Эрен пытался вставить ключ, который дал ему когда-то отец, в закрытую дверь подвала. Йегер старался изо всех сил, но ничего не выходило. Ключ был как будто не от этой двери. Эрен начал переживать. Так ещё и все следили за его действиями. Особенно Эрвин. Смит же совсем не отводил взгляд от парня.
Эрвин переживал не меньше, чем сам Эрен. Блондину хотелось поскорее узнать что же находится за этой заветной дверью. Он мысленно подгонял Йегера. Но тот никак не мог справиться с замком. С каждой секундой Эрвин всё больше хотел накричать на Эрена, но во всю сдерживался. Вместо него Леви сделал Эрену замечание.
— Эрен, ну что ты медлишь? — строго произнёс Аккерман, сложив руки на груди. — Давай же! Открывай!
— Я… — как-то испугано начал Эрен. — Я не могу открыть. Ключ как будто не от этого замка.
— О, боже, — Леви закатил глаза. — Разойдитесь. Будем вскрывать другим способом.
Все разошлись. Леви пробрался сквозь группу людей, подошёл к двери на нужное расстояние и сильно ударил по ней ногой. В двери образовалась огромная дыра. С её помощью Леви и открыл дверь.
Так как брюнет стоял к ней ближе всех, то в кабинете Гриши он оказался первым. За ним зашли уже все остальные. На первый взгляд, это самый обычный кабинет врача. Ничего примечательного. Лишь множество книг по медицине, различные баночки с лекарствами… Только если этикетки на упаковках лекарств не соответствуют истине, и на самом деле в них что-то другое. Все тщательно осматривали помещении. Все осматривали каждую полку, каждый предмет. Неизвестно, где может скрываться ответ. Он может быть спрятан, а не лежать на поверхности. Если же он всё же спрятан, то он может оказаться где угодно.
Пока все осматривали полки с книгами и лекарствами, Микаса осматривала стол. Казалось, что на нём нет ничего примечательного, но всё равно стоило бы осмотреть его на наличие хоть каких-то зацепок. Осматривая стол, Микаса случайно свалила на пол что-то вроде бокала или чаши. Благо, данный предмет был не стеклянный и он не разбился. Чаша укатилась прямо под стол. Когда Аккерман потянулась за ней, то её внимание привлёк ящик стола. В нём тоже был замок. То есть, этот ящик тоже открывался и закрывался на ключ. Может, ключ Эрена был от этого ящика, а не от двери в подвал?
— Ребята, смотрите, — позвала других Микаса. — Тут ящик в столе. И тут есть замочная скважина. Может, ключ Эрена был не от двери, а этот этого ящика?
Все подошли к Микасе. А в первую очередь Эрен с ключом. Йегер попытался вставить ключ уже в этот замок. И в этот раз он уже подошёл. Ящик открылся. Но, к сожалению, он оказался пуст.
— Что? — удивлённо спросил Эрен.
— Пусто? — теперь вопрос задала уже Ханджи.
— Стойте, — подал голос Леви, запустил руки в ящик и нажал на его дно. — Двойное дно.
Леви убрал пластину, которая, явно что-то скрывала. Там была книга и какая-то фотография. Эти предметы были сразу извлечены. Но тут осмотр не закончился.
— Что это? Картина? — спросила Микаса, взяв фотографию в руки.
— Не похоже, — ответила Ханджи, беря фотографию из рук Микасы. — Изображение слишком чёткое. Человек не сможет нарисовать картину настолько чёткой и правдоподобной. Не похоже, что это нарисовано красками.
— Тут что-то написано на обратной стороне, — Микаса обратила внимание на текст позади фотографии. — Это почерк отца Эрена.
Ханджи перевернула фотографию на обратную сторону. Там действительно было что-то написано. Зоэ прочитала послание Гриши вслух. Как оказалось, это была не картина, а фотография. А фотография — это оптическая иллюзия, свет отражённый от предметов, а потом напечатанный на специальной бумаге.
— Фотография, — произнёс задумчиво Эрвин, беря фотографию уже в свои руки. — Очень интересно. У нас такого нет.
— Видимо, где-то развитие лучше, чем у нас, — выдвинула своё предположение Ханджи. — Кстати, Эрвин, смотри.
