всегда побеждает его. Мальчик, чье имя отобрали, снова падает на каменный пол и пытается отдышаться и ловит взгляд наставницы — он по-прежнему пуст и безразличен. Хотелось увидеть в нем хоть что-нибудь, лишь бы не эту пустоту.       Мальчишка даже пытался выводить её из себя, но на это получал лишь пощечины.       Достаточно скоро он уяснил, что таким темпами добиться ничего нельзя. Пришлось искать обходные пути.       Скирк, правда, как всегда их отрезала.       Клинок вонзается возле волос. Мальчик вздрагивает как в первый раз.       — Вставай, Ничтожество.       Может это новое имя его? Ничтожество. За это время уже успел забыть значение этого слова, просто принял и понял, что он теперь так и зовется.       — Ты слышишь, Ничтожество?       Хотелось врезать Скирк, как она врезала десять минут назад. Только с удвоенной силой, но, к большему сожалению, с нынешними силами Люмин может лишь сражаться с ней на равных. Если бы Аякс это увидел… Что бы он почувствовал? Разочарование в собственных способностях?       Поджимает губы. Думает ли он так до сих пор, если думает вообще? В плане… Мертв ли. Она никогда и не думала, что подобное вообще может быть возможным. Это казалось нереальным, но не теперь, когда увиденное пошатнуло в ней абсолютно все. Как же его семья? Горюет? Наверное… С отцом у Аякса явно были плохие отношения, видит это даже через воспоминания да редкие разговоры, где фигурировала его семья. Семья его признавала? Или нет? А может…       Ничтожество, Ничтожество, это и впрямь его новое имя. Ничего не изменилось за это время. Остался таким же слабым, ничтожным. Отец его никогда не признает, а Скирк… Она и дала это имя, засевшее в сердце так глубоко, что оттуда уже не вырвешь. Он достаточно хорошо уяснил для себя этот факт.       Он Ничтожество, поэтому получает пощечину от отца, а затем от Скирк. Их образы постепенно сливаются, различаются лишь взгляды. Такие разные, в одних бьется пьяная ярость, а в других ледяная жестокость. Затрещины только одинаковые.       Пинок ногой, сломанное ребро, которое не должно помешать ему сражаться. Скирк так учила. Бейся до последней крови, даже если её осталось пару капель на все тело. Пока сердце бьется — ты можешь победить. Учила, учила… Может быть из-за этого Ничтожеству приходилось так часто превозмогать боль. Просто учился, терпел.       Люмин слишком больно все это видеть. Она будто там, рядом с маленьким Аяксом, который считает себя ничтожеством, точнее… Ему это внушили. Верил ли он в этом потом? В юношестве, в ранней взрослой жизни. Хочется его увидеть и… Сказать, что это просто ложь. Просто ложь, а на самом деле он самый прекрасный. Самый… Тот, что закрался в её сердце и не собирается его покидать.       Каким бы он не был. Мертвым или живым.       Ступает по воздуху меж парапетов, готовая в любую секунду свалиться во тьму, куда однажды свалился Аякс. Осталась ли тут где-то та самая голова? Может она что-то знала? Вдруг видела его, глупого Аякса? Отдать бы жизнь за него. До чего же ты докатилась, Люмин. Но сейчас только это и чувствует, пусть лучше она умрет, освободится от мешка камней на спине, а он просто получит нормальную жизнь.       Поженится, заведет детей. Наладит отношения с родителями да будет просто счастлив.       Слегка поджимает губы. Столько лет прожила, а такого у неё ещё никогда не было. Это не слишком удивительно. Было бы лучше, если бы они никогда не встречались. Не было бы всей этой боли, убивающей их изнутри. В который раз она говорила это себе? Уже бесчисленное число. Ловит взглядом очередную снежинку и всматривается в неё.       — Да я же сказал! Ты, маленький подонок, ты вообще знаешь с кем связался?!       Уже не Аякс, а Тарталья стоит перед отцом и пытается абстрагироваться, не слушать эту брань, заглушаемую стенами родного дома. Не может понять, что вообще чувствует ко всему этому. Скирк научила быть ледяным, но крики отца все ещё стучат в его сердце.       Он должен был словить пощечину, а не перехватить руку отца и крепко сжать её с силой, странной для мальчишки четырнадцати лет. Нужно противостоять, нужно, как учила Скирк, он ведь прилежный ученик, правда?       Но снова показывает себя с плохой стороны, когда позволяет отцу распустить руки.       Два прыжка и она уже стоит на крыше у одной из беседок, удерживаясь за тонкий шпиль. Почему его отец был против Фатуи? Разве в Снежной это не часть патриотизма? Пища для ума, которую не удается разжевать. Люмин слишком далека от этой страны и её нравов, только знает, что это заколдованное место похоже на родные края Аякса.       Спрыгивает и элегантно приземляется на одну из платформ. Пожалуй, найти эту голову сродни иголке в сене. Может её вообще поглотила вечная зима. Хотя тут же есть какая-то зелень. Задирает голову, здания кажутся невероятными, слишком высокими и тонкими. В чем разгадка этого места? Отчего все возвращается на свои места?       Ведь ещё три года назад они проснулись полностью здоровыми. Может быть и в этот раз их ждет теплая поляна и целые тела… Хочется прильнуть к нему, даже просто ноги закинуть. Воспоминания пробиваются тонкими колосьями, оттого слабо улыбается, значит осталось в голове что-то, за что можно ухватиться. Главное не оборвать случайно.       Сквозь крыши и дома в надежде что-то отыскать. Ещё одно воспоминание. Хотя бы ещё одно. Плечи поникают, суть расползается, оставаясь мерзкой жижей на снегу. А там, за стеной… Такие просторы, горизонты нескончаемого снега. Может быть каждая снежинка пропитана воспоминаниями Аякса? Тогда придется ловить их все.       