Неидеальная

Холодный промозглый ветер пробирался под тёмную джинсовку и продувал худенькое тело, закрытое только лёгкой футболкой. В воздухе пахло сыростью и прохладой, настоящей осенней свежестью, которая могла вскружить голову опьяняющим ароматом первых опавших листьев и скошенной мокрой травы в любое время. В любое, кроме этого туманного утра, когда Эмити опаздывала по собственной глупости и едва успевала в школу на предпоследнюю линейку в своей жизни. Под ногами распластались широкие лужи, первые в дождливом сентябре. Их тёмные глади отражали серое, затянутое плотными кучерявыми тучами, небо. Едва-едва начинающие желтеть и рыжеть листья кружились в воздухе, а после нагибались от тяжести и, словно цветные лодочки, рассекали собой лужи. Деревья, растущие по обе стороны аллеи, пестрели кронами всех оттенков: от ещё совсем зелёных до наливающихся гранатовым багрянцем. Шумели и визжали машины, проносящиеся параллельно аллее на заполненном шоссе. Их гул резал уши. Где-то в вышине хмурого неба каркали птицы, перелетающие с дерева на дерево. Со всех сторон раздавался гам людей, общающихся то между собой, то по телефону. По аллее единым синхронизированным потоком шли люди разных возрастов на работу и учёбу. Мегаполис жил и дышал, циркулируя толпу, словно кровь, по венам своих бесчисленных тропинок и дорог. Эмити, попадая каблучками новых лакированных туфель прямо по лужам, упрямо стискивала зубы, стараясь не ляпнуть самой себе под нос какую-нибудь грубость. Она не ругалась матом даже в мыслях, но порой очень хотелось — как раз в такие дни, как этот, когда неудачи преследовали по пятам с самого утра. Мало того, что она полночи пролежала без сна в кровати, думая то о предстоящем учебном году, то о своих чувствах к молодому человеку, так она умудрилась опоздать, услышать порицание со стороны матери и угодить прямо под дождь, намочив и букет для классрука, и саму себя заодно. Бледно-розовые хризантемы, собранные в дорогой и красивый букет, щекотали нос своим слегка терпким ароматом. Их можно было хоть сейчас выжимать, и уши у Эмити краснели при мысли о том, как будет стыдно протягивать такие цветы преподавателю. И ещё более неудобно — показываться в школе промокшей до нитки, словно сточная крыса. Тем более — в первый учебный день. Тем более, что Эмити носила звание лучшей ученицы и была старостой. Чем больше девушка думала о своём внешнем виде, тем сильнее она нервничала. Единственное, что хоть как-то ободряло её — тот факт, что Эмити хотя бы при родителях выглядела прилично. Но, конечно же, мать ни одного хорошего слова не сказала. Только поругала за опоздание. Даже если в глубине души девушку это задело, она не подала виду — ни родителям, ни самой себе. Каштановые короткие волосы, достающие до плеч, неприятно хлопали по оголённой шее и свисали кривыми мокрыми сосульками. У Эмити не было даже времени, чтобы хоть как-то привести себя в порядок — наверняка она придёт в школу под самое начало линейки. Чувство собственного несовершенства в такой день мучило и терзало, а после рождало нарастающую с каждой секундой тревогу — внезапно в голову девушки пришла мысль, что их будут наверняка фотографировать. Вот в таком виде. Эмити едва не взвыла и лишь быстрее припустила по асфальтированной дороге. Она случайно задевала мирно идущих мимо прохожих, но не успевала даже извиниться перед ними. Девушка могла лишь догадываться, что случится с её цветами под конец неудачного путешествия к воротам школы. Однако, к её собственному удивлению, цветы выжили и даже имели более-менее презентабельный вид, если не придираться к промокшим и слипшимся лепесткам. Эмити прошмыгнула на территорию учебного заведения за несколько минут до начала линейки, и у неё было буквально несколько секунд, чтобы пригладить растрёпанные волосы ладонью. В туфлях предательски хлюпала вода, словно там плескался целый океан, и девушка с неприязнью ощущала, насколько сильно промокли её белые гольфы. Однако, даже если её внешний вид и оставлял желать лучшего, на Эмити едва ли обратили внимание одноклассники, оживлённо переговаривающиеся после трёх месяцев разлуки. Несколько ребят поприветствовали старосту, и девушка им измученно кивнула в ответ. А, услышав в чьём-то разговоре фамилию «Носеда», страдальчески поняла, что совершенно забыла о новой ученице, которая переводилась в этом году. Эмити обвела толпившуюся группу своего класса и разглядела малознакомое лицо смуглой девушки. Узнав Носеду по фотографиям, староста ровной походкой подошла к ней ближе. — Приветствую, — чеканно произнесла Эмити спокойным тоном. — Я твоя староста, Эмити Блайт. Рада знакомству. Девушка, такая же промокшая, как и собеседница, поёжилась от подувшего ветра и улыбнулась. Её кожа отливала бронзой, а карие глаза, метающиеся в нерешительности по незнакомым лицам, были похожи на грецкие орехи. — Я тоже рада. Меня зовут Луз Носеда. Девушки коротко пожали друг другу руки, и Эмити про себя отметила, что ладонь Луз, несмотря на их общее бедственное положение из-за дождя, была чуть теплее. — Надеюсь, тебе будет комфортно в нашем классе, — без доли каких-либо чувств, заученно-монотонно сказала Эмити. — По всем вопросам обращайся ко мне. Мой номер телефона, как я полагаю, у тебя есть. — Да, конечно, мы ведь уже переписывались в Ватсапе. Спасибо, — поблагодарила девушка и коротко улыбнулась. Эмити кивнула и отошла, переключив своё внимание на происходящее на стадионе, куда уже стекались директор Бамп, учителя и студенты-выпускники, которые красовались перед остальными в белой форме и показывали отрепетированные танцы в честь начала нового учебного года. В общем вихре золотистых и тёмных волос Эмити без особого труда заметила два тёмно-зелёных пятна, с удивительной изящностью двигающихся по газону. Её старшие брат и сестра, близнецы Эдрик и Эмира, без сомнений, цепляли взгляды остальных своими ловкими движениями и наверняка успели за несколько минут выступления похитить пару сердец. А Эмити тем временем вспомнила про своё собственное.

