С значит Семья

Впервые заметив, насколько крепка дружба между Тихоном Жизневским и сыном, Оксана Олеговна, как и всякая мать, напряглась. Ване тогда ни слова сказано не было, даже наоборот, выражено полное одобрение, но в его пока ещё дружеские отношения с Жизневским уже тогда поселился невидимый и вездесущий «Большой брат», внимательно следящий за развитием событий. Со временем становилось тяжелее, иногда тревожные чувства перекрывали здравый рассудок, вынуждая Оксану Олеговну запираться в рабочем кабинете и дотошно, почти покадрово, рассматривать короткие видео из Инстаграма, на которых мальчики безудержно веселились на съёмках «Топей», на предмет каких-нибудь чрезмерных проявлений братской любви. Она так и плыла по течению, активно поддерживая публичный образ прогрессивной женщины и матери, писала забавные комментарии, всячески наращивала себе и Ване, положительную репутацию, а по вечерам набирала номер сына и устраивала многочасовую нервотрёпку за каждый необдуманный шаг.       — Как ты мог выложить такое? Ты хоть представляешь, что в прессе теперь напишут? «Внук Олега Янковского публикует фото с партнёром». Ты этого добиваешься?! — кричала она в трубку, отчитывая за снимок, на котором сын безобидно обнимал Тишу. Ваня тогда стойко выслушивал гневные речи и был очень рад, что давно не живёт в родительском доме и всей правды не рассказывает, иначе всё могло быть ещё хуже. Доставалось даже Лизе, которая, по мнению матери, была куда больше посвящена в подробности жизни брата, но для того, чтобы образумить его, не делала ровным счётом ничего. Лизавета, естественно, была в курсе всех ваниных драм и любовных историй, и полностью принимала сторону брата, поэтому подробностями делилась неохотно, прикидываясь, что особо и не знает ничего. В обществе в то время как раз заговорили, мол, смотрите, какие у Оксаны Фандеры с детьми отношения тёплые, поэтому, пока мама от услышанного пребывала в состоянии эйфории, решение молчать казалось наиболее правильным. Только сами Янковские знали, что за вылизанной картинкой семейного счастья годами стояла не только бесконечная материнская любовь, но титанические усилия, приложенные к созданию идеального медийного образа. Ещё сам Олег Иванович постарался, чтобы о его родных не говорили плохо даже после его смерти. Плохого и правда, в общем-то, не говорили, но обсуждать не переставали никогда.       — Неправильно. Всё это неправильно, — продолжала повторять Оксана Олеговна, нервно закусывая большой палец, пока листала вечернюю сводку новостей шоу-бизнеса. Дальше — больше. Ваня проводил с Тихоном всё свободное время вне съёмок, к смеющимся смайликам в пресловутом Инстаграме добавились сердечки, и тогда взволнованная мама твёрдо решила во что бы то ни стало разобраться с ситуацией и найти для единственного сына достойную девушку, на которую он мог бы переключить всё внимание, а в перспективе ещё и жениться и забыть о дружбе, которую поставил выше семьи и карьеры. Оксану Олеговну, в целом, не смущало её влияние на чужие отношения. Всего полтора года назад Ваня с её подачи расстался с Верой Панфиловой. Та была красива, умна и порядочна, но...не дотягивала. Если верить общественному мнению, не было в ней той воздушности и породистости, которой все ожидали от спутницы Янковского-младшего. И если первую пару лет мама не вмешивалась совсем, уповая на «надоест — сами разбегутся», то на третий год чуткое сердце стало подсказывать, что если молодые сами не понимают, то закончить этот затянувшийся роман должен кто-то со стороны.       — Мамуль, ты с ума что ли сошла? Вера очень хорошая, с чего ты взяла, что она мне не пара, — откровенно злился Ваня, стараясь не накалять обстановку.       — Ванюша, ну я-то всё понимаю, но ты только посмотри, что о вас пишут. Что вы слишком разные и…       — И давай мы с Верой как-то сами решим, разные мы или нет.       — Ванечка, родной мой, но ведь в чём-то они правы. Я тебе только добра желаю и хочу, чтобы рядом с тобой была достойная девушка, с которой ты создашь семью. А это ведь так, мимолётное увлечение. Уверена, Вера и сама ещё не готова к свадьбе, — каждый раз эти жестокие слова произносились сыну в лицо с совершенно нежной материнской улыбкой, делая ещё больнее. Набирая номер матери, Ваня зачем-то вспомнил про ситуацию с Верой и от этого на душе стало только горше. Новости о беременности, которые он вынужден будет сообщить, наверняка вызовут волну непонимания похлеще той. Возможно, у кого-нибудь случится истерика, отец обязательно упомянет деда, мама будет кричать, что репутация безнадёжно испорчена. Не волновался он только за Лизу, будто сердцем чувствовал, что та никогда не осудит.       — Здравствуй, Ванюша, — раздался из трубки женский голос. — Как твои дела?       — Привет, ма. Дела, м-м-м, — он задумчиво пожевал губы, — у меня новости есть, заехать хотел. Можно? Зачем-то задал риторический вопрос и сам от своих слов поморщился. Никогда такого не было, чтобы родные сказали «Извини, нет времени» или «Давай лучше где-нибудь в городе кофе попьем?». Его в родительском доме были рады видеть всегда, по поводу и без, независимо от времени суток и времени года. Обозначив, что приедет к восьми часам, Янковский нажал на сброс вызова и убрал телефон в карман. На отдых и подготовку сценария, который не лишит его всех родственников разом, оставалось не так много времени.       — Ничего, мелкий, папа твой сказал, что прорвёмся, — прошептал он, склоняясь ниже к плоскому животу, — значит, прорвёмся.

***

Стоя перед входной дверью родительской квартиры, Ваня никак не мог решиться нажать на кнопку звонка. Он неловко переминался с ноги на ногу, натягивал рукава кофты на ладони и нервно взмахивал чёлкой. Взгляд ещё раз скользнул по стенам подъезда, а засевший внутри червь сомнения напомнил о себе неприятным тянущим ощущением в груди. К чёрту, отступать было некуда. Тишину разрезала громкая трель звонка. Отец открыл дверь практически сразу и радостно заулыбался, делая шаг навстречу и раскрывая для Вани объятия:       — Сын! Доехал, наконец.       — Доехал, как и обещал, привет! — Ваня прошёл в квартиру и принялся стаскивать с ног кроссовки. — А мама где?       — Мама здесь, родной, — мужчины одновременно обернулись на голос, — здравствуй. Оксана Олеговна спустилась по ступенькам и приблизилась к сыну, расцеловав его в обе щёки. Обхватив за плечи обеими руками, пристальным взглядом оглядела с ног до головы, будто проверяя на наличие видимых изменений, чем заставила Ваню внутренне сжаться и шумно сглотнуть. Большие перемены в его теле пока не видны, но он ведь за тем и приехал, чтобы всем о них рассказать. Через полчаса вся семья, за исключением Лизы, собралась за большим столом на просторной кухне. На столе, уставленном вазочками с печеньем, конфетами и свежими фруктами, дымились чашки с чаем, а Оксана Олеговна торопливо рассказывала сыну обо всех произошедших за последние две недели событиях. Ровно столько он не навещал родителей. Ваня улыбался изо всех сил, стараясь не показывать волнения, слушал беззаботное щебетание мамы, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. Когда изображать счастье и заинтересованность стало невмоготу, Ваня заговорил:       — Мам, пап, — медленно, почти по слогам, — я сегодня не просто так приехал. По телефону маме только сказал, — обращаясь уже к отцу, — что у меня новости есть. Так вот, я...хотел сказать, что...уфф, Боже…У меня ребенок будет.       — Господи! — подпрыгнула на месте Оксана Олеговна. — Как же так? А кто она? Ванечка, ты даже не рассказывал о своей девочке, а тут такие известия. Я даже не ожидала, думала у тебя съёмки постоянные. Ты должен срочно нас познакомить, а там всё решим. Я точно знаю, что неправильно будет, если ребёнок родится вне брака.       — Мам, ты не поняла. Ребёнок будет у меня. Это я беременный. Пять недель уже, я днём у врача был, узи делали. Белая фарфоровая чашка выскользнула из аккуратных женских пальцев и с оглушающим звуком разлетелась на осколки, встретившись с каменной поверхностью пола. Мама вдруг резко побелела и смотрела прямо перед собой, открывая и закрывая рот.       — Ты шутишь ведь сейчас, да? — траурным тоном спросила она. — Не бывает ведь такого, чтобы мужчины…       — Бывает. Не так часто, но бывает. Я сам сначала не поверил, но потом показали плод и всё остальное.       — И кто отец, не побоюсь спросить? — с лёгким пренебрежением Оксана сделала акцент на слове «отец». Боялась и молилась, чтобы сын не сообщил, что вообще не в курсе. Какой мощный удар по годами выстраиваемой репутации… — Или не знаешь?       — Ты меня за кого принимаешь?! — брезгливо выплюнул Ваня. — Это Тихон. Я ему рассказал уже, и его реакция мне как-то больше понравилась.       — Ах! Я с самого начала знала, что все эти ваши объятия — не просто дружба! Давно говорила, что не похоже это на так называемый brotherhood, а теперь ты ещё и в подоле принёс. Да от кого?! — хваталась за сердце разъярённая Оксана Олеговна.       — От кого, мам?! Расскажи-ка, а то я, может, не знаю чего-то? — большие глаза сузились в щелки.       — От актёришки без роду и племени! Подумаешь, в двух фильмах сыграл, тоже мне аристократ! Ты бы лучше подумал, как перед журналистами это расхлёбывать будешь? Думаешь, тебя просто так оставят в покое? Скажут: «Ну, подумаешь, беременный Янковский» и мимо пройдут? Не будет такого, милый мой.       — Как у тебя вообще такие слова изо рта вылетают? Тихону в глаза, значит, говоришь, какой он хороший, а за спиной так называешь?! Чтобы ты только знала: Тиша — самый заботливый и добрый человек из всех, что я знаю. И отцом он тоже прекрасным будет, это я тебе гарантирую!       — Иван, прекрати немедленно!       — Что прекратить? Если бы на моем месте была Лиза, вы бы праздник закатили прямо тут, — обида неприятно жгла грудную клетку.       — Проблема в том, что ты — не Лиза. Ты тот, кто продолжит наш род и здесь тебе нельзя допустить даже самую маленькую ошибку, — Оксана вдруг снисходительно погладила сына по плечу, понизив тон голоса. — Если ты этого ребёнка оставить решил, то у тебя сейчас выход только один. А дальше Оксана Олеговна начала в красках описывать свой план, который придумала буквально за минуту. Как опытный игрок, она быстро спланировала найти для сына достойную хорошую девушку, возможно, из актёрской семьи. Рассказала, что об отношениях сразу объявлять не будут, но удочку в виде пары совместных фото в Инстаграм закинут. Люди обсуждать станут, заинтересуются журналисты. И пока слухи о романе младшего Янковского будут набирать обороты, они с отцом подыщут для него хорошую клинику, специализирующуюся на таких случаях. А дальше и так всё понятно. Ваня родит, а по Интернету тут же поползут фото счастливой молодой семьи. У ребёнка же, прежде всего, должны быть мать и отец, а не два отца.       — Па, и вот ты тоже…, — ошарашенный Ваня презрительно махнул ладонью в сторону матери, — со всем этим бредом согласен? Вам публичное мнение важнее меня и внуков, получается? Лишь бы только не сказали, что Янковский-младший залетел? Хранящий молчание Филипп Олегович впервые выглядел таким рассерженным. На лице привычно-спокойное выражение, но язык тела выдавал с потрохами. Раздувающиеся от тяжелого дыхания крылья носа, крепко сцепленные в замок пальцы, ровная как натянутая струна спина. Именно отец всё детство прикрывал Ивана за все его детские шалости, одним властным жестом останавливая поток ругани супруги, а сейчас выглядел как тот, кто теперь сам вынужден подчиняться ей, потеряв былую влиятельность.       — Ты, сынок, не до конца понимаешь серьёзность ситуации. Был бы дед жив, он бы нас за такие известия всех переубивал, а мы с тобой дискуссии ведём. И с мамой я абсолютно согласен. Дело не в репутации даже, а в том, что не получится у тебя с этим Жизневским семьи. Он наиграется и найдёт себе девчонку, а ты останешься один с ребёнком на руках.       — Дед бы никогда, да и Тихон тоже! — сам от себя не ожидая, закричал Ваня. — Дед меня всегда любил! И не стал бы даже заикаться об абортах и каких-то там фиктивных семьях. Он мудрым был...в отличии от вас. А хотя, знаете, пошли вы все. Хрен я кому ещё раз позволю обращаться с собой, как с товаром на продажу. Веры хватило. И репутацию я вашу сами знаете где вертел, Янковские, — Ваня вскочил, стремительно натянул кроссовки и вылетел вон из квартиры. Дверь за ним захлопнулась с громким хлопком, оставляя Оксану и Филиппа наедине с брошенными напоследок словами сына. Уже в такси Янковский раздражённо утирал выступающую влагу на глазах рукавами и не позволял себе дать волю эмоциям, наткнувшись в зеркале заднего вида на любопытный взгляд водителя. Ещё никогда в жизни семейные неурядицы не перерастали в настолько крупные ссоры, а сам он не испытывал такого жгучего чувства обиды на родных. Даже в подростковом возрасте, когда максимализм лился через край, с ваниной стороны всегда было лишь покорное молчаливое согласие, а со стороны Оксаны Олеговны — непримиримые ультиматумы. Теперь же от несправедливости хотелось закричать. Унизительные слова от самых близких на свете людей выжигали на сердце огромные зияющие раны. Подъезжая к дому, Ваня только и мог думать о том, как сильно ему нужны крепкие тишины объятия, его сильные руки и успокаивающий бархатный голос, которым он непременно сказал бы, что в их семье всё обязательно будет хорошо. Но Тиша, блять, далеко, а Янковский без него не имел и малейшего понятия, как справляться с навалившимися эмоциями. В холодильнике, вроде бы, оставался кусок меренгового рулета. Неплохой вариант для лечения хандры, а завтра — новый день. Завтра он уже позвонит, посоветуется и будет думать о том, как жить, лишившись родительской поддержки. Нервы сдали окончательно, и Ваня закурил, обещая себе, что это был самый-самый последний раз. А потом увидел то, что заставило его поперхнуться едким табачным дымом. В темноте проглядывался до боли знакомый силуэт со светлыми кудрями. Тихон тоже курил, сидя на скамейке у подъезда и задумчиво глядя вдаль, а рядом с ним стояла спортивная сумка с вещами. Выронив от неожиданности почти целую сигарету, Ваня окликнул его, не веря своим глазам:       — Тиша! — с разбегу приземлился прямо на колени опешевшему Жизневскому, крепко обнимая того за шею. — Ты как здесь, Тих? Чего не позвонил-то? Я не ждал даже, пиздец! Щелчком отправив окурок в урну, Тихон прижал удивлённого, но улыбающегося Ваню к себе, устраивая прохладные ладони на пояснице:       — Так звонил, ты недоступен, Ванько. И разве я мог в Питере сидеть, когда у нас тут такие события? Со съёмочной договорился, отпустили на три дня. Оказалось, что смартфон у Вани действительно разрядился и больше не подавал признаков жизни, но это было уже не важно. Завалившись в квартиру, Тихон, подобно любопытному первокласснику, стал осыпать Янковского вопросами разной степени сложности, на которые он пока и сам не знал ответа. А какого размера плод в пять недель? Как быстро будет расти? Когда нужно покупать коляску и прочую необходимую фигню? Можно ли им пойти на следующее узи вместе? Тихон каждые пять минут обнимал Ваню со спины, задирая домашнюю толстовку и положив подбородок на плечо, любовно поглаживал ладонями живот, который в скором времени должен был принять трогательную округлую форму. Чувство юмора не покидало Жизневского даже в моменты, которые требовали серьёзности и собранности, поэтому он, не изменяя себе, ещё много раз за вечер пошутил про то, что из них выйдут отличные мамочка и папочка. Ваня хоть и закатил глаза на «мамочку», но не нашёл ни единой причины не верить, что всё будет именно так. О том, что произошло накануне Ване, бесспорно, придётся во всех подробностях рассказать Жизневскому, но он сделает это только когда сполна насладится заслуженными поддержкой, любовью и теплом, в которых так нуждался днём. О родителях и остальных проблемах он тоже подумает в другой раз. А пока как-нибудь прорвутся.