Неидеальная

Когда пробили куранты, Луз плакала. Она по-разному встречала Новый год. Когда-то она широко, по-детски наивно улыбалась; когда-то кривила лицо и делала вид, что до праздников ей нет дела; иногда вымученно улыбалась, пытаясь создать видимость веселья. Но никогда она ещё не начинала первые минуты года со слёз. Рядом были друзья. Уиллоу поглаживала по плечу и беспокойно переглядывалась с отчего-то возмущённой Бошей, Эдрик ходил взад-вперёд по гостиной и ругался себе под нос, и только Вайни была тиха, сверля взглядом входную дверь, ожидая, когда она откроется. Гостиная раскалывалась от напряжения, и даже грохот колоколов из главной часовни, слышный по телевизору, не смог унять дрожи тела. В голове Луз метались сотни мыслей, но ухватиться хотя бы за одну едва ли получалось. Девушка сидела на диване и бездумно рассматривала ковёр под ногами, в то время как в душе разрасталась пустота. Слёзы текли по щекам. Луз не знала, отчего именно в груди было больно — но среди тысяч мыслей мелькало лицо Эмити, искривлённое ужасом. Она боялась. Она боялась быть рядом с Луз, и девушка это поняла. Что она чувствовала? Что она чувствовала тогда, у ели под омелой, и что чувствует сейчас, находясь где-то на улице? Далеко ли она убежала? Холодно ли ей? Луз с трудом повернула голову, вглядываясь в темноту за окном. Медленно падал серый снег, но большего не было видно. Наверняка ей холодно. Луз вспомнила о ветре, который ощущала, когда разговаривала с Эдриком на балконе — и слабо поморщилась от осознания, что Эмити наверняка заболеет. Прошло больше часа с тех пор, как Эмити убежала, а вслед за ней — Эмира. Больше получаса друзья находились в напряжении, прежде чем пробили куранты и наступил Новый год. И следующие двадцать минут проходили в такой же нервозной тишине. Не из-за отвергнутых — отвергнутых ли? — чувств Луз, а потому, что в праздничной, расслабленной атмосфере крики Эмити, её страх и её злоба оказались чем-то ошарашивающим. Луз слегка потрясывало, хотя чувства уже уходили куда-то на второй план, оставляя после себя вымученную усталость. Воспоминания слились в одно большое пятно — тёплое и жёлтое, переливающееся цветными огоньками и отдающееся в ушах курантами. Картинка была праздничной и весёлой — и это слишком резко контрастировало с напряжением, руганями и слезами. В конце концов, раздался хлопок входной двери. Замершая Вайни, неотрывно смотрящая на дверь, вздрогнула. У Луз тревожно забилось сердце, когда она услышала две пары ног. Она не смогла поднять голову и посмотреть на прибывших, но рядом сидящая Уиллоу приветливо помахала рукой. Эдрик наконец прекратил наворачивать круги по гостиной и вперил взгляд в сестёр. — С Новым годом, — устало произнесла Эмира, кивая друзьям. — На сегодня мы закругляемся. Боша сдвинула брови. — А решить конфликт? — Все всё будут решать завтра, — отрезала девушка. — Сейчас — спать. Это был долгий день. Никто не ответил. Эмира устало потёрла переносицу. — Эдрик, ты спишь сегодня в гостиной, в твоей комнате будут спать Уиллоу и Боша. Луз… — девушка вздохнула, обдумывая. — Наверное, тебя лучшего всего сегодня подселить ко мне… — У меня, — тихо перебила Эмити сестру. — Она может спать у меня… если этого хочет. Луз наконец подняла голову и посмотрела на возлюбленную. Подруга смотрела не на неё, а в пол, красная от слёз. Она съёжилась и выглядела маленькой и уставшей. Лиловые волосы чуть вились — они были немного мокрыми из-за растаявшего на голове снега. Сердце Луз болезненно сжалось. — Я не против, — прошептала она, не отрывая взгляда от