Underground Stars

Экран телевизора освещал гостиную небольшой квартиры, что принадлежала двум честным работягам. Восьмичасовой рабочий день тянулся порядком дольше, а для Ками словно и не существовало нерабочего времени. На фоне её вечной погони за благополучием других, Ишигами Бьякуя чувствовал себя праздным дураком. Упускал он лишь тот факт, что его многомесячные командировки в космосе были столь же плодотворными, что и труды его дорогой подруги. Они смотрели странную комедию, Док никогда не смеялась с шуток и вздрагивала, когда Бьякуя вдруг заливался хохотом. Всякий раз она пыталась понять, когда ей стоит засмеяться, но момента подходящего всё никак не возникало. Тогда она тяжело задумывалась о том, что вообще когда-либо её смешило. В конце концов окончательно уйдя от сюжета, за которым и без таких размышлений тяжело уследить, она отвлекалась на уведомление. — Кэп написал, — привлекла внимание Док. Бьякуя сделал звук потише и заглянул в экран смартфона подруги. — Все сейчас называют его Джей, может, стоит тоже начать? — улыбнулся Ишигами. — Отвыкать тяжело. — Да, но... Знаешь, хоть он и не говорит, но это прозвище слишком сильно уносит его в прошлое, хах. Док понимающе кивнула и просто переименовала Джаганнатху в мессенджере, чтобы не забыть почаще называть его иначе. — Он прислал фотографии ребенка... — Ками хмуро пролистала десяток-другой фото младенца, одетого в красные ползунки. — Зачем так много? — Ему хочется, чтобы ты пришла и посмотрела, но Мина тебя не пустит... — Бьякуя забрал телефон себе, чтобы записать ответ голосовым сообщением. — Почему его жена так меня не любит? Я ведь тоже Данко... — вздохнула Док. Она молчала всё время, пока Бьякуя наговаривал свои впечатления, в конце обязательно добавив: "Док думает, что у вас очень хороший и здоровый малыш". — Она ничего против не имеет, просто, наверное, Джей слишком часто жаловался ей на тебя, а она же такая... немного эксцентричная. Он скажет и забудет, а она всё помнит... — объяснил Бьякуя, мягко улыбаясь. — Ясно. — Но ты не думай. Мы для их детей всегда будем крёстными родителями! Повисла странная тишина. Док молча смотрела на Ишигами и ждала, когда тот удосужится объяснить смысл сказанных им слов. — Я не знаю, что это значит, Бьякуя. — А, я так понял, что в христианстве это что-то вроде тех же родителей, но в духовном смысле, — пояснил он. — Помнишь, мы смотрели фильм, который назывался "Крёстный отец"... — ...значит, мы должны будем убить за этого ребёнка? — абсолютно серьёзно спросила Ками, тем самым вызвав у Ишигами приступ смеха. Именно приступ, потому что то, что она говорила, каким тоном она это говорила и то, что это говорила именно она — просто невозможное стечение обстоятельств. Терпеливо дожидаясь, когда у Бьякуи закончится истерика, Док задумалась о том, что убийство из-за предательства члена семьи звучит как радикальная справедливость. Ей было чуждо всё радикальное, что выходит за пределы её собственной жертвы миру — как любой Данко, она бы не позволила кому-то стать жертвой вместо неё. — Док, я тебя обожаю, клянусь... — вытирая слёзы, Бьякуя держался за бок, что заболел от смеха. — Значит, Мина и Джей будут крёстными родителями для твоего ребёнка тоже? — спокойно спросила Ками. — ... Ишигами заметно напрягся, отводя глаза. Вообще-то, он упомянул о том, что хотел бы завести семью в будущем, лишь при Док. Это были его очередные рассуждения вслух во время готовки. Однако он никогда не посвящал её в те подробности, которые иногда мешали ему спать по ночам. Мысль навязчивая и странная, но он никак не мог сбежать от неё, особенно когда смотрел как блестяще Док защищает свои проекты, как тверды её принципы. — Я хочу, чтобы ты была матерью моего ребёнка, — выдал Ишигами и тут же закрыл лицо руками, потому что это признание давило на его не умеющую лгать душонку. Сначала Ками возмутило то, что ответа на её вопрос ей не дали, по сути, уйдя от изначальной темы. Она ужасно не любила манеру Бьякуи проходиться по верхам, хотя тому казалось, что они просто болтают ни о чём. Затем уже она задумалась о сути слов, которые сейчас услышала. — А? — она резко встала с места и уставилась на Бьякую самым удивлённым выражением лица в её жизни. — Прости, пожалуйста! Прости! Я ничего такого не имел в виду! — Бьякуя сильно наклонился вперёд, выставив перед собой сложенные ладони. Не зная, куда себя деть, Док отвернулась, топнув ногой и стискивая кулаки. — Объяснись. — Я могу! Могу объясниться! — Бьякуя поднял