Ханджи указала пальцем на определённый кусочек текста. Ханджи не успела озвучить это вслух, но прочитала это только что про себя. Эрвин посмотрел туда, куда указала учёная. Он прочитал этот отрывок. А после он ахнул, и у него отвисла челюсть. В прямом смысле этого выражения.
— Боже, — Эрвин говорил практически шёпотом от удивления. — Слова отца… Слова отца — это правда…
Смит прикрыл рот рукой. Теория его отца оказалась правдой. И чутьё Эрвина не подвело его. Он всегда верил, что за стенами есть люди. И они там есть. От прочитанного Эрвину хотелось плакать. Слёзы так и хотели вырваться из его глаз и потечь по щекам, но блондин во всю старался сделать так, чтобы этого не случилось. Ему не хотелось, чтобы его подопечные видели, как он плачет. Он имеет статус хладнокровного командора, который не привык показывать свои эмоции на людях и готов послать людей на верную смерть, если это действительно нужно. Неизвестный, что они о нём подумают, когда увидят его слёзы.
Эрвин не выдержал. Он всё же начал плакать. Но сразу начал утирать слёзы ладонью. Он пытался скрыть, что плачет, но другие всё же заметили такую его реакцию.
— Эрвин, ты плачешь? — спросила Ханджи, посмотрев на командора.
— Это от счастья, — объяснил Смит, решив не скрывать, что он действительно плачет. — Всё то, во что я столько лет верил, оказалось правдой… Вот бы папа это видел. Если он был бы сейчас жив, то я уверен, что он был бы счастлив даже больше, чем я сейчас.
Ханджи похлопала Эрвина по плечу в качестве поддержки и, может, в качестве успокоения. Как оказалось, было даже приятно видеть Эрвина в таком состоянии. Не только Ханджи. Но и остальным. Сейчас Эрвин был совсем другим. Было очень непривычно видеть его плачущим. Даже от радости. И даже Леви, который много времени проводил с Эрвином, очень редко ловил командора Развед-корпуса в таком состоянии. Остальные же совсем его таким не видели.
— Я уверена, что действительно было бы так, — подтвердила слова Смита Ханджи, стараясь поддержать друга.
— Интересно, как мама отреагирует, когда узнает об этом, — Эрвин задумался.
— Она, наверное, тоже обрадуется, — продолжила Ханджи. — Думаю, её счастье — это твоё счастье. Пока ты радуешься, она тоже будет радоваться.
— Раз уж так, то как только мы вернёмся в штаб, я первым делом расскажу ей об этом.
Эрвин начал успокаиваться. На душе стало как-то тепло и по-особенному приятно. Блондин давно не ощущал такого. Сейчас он понял, насколько суровой и холодной была его жизнь после того, как он пошёл в Развед-корпус. Эрвин сделал для себя вывод, что он впервые за долгое время радовался по-настоящему.
***
По сути, Развед-корпус уже нашёл то, что ему было нужно. Но он всё равно ещё решил осмотреться в кабинете Гриши. Вдруг это ещё не всё, и они раскрыли ещё не все его тайны. Всё может быть. Раз фотография и книга были довольно хорошо спрятаны и закрыты на ключ, то в этом помещении, может быть, можно было бы найти ещё что-нибудь интересное. Но нет. Этого не случилось. Всё остальное — это лишь обычные атрибуты врача. Так что, когда Эрвин несколько раз проверил наличие у себя в сумке книги фотографии с прошлой семьёй Гриши, разведчики выдвинулись в обратную дорогу. Сейчас их путь лежал в их штаб, что находился за стеной Роза, а после оттуда будет отправлено письмо в замок за стену Шина. Нужно было обязательно сообщить Хистории итоги этой вылазки. Такое точно нельзя упускать. Правда, Эрвин хотел отправиться в замок не только по причине вылазки. Что-то в нём переменилось в его отношении к ней, когда она явилась в лазарет, чтобы навестить его, а после поцеловала его. Эрвину хотелось снова увидеть королеву и хотя бы просто со стороны полюбоваться ей. Смит всегда считал её довольно симпатичной. Это было, ещё когда она только пришла в Развед-корпус. Но сейчас она ему казалась по-особенному красивой, хрупкой и нежной. Так и хотелось защитить её от любой беды, как самый настоящий рыцарь на белом коне. Хотя, для некоторых людей он действительно был чем-то вроде принца на белом коне. Лошадь у него всегда была белая. А сам он — разведчик, которого вполне можно назвать рыцарем.
