На краю срыва

Все же, справившись со своими эмоциями после утренней ссоры, Доен и Джехен приходят к воротам дворца, чтобы, как и было оговорено, прогуляться на лошадях с сыном. Тот был еще мал, и поэтому его посадили на одну лошадь с Джехеном, и Доен улыбается, видя, как был Джемин рад этому событию. Джехен тоже улыбается, пока слушает радостные речи сына, и умело управляет лошадью, искоса поглядывая на Доена, едущего рядом. Доен смотрел только на мальчика, казалось, что его никто больше не волновал в этом мире, но Джехен прекрасно знал, какие чувства в нем вызывает одним своим видом, и поэтому, ухмыльнувшись, произносит: - Сегодня просто чудесная погода, дорогой муж, не находите? Природа, Вы, наш сын в моих объятиях. Доен едва сдерживается от того, чтобы не ответить ему грубо, однако только улыбается и кивает головой: - Да, Вы правы, мой принц. Я счастлив от одной лишь мысли, что Вы решились оставить свои ночные веселые прогулки в Ваших покоях с конюхами, чтобы побыть, наконец, с любимым сыном. У Джехена проносится мысль:"Вот же припомнил", однако его отчего-то раззадоривает этот разговор и то, как Доен не отступает в своей дерзости. Раньше он был совершенно другим. - Надо же, Вы до сих пор помните, что ВинВин служил на конюшне. Как мило, что Вы осведомлены даже такими незначительными подробностями из моей жизни. - Вам стоит быть благодарным, Ваше Высочество, поскольку Вам больше никогда не встретить супруга лучше меня. - Одному Господу известно, какие сильные чувства я к Вам питаю, принц Доен. Доен на это скептично усмехается, продолжая прогулку, пока Джемин недоумевающе глядел то на него, то на Джехена, и невинно спрашивает: - Стоит ли моему дедушке знать об этом? Джехен нервно смеется: - Нет, что ты, мой мальчик. Это не имеет какого-то особого значения, будет лучше, если сегодня за общим ужином ты расскажешь Его Величеству о том, как замечательно мы сегодня провели время втроем. Он будет этому рад. Джемин ему верит, хотя его и смущает эта странная дрожь в голосе отца. - Хорошо. А у меня будет брат или сестра? Доен и Джехен переглядываются, и первый отвечает: - Неужели тебе хочется? Все дети довольствуются вниманием своих родителей, и рождение братьев или сестер дается им тяжело. Не думаешь ли, что будет разумнее быть единственным сыном? - Но я не все, папа. Я хочу много братьев и сестер, чтобы было, с кем говорить и играть. Мне скучно. Доен слышит в его последних словах:"Мне одиноко", и с горечью понимает, что их личные с Джехеном ссоры и ужасные взаимоотношения пусть и косвенно, но все же касаются сына. Он смотрит на мужа с укором и злостью, ведь тот был причиной их долгой разлуки и этого одиночества. Джехен же думает лишь о том, что Доен излишне чувствителен к чужим словам и эмоциям. - Ты принц, Джемин, поэтому всегда должен жить с мыслью, что ты исключителен. Твое слово - закон, поэтому будет так, как ты хочешь. Вскоре у тебя будут и братья, и сестры, да столько, что ты сам устанешь от их бесконечного общества. Доен возмущенно смотрит на Джехена, что говорил это все с таким превосходством, а Джемин внимательно слушал, пока прижимался спиной к его торсу. Это было неправильно, потому что Джемин обязан был знать о том, что статус, данный тебе кровью, не определяет твою жизнь. - Твой отец ошибается, сынок. Даже если ты король всего мира, в любой момент все может пойти не так, как ты желаешь. Сегодня ты принц, завтра уже раб. Надо жить со знанием, что эта жизнь дана тебе для того, чтобы бороться ради своего счастья. - Я не понимаю, как мне жить. Джемин смотрит на Доена с недоумением и явными сомнениями, поскольку взгляды на жизнь Доена и Джехена разительно отличались, и даже в этом они боролись рядом с сыном. Альфа опережает мужа: - Слушай во всем меня, сынок. Твой папа, конечно, имеет свою точку зрения, но она неверна, поскольку он никогда не умел пользоваться своим привилегированным положением наследного принца. Я же всегда знал, чего хочу от этой жизни. Доен хмурится, понимая, что Джехен явно