на спину подруги глаза и за секунду собрался с мыслями. — Я знаю тебя так давно и ты всегда была просто... ты всегда собранная, ты сильная и ты умнее всех! И дело ведь не в том, что ты Данко, ты всегда такой была. И я подумал, что было бы круто, если бы мой ребёнок был таким же как ты. То, что сейчас почувствовала Ками, наверное, было смущением. Она обернулась и задумчиво посмотрела в сторону панорамных окон. Её взгляд зацепился за блуждающие в дымке огни нижнего города. — Вот оно что, понятно. Хорошо, я подумаю и дам ответ позже, — спокойно кивнула Док, выдыхая и закрывая глаза. — Ох, спасибо за понимание, я больше н—... Что ты сказала?! Поводов не спать по ночам появилось ещё больше, ведь Ишигами не планировал услышать такой ответ. Как итог, на работе в следующий день он ходил, словно призрак. Весь экипаж под его командованием беспокойно оглядывался, когда главный проходил мимо с банкой энергетического напитка. Стоя у цифрового табло с расписанием космонавтов, Бьякуя гипнотизировал свой график вылетов уже добрые пять минут. — Брат, у тебя проблемы какие? — Нанами стоял рядом около двух минут из тех пяти, а его друг заметил его лишь тогда, когда тот подал голос. — Хороший вопрос. Проблемы ли у меня? — задумчиво выдал Ишигами. — Твой экипаж беспокоится. Говорят, ты ни разу за день не предложил им выпить кофе. Теперь у тебя что, свидание с расписанием? — Джей постучал Бьякую по спине, надеясь пробудить его от этих философских настроений. Посмотрев на свой энергетик, Бьякуя нахмурился. — Джей, каково быть отцом? Как это ощущается? Джаганнатха непонимающе сморщился. — Обычно. Как это вообще нужно ощущать? — он почесал затылок и скрестил руки на груди. — Я думал, ты не планировал заводить семью. Космос, работа, всё такое... — Расскажу — не поверишь. На этой ноте их совершенно аномальную беседу прервала Ками. Она подошла, держа в руках свой рабочий планшет, и быстро что-то сверила с расписанием. — Что вы двое тут забыли? — поинтересовалась она. Ишигами, что обычно очень ярко приветствовал подругу, сейчас стоял и смотрел на неё так, словно она угрожает ему пистолетом. Эта реакция позабавила Нанами, но он тут же подумал, что, должно быть, земля скоро сойдёт с орбиты, если их реакции друг на друга вдруг поменяются. — Что у вас случилось? — беспокойно выдал Джей, часто переводя взгляд от одного к другой. Док молча пожала плечами, а Бьякуя уставился на неё, явно желая что-то узнать, не задавая вопрос. — Мне кажется, тебя сейчас мутить начнёт от того, как тебе сложно держать язык за зубами, — на губах Док появилась едва различимая улыбка. — Из собачек выходят плохие актёры. — Док! Не сейчас, пожалуйста... Дело ведь важное, — возмутился Бьякуя. Обычно Ками не использует эти собачьи сравнения вне дома. Чем дольше Нанами следил за этой беседой, тем в больший ужас он приходил. — Вы встречаться начали?! — не сдержался он. — Нет, — выдали Бьякуя и Док хором, с разной степенью безразличия. — Бьякуя предложил мне родить ему ребёнка, — произнесла Док. — Или как? Я подумала про естественные роды из-за нашего происхождения. Ты ведь не хочешь, чтобы он был таким же... Она не стала озвучивать "искусственным". — Что ты сказала?! — шокированный Джей почти вскрикнул это, прикрывая губы ладонями. Ишигами напряжённо посмотрел на друга, однако он более стойкий к прямолинейности Ками, так что, едва она сама всё сказала, с его души упал огромный камень. Он заулыбался, теперь смотря на неё как обычно, ни грамма напряжения в нём не осталось. — Знаешь, чему я удивилась, — спокойно произнесла Док, игнорируя шок их друга, — с моим телом до шестнадцати лет чего только не делали, но функцию деторождения оставили. Я испытываю некоторую степень гнева по этому поводу. — Ты и так отдала жизнь Уайтону, зачем им ещё одна? — нахмурился Бьякуя, быстро понимая, к чему ведёт подруга. — А если бы выбор был между гарантией того, что ты выживешь на миссии и этой... функцией? Док пожала плечами. — Ни у кого из нас в любом случае не было гарантий. Полагаю, учёные миссии хотели получить образец с набором ДНК хотя бы одного из Данко. Но насколько актуальны эти цели сейчас? В любом случае, Бьякуя, ты должен учитывать, что отношение к ребёнку с такими родителями, будет... необычное, — она очень старалась выбирать как можно более мягкую формулировку, ведь в её цели не входило никакое запугивание и демотивация. Ишигами ценил её подход и отлично его различал, а вот Нанами казалось, словно девушка просто запугивает