***
Сразу после своего пробуждения Элеонор стала ждать возвращения Развед-корпуса. Эрвин обещал ей, что они вернуться в течение этого дня. Ей было интересно с какими же новостями вернётся её сын. Она всячески пыталась себя развлечь. Лишь бы время шло быстрее и небольшой отряд из десяти человек наконец вернулся. Но вернулись они только к вечеру.
Эрвин, как и обещал, первым делом отнёс добытое в Шиганшине себе в кабинет, а после направился к матери. Смит быстрым шагом направлялся к необходимой ему казарме, но не успел он до неё, как столкнулся с кем-то в коридоре. Этим человеком оказалась та, к кому Эрвин так спешил. А когда Эрвин понял это, то широко улыбнулся.
— Мама, — блондин первым начал разговор, взяв мать за руку, — Папа был прав. За стенами действительно ещё есть люди. Мы нашли доказательства этому.
У Элеонор буквально отвисла челюсть. Она даже не знала, что и сказать. Её глаза засияли, а после появилась такая же улыбка, как и у Эрвина. Она лишь подошла близко к сыну, обняла его и довольно тихо сказала:
— Я всегда верила в тебя, Эрвин. Пусть я думала, что твой отец просто мечтает, но я знала, что ты сделаешь всё ради своей мечты, и для того, чтобы она исполнилась. И она исполнилась. А всё благодаря твоей настойчивости и вере, что это правда.
Эрвин тепло смотрел на Элеонор. Он тоже обнял мать. Смит был готов снова заплакать. Он зашмыгал носом. Ему ничего не оставалось, как просто поблагодарить мать. Поблагодарить за всё. Всё, что она делала для него, хотя часть из этого было никак не связано с удачей вылазки в Шиганшину.
***
— Ты там книгу что ли пишешь? — спросил Леви у Эрвина, когда он увидел размер его письма для Хистории.
— Нет, — довольно серьёзно ответил Эрвин, но потом всё же ухмыльнулся. — Хотя письмо действительно получилось достаточно объёмным.
— И что же ты так там подробно описываешь? — продолжил Аккерман.
— Нашу вылазку в Шиганшину, — ответил Смит и продолжил писать.
Хоть у Эрвина теперь вновь имеется обе руки, но он всё ещё не полностью отвык от пользования только левой рукой. На данный момент он всё ещё по привычке писал или ей левой рукой, а не правой, хотя до потери руки он был правшой. Письмо для Хистории не было исключением. Даже сейчас он, не задумываясь, держал ручку в левой руке, хотя мог бы взять её в правую.
Леви шикнул. Он довольно часто так делал. Особо тогда когда ему что-то не нравится. Хотя, ему практически всё не нравится. Брюнет сложил руки на груди, какое-то время тихо следя за действиями Эрвина.
— Что-то я сомневаюсь, что там всё именно про Шиганшину, — Леви пытался выдавить из командора правду. — Там точно есть что-то ещё.
Эрвин поднял взгляд и как-то странно посмотрел на Леви. В выражении лица Смита так и читался вопрос «Да ну?». На самом деле там действительно было не только про Шиганшину. Но Эрвин делал вид, что это не так. Блондин выглядел спокойно, как будто он говорит правду, а не лжёт. Наверное, любой другой человек подумал бы, что Эрвин действительно говорит правду. Даже Леви мог так подумать. Но Аккерман всё же решил удостовериться в правдивости слов друга.
— Ты мне не доверяешь? — спросил Смит.
— Ты единственный, кому я доверяю. Я никому не доверяю, кроме тебя.
— Тогда в чём проблема?
— Просто я не хочу, чтобы ты врал мне.
— Я никогда тебе не вру, Леви, — уверенно ответил Эрвин. — С чего бы мне делать это сейчас?
— Ну, не знаю. Я не знаю, что происходит у тебя в голове. Может, ты любовное письмо Хистории пишешь.
— Хистория милая. Но у меня к ней чувств не больше, чем к просто знакомой и королеве.
Леви буквально прожигал Эрвина своим взглядом. Казалось, что он хочет сейчас наброситься на него и сделать с ним что-то плохое. Но он этого не сделал.
— Хочешь проверить? — спросил Эрвин.
— Нет, спасибо, — ответил Леви и вышел из кабинета блондина.
