мгчд: драбблы

Серые панельки в спальных районах Питера и Москвы ничем не отличаются, как и не переезжали никуда. Олег ежится под холодным ветром, взглядом находит желтый квадратик нужного окна. Улыбается, хоть внутри и скребется немного всякое. Да ладно, чего уж теперь. Поднимается на пятый этаж пешком, потому что не влезает в лифт. Открывает двери, стучит кроссовками об порожек, стряхивая снег. Затаскивает в квартиру ношу. Громко зовет: я дома, привет, и немедленно в коридор высовывается встрепанная рыжая голова. — Елка! — Серёжа взвизгивает, кидается помогать. — Олег, ты чего! Где взял? — Где взял, там больше нет, — посмеивается Олег. Серёжа смотрит подозрительно поверх мохнатых зеленых веток. — Украл? — Да нет, купил, — честно отвечает Олег. Серёжа смотрит ещё подозрительнее. — Откуда деньги? — На сигах сэкономил. Ну, ставить будем или нет? Ставят с руганью, исколов себе все что можно. Олег предполагает смутно, исходя из простейшей логики, что нужна устойчивая база, но настоящей подставки у них нет. Набивают мусорное ведро всеми тряпками и полотенцами в доме, заливают водой, сверху придавливают банкой соленых огурцов. Получается шатко и перекособочено, рядом с елкой страшно даже чихнуть, но она держится. Ура. — Не представляю, как ты её сюда вёз, — фырчит Серёжа. — Как вы с мотоциклом не опрокинулись? Она ж в длину почти такая же. Олег чуть холодеет. Нужно сменить тему. — Чудом новогодним. Мы это, украшать чем будем, конфетами? — А у нас есть конфеты? Смеются. Олег выдыхает. Серёжа достает пачку белой бумаги для принтера, вручает Олегу ножницы, они вдвоем нарезают снежинки. Олег морщится — задубевшие пальцы все еще плохо слушаются, ножницы виляют туда-сюда. Серёжа замечает, конечно. — Перчатки тебе нужны нормальные. И куртка. — Нормальная у меня куртка. — Олеж, это ветровка, она максимум на теплую осень. И она тебе уже короткая. Олег передергивает плечами. Нормально, зиму перетопчется, а там что-нибудь придумают. Им вообще-то не до излишеств. Съемная однушка на окраине Москвы съедает почти весь их скромный бюджет. Точнее, практически всё, что зарабатывает своими шабашками Олег — остатки уходят на еду и сигареты, а свою стипендию Серёжа целиком спускает на учебные штуки. Одна печать всяких рефератов сжирала сколько, так вот он купил где-то подержанный принтер, разобрал его, пересобрал, теперь работает, только чернилами страшно мажет. И компьютер у него вон — такая махина, а тоже ведь почти с нуля собрал… Как Олег свой мотоцикл. Но мотоцикл — это что? Игрушка для больших мальчиков, которым уже не хватает моделек. А компьютер штука нужная. У Серёжи, конечно, есть ноутбук, выданный кафедрой, но он еле тянет даже учебные проекты. А Серому ведь нужно намного больше мощностей. Так что всё хорошо, всё правильно. — Чего ты его опять разобрал-то? — интересуется Олег к слову. Запчасти компа реально расползлись по всему столу и немного по разложенному дивану. — Да нужно было перефоткать составные, — Серёжа пожимает плечами. — Не бери в голову. — Угу. К ночи только собери обратно, я тебя умоляю. Не хочу, чтобы твой комп был третьим в нашей постели. Плюс своей квартиры, пусть маленькой, страшненькой и в жопе мира — можно никого не стесняться. Олег еще немного возится на кухне, готовит им с Серым на завтра гречу с бульонным кубиком и капустные котлеты, раскладывает по мискам в дребезжащий холодильник. Когда возвращается, Серый уже заканчивает — сидит за своим столом на табуретке, поджав ноги и свернувшись креветочкой. Олег может подойти и запустить ладони ему под футболку, и никто не посмотрит на них странно. — Серёж, ну осанка, ну. — Отвянь, а, — беззлобно отзывается Серый. Олег давит между лопаток, своими руками разводит ему плечи, легонько разминает. — Будешь к тридцати скособоченный. — А ты все равно будешь меня любить. — Буду, — вздыхает Олег. — В койку пошли? Диван под ними скрипит страшно — как только соседи еще не стучат по батарее. Разлетаются по комнате шмотки, Серёжа ахает и охает, рыжие волосы растекаются по застиранным наволочкам. Олег жмурится, когда финиширует, а Серёжа впивается ногтями ему в спину до синяков в форме канавок. Потом Олег валится рядом