В Снежной редко распускались такие красивые цветы. Хотя быть может сам Чайлд этого не замечал, а вот проснувшийся по весне Аякс — вполне. Он смотрит на них, буквально буравит взглядом. Тихо усмехается. Когда-то ведь подарил Люмин похожий. Подарил бы ещё сотни, если бы не этот мир.       Старается не думать об этом, поэтому просто присаживается на корточки и собирает маленький букетик цветов для матери. Она обрадуется, редко ведь видит сына дома, а цветы получает ещё реже. Или может что-то изменилось. Отношения отца к матери, например. Аякс слишком редко бывает дома, чтобы о чем-то судить.       Цветы приятно пахнут. Про себя отмечает, что они прекрасно бы подошли волосам Люмин.       Она бы приняла все цветы мира от него. Даже если это будет пожухшая ромашка. Аякс не подарит её просто так, это будет какой-то символ, он наверняка уже начал чувствовать тот мир, в который однажды привела его Люмин. А может нет. Сердце подсказывает другое. Пожухшая ромашка…       В его крепких руках любой цветок смотрелся бы прекрасно.       Идет вдоль озера, причем с таким важным видом, будто на прием к Царице идет. На самом же деле всего лишь выбирает место для рыбалки. Тяжело вздыхает, потому что не находит. Места много, но все не для него. Везде он будет на виду, каждый будет коситься. Ему не побыть тут нормальным, обычным человеком. А ему очень хотелось. С Люмин любая речушка стала бы в миг самой прекрасной. Ха-ха, слишком часто он применяет это слово к ней, но оно заслуженное.       Улыбается сам себе, вся важность спадает с лица, сменяясь глубокой грустью. Увидеть её вновь. Вновь. Вновь. Зачем ты пробралась так глубоко? Засела, словно… Жук в малине. Сам посмеивается с этого.       Начинает представлять, как они могли бы собирать малину, ведь каждый миг в их жизни был бы прекрасен. Аякс, ну прекрати ты же использовать это слово. И все же ему это дико нравится.       Люмин прекрасная, мир вместе с Люмин прекрасен, а вот без неё уже серый, прямо как сейчас. Несчастный серый мир…       Их мысли так схожи. Может они один и тот же человек? Это даже было бы логично. Нет, совсем нелогично, но сейчас Люмин вбирает в себя все его воспоминания, и не собирается останавливаться. Наполнит ими всю себя, места хватит, ведь все свое покрылось плесенью и погибло. Она не против стать его сосудом. Пронести всего его в себе, чувствовать тепло от того, что осталось от его расщепленной души. Очередную снежинку разглядывает с особой любовью.       Поют песни, Масленица же. Он любит только блины, в этот раз был дома, поэтому съел все, что испекла матушка, а потом проник на празднество и присвоил одну тарелку себе, все равно никто не был против. Аякс не хотел быть в центре внимания, поэтому ушел от толпы, шума и гама, завалился в стог сена, спрятавшись ото всех. Было щекотно, а блины были очень даже вкусные. Сметаны только не было, как-то не додумался сразу её взять. Цыкает сам на себя, но еду уплетает с радостью и слезами от радости родного дома. Почему-то именно сейчас её ощущает, пускай и отдален от всех.       Старые избы прятали его ото всех, позволяя наслаждаться в одиночестве. Ел жадно, будто в последний раз и из-за этого не замечает, когда к нему подходит совсем маленькая девочка, которая смотрит на него будто кот на сметану.       — Нина, иди сюда! Отойди от дяденьки!       Нина, правда, не перестает пожирать блины глазами, ведь могла бы сделать это ртом! Аякс смотрит на женщину, видимо мать Нину, и машет ей рукой:       — Ничего страшного! Пусть поест!       С этими словами протягивает Нине блинчик, который в маленьких руках надолго не задерживается.       Такие смешные они, дети…       Где-то далеко мелькает мысль о том, что у него ведь они тоже могли быть. Обязательно с волосами цвета пшеничных колосьев.       Снова улыбается всему этому. Глупенький, но детей любит. И блины любит. Сама будто оказывается рядом с ним. Смеется, негромко, чтобы не спугнуть снежинки.       Смотрит за крепостные стены и любуется красотами. Место настоящего одиночества, но именно здесь Люмин чувствует покой. Очередная снежинка, позади которой Люмин замечает коричневую точку.       Однажды Аякс перестал сомневаться в том, верен ли он Царице или нет. Не верен, оттого и все эти поникшие мысли, ведь привычный ход вещей нарушился, ему больше не за чем жить. Что бы подумали мама с папой? Горько усмехается. Отцу ли думать о нем? Он, вроде как, нелюбимый сынок, пошедший по не той тропинке, точнее отец так считал. Для остальных же, Предвестники это-то что-то вроде героев, спасителей человечества, Снежной в частности.       Он не чувствовал себя героем или спасителем человечества.       Он просто был одинок.       Люмин трясет головой, так… Даже… Ничего совершенно не понимает. Как он мог оказаться… Предателем? Нет, она не может его так назвать, потому что она и сама предательница, но ведь фактически… Аякс, Аякс, обнять бы его, очистить одиночество друг друга.       Поджимает губы и опускает глаза. Бездна там… Долго туда не смотрит, Аякс этого не хотел бы. Снова начинает вглядываться в поля.       Коричневая точка? Напрягает зрение. Какое-то животное. Может это то, что она видела недавно? Ну… Олень со стрелой в глазу. Всматривается ещё тщательней, видно плохо, но видно.       А ещё видно другую точку. Чуть выше и другого цвета.       Рыжего.