На площади Гриммо

      Гарри Поттер проснулся от хлопка в своей комнате. В темноте и без очков он не разобрал, что случилось, но со свойственной аврору прытью, моментально нащупал палочку и вскочил, бросив заклятие в темноту. Послышался шум и кряхтение, а потом включился свет: Гарри попал в торшер, который, согнувшись пополам, упал прямо на бедного Кикимера. Маленький сморщенный эльф потирал ушибленную голову. - Кикимер, ты зачем меня пугаешь? - Кикимер хотел предупредить, что рыжей хозяйке не спится. - Что? Ступая босиком по холодному полу, парень проследовал прямо на кухню. В четыре утра рассвет еще не достиг мрачных окон дома Блеков, а поэтому именно лампы спасали от тьмы одну горячую голову, горевшую алым огнем в мрачной обстановке полузаброшенного дома. Девчонка стояла у раковины и с усердием (даже агрессией) натирала до блеска посуду. Проспорив с Кикимером около пятнадцати минут на тему того, насколько чиста кухня, Джинни Уизли выпроводила его шипением, достойным только Снейпа. Оттого злой эльф решил срочно пожаловаться хозяину. - Что ты делаешь? - Ох! – тяжелая жестяная посуда ударилась о раковину, - Гарри, ты меня напугал! - Один эльф тоже меня напугал несколько мгновений назад. Что за странности, Джинни? - Ой, да мне не спалось, вот я и…- парень подошел ближе и попытался вырвать из наморщенных рук предмет, натертый до блеска. Он обратил внимание, что вода уже остыла, а маленькие пальцы были красными и ледяными. Вдруг по бледным щекам гриффиндорки потекли горячие слезы. Джинни расплакалась с воем и отпустила злосчастные тарелки. Аврор тут же принял ее в объятия, успокаивая, гладя по волосам. - Ну ты чего? Тише-тише, - неловкость вместо жалости заполнила его сердце. Сквозь всхлипы послышалось до боли знакомое имя. - Я тоже переживаю, дорогая, - его брови сложились домиком, а на лице вдруг прибавилось морщин,- мы ее найдем. Истерика и не думала останавливаться, а Гарри размышлял о том, что эта бедная девочка настолько сильно нервничала, что не спала ночью, а потом отправилась драить кухню, чтобы успокоиться; о том, что Джинни очень похожа на мать – на свою или на его, черт разберет; о том, что Снейп ушел в час ночи, и вероятно, весь дом это услышал, хоть и передвигался профессор словно по воздуху; о том, что Гермиона тоже не спит, если еще жива. Скупая мужская слеза пробежала по его обветренным и небритым щекам. Он крепче сжал свою девушку, которая к моменту осознанности уже испачкала своими слезами и соплями свежую футболку его пижамы, и с наслаждением вдохнул запах ее волос. Джинни пахла солнцем и молоком, сдобой и первым подснежником. К пяти утра глухие занавески понемногу стали пропускать свет. Спускаясь на первый этаж после усыпления любимой, мальчишка заметил приоткрытую дверь заднего входа в дом Блеков. Оттуда сквозило, чувствовался душок улицы, но еще было тихо. В сером свете наступающего дня Гарри разглядел в проеме единственную белую голову в этом убежище потерянных – Драко Малфой смотрел на небо, хмурясь то ли своей упущенной жизни, то ли предвкушению жирного завтрака от Молли Уизли.