Эмити. Эмира, внимательно наблюдая за друзьями, кивнула. — Хорошо. Тогда Вайни со мной. Давайте расходиться. Негромко переговариваясь, ребята стали кучковаться и расходиться по комнатам. Луз робко подошла к Эмити, вновь опуская взгляд, и они вместе пошли в комнату. Дверь закрылась, и девушки погрузились в чернильную темноту. Эмити пошла куда-то вперёд и щёлкнула включателем. Загорелась лампа, слабо освещая рабочий стол. Девушка тихо сказала: — Отвернись, пожалуйста. Луз послушно отвернулась. Сзади что-то зашуршало. Эмити переодевалась. Луз чувствовала навалившуюся на неё дикую усталость и тревожно бьющееся сердце. Спустя пару минут подруга произнесла: — Можешь поворачиваться. Луз кивнула, повернулась, а после и сама переоделась, пока Эмити бездумно рассматривала стену. Потом подруга выключила лампу, они легли на кровать, и наступила тишина. Луз слышала неровное, беспокойное дыхание Эмити рядом с собой. Она была так же близко, как и полтора часа назад, однако Луз чувствовала эту изменившуюся атмосферу. Сейчас она бы даже и не подумала оказаться на несколько сантиметров ближе к Эмити — глаза подруги поблёскивали в темноте, словно перегоревшая лампочка. Луз задержала дыхание, рассматривая её серьёзное, уставшее лицо. — Извини меня, — нарушила тишину Эмити. Её голос был тихим, изнеможденным. У Луз ёкнуло в сердце и пересохло в горле. — Тебе не за что извиняться, — шёпотом произнесла она. — Есть за что. Взгляд Эмити опустился, она чуть прикрыла глаза. — Мне жаль, что я тебя так оттолкнула. Слова подруги резанули по сердцу, но Луз попыталась улыбнуться. Её только что отвергли? — Ничего… — Это важно, — перебила Эмити. — Послушай. Слёзы вновь начали собираться у уголков глаз, но Луз всё же кивнула, смахивая их. — Я оттолкнула тебя не потому, что… — Луз услышала, как подруга шумно сглотнула. Кажется, в темноте лицо Эмити запылало, — не потому, что ты мне не нравишься. Она закусила губу. — Потому что мне страшно. — Страшно? — одними губами переспросила Луз. Подруга мелко кивнула. — Я всю жизнь жила с мыслью, что однополые отношения — это мерзость. Когда я была маленькой и подружилась с Уиллоу, и узнала о том, что у неё два отца, я не знала о том, что это… порицается? Рассказала маме и выслушала в тот день столько гадостей, — Эмити вздохнула. — Она была для меня идеалом и примером для подражания. Наверное, мама хотела, чтобы я была похожа на неё. Я… столько времени жила с мыслью, что мне нужно быть для неё идеальной дочерью. Луз ничего не говорила, только покорно слушала и рассматривала лицо подруги. — Я хотела, чтобы она мной гордилась. Общалась только с друзьями, которых она одобрит, выглядела так, как она бы одобрила, и учиться пыталась отлично. Всё для того, чтобы она гордилась мной и считала хорошей дочерью. Я очень-очень пыталась, честно. На глазах Эмити показались слёзы. — Но у меня не вышло. Я устала. Я никогда не была достаточно хороша для неё, сколько бы ни трудилась и как бы себя не вела. Даже в отношения я вступила… Я начала встречаться с Джербо только потому, что она его одобрила. Луз удивлённо расширила глаза. — То есть? — Я никогда не чувствовала любви к Джербо. Его родители — партнёры мамы, поэтому, когда мы познакомились, она сказала, что у нас вышло бы хорошее будущее. Знаешь, я уверена, что Джербо сказали то же самое. Я не думаю, что хоть кто-то из нас был по-настоящему влюблён. Только Джербо действительно старался… Он всегда был мягок, приветлив и добр ко мне. Я такой не была. Я просто не могла к нему ничего почувствовать. Мы могли бы стать хорошими друзьями, но