Мессия

— Сколько мне будет стоить поцелуй? — Макс отвернулся от него, бегая взглядом по травам, прятавшим люк ядерного убежища. — А ты умеешь удивлять, друг! — Дэниэл гротескно изобразил изумление, приложив руку к сердцу. Эта эмоция, пусть и наигранная, тоже уколола напоминанием о Дэвиде. Какого дьявола они вообще так похожи?! — Ты мне мозги-то не еби, я спрашиваю: сколько? — Первый приём — бесплатно и как угодно! Я в твоём распоряжении ровно на одну минуту, — радушно хрустнул сектант, вынимая из кармана чудом не смятый флаер. — Держи, ознакомься заодно с брошюрой, в ней вкратце есть вся информация о зарождении нашей планеты. — Класс, — Макс вырвал у него флаер, тотчас скомкал его и выкинул в кусты. Оттуда послышались сдавленные звуки работы чудовищных челюстей, пережёвывавших бумагу. — Утконосиха, кажется, оценила эти высеры. А я оценил твои старания. Бесплатно — так бесплатно. Он резко сократил расстояние между собой и по обыкновению радостным Дэниэлом, уставившись на не сходящую с лица улыбку, так напоминавшую другую, любимую и не столь хищную. Стиснув зубы, он заглянул сектанту в глаза, не видя ничего за его пустым взглядом, обращая внимание только на знакомый разрез глаз и форму бровей. Боже, почему они так схожи. — Наклонись. Дэниэл последовал его указанию, не меняясь в лице и опускаясь на уровень глаз Макса. Их разница в росте была невелика — не больше, чем полголовы. — Ниже. Вопросительно вздёрнув бровь, Дэниэл опустился чуть ниже, глядя на Макса уже снизу вверх. В круглых голубых глазах теперь читался неподдельный интерес. — Ниже. Я хочу, чтобы твои белые колени изосрались в земле. Как обычно, не мигая, Дэниэл сделал то, что от него требовали, безоговорочно погрузившись коленями в мягкую траву и мокрую от дождя землю. Тучи ещё не рассеялись над лесом, и мелкая морось раздражала Макса, он был взбешён даже из-за того, что сектант до сих пор ни разу не моргнул от попадавших ему в глаза капель. Но ему было непросто скрыть своё смущение, Дэниэл был чересчур невозмутим. Еле заметно покрасневшие смуглые щёки Макса не выдавали его растерянности, злорадные мысли вытесняли её на задворки сознания. Единственный человек в жизни, которого он мог назвать своим «врагом», опустился перед ним на колени и ждёт указаний! Похер, умеет Макс целоваться или нет. Будто не насрать, понравится ли поцелуй этому уроду, который просто по удачному стечению обстоятельств так похож на Дэвида. Грубо схватив Дэниэла за подбородок, Макс сдавил пальцами его щёки, заставляя челюсть раскрыться. Абсолютно расслабленный мужчина позволил это сделать, открывая рот и выжидающе глядя. — Я проверяю, — пояснил Макс, приближаясь к его лицу, — нет ли там для меня заботливо припасённой капли кул-эйда или подобного дерьма. Ты не настолько привлекательный, чтобы я готов был откинуться после такого живительного дыхания рот в рот. Дэниэл пожал плечами, давая понять, мол, решение не за ним. А чувствуя, как тот ослабил хватку, он мягко высвободил челюсть и ввёл парня в замешательство: кратко лизнул маячивший так близко с губами указательный палец Макса. Эффект не заставил себя долго ждать, и Макс отдёрнул руку, тотчас принявшись вытирать её о свою толстовку. — Мне нет смысла травить тебя. Тем более, сейчас, когда я предлагаю демо-версию сделки. Изменившись в голосе, Дэниэл добавил: — К тому же… Неужели ты боишься идти к новым открытиям, Макс? — не скрывая издёвки, спросил он, в точности повторяя задорную интонацию Дэвида. — Мой любимец не отступится! Верно? — Не смей говорить этим ебланским тоном, ты его не заслуживаешь! Но загоревшись внутри от звучания такого знакомого голоса, Макс инстинктивно подался навстречу ехидной улыбке. Чужие губы оказались настойчивей и решительней его, и вернуть инициативу в неуклюжем поцелуе он не успевал, зажмурив глаза и избегая мысли о Дэниэле. По понятным причинам, не думать о сектанте в таком положении было нелегко. Что за гормоны взрывались в нём в момент самого обыкновенного поцелуя, Макс не представлял. Он, признаться честно, не ожидал такой реакции собственного тела на простое облизывание рта этого идиотского космодесантника. Парень думал, что сейчас нужно будет напрягать мозг, чтобы представить заместо реальности поцелуй с Дэвидом, чтобы хоть сколько-то получить удовольствие. По неведомой причине, удовольствие доставляло само соприкосновение губ и языков. «Космодесантник» же, почувствовав, как Макс старается учиться налету, чуть умерил пыл, медленным и более поверхностным поцелуем помогая парню сориентироваться. Не смыкая век ни на мгновение, Дэниэл искренне наслаждался тем, как легко дрожали ресницы Макса и как его нахмуренные брови с каждой