хочет властвовать над сыном, с которым почти никогда не проводил свободное время, а тут вдруг решил поиграть в примерного отца. Омега тяжело вздыхает и слабо улыбается, глядя на Джемина печальными глазами. - Джемин, я не стану тебя в чем-либо разубеждать, особенно когда твой отец говорит, что я не прав. Раз он так сказал, значит, так оно и есть. Джемин был мал, но умен и проницателен, Доен это понял с той секунды, что заговорил с ним. И в этот раз мальчик не подвел его в своих наблюдениях, прямо заявив Джехену со злым укором: - Ты мне солгал! Джехен удивленно спрашивает: - О чем же? - Ты папу не любишь! Не любишь! Ты его всегда расстраиваешь и говоришь, что он всегда неправ! А он просто говорит, о чем думает! - Сынок, это не так. Что ты такое говоришь? Доену хочется смеяться с растерянного выражения лица Джехена, что пытался успокоить мальчика и переубедить его в обратном, но тот только распаляется сильнее от этих тихих оправданий и попыток сменить тему, потому что обладал таким же упрямством, как и Джехен, не слушая никого и ничего в расстроенных чувствах. - Я хочу пересесть на лошадь к папе! Он требует, глядя на Джехена снизу вверх. Его брови зло хмурятся, а большие мягкие щеки покраснели сильнее обычного. Джехен пытается его переубедить снова, тихо начиная: - Но ты ведь хотел со мной ехать, так почему... Мальчик требует только громче, топая ногами в воздухе, отчего лошадь начинает беспокоиться, и Джехену ничего не остается, как остановиться и приказать слуге пересадить сына к Доену. Тот не скрывает радостной улыбки, приобнимая Джемина и усаживая поудобнее в седле под яростный взгляд Джехена. Альфа, раздраженный произошедшим, следует вперед, не дожидаясь их, и Джемин спрашивает у Доена: - Я плохо поступил? - Нет, что ты. Ты не сделал ничего плохого, просто твой отец расстроен тем, что ты стал так много времени проводить со мной. - А почему я раньше не мог с тобой гулять? Доен пытается подобрать правильные слова и мягкие объяснения, чтобы не взрастить в ребенке ненависть к отцу, хотя и понимал, что даже такими незначительными манипуляциями заставляет его чувствовать к Джехену злость, но понимает, что тот это заслужил. Да и Джемин никогда Джехену не был нужен, он в нем не нуждался. - Твой отец был расстроен тем, что все случилось так скоро, а я попросту не мог ему тогда помешать. Он посчитал, что я недостоин того, чтобы тебя видеть, однако сейчас ко мне пришло осознание, что он был неправ. Ты ведь мой сын, мой ребенок, частица моей души. Как можно родителю запретить видеться с собственным ребенком? Это было сказано намеками, однако Джемин все прекрасно понимает. Джехен был причиной их долгой разлуки, из-за которой у мальчика сердце надрывалось. Доен ему казался таким эфемерным, таким неземным и далеким, будто призрак или же воспоминание, однако Джемин помнил каждый взгляд своего родного папы, каждое его касание к своим пухлым щекам, каждую интонацию его тихого срывающего из-за волнения шепота. Джемин знал, какой Доен нежный, какой мягкий и как сильно его любит. Он это видел, слышал и чувствовал, чего нельзя было ожидать от Джехена, который хоть и вел с ним беседы, улыбался и порой играл, однако от него веяло прохладой, заставляющей мальчика невольно ежится. Джемин их любил - и Доена, и Джехена, они были его родителями, пусть и редкими, пусть и странными, но любимыми, но все же он никак не мог избавиться от чувства одиночества где-то глубоко внутри, оно заставляло его порой плакать, кричать и злиться. Они возвращаются с прогулки вдвоем: Джехен уже был у ворот и кормил лошадь, подавая ей с рук овес и овощи, поглаживая сильную шею. Джемину помогает слезть его няня, аккуратно принимая в свои руки, а Доену подает руку Джонни. Принц бы непременно разозлился, но он был слишком уставшим, чтобы затевать еще одни раздоры, тем более с человеком, который просто пытался быть услужливым, и поэтому просто подает слуге свою ладонь и слезает с лошади. Омега охает прямо в чужие губы, когда почти падает в объятия высокого