его. Кому хочется, чтобы их ребёнок испытывал трудности в будущем? Всё из-за того, что его родители — созданные наукой люди, однажды возложившие свои жизни на весы, соревнуясь с существующими возможностями человека. — Док, насколько сильно лично тебя интересует, что из этой авантюры может получиться? — спокойно спросил Джей, несмотря на то, что внутри него вдруг вспыхнуло это странное возмущение. — Что? — не поняла Ками. — А, ну, — Нанами нервно посмеялся и аккуратно добавил, — ну, знаешь, я думаю, ты бы не пошла на такой шаг просто так. Мысленно Джей добавил к этой фразе ещё кое-что не слишком лестное. Потому что он всегда считал Ками самой эгоистичной из Данко. — Я делаю это ради Бьякуи, — спокойно произнесла Док. Нанами чувствовал, словно ему необходимо защитить Ишигами от подобной договорённости. Он убеждён, что ничего хорошего не будет, если Бьякуя позволит Док снять с себя всю ответственность за воспитание и будет тянуть всю эмоциональную часть на себе. Бьякуя не бесконечный, ему тоже нужна эмоциональная поддержка, а его безмерная платоническая любовь к Док уже давно ограждает его от нормальных отношений с женщинами — это их просто отпугивает. Она постоянно рядом, оккупировала всё его внимание, а теперь делает вид, что не намерена привязать его к себе ещё сильнее! — Да? Как благородно с твоей стороны. Однако, ты ведь понимаешь, что мы, Данко, не слишком хороши в воспитании детей, а если он ещё и будет один... — "Не хороши"? — задумчиво спросила Док. — Брат, так всему же научиться можно! — Бьякуя, кажется, чувствовал, что обстановка становится тяжелее, но не знал, как развеять чужие сомнения. — Бьякуя, тебе нужны нормальные отношения. Ты не такой, как... как она, — выдал Джей прямо, так прямо, чтобы даже не осознающая подтекстов Ками поняла, о чём его тревоги. Бьякуя не выглядел так, словно услышал нечто особенное. Нанами не склонен скрывать своего настоящего мнения, он зачастую выдаёт им всё, что думает — этот образ далёк от того, что он представляет обществу и коллективу. Конечно, Ишигами расстраивало то, что этот вопрос поднимается вопреки тому, что он сам чувствует себя абсолютно комфортно. Он не видел ничего критичного в том, как обстоят его дела на личном фронте. В конце концов, он действительно полагал, что будет занят работой всю свою жизнь, никакой семьи в планах не было... Но он ещё и знал, что Док не будет с ним, однажды она пойдёт дальше, как и желала — Джейю такие подробности неизвестны. — Прости, Джей. Это не твоя жизнь, а моя. И я волен выбирать то, что хочу. К тому же... твои представления о семье мне непонятны. Не знаю, откуда ты всего этого набрался, но, знаешь, любовь — везде. Она безусловна и форму ей мы создаём сами, создаём ту, на которую способны. И я никогда не отвернусь от любимых мне людей из-за того, что они "не такие". Я уже люблю, значит, так и будет, пока я только могу... Ками внимательно смотрела в полное решимости лицо Бьякуи, пока тот выражал свою, несомненно, окончательную позицию. Она уважала то, как он открыт душой, как не боится действовать по велению сердца. Пожалуй, если следовать его логике, своё уважение она вполне могла назвать любовью. Хмыкнув, она развернулась и ушла продолжать свою работу. В тот момент Док приняла окончательное решение. Бьякуя получил положительный ответ на своё, как ему казалось, самое спонтанное желание в жизни. Док предоставила ему пару лет на то, чтобы он подготовился и провёл с перспективой стать отцом достаточно времени. — Ты уверена, что я не нужен тебе эти девять месяцев? — растерянно спросил Ишигами, выбегая за Ками из кабинета УЗИ. Она строчила какую-то заметку у себя в телефоне, поэтому не уследила за сутью его вопроса. Он повторил, когда она посмотрела на него. — Не нужен. Я рассчитала все сроки. Возможно, ты вернёшься даже раньше, — спокойно произнесла она. — Ками, — со вздохом протянул Бьякуя. — Почему, стоит тебе меня в чём-то заверить, я доверяюсь на все сто процентов? Док легко улыбнулась. — Всё хорошо. Док почти сразу начала работать удалённо. Она могла, конечно, приходить в офис концерна, но не видела в этом никакого смысла. На площадках она появлялась, чтобы провести диагностику новых шаттлов, проектирование которых она одобрила с закрытыми глазами. Будучи лучшим инженером концерна, она постепенно делегировала всю работу, что она выполняла, на свежие умы и доверенных лиц. Размеренно она избавлялась от всего, над чем прежде работала. Её решение было простым: последним, что она