мгчд: драбблы

Серёжа встает из-за стола с похрустыванием, за которое Олег оторвал бы ему голову; разминает немного плечи, вращает шеей, даже сцепляет пальцы в замок за спиной, правда, потом все равно сразу сутулится. За пределами кабинета в пентхаусе темно и тихо, на часах — почти четыре. Когда закончили трахаться, было около часа. Серёжа полежал без сна минут двадцать, чувствуя, как постепенно приятное томление во всех частях тела сменяется суетливостью. Так и не смог остановить бег мысли в своей светлой, но беспокойной голове. Аккуратно выбрался из объятий Олега и чмокнул его в висок, Игоря чмокать побоялся — слишком легко разбудить, а ему тут единственному рано вставать, — но послал воздушный поцелуй. Пусть спят, а гений, увы, не дремлет. Но вот все умные мысли записаны, все черновики сохранены. Серёжа крадется тихонько на кухню и в ванную. Возле спальни замирает, прислушиваясь. Засыпать всем вместе — новшество недавнее. Когда дошло до первых ночевок втроем, Олег вспомнил, что у него вообще-то в пентхаусе своя комната есть, а в ней вполне функциональная, хоть и покрытая пылью кровать. Аргументы были, как всегда, железобетонные: втроем тесно, жарко, мы с Игорем на тебя ночью ляжем и раздавим, я и так с тобой сплю шесть ночей в неделю, Игорь заслужил одну ночь для себя. Это у Олега новая любимая стратегия такая, чуть что, сразу Серёжа должен подумать об Игоре. А Олег как бы и не при делах. Вот Игорь и обиделся первым. Чё, мол, я достаточно хорош, чтоб меня трахать, а спать со мной это уже перебор? Не такими словами, конечно, и обращаясь к Серёже (любимая стратегия уже Игоря: типа мне с твоим Волковым разговаривать не о чем, я вообще к тебе пришел, но пусть слышит). Потом уже, наедине, Олег сказал хмуро, но честно — Серёж, ну ты же сам знаешь, я беспокойно сплю. Зачем мужика пугать? И не то чтобы Олег не был прав: спит беспокойно, и пугает, особенно с непривычки; Серёжа наплел что-то про то, что со стороны давно уже не заметно, но подумал другое. Подумал, что если от Игоря прятать каждую сложность в этих отношениях, как нестиранные носки под кровать от внезапных гостей, ничего настоящего у них не получится. И он знает, что ответит на это Олег — ну так он же с тобой в отношениях, а меня-то зачем в это тянуть? Знает, поэтому с Олегом не спорит и ничего не спрашивает, Олегу только дай возможность, он такие стены построит, всеми спецвойсками РФ потом штурмом не возьмут. Из спальни доносятся голоса. Голос. Серёжа в дверях останавливается, всматривается и вслушивается, вдруг тут важный разговор, а он помешает (бывало, знает — когда входил и обрывалось что-то на полуслове, и из обоих потом деталей не вытянешь, дескать, не было ничего, про футбол говорили). Впрочем, Олег неподвижен и дышит ровно, как спящий. Говорит один Игорь — негромко, очень ровно, без обычных своих кривляний, он даже протоколы умеет зачитывать как анекдот категории Б, а тут вдруг спокойно речь льется, послушать приятно. — ...со шкварками, как раньше делали. Я у теть Лены спрошу, чтоб не позориться, потом уже буду. Пустишь же? Один-то раз на твоей кухне можно? Олег, ясное дело, не отвечает, да и вопросы звучат скорее риторически. Игорь прокашливается: кажется, говорит он уже давно, и голос у него немного сел. — Я же не спорю, что ты лучше готовишь, просто тоже хочется иногда, и вообще у нас дома например правило было такое, что кто меньше устал, тот и готовит... В речи появляется пауза, Игорь приподнимает голову, щурится на дверной проем. Серёжа не знает, чем себя выдал, но перестает скрываться и тихонько подходит ближе. Присаживается на край, проверяет, не раскинул ли Олег руки на его половину, потом уже ложится (Олег таким образом оказывается посередине между ними, это редкость). Думает, что Игорь замолк совсем, но Игорь прокашливается снова и бормочет: — О чем я... в общем, огонь была твоя паста, название которой я не