без сил. Страшно хочется закурить, но Серёжа так уютно закидывает на него ногу, что совершенно нет сил из-под него вылезать. Серёжа ласково водит пальцами по его груди. Поддевает цепочку с волчьей головой указательным, легонько тянет. — Ты для меня столько делаешь, — вздыхает тихонечко. Олег хмурится. — Скажешь тоже. — Нет, правда. Даже елку вон притащил… — Так я же для нас обоих… — Ну да, — Серёжа трогает губами его плечо. — Просто знай, что я тоже тебя очень люблю, и тоже хочу тебя порадовать. — Знаю, — улыбается Олег. Дело в том, что это первый их Новый год за пределами детского дома. Первый Новый год, когда они сами по себе. Когда никакая Анна Васильевна не заставит читать стишок у елки, когда потолок не будет украшен дождиком, приклеенным на пожеванную мокрую ватку, когда в подарок не принесут разноцветные коробки от спонсоров. Новый год будет таким, как они захотят — и смогут устроить. И Олег очень хочет показать Серёже, что для него он может устроить всё. Олег хочет, поэтому тридцать первого он стоит в магазине электроники, стиснув в кармане помятую пачку налички. Он не шарит в компах, хотя Серёжа объяснял кое-что, пытаясь оперировать автомобильными метафорами (в которых не шарит уже Серёжа). Но он понимает в других вещах. В деньгах. В комфорте. В том, как болит от неправильного положения спина, даже если Серёжу это каждый раз удивляет, как будто никакой связи между своим скрюченным положением и последующими проблемами он не видит. В том, как это можно исправить. Кресло пахнет чем-то дорогим. Олег проверяет, как в нём сидится, как регулируются подлокотники, подголовник, как оно крутится из стороны в сторону. Консультант со скучающим лицом лениво говорит про рабочее место для настоящих профессионалов — явно не верит, что Олег реально собирается что-то купить; но потом Олег достает бумажки из кармана и машет рукой, дескать, заверните мне пока, я пробью на кассе, и лицо и поведение консультанта разительно меняется. — Доставку оформляем? Олег качает головой. Экономить надо. К счастью, дорожки в районе более-менее чистят. Олег везет замотанное в полиэтилен кресло перед собой, оно немного подскакивает на трещинках и неровностях, дома нужно будет вымыть и подкрутить колесики. Пальцы быстро перестают болеть и вообще как-то ощущаться на морозе, ветер бросает в лицо снежок горстями, вымораживает торчащие из рукавов запястья, лезет под растянутую резинку и пробирает до самых костей, но Олег представляет, как Серёжа будет сидеть в этом кресле — как будущий глава корпорации, которым он однажды станет, царственно развалившись, выпрямив, наконец, спину, — и все равно улыбается. Мотоцикл, да ну его этот мотоцикл. На бензин все равно уходило больше, чем Олег потратит на проезд в метро. Конечно, сначала он с ума сходил по этой железяке, даром что купил с рук один остов и запчасти буквально собирал по помойкам и прикручивал сам по инструкции, ради которой пришлось записаться в центральную библиотеку с техническим отделом; но он ведь наигрался. Надо думать о серьёзных вложениях. Жалко, что пришлось так дешево отдать, но хорошо хоть купили так быстро и без документов. Еще и на конфеты осталось… Хватит. Олег заставляет себя не думать о мотоцикле и обо всем, что было в него вложено. Думает про счастливого Серёжу и про то, как он повиснет у него на шее, и какое это будет обещание: однажды у нас всё будет, и ты будешь управлять всем миром, ну или хотя бы Питером, и будешь крутиться в шикарном кресле в офисе с панорамными окнами, а пока хотя бы так, ладно? С креслом они поднимаются в лифте. Олег открывает дверь, прокрадывается в темную квартиру, пытаясь понять, Серёжа занят, или спит, или вышел. Хорошо бы, если бы спит, тогда Олег сможет поставить кресло рядом с елкой и посмотреть, сколько времени пройдет, прежде чем Серёжа его заметит. Не спит. Олег замирает в дверях, Серёжа еще с минуту шуршит бумагой и только потом реагирует на чужое присутствие. Вскидывается, охает. — Олег! Я думал, успею… Олег не знает, на что реагировать первым. На елку, обмотанную гирляндой, которая переливается пятью цветами; на здоровенный сверток на полу, который Серёжа пытается обернуть в красную