отдаст Уайтону, станет её сын. Он будет носить фамилию Ишигами и имя, которое ему даст его отец. Оставшись одна, Док стала замечать, как плотно в её будни вписались привычки, доставшиеся от Бьякуи. Она смотрела сериалы из его списка просмотренного, заказывала ту еду, которую он сам готовил прежде, и забывала мыть посуду в те дни, когда была его очередь. Сидя в тёмной квартире в своём кресле, она слушала ту музыку, которую он ей показал. В какой-то момент она осознала, что сторона её личности, не относящаяся к инженерии, работе над проектами, полностью выстроена Бьякуей. Она смотрела на огни города за окном и в какой-то момент поняла, что плачет. Это удивило её, ведь чувство вспыхнуло в ней в одно мгновение, не позволив ей сцепить зубы. Так она поняла, что помимо навязчивого одиночества, внезапно нового ей чувства обиды от того, что Джаганнатха, почему-то, перестал отвечать на её сообщения, возникло это странное желание добавить в свою же личность хоть какую-то индивидуальность. Просто плакать Ками не хотелось, поэтому она умылась и пошла в ближайший круглосуточный магазин. Она только условно обозначила, что ей очень хочется каких-нибудь фруктов. Обратную же дорогу она выбрала подлиннее и оказалась в знакомом ей с детства ботаническом саду. На этом мосту, что проходил через сад, Док однажды заплакала впервые в жизни. Никто не знал её, кроме Бьякуи. Лишь оставшись с этими эмоциям, вспыхнувшими из-за гормонов, она поняла, как часто люди пренебрегали ей. Она не понимала этого прежде. Даже в детстве... в тот день, когда им выделили жильё и позволили интегрироваться в общество, она была очень напугана и хотела обсудить это хоть с кем-то. Но наставники отмахивались, не могли понять, что пытается донести ребёнок, которому общение давалось тяжело. Наставникам казалось, что все Данко одинаково подготовлены. В конце концов, когда она пришла к таким же, как она, "субъектам женского пола", что были заняты обсуждением чего-то, Док получила насмешки. Данко тоже считали, что все они подготовлены одинаково. Правда была другой, но никто не хотел озвучивать это — казалось, есть вещи поважнее. После этого она пришла на мост над ботаническим садом и сама пыталась разобраться в том, что ей делать дальше. Ответов у неё никак не находилось. Нынешняя Ками сказала бы той себе, которая плакала здесь, что ей не следует корить себя за каждый вопрос, который выставляет её слабости напоказ... Док зачем-то остановилась и посмотрела на яблоки в шоппере для покупок. Голова немного кружилась, тяжесть живота сейчас была просто невыносимой, хотя, казалось бы, она переносила нагрузки и посерьёзнее. Впереди был ещё месяц, поэтому она не придавала боли, которая порой заставляет её лежать в постели целыми днями, большого значения. Сейчас эта боль вновь настигла её. До дома идти было относительно недолго, но что-то заставило её остановиться. — Слишком тяжело, — прошептала она, взявшись за перила и склоняя голову, чтобы немного прогнать темноту перед глазами. Достав телефон, она тут же его уронила, а затем осела на колени. — Так.... Нет, что ты делаешь? Слишком рано, — сердито шептала она, возвращая в дрожащие руки телефон. Она набрала номер Бьякуи. Вообще-то, не велик шанс, что он сможет сразу ответить, будучи на одной из космических станций, но она слишком поздно поняла, что надо было звонить Нанами. — Док? Привет! — послышалось из динамика. — Что такое? — Я ошиблась... с расчётами. Вернее... он действует вопреки моим расчётам, — произнесла она, часто вздыхая из-за боли. — А?! Она попала в больницу очень скоро и всё время продолжала думать о том, что всё пошло не по плану. Её возмущало это так сильно, что она не теряла сознание лишь на искреннем желании увидеть этого наглого мальчишку, которому понадобилось на этот свет раньше на целых тридцать дней! — Не забирайте его. Пусть будет рядом, я должна его видеть, — настояла Ками, едва младенец оказался у неё в руках. Она повторила это множество раз и всё-таки добилась того, чтобы все анализы и замеры делали в её присутствии, а после и в палату они попали вместе. — Я запрещаю его забирать. Слышите? — Мисс Ками, что же вы так тревожитесь? Мы же его не украдём, — смеялся её врач. Но Ками не слушала никого с того момента, как ей сказали, что она может оставить сына рядом. Она никому не могла доверить его, ведь хорошо помнила собственное детство. Конечно, не такое раннее, но первые же её воспоминания были связаны с какой-то операцией, что часто проводились на