выговорю. Понятия не имею, где ты так научился готовить, ты потом расскажи как-нибудь. Серёжа лежит тихо-тихо, почти не дышит. Олег зато дышит — ровно и порой чуть причмокивая, как большая собака, от чего Серёжу разбирает нездоровое умиление. — Его подергивает иногда во сне, — продолжает Игорь совершенно тем же тоном, Серёжа даже не сразу понимает, что это он уже ему. — Замечал, может: дергает сначала, потом напрягается всем телом, потом уже просыпается и идет курить. Его голоса рядом успокаивают. Наверное. Мне так кажется. Он дергаться перестает и не просыпается, главное продолжать разговаривать. Можно что угодно говорить, я проверял, он вообще ничерта не слышит, и не вспомнит потом. Просто, видно, понимает, что не один. Вряд ли с ним там особо на русском... На русском и про картошку со шкварками. Серёжа сглатывает, кивает. Смотрит Олегу в расслабленное лицо, на приоткрытый мягкий рот. — Я обычно просыпаюсь, когда он пытается встать с кровати. — Знаю, — они с Игорем оба не шепчут, просто говорят негромко. — Видел. Я раньше просыпаюсь, еще когда подергивает, или если скулит, — скулит? Этого Серёжа точно не слышал ни разу. — Ты же знаешь, я чутко сплю. — Часто ты с ним так?... — Почти каждый раз. А ты не слышал? — Серёжа мотает головой. — А, хорошо. Я боялся, что мы тебе мешаем. — Нет, я привык спать под шум, — общага МГУ научила его спать, когда над ухом трахаются, громко, под музыку, так что Игорю есть куда стремиться. — Хорошо. Продуктивно полуночничал? — Ага. Завтра расскажу, сейчас мы должны следовать примеру Олега. Ты особенно, — попытка скопировать строгий олегов голос не удается. Игорь тихо фыркает Олегу в затылок. — Ты спи. Ему еще с полчаса надо, чтоб точно всякая срань не вернулась. — Тогда давай я с ним, а ты... — Всё равно не усну, — Игорь обхватывает Олега за талию крепче, даже как-то ревниво. — Да и вообще, раз уж я начал, мне и... Серёжа бы мог поспорить. Мог бы даже обидеться: всё-таки это его Олег, и если тут кто и должен отгонять от него кошмары, то явно не Игорь, ночующий в этой постели чуть больше чем три месяца. Или наоборот. Или Игоря и не хватало, чтобы стеречь их сон. Серёжа прикрывает глаза; даже самой светлой голове нужно иногда отдохнуть, а с Игорем они поговорят завтра. — У вас не такая хорошая звукоизоляция, как ты думаешь, — снова начинает Игорь. — Ты в прошлый раз в душе что-то пел, вот же дурацкое положение, мотив прилип, слова не помню. Мне тебя прямо спросить: Олег, а что ты в тот раз в душе пел, мне так понравилось, я аж заслушался? Ты ж мне лицо откусишь. Молчишь, ага. Ну и молчи. Голос Игоря определенно магически-убаюкивающий — Серёжу тоже начинает клонить в сон. Он нащупывает под одеялом ладони Игоря, прижатые к груди Олега, и после некоторой возни они сплетаются пальцами так, чтобы всем было удобно и сердце Олега равномерно стучало им обоим. — Ты же мне как-нибудь споешь? Без душа, так просто, я б послушал, — слышит он, понемногу соскальзывая в дрему. — А можно и в душе, я не привередлив. Почему вот ты меня с собой в душ не позовешь, мне чё, всё самому делать... /// Серёжа просыпается отвратительно рано. Щурится в телефон: шесть тридцать. Еще даже Игорю не пора. Откладывает телефон и сталкивается взглядом с Олегом. Выглядит Олег тем еще великомучеником, Серёжа чуть не прыскает. — Хорошо спал? — спрашивает шепотом, немного встревоженно. — Прекрасно, — отзывается Олег. — Как убитый. Он молчит с мгновение и вздыхает тяжело. — Курить хочу — пиздец. — Так иди. — Не могу. Меня твой Игорь держит, — так вот почему мученическое лицо. Не смеяться становится еще сложнее. — Ты не можешь его стряхнуть? — Я могу... — Олег неожиданно кажется смущенным. — Ему вставать через полчаса. А ты знаешь, он... — Чутко спит. Да. Придется терпеть. — Не слышу сочувствия. — Я давно говорил, что тебе надо бросать. Игорь негромко всхрапывает, и всё-таки Серёжа смеется, но тихо и в подушку.