секундой расслаблялись, как подросток еле слышно вздыхал от удовольствия. Хотелось коснуться его полыхавшей жаром щеки, привлечь ближе к себе. — Держи руки при себе, ублюдок, — оторвавшись от поцелуя, тихо проговорил Макс, перехватив чужое запястье и отведя его прочь от своего лица. На секунду он в удивлении замер, рассматривая стоящего перед ним на коленях культиста: от пустого взгляда и натянутой улыбки не оставалось и следа. Неизвестно, что за сигнал из космоса только что словил этот подонок, но так тепло и радостно мог улыбаться только вожатый лагеря Кэмпбелл. Дэниэлу законодательно стоило запретить выдавать себя за Дэвида настолько искусно, Макс не мог не вздрогнуть при встрече с любимым взглядом. — Я ценю твои старания, Макс, — произнёс солнечный Дэниэл, салютуя лагерным приветствием. — Ты великолепно проявил свои лучшие качества, я горжусь тобой! Кампэ диэм! — Заткнись к херам, — парень склонился, чтобы прижаться губами к чужим губам и вновь напомнить себе, что перед ним самозванец-культист. Он ожидал былой настойчивости, но точно не был готов ощутить в ответ самый нежный поцелуй, который мог вообразить. Решительность Макса поплыла, когда он погрузился в зрительный контакт с неправильными, но лучезарными голубыми глазами. Он не противился, когда ладонь Дэниэла приласкала его щёку и прошлась по волосам. Но когда она опустилась до его затылка, опять была остановлена резким перехватом. — Без рук, чёрт тебя возьми, — собираясь с мыслями, огрызнулся Макс. Он и не заметил, что морось уже кончилась, и, похоже, прошли не пара секунд, а минута-две их «демо-версии» близости. — У тебя время вышло, — наручные часы Дэниэла сверкнули в скудных лучах затуманенного солнца. Он поднялся с колен, недовольно отряхиваясь и потирая испачканные ноги. — Спасибо, что воспользовались нашими услугами, но в следующий раз не портите мне одежду. — В следующий раз не распускай руки, пока я этого не потребую, — Макс отвернулся. — И возьми с собой верёвку.

***

Макс, задержав дыхание, выглянул из-за зарослей кустов, помня, какой чуткий слух у вожатого. Он так и знал, что Дэвид окажется около озера — днём ведь что-то трещал о лодках и течениях. И потому проследовать за ним нужно было вечером, когда все давно разбрелись по своим палаткам, а Гвен засела за ноутбук и игнорирует детей. В этом году Макс приехал раньше большинства кэмперов, в начале холодного июня, поэтому целыми днями и вечерами слонялся в одиночестве, изредка бросая косые взгляды на Нёрфа, Эрид, нескольких малолетних новеньких и Гвен. Они не были достойны большего, чем просто косых взглядов и одинаковых каждодневных разговоров по старой дружбе. На Дэвида же Макс смотрел пристально и не мигая, будто бы с чудовищной ненавистью в глазах, поглощая каждое движение его губ и бровей, каждую непринуждённую эмоцию. Гравий под ногами вожатого скрежетал особенно громко, а скрип открываемых им дверей царапал уши. Гвен на днях с улыбкой спросила, отчего Дэвид удостоин такого злобного взгляда — уж не стоит ли ей беспокоиться о том, что в лагере вскоре произойдёт очередное убийство. Макс отмахнулся от неё, смутившись, но мысленно пошутил, что убийство было бы выходом. «Может быть, и самоубийство.» Напрасно он приехал в лагерь так рано! И даже непонятно, зачем. Взрослый парень, а до сих пор на лето в детский лагерь катается, вместо того, чтобы драить полы или носиться с доставкой на подработке. И каждый год как на каторгу едет, не без нытья, да еще и за счёт вожатых; родители всё равно отказываются оплачивать «великовозрастному» не-очень-любимому сыну поездку в детский лагерь. Но зря, зря в этом году Макс решил навестить Кэмпбелл. Ещё в течение учебного года, осенью, во время нескончаемой нервотрёпки из-за родителей и учёбы, Макс стал замечать за собой крайне странные фантазии, которые становились всё страшнее и страшнее с каждым месяцем. Он с ужасом вспоминал эволюцию сомнительных чувств, которые с октября трансформировались в… Во что? Если в октябре Макс в свои кризисные нервные моменты вспоминал проведённое лето, единственных своих друзей и хаотичный покой лагеря, то уже в ноябре все воспоминания концентрировались лишь на одном Дэвиде. Перед глазами до тошноты надоедливо маячили обрывочные образы: жёлтая повязка, крепкий узел шнурков, блеск ремня, по-лесному зелёная радужка глаз. Макс всегда скучал по друзьям из Кэмпбелла, хотя и не признавал этого даже перед собой, но в этот раз… Он не совсем скучал. Как вообще можно назвать чувство, когда ты на протяжении всего дня не можешь думать ни о чём и ни о ком, кроме одного человека? И ладно, если ты просто привык к нему, проводя с ним каждое лето, а теперь в одиночестве