Данко. На ней чаще всего, ведь она наименее вписывалась в необходимые нормы. Несмотря на то, что Бьякуя связался с Джейем по поводу рождения сына, у Нанами появились какие-то важные планы, поэтому он не пришёл к Док. После выписки она сама приехала домой, так и не получив ни одного ответа на свои сообщения. — И что мне делать с ним? — Ками смотрела на ребёнка у неё на руках и искренне не понимала, как теперь ей планировать дни. — Молока всё ещё нет? — Бьякуя звучал безумно взволнованно — ближайший месяц его командировки от него на станции явно не будет никакого толку. — Мне дали заменитель... Но, Бьякуя, что мне делать, чтобы он не умер? — Для начала успокоиться... — каким образом Ишигами понял, что у неё на душе, сквозь её привычный тон голоса? Ками глубоко вздохнула. — Ты справишься, Док. Всего двадцать пять дней и я вернусь. Звони мне в любое время, я помогу, — продолжал успокаивать её Ишигами. Она кивала и слушала. И ей действительно становилось легче. — Помнишь ту песню... Bones sinking like stones, all that we've fought for~, — негромко напел он, — homes, places we've grown, all of us are done for... Док улыбнулась и допела чуть тише: — And we live in a beautiful world.* Эти двадцать пять дней стали для Ками настоящим испытанием. Из-за того, что сын не знал, что у его матери каждый день расписан, он нарушал её планы. Ночью он будил её так часто, что она приучила себя дремать в любую свободную минуту. Детская кроватка стояла рядом с её кроватью, потому что у неё и мысли не возникло, что она имеет право оставить ребёнка одного. Курьеры, что иногда видели её, когда она выходила забрать покупки, смотрели на неё с искренней жалостью, ведь прежде она просто выглядела немного уставшей, а сейчас она словно кормила этого ребенка годами своей жизни вместо молока. В день, когда Бьякуя должен был вернуться на Землю, Док об этом забыла. Из-за отсутствия стабильного расписания её ощущение времени полностью принадлежало младенцу. Она просто знала, что когда-то там должен вернуться Бьякуя, но в тот день ей даже на дату не захотелось смотреть. Уложив сына на специальную лежанку, ведь просто так он наверняка рухнет с дивана, как она думала, Док села и тяжело вздохнула. — Жаль, ты ещё не можешь говорить... Хотя меня ты заставляешь с собой разговаривать, это несправедливо, маленький Шедди**, — заговорила она, позволяя ребёнку держать её за указательный палец. Он действительно был особенно спокоен лишь тогда, когда с ним о чём-то говорили. Внимательно смотрел в глаза, словно что-то понимает. — Может, обсудили бы с тобой этот глупый проект межстанционных шаттлов, а то моя почта завалена приглашениями на диагностику. Вот отец твой вернётся, я пойду и просто уволюсь... — она говорила, пока не уснула, положив голову на спинку дивана. Сын тоже засыпал, а её размеренная речь хорошо этому способствовала. Док действительно испугалась, когда кто-то вдруг коснулся её плеча и позвал. Она едва не вскрикнула, но Бьякуя закрыл её рот ладонью и шикнул. — Бьякуя, — прошептала она, отнимая его ладонь от себя и неверяще глядя ему в лицо. — Привет, — широко улыбнулся Ишигами и сел на колени перед диваном, чтобы было удобнее смотреть на сына. — И тебе привет... Эм, как ты его назвала? — Никак, — пожала плечами Ками. Бьякуя не удивился. — Хорошо. Какие предложения? — Может, как Альфу Весов? — почему-то Док решила, что будет логично дать сыну Бьякуи имя, согласуясь с созвездием, под которым рождены Данко. Она смотрела на подобные вещи с точки зрения астрономии, ведь многие давали детям имена звёзд. — Зубен Аль-Генуби..? Ками... — он не смог сдержать смешок. — Ну, Генуби... α Генуби... Я не знаю, Бьякуя, — сдалась она. — Ты как-нибудь его называла? — Бьякуя погладил сына по светлой макушке, тот всё ещё не проснулся. — Шедди, — кивнула Док. — А-а, дельта Козерога, да? Милое прозвище придумала, — лучезарно улыбался Ишигами. — Есть японское имя Ген, оно значит что-то вроде "сновидение" или "иллюзия". Я думаю, оно хорошее, но это что-то не то... — вздохнул он. — В японском я не сильна. Но у меня есть мысль... Бьякуя с интересом посмотрел в глаза подруги. — Я думаю, он захочет работать рядом с тобой. Что значит твоё имя? — Хм-м... "Сотня ночей", так оно переводится. Ками выглядела впечатлённой, даже задумалась о чём-то ненадолго. — А кодовое имя какое? Я вдруг поняла, что у меня вылетело из головы это, я всегда помнила только своё. Кодовыми именами обозначались все Данко, именно они были вписаны во все