в елочках бумагу; или на совершенно пустой рабочий стол. — Ты куда комп дел, — это Олег все-таки обозначает как самое главное. Серёжа стремительно краснеет. — Ты только не ругайся, — с этой фразы по определению не начинается ничего хорошего. — Я, вроде как, нашел под него покупателя? Как раз забрали, когда ты только ушел. Олег не знает, что на это сказать. Поэтому Серёжа сглатывает и продолжает говорить, всё быстрее: — Знаю, я спустил на запчасти большую часть стипендии за полгода, но я продал его примерно за столько же, даже немного дороже. Олеж, не сердись. Комп это круто, но на самом деле не так уж мне нужно, ладно? Я могу и с ноута работать, да, тормозит, но ничего, прорвемся. А денег и так мало, и праздники еще, и елка эта, а нам даже украсить нечем, и ты в такой куртке гарантированно заболеешь, и ты все время что-то для меня делаешь, и… вот, — он подхватывает сверток с пола. — Я хотел, чтобы был сюрприз, но раз ты все равно увидел без упаковки… Серёжа разворачивает, деловито, как продавец в магазине. Олег таращится — на куртку. Черную, кожаную, с металлическими заклепками. Олег такие видел, конечно. В магазинах. За много тыщ денег. Он хорошую байкерскую куртку, в которой можно упасть с мотоцикла на полном ходу, проехаться по асфальту и остаться без царапинки, узнает на раз. — Это тебе, — бормочет Серёжа, уткнувшись взглядом в пол. — Чтобы на мотоцикле гонять, как настоящему байкеру. Ну, и чтобы зимой не мерзнуть тоже, но… Это… считай, что это такое обещание, ладно? Мы тебе потом купим такой мотоцикл, чтоб все обзавидовались и умерли, самый дорогой, быстрый и пафосный, и обязательно чтоб с волчьей головой, как ты заслуживаешь. А пока пусть будет хотя бы куртка. — Блин, — говорит Олег. Это всё, что он пока что может сказать. Блин. Блин. — Блин. А ты с ноутом, наверное, в постели сидеть будешь? С лица Серёжи пропадает это хнычущее, потерянное, просящее выражение, и вместо него он сводит брови к переносице. — Ну, наверное. А что? — Да блин, — Олег отмахивается. Ныряет в коридор, запирает наконец-то дверь, воюет пару минут с полиэтиленом на кресле и закатывает его в комнату прямо так, не обтирая колесики и оставляя на полу грязные разводы. — Блин. В общем, с Новым годом? /// Куртка сидит на Олеге, как влитая, тяжело и надежно придавливает плечи, поскрипывает на каждое движение. Он долго вертится в ней перед зеркалом в ванной, то приглаживая волосы назад, то оставляя растрепанную челку падать на лицо. Лыбится, как дурак. Серёжа крутится в кресле, как на карусели с детской площадки, лениво толкаясь пяткой об пол, когда движение замедляется. Как его еще не стошнило, Олег не знает, судя по блаженному лицу, вставать Серёжа не собирается как минимум до начала следующего года. — Нравится? — Шутишь? — Серёжа улыбается во весь рот. — Я буду в нем работать. Я буду в нем спать. Я буду в нем жить. Если я затащу его в ванну, я буду принимать в нем душ. — Нет. — Да. Как тебе куртка? — Охуенно, — Олег раскидывает руки в стороны, позволяя Серёже полюбоваться. — Ну-ка застегнись, — Олег подчиняется, вжикает молнией, звякает многочисленными пряжками и заклепками, как броню на себя надевает. Серёжа присвистывает. — Чего? — Ничего. Ты знал, что у тебя есть талия? Олег предполагал, но после слов Серёжи хочется посмотреть, как эта талия выглядит со стороны. Жаль, зеркало в ванной только по середину груди, ну ничего, в городе еще налюбуется. А пока — подставляется под серёжин ласкающий взгляд, уже ощущая, насколько быстро в этой куртке становится жарко. — Тебе очень, очень идет, — медовым голосом уведомляет Серёжа. — Прям… очень. Мой Волче, весь в черной коже и в ремешочках с пряжками… — Я что-то перестал понимать, это был подарок мне или тебе? — уточняет Олег со смешком. Серёжа вместо ответа раскидывается в кресле — сползает немного по спинке, расставляет колени. Гирлянда бросает отсветы, отражается в его глазах то красным, то зеленым, то желтым. Он роскошный, под стать своему креслу, и Олегу действительно очень, очень жарко, когда он такой. Они, как всегда, понимают друг друга с полувзгляда. — Олеж, а как думаешь, это кресло выдержит нас двоих?.. Ц-ц-ц, нет. Куртку не снимай.