***

Уже после окончания линейки и классного часа девушка вышла на крыльцо школы и опёрлась о холодную каменную стену. Её школьная сумка болталась и едва-едва держалась на плече, но Эмити не обращала на неё внимания. Её руки наконец были свободны, потому что букет хризантем благополучно перекочевался к классруку. Тем временем девушка уже практически полностью обсохла и даже имела какой-никакой презентабельный вид — жалко только, что слишком поздно. Эмити достала из кармана сумки свой телефон и увидела ожидаемые непрочитанные сообщения от Джербо — своего молодого человека из соседней школы. Их познакомили родители Эмити около полугода назад и представили Джербо как учтивого и миловидного парня. Девушка без труда смогла понять многозначительный материнский взгляд, когда та указала, ко всему прочему, статус нового знакомого. Они хорошо общались, находя друг друга весьма интересными собеседниками. И Джербо, и Эмити воспитывались в схожих кругах, поэтому им было о чём поговорить. Это была спокойная идиллия, лишённая чего-то особенного — лишь приятельское общение, слегка перерастающее в дружбу. Однако сначала мать весьма многозначительно указала на то, что дочери пора бы задумываться и о романтическом благополучии, а после замявшийся Джербо на одной из прогулок предложил начать отношения. Эмити согласилась, однако за прошедшие несколько месяцев не почувствовала ничего того, что должна чувствовать девушка к своему возлюбленному. Более того — она даже не хотела целовать молодого человека, отстраняясь при каждой попытке. Она была лишь благодарна Джербо за то, что тот в самом деле был учтив и никогда не настаивал. Однако если первые месяца два Эмити могла списывать своё поведение на смущение с непривычки, то сейчас даже самой себе она не могла объяснить, почему так прохладно ведёт себя со своим молодым человеком. С каждым днём всё сильнее чувство тревоги мучило под рёбрами, и порой из-за этого девушка не спала, размышляя о своих чувствах и причинах поведения. Но Джербо, если и замечал странности, то не указывал на них. Даже сейчас он обходительно поинтересовался о том, как прошло утро его возлюбленной, и коротко описал своё собственное, прикрепив к сообщению селфи в парадной одежде для предпоследней линейки. Эмити, вглядываясь в печатные буквы, несколько минут думала о том, что написать молодому человеку, а после коротко сказала, что всё прошло хорошо. И, подумав, она тоже сделала селфи, послав фотографию вслед за отправленным сообщением. Эмити убрала телефон и уже была готова соскочить с крыльца, но её окликнули знакомые голоса: — Миттенс! Эмити остановилась и подождала, когда близнецы поравняются с ней. Были они, как обычно, навеселе, и улыбались чему-то своему, помпезно выглядя в этих белых парадных костюмах. Оставалось только догадываться, как эти двое не испачкались в такую мерзкую погоду. — С новым учебным годом! — поздравил Эдрик, подмигнув жёлтым совиным глазом. — И у нас для тебя есть предложение, — без обиняков продолжила Эмира, прямолинейно глядя на свою сестру. — И какое же? — спокойно спросила Эмити, понимая, однако, подсознательно, чего хотят близнецы. Как-никак, она их знала всю свою жизнь — и это была первая мысль, которая согрела девушку этим холодным днём. — Мы хотим отпраздновать начало нашего последнего учебного года… — продолжила Эмира. — …и, раз у нас есть теперь своя собственная квартира… — подхватил Эдрик. — …то мы приглашаем и тебя, — в унисон закончили близнецы. Не успела Эмити и слова вставить, как сестра вновь сказала: — Будет шумновато, но, знаешь, Боша тоже приглашена, поэтому ты не соскучишься. Давай, Миттенс, это весело, хотя бы один вечер вне дома. Эмити дёрнула плечом. — Последнее меня не купит. К тому же, каждый такой вечер теперь на счету, ведь началась учёба… Тон близнецов так и подначивал девушку потратить своё время на шумный праздник с — она была более чем уверена — алкоголем. Какая-то её часть, которая горячо любила сиблингов, хотела согласиться и скоротать вечерок в их компании, но другая, преобладающая часть, вспомнила строгий материнский взгляд. Эмити поморщилась от досады. Она ни за что не позволит Эмире и Эдрику уговорить себя на такую авантюру.