отчёты о подготовке к миссии. Это были имена персонажей из греческой мифологии — всё равно, что называть созвездия. Так Ками, что так за всю жизнь не обрела нормального имени и часто просто представлялась этой фамилией, носила кодовое имя Артемида. А Джаганнатха Нанами был Гермесом. Наверняка в их личных делах именно так их и называют. — Атлас, — едва он это произнёс, на лице его вдруг вспыхнуло озарение. — Я знаю! Из-за того, что Бьякуя забыл, что надо говорить шёпотом, от его голоса ребёнок проснулся и начал хныкать. — Сенку. Значит "тысяча небес". Моего сына зовут Сенку Ишигами, — он поднял мальчика на руки и прижал к себе, успокаивающе покачивая. — Сенку... Хорошо, мне нравится. Лучше, чем дельта Козерога, — улыбнулась Ками. — Думаю, он не будет против, если ты иногда будешь звать его Шедди, да, Сенку-чан? Ками видела перед собой сияющего от счастья Бьякую и позабыла эти сумасшедшие двадцать пять дней. Она видела то, ради чего в принципе была готова стать матерью. Док действительно была уверена, что Бьякуя сделает из этого комочка, потребляющего тонны молока и плачущего, если с ним долго не разговаривать, достойного человека. Такого же доброго и искреннего, как он сам. На лестничном пролёте у чёрного входа в Sand Planet стояли тихо гудящие автоматы с перекусом, водой и различной газировкой. Сенку сполз по стенке и сел, опуская пульсирующую от боли голову на предплечье, которое устроил на колене. Состояние было, мягко говоря, паршивое — благо, здесь громкая музыка и яркие вспышки света не действовали на нервы. — Ты принял что-то?~ — голос Гена до сих пор казался Сенку просто играми его сознания, иллюзией, которая вот-вот ускользнёт сквозь пальцы. Но Ген настоящий. — Нет. Не совсем... Препарат, что я пью, нужен мне для адаптации имплантированного позвоночника, — честно ответил Ишигами. Асагири хмыкнул и поднёс телефон к панели, чтобы провести оплату. Скоро перед Сенку поставили бутылку с водой и помаячили перед глазами злаковым батончиком. Теперь стоит осторожно поднять взгляд на Гена, присевшего рядом с ним на корточки. — В такие места нельзя ходить в одиночку, ты в курсе? — загадочно улыбнулся Ген. — Всё хорошо, что хорошо кончается. Мне повезло получить твою помощь, — Сенку не знал, как со стороны выглядит его заворожённый взгляд, как сильно его речь замедляется, когда он изучает глаза его проводника перед ним. Ген забыл его, но Сенку свои чувства забыть не в состоянии. — Ты не знаешь мои мотивы, детка. Может быть, я хочу тебя ограбить или того хуже...— пропел Ген, вызывая своим заигрывающим тоном знакомые Сенку мурашки. Лишь сейчас Ишигами понимает, что он для этого парня как открытая книга. И всегда был, ему никуда не скрыть свою тоску по нему. Больше всего на свете он хотел, чтобы Ген как раньше смутил его откровенным наблюдением — от этого всегда было проще. — Ну, вперёд, — горько усмехнулся Сенку. — ... Асагири открыл батончик и оставил его в руках Ишигами, сам он поднялся и потянулся, выудив затем из кармана электронную сигарету яркого розового цвета. — Что за переменная появилась в нашем порочном уравнении?~ Ты в зал хочешь? — подал голос Ген после парочки затяжек. — "Зал" — это казино, в котором ты работаешь? — ответил вопросом на вопрос Сенку. Ген склонил голову в бок, глядя на собеседника, явно желая задать парочку вопросов. — Верно. — Тогда мой ответ — да. Откусив разок угощение, Сенку запил его водой. Он терпеливо ждал, когда Ген выглянет из своей скорлупы, проявив столь свойственное ему любопытство. — То, как ты задал вопрос... Знаешь, из этого следует, что я — причина, по которой тебе понадобилось в зал, — вот оно, Ген начинает вести эту игру. — Верно, — повторил Сенку интонацию за Асагири, ухмыльнувшись. — Ха-ха, так обо мне уже знают даже такие, как ты? Неподготовленные цветочки, желающие испытать азарт хоть раз в жизни~, — заулыбался Ген. Сенку на веселье не отреагировал, он поднес палец к правому уху, указывая на него. В правом ухе у Гена был наушник. «У тебя прослушка?», — жестами и губами спросил Ишигами. Ген перестал улыбаться. Он чуть нахмурился и потупил взгляд. После недолгих размышлений, он лёгко кивнул. «Не переживай, я избавлю тебя от этого», — также беззвучно заверил его Сенку и с тихим вздохом поднялся с пола. — Мне интересно поиграть с тобой. Слышал о тебе от своего друга. Рюсуй Нанами — знаешь такого? — Знаю. Жалкая была игра, — пропел Ген. — Обещаю, я тебя не разочарую, детка, — ухмыльнулся Ишигами, задирая нос, чтобы яснее