никогда не смогли бы построить хорошие романтические отношения. Эмити тяжело вздохнула. — Хотя я искренне старалась. Я пыталась его полюбить и пыталась подпустить его ближе, но не получалось. Мысль о близости мне казалась нелепой и такой странной. И знаешь… Прежде чем продолжить, Эмити подняла взгляд на Луз и задержала дыхание. —Я смотрела на других девушек и считала их такими красивыми. Луз удивилась, но не решилась ничего сказать в ответ. — Это было так странно. Мне было так страшно… Я не понимала своих чувств. Я считала своим долгом любить человека, которого мне выбрала мать, но у меня попросту не получалось. Когда я думала о девушках, меня съедала тревога. Когда думала о Джербо — тоже. Мне было страшно из-за того, чего я не могу принять в себе. И в конце концов… Он предложил расстаться. Было почему-то больно, но это было правильно. Эмити подняла взгляд на подругу, и их глаза пересеклись. — А потом я встретила тебя, и… И ты меня уговорила вернуться к Эду и Эм. Я вернулась. И с каждым днём всё больше понимала, что это нормально — любить свой пол. Я смогла принять отношения Эмиры и Вайни, Боши и Уиллоу… Я смогла. Но… Глаза Эмити потемнели. — Но я не смогла принять свои чувства. Я могла принять других, но себя… Это было гораздо сложнее. Принять тот факт, что я неидеальная кукла, которую воспитывала мама. Для неё — неидеальная. Повисла тишина. Луз смотрела в уставшее лицо подруги и чувствовала, что ей пора говорить. Облизнув обсохшие от волнения губы, она начала: — На самом деле, я тебя понимаю. Знаю, что прозвучит глупо, но я действительно понимаю твои чувства. Мне было где-то около десяти, когда мамы начали встречаться, и тогда… Тогда об этом узнали мои сверстники. И они… — девушка сглотнула. — Они были жестокими. Правда. Они очень жестоко относились ко мне потому, что мои мамы любили друг друга. Я ненавидела их за это и боялась признаться самой себе в том, что я бисексуалка, хотя я понимала это. Эмити вздрогнула. В её глазах отразилось осознание. — Поэтому ты боялась меня в начале года? — Ты говорила гомофобные вещи, — кивнула Луз. — Я боялась, что начнётся та же история. Мне потребовалось очень много времени, чтобы открыться. — Мне жаль. Луз покачала головой. — Сейчас всё в порядке. У меня чудесная семья и прекрасные друзья. Я ни о чём не жалею. Они немного помолчали, обдумывая свои слова. — Я пыталась убежать от этого, — сказала Луз. — Я пыталась делать вид, что у меня нет мам и что мне не нравятся девушки. Я просто сбегала от своей жизни. Но раз за разом я возвращалась и понимала, что это не может продолжаться вечно. И сейчас… Спустя долгое время у меня получается. Я могу жить счастливо. На лице Эмити появилась слабая улыбка. Луз приободрилась. — И у тебя получится. Я знаю, что это сложно… И это страшно. Но это очень важно — понять себя и принять себя. На это нужны усилия и время. Но это того стоит. Эмити молчала. Луз произнесла: — Ты очень долго пыталась быть тем, кем не являешься. И, несмотря на все твои старания, твоя мама их не оценила. Для неё ты всегда будешь неидеальной, как бы ты ни старалась. Так имеет ли смысл быть кем-то другим, если это делает тебя такой несчастной? Эмити вздрогнула. Луз показалось, словно она обидела подругу, но та прошептала: — Спасибо. Мне нужно было это услышать. — Правда? — Да. А теперь — давай спать? Луз покорно кивнула. — Хорошо. Спокойной ночи, Эмити. — И тебе, Луз. И… — прежде чем повернуться на другой бок, подруга помедлила. — Правда спасибо. За всё. — И тебе спасибо, — тихо ответила Луз. Они замолкли и вскоре уснули.