---
В первый раз это началось, наверное, при их первой встрече. Доракен ещё тогда отметил такую… крохотную фигурку мальчика? Ладно, если позволите говорить честно, то низкорослость. Ещё в то время Доракен заметил, что Майки довольно маловат, и это не кажется такой уж абсурдностью, так как сам Доракен аномально для Японии высок… но Майки был ниже всех остальных членов Тосвы. Да что там, даже дохлый Такемичи успел перерасти его на целую голову. На деле же Доракен продолжает этому факту радоваться. Ведь крошечное тельце так приятно носить на уставших руках — чужой вес не чувствовался, будто Майки был невесомым — хотя Доракен согласен, что такое понятие скорее должно приписываться к какой-нибудь девушке. Но что же поделать, если это действительно правда? И многие, к сожалению, тоже обратили на это внимание. Уснул в кафе — конечно, Доракен уже хватает под колени и несёт, как принцессу домой. Нужно бежать, чтобы пятки горели? Так ноги Майки коротковаты — тут он, скорее всего, может получить подзатыльник от выше упомянутого лидера группы — на Доракене будет явно быстрее! Доракен сам понимает, что это всего-навсего оправдания. Но как приятно касание тела Майки. Как сладко и тепло становится от животов, прижатых друг к другу. Как ласково он утыкается холодным после улицы носом в его шею. Да и сам Майки явно не против — иначе не засыпал бы в любые удобные для него моменты, верно? И этот факт был приятен особенно… Доракен знал, как беззащитен Майки, когда уснет. Да и кошмары у мальчишки не редки, что стоит вспомнить тот момент, когда Доракен места найти себе не мог, пытаясь разбудить рыдающего друга? Только вот это должно было остаться между ними. Но Кен не забыл, как после жался к нему мальчик, словно ища защиты. Вот и сейчас Кен-чин, руководствуясь их общими привычками, кивнул Майки на собственный живот. — Серьезно? — спросил Митсуя, смотря на то, как спокойно Майки доедал бисквит — что совсем не добавляло ему веса — и шел к Доракену, ловко обхватывая ногами его бедра прямо так — с крошками вокруг всего рта. Доракену даже казалось, что Майки готов замурчать — таким он всегда становился после сытного обеда, а после скорее заваливался спать, но и теплое большое тело вполне могло сойти за подушку. — А что такого? — Доракен прижался щекой к холодному полу, закидывая руки за шею. — Для того, чтобы качать пресс, вообще-то нужен какой-то вес, чтобы ноги не поднимались. Я хочу сохранить свою исполинскую фигуру, — он похлопал ладонью по животу, из-за чего по комнате раздался довольно внушительный звук. — Ну тебе, Митсуя, не понять. Парень фыркнул и отвернулся, продолжая разговаривать с застывшим Такемичи и более не обращая на них внимания. — Можешь считать, — предупредил Доракен, начиная поднимать корпус и следя за тем, чтобы поясница не отрывалась от пола — от того явно веяло холодом, что не являлось хорошим знаком, так как застудить спину Кен явно не мечтал. — Один, — весело сказал Майки, и Кен почувствовал, как приятно напряглись мышцы живота. — Два. Это было едва уловимо, будто и незаметно. Но Кен был уверен, что Майки двинул бедрами, поскользив по чужому паху — и это, разумеется, могло быть случайностью, но Доракен и сам удивился, как судорожно на это отреагировал. — Три, — продолжал Майки, будто не замечая, как капли пота на обнажённом торсе друга появились вовсе не от усердий — для Доракена этого было маловато. Но Кен успел уловить, что глаза мальчика хитро блеснули — вот же сука! И он снова потерся бедрами о пах Кена, будто не замечая, как все его естество с горячим приветствием встречает Майки. Кен замечает, как сильно обострились все его чувства — он слышит, как говорит заинтересованно Митсуя что-то о новой игре, чувствует, как жар проходит по всему его телу и видит, как на расплывшихся в улыбке губах мальчика застыли крошки от печенья. И как же ему захотелось слизать их языком! А Майки будто заметил, как зрачки друга расширились — теперь напоминая глаза самого Майки — и совершенно невозмутимо — как показалось бы Митсуе или Такемичи, и просто по-дьявольски соблазнительно провел языком по собственным губам, собирая остатки