продемонстрировать свою наглость. Улыбка Гена несколько изменилась, стала теплее. Взгляд его уже не казался таким холодным. Тень этого весеннего ветерка, столь характерного тому Гену, что оставался с Сенку наедине — безотносительно того, действительно ли они были одни или же все окружающие просто переставали иметь значение, — скоро исчезла. Их разговор прервал человек, что вышел из клуба в поисках Асагири. — Вот ты где. Почему тебя нет в зале? Скоро игра, — невысокий мужчина в костюме из бархатистой ткани говорил с нотками пренебрежения в голосе. Его настрой изменился, когда он увидел Ишигами. — Да это же мистер Ишигами! Надо же! Чем обязано моё скромное заведение? — заулыбался мужчина, протягивая Сенку руку. — А Вы..? — пришлось ответить на рукопожатие, засунув подальше своё отвращение. — Леон Твен. Знаешь меня, а? — Твен крепко пожал руку Сенку и похлопал того по плечу, улыбаясь. «Конечно, чёрт возьми, знаю. Кусок дерьма, глаза б мои тебя не видели», — вежливо улыбаясь, подумал Сенку. — О, так это Вы! Рад знакомству. А я сюда пришёл сыграть. Так вышло, своё двадцатилетние никак не получилось отметить! Подумал, почему бы к Вам не заглянуть, — Ишигами чувствовал на себе взгляд Гена, что был, кажется, несколько озадачен. — Это хорошо, что мы увиделись. Ну-ка, поделись своим ID. Я обеспечу тебе пропуск в зал, мне для сына такого уважаемого человека, как Бьякуя Ишигами, ничего не жалко! — это уже застало врасплох даже Сенку. За этим предложением не могло быть никаких хороших намерений. — Да что Вы, не стоит! — не растерялся Сенку, смущённо почесав затылок. — Не скромничай, мистер Ишигами, — настаивал Леон. «Если он послал Гена ко мне... Это возможно, ведь если его уведомили, как именно Ген попал в Уайтон, он захочет убрать меня, чтобы сохранить своего крупье при себе. Но отказывать смысла нет. Если понадобится, я выколю тебе глаза, чтобы ты не смел даже смотреть на моего проводника», — холод мыслей заставлял руки Ишигами дрожать, он достал телефон и поделился своим ID, чтобы его аккаунту предоставили пропуск в зал казино Sand Planet. — Приходи в любое время, будешь моим почётным гостем, — Твен, доброжелательность которого заставляла Сенку кипеть от возмущения в душе, махнул рукой на дверь, зазывая Гена. Он настолько не сомневался, что Асагири подчинится, что просто хлопнул этой чертовой дверью за собой. — Буду ждать, — одними губами произнёс Ген и, заправив за ухо длинную прядь, ушёл. Он оставил Сенку наедине с этой бурей в сердце. Сенку ненавидел то, что хоть кто-то смел распоряжаться свободой Асагири Гена. Ненавидел это каждым нервом в теле, ненавидел и готов был перегрызть каждую верёвку, что обвивала тело его проводника, мешая ему дышать полной грудью. Сенку готов был сделать ради Гена всё, у него и мысли не было просить что-то взамен. Глядя на мелькающие за окнами поезда огни города, Сенку чувствовал себя ещё более разбито, чем прежде. Стоило ему только подумать, что Гену могут навредить, грудь наливалась тревогой, обмораживая собой лёгкие и сердце. Его остановка была на окраине центрального района Уайтона. Здесь недалеко было его бывшее место работы — блок М, а ещё отсюда можно было дойти к нужному человеку и извиниться за свои просчёты. Разумеется, магазинчик сборщика был закрыт в такое время, но Сенку всё равно позвонил в дверь. Он от этого ничего не потеряет и будет ждать до рассвета на пороге, лишь бы поговорить. Дверь всё-таки открыли. — Кого, блять, принесло сюда в такое время? — злобно выпалил Касеки, распахивая дверь перед Ишигами. Хмуря густые брови, он явно не сразу нашёлся с реакцией на такого визитёра. — Ты... Ну-ка, заходи, — буркнул старик, коротко дёрнув Сенку за плечо. С чего вдруг ему приглашать внутрь? Сенку не знал, как на это реагировать, но всё же прошёл, наблюдая, как Касеки закрывает дверь на парочку паролей. — Ты куда влез? — прямо спросил старик. — Вы не поймёте. Я хочу принести извинения за оказанные неудобства, — спокойно произнёс Сенку. — Чего я не пойму? Что ты с Дарктоном связался? Что впутал во всё это проводника, из-за которого теперь весь рынок на ушах стоит? Что из этого я не пойму? — продолжал Касеки. Ишигами виновато опустил голову, молча выслушивая всё это. — Знаешь, сколько лет Ками готовила почву, чтобы просто взять и уйти в Дарктон? Пять. Пять лет! — в конце концов его суровый тон сошёл на нет, а вслед за возмущениями последовал смиренный вздох. — Прошу прощения, — повторил Сенку тихо. Касеки махнул на него рукой и