Сомнительные происшествия с Жориком (Русреал)

- Представляешь, и он мне такой говорит типа… Что-то типа, что помирать собрался или что-то такое… И такой говорит, что кто-то должен дела взять. И говорит, что мне хочет все поручить. Вот. Прикинь? Леня кивнул, прикинув это все без особого труда. Не далее, как этим утром Пузырь ему самому позвонил, и у них состоялся диалог, который повторялся уже не раз и не два: - Леня, ты замечательный юноша, я тебе очень доверяю, - говорил Пузырь с таким нажимом, что Леня начинал парадоксально стыдиться своей законной порядочной половины жизни. - Ты знаешь, у меня со здоровьем совсем плохо стало. Чувствую я, недолго мне вам еще землю коптить… - Поликарп Палыч, ну вы чего такое говорите… - возражал Леня, уверенный, что Пузыря, диабетика и гипертоника, который столько лет прекрасно держится с его образом жизни, сгубит разве что перо или случайная маслина. - Ой, Леня, я прямо чувствую. Сахар растет, давление скачет, сны еще снятся всякие, как из тени что-то выползает… В общем, надо что-то с этим со всем думать. Дальше разговор всегда сворачивал на тему о преемнике. - Бронислав такой хороший человечек, надежный, я его с вот такого возраста знаю, перед кем хочешь поручусь, - как всегда заводил Пузырь красивое вступление перед тем, как перейти к смысловой части. - Он ответственный, исполнительный, но есть у него такой маленький нюансик… Надо, чтоб за ним кто-то следил. Так, прислеживал. Кто-то собранный. Врубчивый. Пузырь изо всех сил старался охарактеризовать Юбилейного, не произнося слова “туповат”. - Я вас понял, Поликарп Палыч. - Леня, я на тебя очень рассчитываю. Я Брониславу буду постепенно побольше дел поручать - ему надо расти профессионально - но ты будь рядом, присматривай, все мне докладывай - я ничего такого не имею ввиду, Броня просто может забегаться и забыть. Ты же меня понимаешь? Леня все понимал. Понимал, что Пузырь ставит своим аватаром на воле Юбилейного, которого в криминальных кругах уже узнавали, а по факту ответственность ложится на него, - нечестного, но трудолюбивого мента Леонида. - Будет сделано, - отвечал Леня, и прощался под обещания Пузыря подкласса “не обижу”. Вот и теперь, докуривая ментоловую с кнопкой около машины, Леня выслушивал эти шокирующие новости от гордого Юбилейного, которого прикатил на очную встречу с Пузырем в Матросской тишине, и думал, как в этой ситуации сыграть. - Так круто же, - нейтрально отозвался он, не решившись ввернуть пассаж о том, что большая сила это еще и большая ответственность. - Да ваще! Я буду сам район держать, - властно заявил Юбилейный, сияя лицом, как начищенный чирик. - Хочу свою группировку собрать теперь. Давай того твоего Жору возьмем? Потом всему научим. - Давай Жору брать никуда не будем, - осадил его Леня, уже понимая, что слова Пузыря были не пустым звуком. - Поехали. - Давай за пиццей заедем? Леня вздохнул, но этого момента следовало ожидать. - Ты же теперь большой воротила. Можем на точку заехать, тебя там накормят, - напомнил Леня. - Можем. Но мне что-то простой с колбасой хочется. Леня не стал спорить и перестроил в телефоне маршрут к ближайшей пиццерии в их районе. Когда он вернул внимание на дорогу, обнаружилось, что какой-то водитель решил наплевать на безопасную дистанцию, правило правой руки и здравый смысл - и резво вклинился в полосу прямо перед Леней, заставив его нервно надавить на тормоз. - Ну пидор, а? - охарактеризовал его Леонид и даже посигналил. - А так можно говорить? - выдал Юбилейный после нехарактерной для себя задумчивой паузы. - Как? - не понял Леня, на секунду испугавшись, что забыл и сболтнул лишнего. - Ну. П-слово. Леня глянул в зеркало заднего вида, но оно было повернуто криво после того, как Юбилейный мотал его, поправляя свою прическу, и там был виден лишь кусок заднего сидения. По тону не было похоже, что он издевается, и все можно было бы принять за наивный вопрос от простоватого парня - но Леня был бы не Леня, если бы не начал немедленно загоняться. "П-слова он, блядь, смутился. Типа хуже оскорбления для человека нет, так что ли получается?" - А че нельзя-то? - переспросил Леня, стараясь сохранять холодный равнодушный тон. - Ну а вдруг он и правда п-слово? Или это как с н-словом, его только таким же можно говорить? Вниз по Лениной шее потекла струйка знакомых неприятных мурашек близкого раскрытия. Мысли хаотично заметались, и Леня случайно повернул из средней полосы, пытаясь понять, где он мог спалиться. - Что ты себе напридумывал? Можно, нельзя - чего ты меня грузишь таким? - Да спросить просто хотел. Просто, тут же Москва. Мало ли, откуда я знаю… Юбилейный обиженно притих, а Леня продолжал отметать возможные промахи. Помада? Он же солгал, что это мамина. Крашеные волосы? Броня никогда про них не спрашивал, и, наверное, считал, что этот платиновый блонд - его натуральный цвет. По его шмоткам он не шарился, а непотребств Леня на себя не цеплял - более того, больше с ним даже не нажирался. Может, все-таки снова зря себе нервы намотал? - Леня, але, - Юбилейный ткнул совсем растерявшего концентрацию Леню в локоть. - Светофор не работает, объезжай этого пидора. Леня объехал и бросил удивленный взгляд на Юбилейного, который снова вернулся к дефолтному невозмутимому состоянию. Все-таки мужик он был красивый, подкупал своей прямотой и искренностью, к тому же следил за собой - что для парня с российских просторов было вообще исключительно выдающимся качеством. От этого находиться рядом с ним ему, пидору с грязными фантазиями, было еще тяжелее, а единственным местом, где можно было скинуть с плеч бремя тревог и сомнений, была гей-борда на Дваче. Твердо решив дома иносказательно поделиться своими переживаниями с анонимами, Леня вдруг вспомнил того битарда-начинающего гомика с кривой лягушкой на картинке. Внимательно он не следил, но тот, кажется ничего больше не писал. Наверное, построил свое пидорское счастье и живет себе полной жизнью, - решил Леня, - наверное, один только он сидит и загнивает рядом с крашем-натуралом, как лох.