Исправительные работы

       Юджи предвкушающе улыбнулся, стараясь сдержать внутреннюю панику. Прошли выходные, и теперь ему предстояло впервые встретиться с Годжо после той вечеринки. В памяти все еще были свежи картины с той тусовки: и мерцающие в темноте небесно-голубые глаза, и грохот музыки, и красивые движения. После разговора Сатору увел его обратно на площадку, нацепив очки и развязно улыбаясь. Он танцевал с ним рядом — не как с Гето, но достаточно близко, чтобы у Итадори поплыли мозги. Годжо двигался плавно, но динамично, и Юджи не мог поддаваться. У них даже завязалась легкая танцевальная дуэль, ради которой Итадори пожертвовал стеснением — в итоге они так и не выбрали победителя, хотя и не очень старались. О том легком поцелуе Сатору тактично молчал, а Юджи в эйфории вечеринки забыл, стараясь вернуть себе былой запал.               В итоге все размышления атаковали его на выходных. Эту субботу парень мысленно окрестил «СБ — самобичевания», а вот воскресенье было более плодотворным: ломаясь и корежась, Итадори еле-еле признался себе, что его зацепил подопечный. Ночью на понедельник Юджи разработал для себя план. До одури простой, но действенный. По крайней мере, парень на это надеялся. По большей части все шаги были легкими: забыть о поцелуе, понаблюдать за поведением Годжо. Если подросток будет к нему тянуться — третий пункт: в нужный момент после отработки пригласить в кафе и признаться. Если же Сатору будет сторониться его, то надо будет повторять первый пункт столько раз, сколько нужно, чтобы из памяти стерся сам Годжо.               И вот теперь Юджи спиной опирается на перила набережной, с пугливым предвкушением ожидая появления ребят. Первым появился Гето со своими неизменными шароварами и легкой улыбкой, приветственно кивнув и сразу же заходя в раздевалку. Вскоре вдалеке Итадори увидел Секо, тушащую сигарету о бортик урны и медленно идущей на отработку. Сразу после того, как она зашла в домик серфингистов, на горизонте замаячила нью-йоркская Бурдж-Халифа по имени Сатору Годжо, чем-то снова нервирующая угрюмого Мегуми. Улыбка Юджи стала надтреснутой. Он изо всех сил старался выглядеть непринужденным, кивнув парням, скрывающимся за дверями раздевалки.               «Он ведет себя как обычно», — убито резюмировал Итадори. На телефон пришло уведомление, но парень проигнорировал, погруженный в свои размышления. — «Хотя мы только поздоровались, надо еще понаблюдать». Думая об этом, Юджи уставился на свои накрашенные черным ногти, с интересом рассматривая игру бликов солнца на них.               — Сэр надзиратель, мы готовы к работе! — раздался радостный голос со стороны раздевалки. Итадори поднял голову и глупо похлопал глазами, не зная, как реагировать.               От стоянки серфингистов отходил Годжо в компании своих друзей. В привычной робе, из расстегнутого ворота которой выглядывала белая футболка, с по-детски милой улыбкой и без очков, Сатору щеголял в рыжем ободке с бантиком ровно на макушке. Юджи невольно увидел в нем маленькую девочку на дне рождении, хотя уловил долю лукавства во взгляде Годжо.               Итадори не стал комментировать, поздоровавшись со всеми и проводив подростков к непокрашенным скамейкам. Привычную усталую тишину сегодня всеми силами разбавлял Сатору: постоянно что-то щебетал, выспрашивал у всех, улыбался, заливисто смеялся и мотал во все стороны головой в ободке, будто специально привлекая к нему внимание.А еще он очень долго вертелся вокруг Юджи — и подбежит с кисточкой в руках, и про увлечения поинтересуется, и спросит мнение о спящей в теньке кошке.               — Итадори, а как вам мой ободок?               — Очень милый, Сатору.               — А вам нравится фотографировать?               — Не умею.               — Это там спит кот или кошка?               — Не знаю, спроси у самого животного.               «И куда делся самовлюбленный дерзкий Годжо?» — с улыбкой мысленно спросил Итадори, уже начиная понимать, что происходит с подростком. Юджи было приятно от того, как Сатору пытался его впечатлить своим милым образом, но от этого становилось только некомфортно. С любвеобильным Годжо общаться было гораздо лучше, но от фальши горчило на языке. А еще это нарушало план Итадори. Ну вот как теперь понять, Сатору действительно к нему что-то чувствует или снова провоцирует?               Друзья тоже были в недоумении. Ну, если не считать Гето. Он лишь улыбался на потуги приятеля, поддразнивая легкими шутками и высказываниями в адрес Годжо. Мегуми же бухтел себе что-то под нос, морщась и скалясь на Сатору. Иери приподнимала брови, бросая вопросительные взгляды в сторону Сугуру и тихо вздыхала. «Ладно, пора прекращать цирковое шоу», — снисходительно покачал головой Юджи, пытаясь подавить внутреннее смятение.               Когда Годжо снова начал что-то лепетать, Итадори постарался как можно мягче сказать:               — Сатору, ты какой-то странный. Тебе не идет быть таким. Что-то случилось?               Юджи не садист, но ему особенно нравится смотреть, как Годжо в растерянности замирает, приоткрыв рот, и пару секунд глупо хлопает ресницами. Потом в его взгляде расползается вселенских размеров досада, и парень, словно ребенок, поджимает губы и шмыгает носом.               — Все в порядке, — убито говорит он и возвращается к своей лавочке. До конца отработки от него ни слуху, ни духу. Итадори испытывает странное сожаление напополам с удовлетворением от мести.               Сегодня море буйное, и серфингисты не занимаются, прося Юджи, как старшего и ответственного, закрыть после ребят их стоянку и отнести ключи береговой охране. И вот Итадори от скуки шатается вокруг домика, ожидая, пока ребята переоденутся. Обычный одноэтажный панельный, обвешанный фотками своих гостей, обнимающих серфборды. Полноценные окна есть только в неясном помещении, похожем на офисы нотариата, в которых работает сам нотариус и его кофемашина. Маленькие глазницы есть и в раздевалках, располагаясь под самой крышей. Одно такое как раз открыто для проветривания паров краски, которые приелись к рыжим робам парней, чьи голоса слышны из створок. Юджи не хотел подслушивать, но не смог отказать себе при звуках нытья Годжо:               — Су-угу-уру-у!..               — Да, Сатору? — судя по голосу, Гето уже знает, что хочет сказать ему друг. Или же он просто потешается над псевдостраданиями Годжо.               — Меня отшили? — переполненный отчаянием, Сатору с мрачной надеждой произносит это с вопросительной интонацией. Итадори позволяет себе неслышный смешок.               — Тебя отшили, — вместо Сугуру отвечает Фушигуро, безжалостно припечатывая Годжо к суровой реальности.               — Меня отшили!.. — умирающей белугой воет Сатору. Когда никто не реагирует, он продолжает свою исповедь: — Я хотел быть с ним милым! Хотел ему понравиться! Все же любят милашек! Или я настолько отвратительный, что он не повелся даже на ободок?..               Юджи даже через стену слышит, как раздраженно выдыхает Мегуми.               — Может, ему просто не нравятся милашки? — предположил Гето, и Итадори понимает, что его интонация «старший брат объясняет, почему нельзя купить пингвина» идеально подходит для плаксивого Годжо.               Однако он быстро трансформируется, и его голос проходит через разные спектры эмоций так быстро, что Юджи не успевает их опознать:               — Тогда что он любит? Унижения? Но он же такой папочка! Я был бы не против, если бы он меня отшлепал…               — Без подробностей. — сразу прерывает Мегуми, и Итадори словно наяву видит, как он брезгливо морщит нос.               — Но ты же говорил, что ему не нравилось драться. Вряд ли он будет грубым в постели, — задумчиво протянул Гето.               — Думаю, он на колени поставит не только Нью-Йорк, — Юджи прикрывает алеющее лицо ладонью, используя всю свою силу воли, чтобы не начать думать об этом прямо сейчас. Годжо не помогает, вместо этого он жутко млеющим голосом тянет на полустоне: — Хочу, чтобы он кончил мне на лицо…               Итадори задушенно хрипит в тыльную сторону ладони, но его никто не слышит: Фушигуро шумно отфыркивается, пока Сугуру зажимает рот мычащему Сатору, чтобы он не сказанул еще чего.               — Он не выглядит как человек, готовый так необдуманно спустить сотню баксов, — едко замечает Мегуми, закончив отплевываться.               Годжо мычит в три раза агрессивнее, и Гето приходится его отпустить, чтобы парень начал недовольно восклицать:               — Совсем сдурел?! Чтобы я брал с него деньги?! Да он же мужчина мечты! Я ему сам с удовольствием сосать буду! И сделаю это в миллион раз старательнее, чем когда мне за один только минет заплатили тысячу!               — А, так вот откуда взялись деньги на графический планшет, — понятливо проговорил Мегуми, безбожно игнорируя истерику Сатору.               Парень орал дурниной еще какое-то время: то возмущенно выл, то как-то не так стонал, то рыдал взахлеб, то мечтательно свистел. Потом вдруг все стихло, и Годжо, полностью оклемавшись, сказал:               — Прежде, чем выбирать кличку нашей кошке, надо влюбить его в себя.               — Раз вы дважды целовались, то он уже любит тебя, разве нет? — флегматично поинтересовался Гето. — И потом, второй раз был по его инициативе, так?               — Когда я его поцеловал, он ничего не делал, только ошеломленно на меня смотрел, — удрученно цыкнул Сатору. — А во второй раз он сделал это, чтобы меня утешить. Ах, как тепло было в его объятиях! И смотрел он так по-доброму, мне вдруг стало в тот момент так хорошо!..               — Значит, тебе надо его закадрить, — в который раз прервал его монолог Фушигуро. Юджи серьезно задумывался испечь ему благодарственный торт с открыткой «спасибо, что спасаешь меня от смерти от смущения».               — Но я не умею влюблять. Привлечь внимание для перепихона — раз плюнуть вместо смазки, и готово! А тут это не подойдет, — рассуждал вслух Годжо. А потом снова плаксиво заканючил: — Я уже пытался быть милым, и он меня отшил! Я ему не нравлюсь!               — Может, попробовать другие модели поведения? — задумался Сугуру, не обращая внимания на стенания друга. — Составим список, будешь пробовать одну роль в день. На какую будет самая яркая реакция, ту и используй в дальнейшем.               — Гето, ты лучший! Я так тебя люблю! Не так сильно, как Юджи, но люблю! — запричитал Сатору. После раздались чмокающие звуки и сдержанная ругань Сугуру. Итадори, слушая это, хитро ухмыльнулся, уже придумывая контратаку.               — Погоди-ка, — вдруг прервал милования лучших друзей Мегуми. — А если он динамит тебя из-за работы? Не думаю, что кому-то понравится встречаться с парнем, которого имеет пол-Манхэттена. Или вы не подумали об этом, левое и правое яички?               — Вообще-то я уже порвал с борделем, — горделиво ответил Годжо. Юджи в приятном удивлении вскинул брови. — Мне надо было ночью субботы идти к клиенту, а я послал его и этих уродов из голубых огней. А благодаря влиятельному опекуну из твоих родичей, меня никто трогать не будет! Так что все окей!               — Ага, а Итадори в курсе, что ты больше не бабочка? — скептично поинтересовался Фушигуро под сдавленное «ой!».               Юджи и рад был бы продолжить подслушивать, но вдруг раздались легкие шаги на крыльце — Секо направлялась домой. Нужно было закрыть за ней раздевалку. Пока Итадори возился с ключами, из мужской вышли парни, кивками попрощавшись с ним. Подходя к их раздевалке, чтобы закрыть, Юджи вдруг заметил что-то маленькое ярко-рыжего цвета. Ободок Годжо лежал на лавке у противоположной стены прямо под открытой форточкой. И Итадори, не отдавая себе отчета, прихватил чужой аксессуар, пряча в рюкзаке. Он еще может пригодиться.       