сидишь у стенки в школьном коридоре, ненавидя людей вокруг и слыша их взаимную ненависть. Разумеется, это нормально, если ждёшь в жизни появления старых друзей, разделённых с тобой сотнями километров. Но в некоторые интимные моменты, когда Максу нужно было быть наедине с собой и своими фантазиями о ровесницах, в голове ещё более навязчиво всплывала отвратительная широкая улыбка Дэвида. Макс тщетно старался выкинуть это наваждение из головы, обращаясь к порнухе. Кому нужны стрёмные фантазии и навязчивые мысли, если есть интернет? «Блять», — тихо произнёс Макс одной зимней ночью, переводя дыхание. Кто бы мог подумать, что мастурбировать на образ, в который влюблён, может быть так приятно. Правда, это окончательно убивало его самооценку, самоопределение и вообще хоть какой-то ориентир, в том числе моральный. Принять своё влечение к мужчинам он был готов, но не ко всем же. Некоторые мужчины должны оставаться в списке «НИКОГДА И НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ». Как жаль, что во время весеннего обострения пришлось принять себя таким, какой есть, и ненадолго смириться с постыдным влечением. Вот бы Максу то смирение сейчас! Может, будь у него на душе спокойнее, он бы не сталкерил по утрам в кустах и не избегал любых пересечений с Дэвидом. И не материл бы вожатого без повода при каждом удобном случае, проявляя агрессии больше, чем за все прошедшие годы. Особенно при других кэмперах. Дэвид же, сукин сын, только сильнее беспокоился за состояние Макса и старался идти на контакт, чтобы трудный подросток знал, что всегда есть плечо, на которое можно положиться. «Кстати о плече…» — подумал Макс, переводя пристальный взгляд с крепких тонких рук, привязывающих лодку к причалу, на узкие плечи. «Я бы на него положился…» Его тотчас передёрнуло от собственных мыслей, он замотал головой и даже отряхнулся. «Бля-господи-боже, Макс, можешь пялиться на него сколько угодно, но без кринжа, без кринжа!» — воззвал он к своему рассудку. Ведь тем, в кого нельзя влюбляться НИКОГДА НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ, можно любоваться и без лишних тупых комментариев в голове. О чём вообще можно думать, когда смотришь на эти покрасневшие и поцарапанные угловатые коленки? И как раньше Макс не замечал, что одна стопа у Дэвида немного косит вбок, от чего даже колено кажется чуть вывернутым? Вожатый вообще посещал больницу после того давнего перелома, несколько лет назад? Вроде да. Их разделяли лишь несколько метров, и с такого расстояния было видно, одна фенечка на предплечье Дэвида растрепалась и грозилась сползти с руки. Яркая, синяя, она выделялась на фоне других, запылённых и заношенных, и блестела, отражая лунный свет. — М-макс?.. Стоит только отвлечься, сразу выдашь себя лишним треском веток! — Чё тебе? — откликнувшись, он вынырнул из-за дерева, из скрывающей его листвы. — Слава богу, это ты! — засмеялся Дэвид, выдохнув с облегчением. — Ага, — подросток подошёл к нему, стряхивая с ног прицепившиеся густые травы, не поднимая глаз. — Тебе не следует вечером гулять одному, Макс, — вожатый назидательно поднял палец вверх. — Сейчас лес опасней, чем ты думаешь. — Да, конечно, будто в нём есть что-то, способное меня удивить, — тот раздражённо смотрел на фенечку, которая не давала ему покоя. — Дай сюда руку. Не обмолвившись больше ни словом, Макс, стараясь не касаться лишний раз чужой кожи, затянул фенечку крепче, подтягивая её повыше. — Я чё, зря учился плести это говно, чтобы ты её терял? — он задрал нос, сурово взглянув Дэвиду в глаза. — Ты стал таким заботливым, — тот в ответ мгновенно расплылся в улыбке, засмеявшись, сгребая Макса в объятия и радуясь, что мальчишка уже не отпихивает его, не вырывается и не ругается, когда его обнимаешь. Почти. — Если я разрешаю меня тискать, это не значит, что ты должен это делать при любом удобном случае! — отворачиваясь, чтобы не уткнуться носом в жёлтую повязку, прорычал Макс. — Неделю назад объятий не хватило? Расслабившись в руках Дэвида, он тихонько заурчал, когда ощутил долгожданное поглаживание по голове. Никому больше он не позволял себя приласкать, да и не много кто порывался это сделать. Мать последний раз трепала его волосы в раннем детстве, а нежность отца Макс вообще не знал. Изголодавшийся по тактильной близости, подросток собрал волю в кулак и еле-еле приобнял Дэвида в ответ, получая удовольствие от поглаживаний. «Какой же я мудила», — подумал он, сжимая зелёную ткань футболки в кулаке. — «Озабоченный ублюдок». — Ты утром сказал, что хочешь поговорить со мной о чём-то? — нарушил тишину весёлый возглас, вибрацией голосовых связок задев Макса. — Я весь внимание. — Я передумал.