еды и оставляя за собой манящую влажность. — Десять! — воскликнул Майки и снова двинул бедрами, немного прогибаясь в груди, когда в очередной раз Кен-чин оказался у его носа. Это наверняка удобная поза, и Кен даже рад, что может почувствовать горячее дыхание мальчика на своих пересохших губах. Кен вздрогнул, когда его коснулись довольно холодные пальцы, проводя по обнажённому низу живота, прямо над поясом свободных штанов, ведя по светлой дорожке и немного ухватывая резинку. И он резко остановился, теперь осознавая все свое счастье, что пол оказался ледяным и достаточно отрезвляющим. Потому что после последней махинации этого дьяволенка — по-другому он выразиться не мог, потому что крепким словом Майки оскорблять не хотел — Кен понял, что сейчас окончательно тверд. И единственное, что удерживает его от позора — хотя Майки и без того все чувствует — это задница Майки, что сейчас прикрывает все его достоинство, потому что Доракен с одеждой не заморачивался, натягивая вполне себе свободные спортивные штаны. Благо, что темные. — Кен-чин, давай до пятидесяти и получишь приз! — предупредил весело Майки, кажется, отрываясь по полной и снова проезжаясь по твердому члену своей задницей. — Ох… Ладно, — Кен даже остановился, переваривая сказанное и краем глаза смотря в сторону не прекращающих болтовню друзей. Митсуя уже не отрывал глаз от игры, увлеченно что-то рассказывая Такемичи. На двадцать девятом таком упражнении, он понял, что ненавидит одежду, потому что трения, несмотря на то, что Майки двигался не так уж и часто, было достаточно для того, чтобы закусить губу и сдержать тихий стон. Неровное дыхание сдержать уже не получалось, что было нормально для обычного человека, который занимался физическими упражнениями, и только посвященные знали, что даже на сотом Кен едва сбивался в дыхании, обыкновенно его контролируя. Он чувствовал, как к щекам приливает краска, и как волосы липнут к вискам, мешаясь — он впервые пожалел о выпущенных из косички прядях. — Сорок, — прошептал Майки, проникая под резинку пальчиками — они были достаточно малы, но сейчас казались Кену сокрушительными, особенно, когда коснулись горячей плоти. Он понял, что его друзья — чёртовы идиоты и слепцы, раз не видят, как по-блядски Кен сейчас подставляется под пальцы лучшего друга. И раньше он не замечал такого от Майки, ведь носил его на руках часто и касался его постоянно. Видимо, это уже переходный возраст начался, раз Майки так явно наслаждается чужим удовольствием и смущением. Кен настолько погрузился в собственные мысли, что только когда пальцы на члене, так внезапно охватившие плоть, сжались, он издал глухой стон, жмурясь, и сквозь стучащую в ушах кровь услышал: — Сорок семь! Совсем немного, Кен-чин! Доракен уверен, что Майки сейчас улыбался, хотя посмотреть не мог. Он даже на ресницах чувствовал прозрачные капли пота и больше не сдерживался. На сорок девятом, прямо со слетевшими с губ Майки словами счета, позорно кончил, сжимая губы так плотно, что почувствовал собственную кровь. — Последний, давай! — нетерпеливо крикнул Майки, и тогда Кен заметил, что его щеки тоже заметно покраснели, а зрачки в черных глазах расширились. — Пятьдесят, — выдохнул Кен тяжело, уже не опускаясь, а хватая Майки под бедра, чувствуя, как он привычно обхватывает его шею, и в таком же положении — прикрываясь маленьким, но сильным тельцем, чуть ли не выбежал из комнаты. Штаны неприятно промокли, и Кен собирался заглянуть в душ и неважно, что сейчас они тусили в доме Такемичи — ему это было нужно! Тем более, он чувствовал, как штаны Майки тоже заметно сжимают его выделяющийся из-под ткани член и собирался помочь другу всеми силами! Как и помог он ему. — Приз будет — Дораяки, Кен-чин! — успел сказать Майки, прежде чем дверь захлопнулась. Такемичи ощутил, как воздуха в комнате резко начало не хватать, возможно, именно поэтому щеки лидеров Токийской свастики заметно раскраснелись, и смущённо спросил: — Доракен так любит таскать Майки на руках? — Да-да, — подтвердил Митсуя, впрочем, не отвлекаясь от игры, что последние пару минут поглощал жадными глазами. — Словно невесту!|End|