***

              Юджи никогда не считал себя садистом, не отрывал крылья бабочкам, не прицеплял собакам на хвосты консервные банки, не поджигал чаек, обмазанных бензином, но смотреть за страданиями Сатору было просто великолепно. Каждый день он пробовал что-то новенькое: травил анекдоты, щеголял в полупрозрачной футболке, сквозь которую просвечивалось кружевное женское белье, угощал сладостями, красовался в портупеях и чокерах, больше похожих на собачьи ошейники, рассказывал о шедеврах мирового кинематографа (Итадори в какой-то момент подумал, что стоит записывать под диктовку — на лекциях в универе пригодится). Но была и одна общая черта: изо дня в день Годжо «невзначай» упоминал, что взялся за ум, ушел из борделя и нашел достойную подработку в милом кафе с кошками.               Одна часть Юджи чувствовала себя просто отвратительно, но другая злорадно хохотала, когда он снова и снова динамил подростка, одинаково реагируя абсолютно на все его выкидоны. После Итадори специально замирал под окном мужской раздевалки, чтобы послушать стенания Годжо и ласковые утешения Гето, приправленные колкостями Фушигуро. Время шло, близился конец исправительных работ, и Сатору заметно нервничал, все настырнее и настырнее привлекая к себе внимание. Но Юджи все так же оставался холоднее льда, добавляя файл с его личным делом в отдельную папку. Правда, Годжо об этом не знал, паникуя все сильнее. И однажды его ожидаемо прорвало.               Итадори посмеивался с поведения подростка в предпоследний день отработок. Он бросал на Юджи тоскливые взгляды, мялся, непривычно молчал, закусывал губы, пропадал в своих мыслях. «Видимо, собрался идти ва-банк», — догадался Итадори, но облегчать его ношу не стал. И вот, срок истек, все ребята уже переоделись и разбрелись по своим делам, а Юджи, будто бы наслаждаясь видом, стоял у перил набережной, смотря на воды. Вскоре рядом с ним пристроился Годжо, беспокойно перебирая пальцами рукава своей черно-белой клетчатой рубашки. Итадори не спешил нарушать тишину, позволяя парню собраться с мыслями и силами.               — Какие… — начал он спустя какое-то время хриплым голосом и прервался, чтобы прочистить горло. На Годжо не было очков, хотя футляр все так же стучал по бедру. «На отработке он был в очках. Сейчас ради меня снял?» — подумалось Юджи. Он позволил себе короткий взгляд на подростка, подмечая в его глазах нерешительность и яркую надежду. — Какой твой типаж?               Итадори отвел взгляд на воду, чувствуя, как два голубых глаза ожидающе впились в него. «Казнить нельзя помиловать», — усмехнулся про себя парень.               — Ну, обычно на этот вопрос я отвечаю как-то так: «Мне нравятся высокие женщины с большой задницей, как Дженнифер Лоуренс!», — признается он, видя смятение во взгляде Годжо. Если бы не пункт про пол, он бы идеально подошел, но Юджи хотелось его проучить. Пару секунд он наблюдает за поникшим парнем, прежде чем продолжить: — Но мои вкусы изменились. Теперь мне нравятся высокие светловолосые парни с голубыми глазами, типа Сатору Годжо.               Итадори игриво улыбается опешившему парню, на лице которого постепенно расцветает понимание, а затем и возмущение:               — Это же просто я! Сразу нельзя было сказать?!               Юджи открыто хохочет, цепляет его за воротник рубашки и коротко целует в губы, насмешливо шепча:               — Мне нравишься просто ты без всяких заскоков и прочего.               Годжо обиженно цокает и сам целует его, пока Итадори слепо вытаскивает из рюкзака ободок и надевает на его голову, не отрываясь от губ.