ушёл куда-то вглубь магазина, чтобы отыскать что-то у кассы. — Друзья твои знают, что ты живой? — спросил Касеки, роясь в ящике. — Им нельзя подходить ко мне, иначе у них будут проблемы, — понуро отозвался Сенку. Юзуриха и Тайджу дороги Сенку, именно поэтому он продолжает избегать встречи с ними, поэтому никак не обозначил им, что вернулся. Они самые простые люди, трудящиеся на благо общества Уайтона. — Твой новый босс... тот, что снизу, он поздно уведомил тебя, что Уингфилд и Снайдер на BY работают? — Это я поздно оказался у него в подчинённых, — Сенку тяжело вздохнул. Всё пестрит его просчётами. Он даже не думает обвинять в них Гена, который не желал связывать Ишигами с верхушками Дарктона. Стоило действовать более обширно. Всюду сплошные ошибки! — Всё-таки, похож ты на неё... — тихо вздохнул Касеки, — тоже ни грамма не разбираешься в тонкостях общественной жизни. Эти слова заставили Сенку вздрогнуть и поднять на старика недоумевающий взгляд. Он говорит о Докторе Ками? Как можно сравнивать их? У Сенку не укладывалось это в голове, ведь... где он и где эта женщина, что родила его? Бьякуя говорил о ней с неизменным обожанием, она так много оставила после себя Уайтону, была настоящим гением. Её вклад в ракетостроение до сих пор никто не смог переплюнуть. — Не смотри на меня так. Разумеется, мало заручиться помощью проводника! Хочешь играть против Уайтона — придётся плавать в пруду, где водятся рыбы покрупнее, — недовольно изъяснял Касеки. — Ками столько раз получила там по шее, что я даже удивляться не буду тому, что тебе спину перешили — легко отделался! — Я привык действовать размеренно, к тому же, я делал протезы для Гена, — недовольно бросил Сенку и скрестил руки на груди, хмурясь. — Я не вижу смысла изучать Дарктон удалённо, это не умно ни на миллиметр. Касеки хрипло посмеялся. — Ну, в этом ты Ками переплюнул — правда более благоразумный подход, — вздохнул он. — Я вернусь с Геном. Обещаю, — Ишигами полагал, что он всё сказал, потому развернулся, чтобы уйти, но старик его остановил. Взгляд Касеки был тяжёлым, лишь смотреть на него оказалось тревожно. Сенку вручили бумажный конверт — таких за всю свою жизнь он видел мало. — Сядь спокойно, посмотри. Касеки махнул в сторону скамейки у стены, что была увешана каким-то старыми плакатами. Не слушаться у Сенку причин не было, он сел и осторожно открыл конверт. Бумага пахла до боли знакомыми духами. «Я не знаю, жив ли ты, Сенку, но если это письмо попадёт к тебе в руки, я хочу, чтобы ты знал: я ни о чём не жалею. Время с твоим отцом было самым счастливым, я написала столько песен о нём, что сама уже сбилась со счёта. Ты, Сенку, мой дорогой сын — не важно, что нас не связывает кровь, моё сердце приняло тебя именно так. Я люблю тебя. Что бы со мной ни случилось, где-то глубоко в сердце есть место для тебя. Знай, что я устала жить без него. Я знаю, ты понимаешь, о чём я. Не могу больше пребывать в неведении, не могу жить с этой болью и обидой на сердце, ведь он мне так и не позвонил. Я не хочу сомневаться в нём. Не хочу каждый день просыпаться и знать, что сегодня я снова его не услышу. Не хочу, чтобы на меня накатывали разрывающая боль и слёзы всякий раз, как я вижу его лицо и не могу до него дотянуться. Я хочу знать правду. Кажется, у меня есть шанс узнать её, но это будет значить, что нам придётся расстаться. Знаю, ты искал эту правду тоже, там, куда я не могу дотянуться. Это одиночество уничтожило мою жизнь. Я знаю, что умру очень скоро, моё место займёт кто-то другой. Знай, что я не горжусь тем, что покидаю тебя. Я оказалась слабее, чем я предполагала. Мне так хотелось разделить с ним свою жизнь, но судьба была против этого. Если вселенная бесконечна действительно, то где-то там, за миллиарды световых лет, я рядом с ним и рядом с тобой. Где-то в другой жизни, уверена, я счастлива и каждый день могу видеть его улыбку. Прости меня, мой дорогой. Та, кого ты видишь теперь, не я. Она не помнит ни тебя, ни Бьякую. Крепко обнимаю, твоя ЛВ». В конверт была вложена распечатанная на плотной бумаге фотография. На ней они были втроём: Лиллиан, что держала телефон и лучезарно улыбалась, Бьякуя, что показывал красиво упакованную коробку с новыми наручными часами, и Сенку, что напоказ выглядел так, словно ему всё вокруг безразлично, он ставил над головой отца рожки двумя пальцами. На обороте фотографии было написано: «Слушай своё сердце, люби от всего сердца и держи своё сердце открытым для тех, кто принимает все твои слабости».