мужчины, и, взволнованный собственной неловкостью, улыбается, тихо говоря: - Прошу прощения, Джонни. Благодарю за помощь, без Вас я бы непременно упал. Джонни только улыбается и так же тихо отвечает: - Не стоит благодарности и извинений, Ваше Высочество. Служить Вам - моя прямая обязанность. Доен замечает, с какой неохотой тот отпускает его талию и ладонь, и это заставляет его трепетно вздохнуть, ведь прежде он так давно не ощущал с чьей-либо стороны желания и благоговения. До замужества Доен был завидным женихом, славился своей милой, уточненной натурой и изящной красотой, преисполненной благородства, многие принцы и аристократы боролись за его руку и сердце, выпрашивая у его отца дозволения хотя бы лично увидеться с ним, и когда получали желаемое, понимали, что непременно хотят заполучить его как своего мужа. Доен был юн, был мил и любим, ему нравилось отводить смущенные взгляды, стоило ощутить настойчивые предложения и желания со стороны альф и бет, что приезжали ради него с другого конца света. Это, конечно, льстило, он мог бы выбрать любого из них, стоило ему только озвучить собственное желание отцу, который души в нем не чаял, однако Доен полюбил проклятого Джехена, и это сломало его во всех смыслах. То чувство, что омега испытывал прежде, возродилось внутри снова. Джехен ревностно оглядывает своего мужа и слугу, что так улыбались друг другу, и замечает сильные руки на тонкой талии, то, как мало расстояния осталось между этими двумя, и зло думает о том, что есть в этом нечто неправильное. Доен был его мужем, принадлежал ему, смотрел всегда только на него, томно вздыхая даже от одного его вида. Так что же сейчас изменилось? Его взор был обращен на другого мужчину, а не на Джехена, как раньше. Альфа ловит себя на этой мысли, и пугается того, как стал думать. О чем стал думать. О ком были его мысли. Какими они были ревностными и злыми. В голосе Джехена слышится сталь, что заставляет Джонни отпрянуть от Доена как можно дальше и склонить голову перед своим настоящим хозяином. - Мы возвращаемся. И не смей покидать меня, пока я не закончу все свои дела. - Да, Ваше Высочество. Джехен наспех прощается с расстроенным сыном и стремительно уходит, заставляя Джонни почти бежать за собой, и Доен замечает его взгляд, направленный на себя через плечо. Юта будто возникает из ниоткуда, вставая рядом: - Вы заинтересовались другим мужчиной? Доен хмурит брови, вздергивая подбородок вверх. Юта знал, что он всегда так делал, когда ему было неуютно. - Даже если и так, думаю, я имею на то полное право. Раз мой дорогой муж позволяет себе такие вольности, отчего же мне нельзя увлечься? - Я не упрекаю Вас, господин. Просто мне было интересно, как долго продлится Ваша любовь к Его Высочеству. - О, Юта, надеюсь, что больше не познаю подобного чувства ни к кому. Знаю, что ты не влюблялся прежде. - Верно. Но мне хочется. Доен поворачивает голову, чтобы взглянуть на него с неким сочувствием: - Милый Юта... Не советую. Любовь переоценивают во многих книгах, которыми я зачитывался будучи совсем юным и неопытным. Преданность, вот, что по-настоящему важно. Преданность важнее любви. Это касается как меня, как моего мужа, так и всех тех, кто призван мне служить. Думаешь, я настолько пал, чтобы изменить мужу, пусть и такому, что предал меня? Я могу увлечься, но не более. О том, чтобы позволить кому-то другому коснуться меня, пока я связан узами брака, и речи быть не может. А теперь идем, я хочу отдохнуть и разобрать дела до ужина. Доен долго прощается с сыном, который все никак не мог от него оторваться, пока омега не пообещала, что они встретятся за ужином. Мальчик машет ему рукой, пока няня его уводит в покои, и Доен не может скрыть улыбки, пока смотрит на эту милую картину. - Джехен пытался унизить меня сегодня в глазах ребенка. Но он забыл, что в глазах дитя родитель - Бог. Джемин будет видеться с отцом, но ему уже сейчас стоит понять, что Джехен - отрава, из-за которой разрушается не только семья, но и люди, окружающие его.